What should i do?

      Одинокий гараж, обшитый белыми панелями, выделялся на фоне деревьев. Скрытый в лесу от посторонних глаз, он не привлекал к себе внимания. Если учесть то, что рядом с ним находился дом, обшитый по точно такому же принципу. Лучи света проникали сквозь кроны, делаясь жёлто-зелёными. Стояла осень. Опавшие листья шуршали под ногами, переливаясь всеми оттенками земли: бурые, тёмно-оранжевые, грязно- и светло-жёлтые. Казалось бы, ничто не нарушит это спокойствие и уединение. Однако ощущалась пустота. Звенящая тишина ложилась на землю, изредка прерываясь только лёгким дуновением ветерка, перебирающего листья на деревьях, как будто лёгкой рукой. Но деревянная дверь гаража, выкрашенная тоже в белый, была заперта на замок, словно скрывая какую-то тайну за собой и оставляя некое мрачное пятно на всей картине мирно дремавшего леса. * * *       Руки пленника туго стянуты верёвками до красных отметин на запястьях. Шершавые её прикосновения, сковывающие руки до такой степени, что кровь почти не доходит до пальцев – вот, что он чувствует. На левой ноге повисла тяжёлая железная цепь, но даже она не привлекает к себе столько внимания, сколько верёвка на руках. Силы постепенно покидают парня, он устал бороться с собой же и одновременно со своими похитителями. Белая футболка, когда-то однотонная, покрыта пятнами грязи и крови так, что на ней практически нет живого места, лицо узника тоже перепачкано. Он раскачивается из стороны в сторону, уже не в силах бороться с нервным напряжением, которое насквозь пропитало сухой воздух помещения. Мается, будто движение является спасением от всего происходящего. Как же нестерпимо болят руки… Но куда сильнее действуют переживания и усталость, внезапно навалившаяся тяжёлым грузом. Свет, едва просачивающийся в маленькие оконца, мягко касается светлых волос парня, в ярко-голубых, практически бирюзовых на свету глазах можно прочесть нестерпимую боль, мучения. Возможно, мучители и читали их, но прекратить всё это даже не пытались.       – Только бы вытерпеть всё это, только бы не сломаться…– тихо шепчет Тревор, сосредотачиваясь на этом призыве к самому себе. Он должен держаться. Но собственные мысли будто хотят утопить, душевно опустить на дно Марианской впадины, сломить и без того уже подорванный дух Трева. Сознание «услужливо» подкидывает ему образы Кристал и Ноя. Он вспоминал тот день, когда ему с друзьями и братом пришла в голову идея что-то изменить. Вот только эта некая революция переросла в нечто большее.       – Я сражался всё в той же старой войне,- с болью выдыхает Уэнтворт, – но чувствую себя так далеко от неба. Мои мечты пролетают мимо меня одна за другой…*       И этот шёпот уже становится выворачивающим душу наизнанку криком. Надежда торопливо покидает пленника, лишь её отголосок шепчет: «Они придут за тобой. Совсем скоро…»       – Только бы Мэтт с остальными смогли это сделать…Только бы нашему плану не провалиться,- думает Тревор и с трудом ложится на холодный пол, сгибаясь пополам. * * *       – Алекс, нашёл нужный инструмент? –спрашивает Мэтт, заметив вылезшего из палатки друга.       – Нашёл, – усмехается Вудроу, показывая небольшой топор. – Цепь прорубить должен.       В лесу наступает временное затишье. Затишье перед бурей. Костёр, разведённый утром, уже не особо согревает, на догорающих брёвнах остаётся сероватый пепел. Дым отгоняет противных комаров, мешающих парням работать. Палатки, стоящие по соседству друг с другом, напоминают походный лагерь. Однако, тут не до весёлых походов и песен у костра. Молчание леса только напрягает. Мэтт в очередной раз перешнуровывает ботинки, то и дело развязывающиеся, на сей раз так, что чуть не оторвались злосчастные шнурки. С виду он очень даже спокоен, но на деле всё далеко не так. Он берёт в руки провода и небольшую книжицу и снова принимается за дело.       – Ребята, почти всё готово,–сухо говорит внезапно появившийся Тимоти. –Мэтт, остался только главный элемент нашего плана.       Мэтт проводит рукой по чёрным волосам, задумчиво глядя на создающееся в его руках оружие.       – Скоро всё будет сделано, – отвечает он, перерезая красный провод и переворачивая страницу пособия. Она закрывается, Мэтту вновь приходится искать нужную. Пальцы нервно листают страницы, пока вновь перед глазами не появляется рисунок. Тяжело выдыхая, парень приматывает провод к своему «творению», пока Алекс шумит своим топором. Его звуки отдаются гулким эхом по всему лесу.       – Уверен, что мы успеем? – вновь подаёт голос Тим. – Либо сегодня, либо никогда.       – Успеем, – напряжённо отвечает Уэнтворт, обрезая следующий провод. Алекс смотрит на Мэтта, затем переводит взгляд на Тимоти. Оба слишком уж напряжены. Вновь раздаётся звук топора.       – Я начну собирать палатки, – произносит Вуди, внезапно выпуская из рук свой шумный инструмент и поднимаясь на ноги. Он чувствует, как кровь вновь доходит до его конечностей, и это огромное облегчение.       – Ага, – отзывается Мэтт и говорит уже сам себе:       – Совсем немного…       Он думает о том, в каком состоянии сейчас его брат. Ему страшно. Главное – успеть всё сделать быстро и вовремя. То, что задумали друзья – безрассудная идея. Но Трева надо вытаскивать. Он тоже является элементом их плана. В голубых глазах Мэтта мелькает волнение и неуверенность абсолютно во всём.       Через час группа уже была отправляться в путь: палатки собраны, отвлекающий манёвр Мэтта, все вещи. Уэнтворт тушит едва тлеющие ветки костра ботинком, на котором серебром засверкал пепел. Им пора покидать это место. * * *       Двигаясь в полном молчании, в гробовой тишине леса, слыша только шелест опавших листьев под ногами, Мэтт, Алекс и Тим продолжают путь. Они знают, где держат Трева. В глазах ни у одного из них нет ни капли страха, в душе ни грамма переживаний. Даже если придётся запереть все свои страхи, сомнения, нерешительность, друзья это сделают. Старая война прекратится. Позади только остаются густые кроны деревьев, по большей части пока зелёные, высокие ветки на их высоких стволах тянутся в небо, замирая в момент, когда ветер не играет листьями. Мрачно в лесу. Солнце светит не очень ярко, пробиваясь через облака, и совсем не греет. Группа идёт в полном молчании. Вот они проходят по окраине леса, не углубляясь в него. Никто не задумывается о смысле этой операции, потому что чувство долга говорит им это сделать. Спасти Тревора, покончить с давней враждой – это уже как навязчивая идея. Поэтому друзья шли не просто по лесу, они шли к своей цели.       Мэтт думал о брате. Он не сдастся, даже если они не придут, пусть в какой-то момент ему покажется, что надо просто послать к чертям свой героизм и опустить руки, и всё закончится. Это совсем не так, и Трев умом это понимает. И пока душевное изнурение не взяло верх, надо его вытаскивать.       Тишину и беглые мысли старшего Уэнтворта прерывает звук, изданный им же. Звук всплеснувшейся воды под его ботинком. Нужно было переходить ручей, и, тревожа прозрачную воду, Мэтт, Алекс и Тим подумали об одном: так же камень преткновения нарушил и их спокойствие. Они все уже подустали идти, но сила, именуемая стальной волей, подстёгивала их, как кнутом. И не сказать, что сильно уж больно. * * *       – Знаете, что: это уже не смешно, – усталым тоном проговорил Тревор. Парень в очередной раз разглядывает «замысловатое» угощение, принесённое его тюремщиками. Трев прекрасно понимает, что частично это издевательство, а частично понять это можно: любой похититель не будет потакать своей жертве. Но, как и всё время до этого, кусок нейдёт ему в горло. Он не может думать о себе, когда знает, что Мэтт с остальными поставили на карту. На кону не только его свобода.       Тревор Уэнтворт всегда задумывался, ради чего друзья согласились на эту «революцию». С чем она была связана? Это просто бунт против кучки тиранов или же за этим стоит более обширное понятие? Ведь с самого начала они говорили на языке, понятном всему миру: языке свободы. Абсолютно любой: свободы слова, действия, мысли, выбора. Почему за ними пошли люди? Потому что устали от постоянной скованности своих движений, от собственных завязанных рук, оттого, что их мысли пытаются форматировать, как компьютерные данные, оттого, что пробуют заставить живые голоса замолчать и потому что, наконец, просто подавляют их желание жить, а не безвольно существовать, смирившись с созданной давным-давно системой. Люди шли за ними, потому что каждую ночь им предстояло тонуть в океане своей боли, своих проблем и мыслей: «А что же будет завтра?». Человечеству нужна была уверенность в завтрашнем дне, свобода и лёгкость, потому их слова стали для многих лозунгами, вдохновением, спасательным кругом в бескрайних морях одиночества, депрессии и проблем. Вот почему Тревор отгонял от себя мысль сдаться: это касается не только его самого, но и близких, друзей и тех, кто встал под «знамёна» Our Last Night. Вот что они развязали: войну за свободу миллионов людей, исход которой, между прочим, зависит и от самих восставших. Сумеют ли они победить сначала себя в этой старой войне, а уж только потом и тех, кто им противостоит? И что выберет человечество: бежать и менять имя или же никогда не смыкать глаз, бороться за самих себя*? Уэнтворт в мыслях уже давно решил, что же он выбрал, но этот выбор он не вправе сделать за миллиарды людей, к сожалению.       «Держитесь, мы будем теми, кто спустит звёзды на землю!*».       Не его ли это слова? Его. И потому он сам должен ждать, а после – действовать. * * *       – Ну, Мэтт, готов разнести всё тут к чертям? – усмехается Вуди, всматриваясь в силуэты мужчин у сарая. Ни для кого из ребят не секрет, где держат Трева. Трое парней, скрывающихся под покровом ночи и уснувших деревьев, внимательно наблюдают. Мир погрузился в молчание, словно застыл в ожидании вместе с ними.       – Ты слишком радикален, Алекс, – отвечает ему Уэнтворт. – Нам нужно их всего лишь отвлечь, а не убить.       Они едва слышно сдвигаются с места и, не выходя из тени деревьев, пробираются к дому. Издалека доносятся негромкие разговоры, и Мэтт мысленно усмехается: они не подозревают ни о чём. Он уверенно продвигается вперёд, слыша за спиной шаги Тима и Алекса. В руке его не самый безобидный железный контейнер, в котором парень надёжно спрятал их оружие. Судьба будто сама вкладывает им в руки козырь: внезапность. Потому что один из них ребята забрали у неё сами, отменно подготовившись к своей операции. Врасплох их не застанут. Они не заметили, как уже были за домом. Голоса почти стихли совсем, слышны только шорохи от их ботинок. Воздух пропитан нотками беспокойства, а каждый был оглушён стуком своего сердца: настолько мёртвой была тишина вокруг. Мэтт останавливается, следом за ним и Тим с Алексом.       – Ну, пришло твоё время, – едва заметно улыбается Уэнтворт, ставя на землю своё «сокровище» и открывая его. Сразу же в воздух будто вылетает сноп искр, хотя динамит никто ещё не зажёг. Мэтт достаёт своё творение, Алекс – зажигалку…       Через несколько минут оглушительный хлопок со взрывом прогремел на добрую часть леса. Милый, обшитый белыми панелями домик охвачен дымом, но есть ли огонь, не видно от сарая. Хотя Мэтт помнил, что постарался не нанести вред строению. Нужно было только шума наделать, однако выглядело всё так, будто они реально взорвали дом. Уэнтворт надеялся, что этого он не сделал, иначе внимания будет даже больше, чем ему хотелось бы.       – Чёрт! – мужчины у сарая не на шутку всполошились. Они изо всех сил рванули к пострадавшему домику, надеясь его потушить, пока совсем худо не стало. Благо, на этот случай они запаслись водой. Правда вот никто не ожидал, что она понадобится сейчас, чтобы спасти строение от прогремевшего взрыва.       – Они ушли, – тихим шёпотом проинформировал Тимоти, наблюдающий за происходящим у сарая, где держали Тревора, из-за скрывающих его листьев.       – Здорово получилось, – прокомментировал Алекс. – Они поверили.       – Главное, чтобы в самом деле ничего не загорелось, – бросил в ответ Мэтт. Вуди был прав: всё слишком реалистично.       Лесной воздух был пронизан запахом мокрой листвы и напряжением. Они только что наделали довольно много шума своим эффектным появлением, слава Богу, хоть от взрыва успели убежать. Поэтому дыхание только выравнивалось, а в голове уже включилась красная кнопка: «Действие». Мэтт, чьё сердце радостно ёкнуло, ибо всё шло в точности по плану, направился к уцелевшему зданию, жестом велел Тимоти и Алексу следовать за ним. Это было лишним, поскольку, увидев, как Уэнтворт сорвался с места, они и сами уже поспешили за ним.       Они торопливо выходят из своей засады, и Алекс как по команде хватает стул, стоящий поблизости, ломая им замок. Времени в обрез, песок в часах скоро кончится, а вместе с ним утечёт и их шанс на удачное завершение их миссии, которая на самом-то деле должна закончиться не только спасением младшего Уэнтворта. Замок был удачно сломан, ибо Вуди слегка не рассчитал силу, ударив сильнее, чем было надо. От напряжения.       – Отлично, – прокомментировал Мэтт, врываясь внутрь ураганом и, пытаясь сфокусировать взгляд в темноте и ища в темноте брата, их неугомонного Чегевару. Наконец, Уэнтворт находит его лежащим на полу. Да уж, физическое состояние Тревора ни капли не походило на душевное, в этом его товарищи могли не сомневаться: парень, замученный хоть до полусмерти, никогда не сдался бы, даже если бы они не пришли за ним.       – Вы как всегда сама пунктуальность, ребят, – улыбка Тревора, вымученная из себя довольно-таки с трудом, вышла кривой. Но у него определённо с души свалился валун.       Вудроу одним движением скидывает с плеча рюкзак, и уже через мгновение в его уверенную руку ложится остро заточенный топор. На этот раз уже рассчитывая силу удара, Алекс бьёт по цепи на ноге Тревора, пока Мэтт развязывает верёвки на руках брата. Один удар, следом второй. Цепь постепенно не выдерживает и тогда Вуди ударяет посильнее, отчего она-таки сдаётся и падает поверженной.       – Быстрее, – командует Мэтт, и они с Тимоти помогают ему подняться. Время неумолимо бежит, скоро вернутся похитители, а им пора уже бы и убежать. Вуди выскакивает на улицу прямо с топором, озираясь, как хищник в поисках своей добычи, но не видит тех, кого так выискивал в ночной, пронизанной холодом темноте. Да уж, со стороны он успел представить себя маньяком-психопатом на долю секунды. Но тут же выкидывает из головы это сравнение. Совсем немного, и они будут далеко отсюда. Мэтт и Тим вытаскивают из сарая едва стоящего на ногах Трева, который всё-таки падает, как только ребята его отпускают. Да, он тоже понимает, что пора бежать, ибо через несколько минут весь их план полетит к чертям, если они не уберутся отсюда, однако что он может сделать со своей слабостью? Торопливо поднимаясь благодаря помощи брата, он замечает приближающихся сторожей, его тюремщиков. Вот чёрт!       – Эй, стоять!- вскрикнул тот, что был немного пониже ростом.       Команда «Бежим!» была бы лишней. Все четверо знали, где им необходимо быть. И всё-таки силы вернулись к Тревору неожиданно, в противовес тому, как исчезали, медленно и по крупицам, как песок. Ночной воздух уже не казался прохладным, дышать от бега становилось всё тяжелее, но теперь уже пути назад нет. Им остаётся только бежать, тщательно вглядываясь в темноту ночи и стараясь не пропустить нужный поворот. Они уже давно миновали деревья, игнорируя внезапные яркие вспышки света от фонарей, вызывающие в глазах яркие расплывчатые круги и довольно неприятное ощущение. Но это быстро проходит. Закрываясь от света руками, ребята не останавливаются. Они бегут всё дальше, слыша за спиной недовольные возгласы, и вскоре Тимоти, оказавшийся впереди, останавливается, а за ним следом и остальные. Да уж, сколько камер за эту ночь созерцало их, восставших…У них нет времени, чтобы перевести дыхание. Важно закончить то, что они начали этой ночью.       – Ну, всё, добегались, – тяжело дыша, проговаривает один из преследователей, а Мэтт в это время протягивает Тревору небольшой предмет, фальшфейер, однако в темноте это не особо заметно. Уэнтворт в одно мгновение зажигает его, победно вскидывая вверх руку с файером.       Это было сигналом. Файер Тревора сияет красным, как призыв к революции или же сигнал бедствия, здесь уже каждый понимает по своему, ведь Our Last Night говорят и о том, и о другом. Преследователи не поняли в чём дело, как вдруг в воздух взметнулись ещё сотни таких огней, ярких, светящихся не просто светом, а решительностью. В отсветах огней виднелись люди: мужчины и женщины, белые и темнокожие, абсолютно разные, но объединённые одной целью: дать отпор. В их лицах совершенно нет страха, только уверенность и одно только слово, которое отчётливо читается в их взглядах: «Победа». В то же время опытный наблюдатель увидел бы и предупреждение: «Мы пойдём и дальше». Ради себя и свободы. В итоге, сотни жаждущих свободы против двух мелких тиранов…       Они выиграли битву, заставив неприятелей отступить, но, к сожалению, не войну. Чтобы закончить её, нужно сплотиться не против нескольких человек, а против элиты всего общества. Однако их войска растут с каждым днём, с каждой минутой увеличивается число тех, кто не хочет жить подобно марионетке. И однажды, пусть не сегодня, но старая война закончится. Однажды люди спокойно откроют глаза, поскольку эта маленькая победа уже вселяет надежду в сердца отчаявшихся…       Думая об этом, Тревор повторяет про себя всего одну фразу: «Мы не позволим тьме ослепить нас…*».