.Полемика.

Мучительные поиски себя и своего места в жизни. Перекрашенные волосы в скучный цвет, потому что кислотный воспринимается негативно. От пирсинга лишь дырки в теле - ушам пусто и одиноко, нет привычной тяжести, кожа зудит, требует необходимого. Тату надежно скрыты одеждой. А глаза... Просто глаза, без любимой подводки, которая делает лицо хищным, а взгляд агрессивным. Серый. Невзрачный. Приемлемый обществом. Да гори оно огнём если честно, бесит шелуха практичности и задушенной тухлой не индивидуальности. Ещё не кукла, уже не человек. Зато нормален для общества, а не аморален для людей. Что за бред? Будто работая, пусть и в навороченной фирме, но сидя на телефоне в жопном колл-центре меня кто-то увидит. Кто-то кроме сослуживцев. Им насрать, сами такие же - забитые в рамки. С кровью. В мясо. Спалённые в пепел. Собеседники по голосу не определят стринги на мне и синие ли у меня волосы. Тогда в чём суть? Тупо в дрессировке? Дресс-код же. Дресс-ировка. Ха. Точняк. Чужое собеседование тянется долго, скучно, муторно. Кофе или чай не предложили. Узкий коридор, не удобные глубокие диванчики, плотно закрытая перед носом дверь. Ещё одно испытание неадекватности. - Колчек. Вызывают так, словно на прием к урологу. И ощущения такие же - противные. Иду медленно, степенно: за дверь, по модному ковру, смотрю под ноги, не хотелось бы упасть. Сажусь на жуткий стул - прямой и жесткий, доставая из портфеля паспорт, на ресепшене предупредили отдать с ходу. Что они в нём хотят найти? Заначку или отметку о судимости? - Ваши имя, фамилия, отчество, - звучит зубным скрежетом противный женский голос. Она явно устала, её все бесят и раздражают, но должность обязывает часами слушать бред соискателей. Не сочувствую. Поднимаю взгляд и замираю. А сердце-то молчит. И аж тошно, и голова кружится, во рту пустыня, а пульс вопреки грудной лупит по вискам невыносимым мотивом. - Ваше имя, - повторяет баба. - Да, моё, - тупо соглашаюсь с ней, боясь дышать и не дышать одновременно. - Ваши имя. Фамилия. Отчество, - слова, как выстрелы, громкие, сильные, ранят барабанные ожогами, и свист после каждой буквы. - Я. Пожалуй. Пойду, - отвечаю на автомате, не отрывая от него глаз. - Это имя? - скрипит противным тоном бабища, а я даже не знаю, как она выглядит, только аромат кедра, явно мужской одеколон, бесит рецепторы носа. - Да, - бессовестно отвечаю я и чувствую, как дрожит всё моё существо. - Моё ФИО, - и даже не моргаю, хотя глазам уже больно, слезятся, но не могу, без сил, без возможностей, без... себя. Потерян. - Что за идиот? - тонко подмечает она, что-то ворча. Наверное, трудно ей жить, с таким-то характером. - Обыкновенный, - всё-таки моргаю, но он не исчезает и это пугает до чёртиков. Мне НЕ показалось. Жаль. - Одна штука, - привычно язвлю я. Язвлю ей, а смотрю, смотрю, смотрю на него и руку нестерпимо жжёт, там, на сгибе локтя. Пятно-метка, так называемое клеймо андрогина, что из мифологии, с отсылом на "одно тело и две души\личности\сущности", а не "дву- или бес-полость", странное сравнение, но по-своему красивое. Пятно, которое начинает сходить с ума, если... не этого я столько ждал. НЕ. Этого! НЕчестно! - Фыр, - кривится баба. Кажется. Я на неё так и не смотрю. Он тоже в шоке. Блять. И в голове звук битого стекла, словно в панорамное окно камень бросили, скрип твёрдого о палёный песок при соприкосновении поверхностей, треск, звон, бряцанье - осыпающихся болью и отчаянием частиц. Всё на грани вдох-выдоха, замедленное воспроизведение реальности внутри черепной, миг за вечность. Наверное, специально, чтобы помучить сильней. - Всего доброго, - кажется, что не говорю, а тупо крякаю идиотом и порываюсь встать. Мечта размять затёкшие ноги медленно, но навязчиво становится идеей-фикс - размять ноги, как можно дальше отсюда. - Стойте - вскрикивает он (в идеальном костюме тройке, с идеальной причёской и пронзительным взглядом обычных серых глаз), вскакивает с места и аж стул противно скрипит ножками по паркету. Удобный, мягкий стул, странно, что не на колёсиках. - Вы ещё не пробовали наш кофе, - говорит, видимо, первое, что приходит в голову и это звучит слишком глупо, слишком безнадёжно и совершенно не к месту. Локоть словно ломается, там, на сгибе, простреленный болью и безумием, как наказывает за игнорирование "части целого", что явно взывает к единению. Он смотрит, просто пытает глазами и всё, чего охота, это воткнуть ему ручку в глаз. И это при том, что я пацифист. - А разве соискателей угощают кофе? - проницательно и язвительно заявляю ему. Наверное, нам обоим страшно. Но страшно по-разному. Или нет? - Теперь да. Акция. Поступок дня, - несёт чушь он (его и самого несёт, тащит, плющит и тоже ломает, но в иной плоскости - так живо идёт на контакт. Пф!), щёлкая пальцами. Позади слышится стук каблуков. Чашка с ароматным напитком водружается на стол. А меня колотит как суку. Невыносимо это. Не-вы-но-си-мо. И всё же... фыркаю (сардонически). Сажусь назад (спесиво). Закидываю ногу на ногу, чтобы просто ощутить конечности, а не пафоса ради, и мило улыбаюсь. Не мило. Нет. Просто мышцы сводит. Но не признавать же свою слабость. - А знаете, - болтаю ложкой в чашке (специально-противно-громко). И как я вообще нащупал этот кусок железа? Руки-то дрожали? - ученые доказали, что кофе является вредным напитком. Он вызывает привыкание, и, если впоследствии не получать необходимую дозу в определённые промежутки времени, которые устанавливает каждый организм индивидуально, то возникает маниакально-депрессивный синдром, - загнул я, пытливо щурясь. Чашка очень интересная, глаз не оторвать. Я не хочу показаться умным. Мне просто страшно. - Какие учёные мозговитые, - оторопело ответил он, растягивая узел галстука (краем глаза отметил) и глядя на наручные часы (кто вообще в наше время часы на запястье таскает?). - Ага, - вульгарно-некультурно подтвердил я. - Им только дай, что доказать, будут стараться, - кажется, разговаривать с чашкой\ложкой\напитком входит в привычку. С сегодняшнего дня. - Тогда чай? - тут же учтивый вопрос его голосом. Наверное, всё-таки стоит найти у себя яйца и посмотреть "демонам" в глаза. Сказать просто, сложно сделать, но достоинства во мне больше, чем паники. - Чай тоже по акции? - хмыкаю я и пытаюсь дышать ровно, моргать не часто, сглатывать не громко. Он растерян. Остальные молчат. Господи, что за ситуация? - Нет, - он и сам не уверен в своём ответе, но всё равно пытается выглядеть солидно, - из уважения к вашему организму, - хмыкает, искренне улыбаясь. А красивая улыбка, так, с номинальной точки зрения. - Знаете, а в чае кофеина больше, чем в кофе, - морщусь в ответ, глядя на него в упор. Мне это дорого даётся. - Сок? - не унывает мужчина чуть-чуть за тридцать. - Витамин С полезен лишь в умеренных количествах. А я за завтраком уже употребил, - подло пожимаю плечами в ответ и всё равно мечтаю\желаю\стремлюсь свалить отсюда побыстрее и подальше. - Минеральную воду? - рычит сероглазый, и лицо словно трещинами идёт. - Она откладывает соли в организме и имеет место быть проблема с почками, - чушь в общем-то, но мне нравится его реакция. Трахать мозг окружающим - моё кредо. - Кисель? - отчаянно рявкает "солидный костюмчик", раздувая крылья носа, и в глазах простреливают грозовые раскаты. Тоже номинально красиво, но тоже абсолютно не впечатляет. - Он похож на сопли, - всё ещё продолжаю насиловать чашку ложкой и бесить остальных одним фактом своего существования. Да, я специально. Мне здесь не место. Не рядом с ним. Не... вообще. - Молоко? - пытается то ли воззвать к моему благоразумию, то ли переиграть в игре без названия и правил. Странные мы. - У меня аллергия на лактозу, - морщу нос в ответ и тяжко вздыхаю, стараясь показать страдание во взгляде. Уже не болит, не тянет, не трепещет - внутри всё просто медленно, но верно обугливается. Страх сменился злостью. Я не могу, не хочу, не так, не здесь, не с ним - никогда! - Суп? - чуть ли не стонет сероглазый, закусывая губу. А что чувствует он? Не думаю, что мне и правда интересно. - Да, отличный выбор, - вдруг воспринимаю его идею на "ура" и действительно счастливо улыбаюсь, произнося пересохшими губами свой ответ. - Правда? - сипит мужчина. Блин, такой растерянный, что теряюсь сам и словно кадык перебили - нечем дышать. - Да, - каркаю, мгновенно прочищая горло. - Как раз время обеда, - улыбаюсь ему, - но... - Ни слова! - рявкает мой собеседник. Огибает стол. Хватает меня за руку (волосы дыбом на всём теле и тут же жар и холод отчаянными волнами вдоль и поперёк внутри, в каждой клетке тела), и тащит к выходу. Кофе выливается из опрокинутой чашки. Паспорт так и остаётся на столе. Тело так и дрожит. И мне кажется, что нечем дышать, хотя кондиционеры гудят в усиленном режиме. Бег по лестнице, чтобы подумать, перевести дух, принять ситуацию. Лифт - замкнутое пространство, в нём можно тронуться умом при таких-то эмоциях и утонуть в отчаянии и заветном... чём-то. Улица. Вдох. Шаг. Выдох. Сигарета трясущимися руками. Попытка не смотреть на него. Н-е-г-о. - Ты ведь тоже чувствуешь? - тихо спрашивает он, глядя мне куда-то над бровями. И жжёт между глаз, как дыра от выстрела. - Да, - так же тихо отвечаю я. По загривку мурашки и вспышки жёлтых мушек перед покрасневшими от напряжения глазами. - Мы - соулмейты! - кажется, он в ужасе. Я в ужасе без "кажется". - Да, - тупо киваю и глубоко затягиваюсь. - Я... - голос хрустит треснутым баритоном, - ожидал девушку, - шепчет пристыженно сероглазый. - Я тоже, - специально напористо, ершисто, почти грубо рявкаю в ответ. - Тогда... - начинает он и запинается. Да, общаться трудно, тяжело, невыносимо - НЕ нужно. НЕ нам. Никогда. - Забудем о встрече? - предлагаю такое глупое, но кажется, что такое правильное я. - Да, - на выдохе соглашается он, так, словно боится передумать. - Да! - свои слова подтверждаю кивком хладнокровно и без сомнений. И мы расходимся. Теряемся. Исчезаем. Истаиваем. Тлеем по отдельности в хрупких оболочках, кажется, что теперь не своих и не чужих тел. Моральная путаница восприятия давит негативом и жалостью к самим себе. Это физически больно. Это трудно. Невыносимо. Опустошающе. Это не правильно. Но почему за нас должна решать природа? Каждый хочет сам владеть своей судьбой. Да только... Годы спустя жизнь так и не сложилась. Он так и не нашёл "ту самую". Я тоже. Я переехал. А он и не искал. Страдали, бесились, тихо умирали, но так и не признались друг другу и самим себе в том, что "мы" нужно нам. Нам. Не судьба и не природа виновата. Не злой рок и не наше "я". А комплексы общества, которое не позволяет быть самим собой даже с собой наедине. Страшно оступиться (засмеют-затравят). Страшно увидеть презрение в глазах чужих тебе людей. Страшно... Да мы сами себя боимся. И как можно так жить? Бред же. Не жизнь. Не существование. Ничто. И мы - ничто, потому что не боремся, а сдаёмся на милость противоестественному нам же, себе же наступая на горло, успокаивая себя пустым - так будет лучше. Лучше кому? Людям, которые нас не знают? Людям, которые нас знают, но им плевать, потому что своих проблем по горло? Людям... А где вы видите людей? Человечество - озлобленное стадо. И каждый из нас лишь часть его.