Новогоднее желание

Тодороки неспешным шагом входит в просторную гостиную, где остальные ребята уже во всю отмечают Новый Год. Для него это так ново, так захватывающе. Ведь он ещё никогда не отмечал никаких праздников в связи с семейными обстоятельствами. У него никогда не было счастливой семьи, домашнего уюта. Шото ещё никогда не собирался с родными за одним столом, не слышал их заливистого и искреннего смеха. Но он не хочет себя жалеть, просто потому что ни о чём не сожалеет. Если бы в его семье царили гармония и спокойствие, то он, может быть, вообще никогда бы не родился. А если и родился, то был бы совсем другим человеком. Возможно, не встретился бы с тем самым зеленоволосым парнем, ради которого сейчас живёт. Да, Мидория Изуку. Тодороки искренне уважает этого юношу. Он никогда не сдаётся, не опускает руки, всегда и всем улыбается, как бы хреново ему ни было. Шото, за то время пока они находились рядом, сумел научиться читать Изуку, видеть сквозь маску, которую тот натягивает изо дня в день. Тодороки понимает, когда Мидории плохо, а когда хорошо. Когда он боится, а когда радуется. Когда он зол, когда доволен. И что-то в веснушчатом цепляет парня, но Шото не понимает, что именно. Может, это беззаботное и детское выражение лица, может, лучезарная и тёплая, не натянутая, улыбка, а может, острый ум и сообразительность. И причём это что-то цепляет настолько, что хочется постоянно видеть Изуку рядом с собой, оберегать от опасности, окружать нежностью и заботой, безвозмездно. Просто дарить тепло и ласку, а взамен ничего не требовать. Для Шото эти чувства были новыми, странными, непонятными. Но как-то раз, когда он подслушал разговор девочек о любви, до него дошло. Да, это точно была любовь. Большинство «симптомов» этой «болезни» совпадали с его. Тодороки часто задумывался, нормально ли чувствовать такое к парню, ведь обычно такие чувства возникают к девчонкам, но так и не пришел к какому-либо выводу. А даже если бы ему и показалось это неприемлемым, от чувств он избавиться бы всё равно не мог. Они уже хорошо прижились в его истерзанном сердце, пустили толстые и крепкие корни в душу. А виноват в этом кто? Правильно, Изуку. Но Шото не хочет обвинять его в чём-то, потому что не привык винить кого-либо. Это просто оправдание. Ты просто скидываешь свою вину на других, говоря, что та или иная ситуация случилась именно из-за их поступков. Но это неправильно, не честно. — …оки-кун! Тодороки-кун! — послышался нежный голос, ласкающий слух. Шото медленно повернул голову в сторону звучания. — Мидория… — произнёс он на выдохе. Сейчас зеленоволосый был неимоверно близко к нему, примерно на расстоянии десяти сантиметров. От осознания этого лицо мгновенно вспыхнуло, а сердце заколотилось, как бешеное. — Я звал тебя, но ты не откликался, всё в порядке? У тебя лицо какое-то красное… Может, температура? — заметив румянец на щеках Шото, спросил Изуку. Веснушчатый и правда переживал за юношу, сегодня тот был сам не свой. — Нет, со мной всё нормально, не беспокойся, — мягко улыбнулся Тодороки. Его радовало то, что любимый беспокоится за него. Хоть, как друг, но это уже что-то. — Вот как, я рад! — лучезарно улыбнулся Мидория. — Может, тогда пойдем к другим, праздник всё же, нужно веселиться и радоваться! Кстати, ты же ещё ничего не съел, там Тсую-чан такие вкусные кексы испекла! — вновь одарив Шото сияющей улыбкой, молвил Изуку и, не дождавшись ответа парня, потянул его к праздничному столу. Мидория, подхватив гетерохрома под локоть, затянул его в самую середину комнаты, в самый разгар вечеринки. От этого лицо второго мгновенно покрылось краской, и он стыдливо отвёл взгляд, всё же для него было немного необычно быть в такой близости к Изуку, касаться его. Сейчас парень чувствовал себя стыдливой влюблённой старшеклассницей. Но зеленоволосый похоже совсем не замечал этой неловкости со стороны половинчатого и всё так же упорно продолжал тащить его сквозь толпу, к столу. И в итоге они, к пребольшому счастью, добрались к нему. Правда, выглядели немного помятыми и растрёпанными, но с учётом того, что их могли там и задавить, это состояние было довольно неплохим исходом. Тодороки взглянул на застланный белой скатертью и заставленный разной едой и напитками стол. На нём красовалось множество разных блюд: онигири с вишней и сливой, карри со свининой, бутерброды со сливочным маслом и икрой, картофельное пюре, жаренная рыба, отварные креветки, домашние суши и роллы, к которым прилагался соевый соус. Также на столе лежали некоторые фрукты: мандарины, апельсины, грейпфруты, киви, бананы и яблоки. Из напитков были некоторые виды газировки, яблочный, апельсиновый и виноградный соки, а также обычный зелёный чай. Присутствовало и сладкое: шоколадный тортик, множество различных пирожных, ароматное печенье, кексы, приготовленные Асуи, и коробка шоколадных конфет. Естественно, всё это обошлось им недёшево, ребята скинулись все вместе и купили нужные продукты, ну а девочки готовили. — Ну что, скажи круто! Наши девчонки просто молодцы! — с восхищением разглядывая вкусности, молвил Изуку. — Что хочешь первым попробовать? — приложив указательный палец к губе, спросил он у Шото, немного повернувшись в его сторону. А тот снова залился румянцем и от неожиданности даже отошел на несколько шагов назад. Вид Мидории казался ему очень милым, домашним и слишком уж соблазнительным. Хоть бы что-то там не встало. — Тодороки-кун? — растерянно спросил веснушчатый, заметив замешательство гетерохрома. — А, да? — столь же растерянно ответил тот. Он понимал, что со стороны это выглядит очень уж странно подозрительно, но ничего с собой поделать не мог. Ведь каждое неосторожное движение Мидории, или какая-то не совсем приличная его поза, вызывали у него пошлые мысли и фантазии. Казалось бы, вполне нормально для парня-подростка, вот только обычно они мечтают и фантазируют о девушках. Шото стыдливо отвёл взгляд в сторону. — Ты действительно в порядке? Если тебе плохо, то скажи, не молчи. — обеспокоенно говорил зеленоглазый. Сегодняшнее состояние парня его совсем не радовало, и Изуку понимал, что он ему что-то недоговаривает. Но если Шото не хочет рассказывать, то, наверное, лучше этому и правда остаться секретом. — Нет, я уже говорил, что со мной всё хорошо. Но так уж и быть, если станет плохо, я тебе скажу, — твёрдо ответил Тодороки. Он не хотел беспокоить Изуку своим состоянием, зная, какой он беспокойный и тревожный. Но, по правде говоря, чувствовал себя парень и правда хреново. Не так физически, как морально. Сердце изо всех сил упрашивало, настаивало, молило обнять Мидорию, вдохнуть его запах, а потом прижать к себе сильнее и… Нет! Он этого ни за что не сделает! Против воли Изуку он ничего не сделает! — Ну ладно уж, поверю я тебе, — мягко улыбнувшись, ответил веснушчатый. Хотя на самом деле не верил совсем, ведь видел, что с парнем явно что-то не так, но что именно, сказать не мог. — Так что ты будешь пробовать первым? — А, ну, я… креветки. — молвил парень первое, что пришло в голову. На самом деле он был совсем не голоден, но знал, что если скажет об этом Изуку, то только добавит ему причин для беспокойства, а вместе с этим и испортит настроение, чего категорически не хотелось. — Да-да, понимаю твой выбор, они такие сочные, ароматные и розовые, — взявшись рукой за подбородок и кивая в знак согласия, поддакивал Мидория. На самом деле за это все и считали его несколько странным. Иногда он выдавал такое, что даже не могло уложиться в голове. Но Шото воспринимал эту его черту скорее как милую, нежели странную. По мнению Тодороки, это только придавало ему очарования. — Кстати, это Урарака-чан предложила добавить их в меню. — Ага, — ответил гетерохром, усевшись за стол и начав поглощать розовых существ. — А ты что будешь первым есть? — поинтересовался он, пережевав и проглотив еду. — Ну, уже не первым, я ведь уже кушал, — почесав затылок оповестил юноша, — но я буду есть вот эти конфеты! — сообщил он, держа перед собой ещё никем не тронутую коробочку конфет. Зеленоглазый быстро расправился с прозрачной пленкой, которая обволакивала коробку, и, открыв её, начал медленно поглощать содержимое, смакуя. Как же Шото хотелось запечатлеть этот момент в своей памяти! Сейчас Изуку выглядел просто неповторимо! Румяные щёчки, прикрытые от удовольствия глаза, немного измазанные шоколадом пухлые губки, которые он время от времени облизывал. Неужели человек может выглядеть настолько мило и невинно? Тодороки просто не мог оторвать взгляд от веснушчатого парня. Он был прекрасен настолько, что нельзя было описать это простыми словами. Но тишину, мир и спокойствие прервал «очень ожидаемый» гость, которого Шото искренне ненавидел всем сердцем. Этот ублюдок всегда издевался над Изуку, дразнил, избивал и задевал его. Но, несмотря на это, тот всегда к нему тянулся, и это бесило половинчатого больше всего. — Эй, ты чего все конфеты сожрал?! Не офигел ли ты, они вообще-то для всех были! Тупой задрот! — нервно крикнул Бакугоу и пнул Мидорию ногой. Тот упал со стула, на котором раньше сидел, и, выронив из рук уже пустую коробку конфет, плюхнулся на пол, жалобно вскрикнув. Все обернулись на этот звук, а Тодороки резко подорвался из-за стола и стал прожигать блондина взглядом. Как же он его бесит! Ещё мгновение, и он перегрызёт ему глотку! Но за это мгновение успело случиться то, что изрядно поменяло планы Шото. Изуку встал с пола и неспешно, с опущенной головой, подошёл к нему. Все смотрели на зеленоволосого и ожидали следующего шага, и тот не заставил себя ждать. Мидория поднял свой помутневший взгляд и посмотрел на гетерохрома, прямо в его разные глаза, а потом просто бросился на него, обвив его шею руками. — Шото, спаси! Каччан меня ик… обижает! — громко завопил парень и, уткнувшись носом в шею Тодороки, начал громко рыдать. Половинчатый не то чтобы офигел, он просто… Нет, этого нельзя описать словами. Его лицо стало пунцовым, а дыхание многократно участилось, сердце начало стучать в груди, словно птица в клетке, просясь наружу. — М-мидория? — растерянно позвал веснушчатого парень. Он уже не знал, чего от него ожидать. И что вообще нашло на Изуку, что тот так себя ведёт? — Ик... Чего? — икнув, отозвался Мидория, подняв на Шото свои большие, изумрудные, помутневшие глаза и слегка приоткрыв губы. — Ты пьян? — искренне удивился своему же предположению Тодороки. Но тем не менее оно больше всего походило на правду. Но Изуку будто его не слушал и продолжал говорить о чём-то своём: — Конфеты были вкусными. О, а знаешь, когда мы были детьми, ещё в садике Каччану много дарили ик… конфет, а он все выбрасывал. Но! Когда я подарил ему их, представляешь, он не выбросил! А потом поцеловал меня в щёчку и заявил что я стану его женой! Но учительница его отругала и сказала, что мальчики не могут жениться на мальчиках. Тогда он обиделся и перестал с ней разговаривать. Сел в углу и начал есть мои конфеты, которые я приготовил с маминой ик… помощью. Сначала Шото подумал, что это и правда какой-то бред, но увидев покрасневшую физиономию Катсуки, поменял своё мнение. Он разозлился и сжал плечо Мидории сильнее. В ответ на это действие он жалобно пискнул. — Эй, Шото, перестань! Мне больно! Или ты ревнуешь? Ах, ну да, такой парень как я всем нравится! Я же просто ик... замечательный! — вновь начал пороть чушь Изуку. Но в этот раз попал прямо в точку. Гетерохром густо покраснел и отвёл взгляд в сторону, что не укрылось от глаз пьяного веснушчатого паренька. Но в этот раз он промолчал, лишь довольно ухмыльнулся. — Мидория, ты не в себе… — все ещё смотря куда-то в сторону, молвил половинчатый, на шее которого до сих пор висел Изуку. — Нет! Это и есть я настоящий! — невинно улыбнувшись и прикрыв глаза, заявил парень. — Слушай, Тодороки-кун, скорее всего, он и правда пьян. Конфеты содержали ликёр, правда очень маленькое количество. Но похоже, Деку-кун быстро пьянеет, — неожиданно послышался голос Очако, сидевшей на полу с той самой коробкой от конфет и внимательно изучавшей их состав. — А, вот как… — рассеянно ответил Шото. Его мысли сейчас смешались в кучу и не давали рационально всё обдумать. — Не пьян я! — вставил свои пять копеек зеленоволосый паренёк. — Да-да, конечно, Деку-кун, — мило улыбнулась ему Урарака. — Тодороки-кун, пожалуйста, отведи его в комнату, он уже не в состоянии дальше праздновать, — обратилась в гетерохрому она. Тот кивнул в ответ, но Изуку недовольно толкнул его в бок и начал всячески сопротивляться. Ведь желания покидать весёлую и громкую компанию и отсиживаться в пустой комнате, у него не было ровным счётом никакого. — Ну хорошо-хорошо ик… пойду я в комнату! — громко крикнул юноша, заставляя облегчённо вздохнуть всех присутствующих, которые уже вот как пятнадцать минут пытаются затащить его туда. — Но! У меня есть одно условие! — И какое же? — вяло поинтересовалась измотанная Очако, которая уже давно пожалела о том, что купила конфеты с ликёром, а не обычные шоколадные. — Я хочу загадать новогоднее желание! Полночь совсем скоро, соизвольте потерпеть меня ещё полчасика, — невинно улыбнувшись, попросил Изуку. Одноклассники лишь тяжело вздохнули, осознав что его, в нетрезвом состоянии, фиг перепрёшь, даже Бакугоу это не удалось. В итоге они сдались и разрешили ему остаться до полуночи и загадать желание. В оставшееся до двенадцати время ребята развлекались, как могли. Кто-то смотрел телевизор, располагающийся в гостиной, кто-то играл в карты на сладости или желания, а кто-то, именуемый Тодороки, сидел и смотрел за пьяным мальчишкой, своим объектом обожания, который сидел на диване и качался туда-сюда, не в силах усидеть на месте, и беспрерывно смотрел на часы. И вот, полночь, бьют куранты. Юноша срывается с места и мгновенно хватается за зажигалку. Он поджигает небольшой листик, с написанным на нём заранее желанием, а пепел, оставшийся о него, высыпает в стакан, наполненный яблочным соком, и залпом выпивает всё это. После наигранно морщится так, будто выпил водку, а не сок, а потом удивлённо смотрит на гетерохрома. — Эй, Шото, давай быстрее! Ты же ик… не успеешь! — недовольно хмурясь, кричит Мидория и подталкивает Тодороки к столу, вручая маленькую бумажку, ручку, и пока тот пишет, наливает ему в стакан сок. Половинчатый не долго думает над своим желанием, просто записывает то, что в последнее время постоянно крутится в голове, по указанию Изуку сжигает бумажку и, высыпав пепел в стакан с апельсиновым соком, выпивает его. Он успевает как раз к двенадцати ноль одной. Зеленоволосый довольно улыбается и тянет Шото за рукав. Хоть он и пьян, но обещание сдержит. Тодороки закидывает руку парня себе на плечо и, попрощавшись с ребятами, ведёт его в комнату. На протяжении всего пути их окутывает тишина. Лишь отголоски музыки доносятся из общей гостиной: ребята же ещё отмечают. Но вскоре для Тодороки эта самая тишина становится просто невыносимой. Изуку слишком близко, Шото чувствует его горячее дыхание на своей коже, слышит, как он икает. В голову опять лезут ненужные мысли, и сколько бы он не пытался их оттуда вытолкнуть — всё тщетно. И как раз-таки поэтому гетерохром решается нарушить гложущее безмолвие. — Эй, а разве пепел от листочка с желанием не в шампанское кидают? — спросил первое, что пришло в голову парень. Ему нужно было хоть как-то отвлечься. — В шампанское, но у нас его не было, так что мы взяли сок. Ну ничего, он тоже пойдёт! Главное верить, что всё сбудется! — бодро ответил Мидория, лучезарно улыбнувшись, только теперь эта улыбка принадлежала лишь только одному Тодороки. Юноша вновь густо покраснел. Ну почему он не может сдержать своих чувств сейчас? Он ведь делал это всю жизнь! — Знаешь, я заметил, что когда я касаюсь тебя, или улыбаюсь ик… тебе, то ты постоянно краснеешь. Почему? — с довольно серьёзной интонацией спросил Изуку, заглядывая своими мутными глазами в глаза Шото, чтобы тот не мог соврать. — А… ну… — замялся гетерохром, не в силах что-либо ответить. Наверное, он ведет себя слишком странно, и Мидория уже давно это заметил, но сказать смог только в нетрезвом состоянии. Парень попытался отвести взгляд, но зеленоволосый резко и грубо схватил его за подбородок, повернув лицо обратно к себе. — Не отворачивайся! Говори правду! — нахмурившись, приказал веснушчатый. Сейчас он выглядел как обидевшийся маленький ребёнок. Мило. — Давай лучше поговорим в комнате, — максимально твёрдо и убедительно предложил Шото, попытавшись хоть немного оттянуть момент своей «казни», осознав, что она в любом случае неизбежна. Получив в ответ неохотный, но утвердительный кивок, Тодороки, поправив руку Мидории на своём плече, поплёлся дальше, к его комнате. И вот, спустя несколько минут, побродив запутанными коридорами и этажами, они всё же добрались до жилища Изуку. Шото дернул за ручку — дверь оказалась незаперта. Открыв её, юноши оказались в небольшой комнатке, заставленной разными фигурками Всемогущего, стены которой были обклеены плакатами всё с тем же героем, да что там, даже на постели парня красовалось лицо мускулистого героя! Шото задавался вопросом, как Мидория живёт в такой обстановке, ведь он сам наверняка чувствовал бы себя довольно неуютно. Но всё же гетерохром рад был снова оказаться здесь, так как был в комнате Изуку всего раз, и то, когда они выбирали самую лучшую комнату общежития со всеми остальными. Половинчатый подошёл к кровати Мидории и аккуратно уложил его на неё. Как оказалось, зеленоволосый уже дремал и выглядел весьма миловидно и умиротворённо. Тодороки укрыл его одеялом и хотел было выйти из помещения, оставив веснушчатого наедине с самим собой, но мальчишка не отпустил Шото, железной хваткой вцепившись в рукав его кофты. Гетерохром попытался отцепить руку юноши, но у него ничего не получилось. — Мидория… — устало выдохнул он, оставив попытки избавиться от хватки парня. Произнёс он это крайне тихо, но, похоже, у Изуку очень чуткий сон, поэтому тот проснулся. — Шото, не уходи, останься, ик… — тихо молвил, почти прошептал зеленоволосый, сонно потирая глаза. — Я не хочу оставаться один. — Но ты же будешь спать, — попытался отговорить его Тодороки, так как не знал, сможет ли сдержать себя при виде спящего Мидории. — Так ложись со мной! — настаивал на своём Изуку. — Чего?! — снова вспыхнул Шото. — Ты хоть понимаешь о чём сейчас говоришь?! — Вполне, а что тут такого? — искренне не понимал парень, склонив голову набок. — Вообще-то… — хотел было начать Шото, но его рот заткнула тёплая ладошка Изуку, а другая потянула на себя и повалила на кровать. Тодороки в очередной раз с головы до пят покрылся румянцем и начал рьяно вырываться. Но сделать это было крайне сложно, ведь Мидория держал крепко. Однако сдаваться он не собирался. В ответ на это Изуку недовольно хмыкнул и прижался к Шото плотнее, да ещё и таким образом, что его колено оказалось у гетерохрома между ног. Тут-то Шото замер. Ещё чуть-чуть и Изуку своим коленом коснется его… — Мидория, прошу, отодвинься немного, — искренне попросил парень, преодолевая волнение. — Зачем? Ты что ик… стесняешься? — игриво спросил Изуку, хитро улыбнувшись. Было видно, что он просто играет, и это приносит ему удовольствие. — Мидория! — выкрикнул Шото. Вся эта ситуация заставляла его чувствовать себя напряжённым, чувствовать азарт, она будоражила и возбуждала в прямом смысле. В ответ мальчишка не сказал ничего, лишь подался немного вперёд, задевая член Тодороки. Гетерохром шумно и рвано выдохнул, но тут же прикрыл рот рукой. Он искренне надеялся, что зеленоглазый этого не услышал, но в кромешной тьме и абсолютной тишине, когда все чувства обострены, этого просто не могло не случиться. И Изуку услышал, услышал то, что хотел, чего добивался. Он вновь довольно ухмыльнулся и, подняв голову, посмотрел в разные глаза Шото своими, глубокими и мутными, завораживающими, наигранно облизнувшись. — Мидория, ты ведь знаешь, к чему это всё идёт, чем может обернуться, так почему же продолжаешь? — измученно спросил Тодороки, состороив максимально непонимающее выражение лица. — А может, я этого и хочу, не задумывался об этом? — затейливо поинтересовался юноша, оглаживая тыльной стороной ладони щеку парня. — Если я начну, то уже не смогу остановиться, ты ведь понимаешь это? — поинтересовался Шото, уже зная ответ наверняка. — Конечно, если бы ик… не понимал, то не стал бы тебя дразнить, — самоуверенно ответил веснушчатый, зарывшись рукой в мягкие волосы Тодороки. — Ты пьян, — молвил Шото, стараясь доказать это скорее самому себе. Стараясь не потерять самообладание и не наброситься на Изуку, ведь утром, когда он протрезвеет, то будет проклинать его за такой поступок. — Я знаю, — сообщил парень, скользя ладонью по рельефному торсу Шото, по плоскому и упругому животу, по сильным и крепким рукам. — Утром ты пожалеешь об этом, — вновь привёл весомый аргумент юноша, но Мидория даже и не хотел его слушать, для веснушчатого это всё было не важно. — Я знаю… — шепотом молвил Изуку в самые губы Тодороки, после чего впился в них. Гетерохром уже не мог сопротивляться. Всё, что ему оставалось — притянуть парня поближе к себе, обняв за талию. Да, а ведь Мидория прав, зачем думать о последствиях, если ты прямо сейчас можешь взять то, чего так долго желал? Зачем сдерживать себя и потом, после всего этого, удовлетворяться наедине с самим собой, со своими мыслями, и корить себя за то, что так не смог воплотить желаемое в жизнь, злиться, жаждать вернуться назад и всё исправить, но отнюдь, такого шанса не будет. Так что нужно просто ни в чём себе не отказывать и пользоваться моментом, пока есть такой шанс. Верно, Шото, сейчас ты можешь снять с себя оковы, высвободить все свои эмоции. Ты можешь. Тодороки углубил поцелуй, взяв всю инициативу на себя, и резко перевернулся на кровати, оказываясь сверху. Мидория был не против, и просто отдался во власть любовника. Половинчатый ласкал своим языком нёбо, зубы Изуку, переплетал его в страстном танце с языком веснушчатого. Было тепло и приятно; как же долго он об этом мечтал, сколько же раз этот момент появлялся в его снах и фантазиях! Но из-за недостатка воздуха им пришлось прервать поцелуй. Они смотрели друг на друга. Оба были запыхавшиеся и покрасневшие, вспотевшие, возбуждённые. Но это не вызывало отвращения, только усиливало и так огромное желание, контролировать которое парни были не в силах. Останавливаться не хотелось, как и не хотелось ни о чём думать. Возможно, потом они будут жалеть, но сейчас это не важно, сейчас для друг друга важны только они сами. Изуку вновь потянулся за поцелуем, и получил желаемое. Шото страстно ему отвечал, в то же время проникая мозолистыми, грубыми и холодными ладонями под его свитер, оглаживая животик, бока, мокрую спину. Мидория прогибался, извивался, тихо постанывал. Все эти прикосновения были до жути ему приятны. Тем более, под действием алкоголя парень был более чувствительным, нежели обычно. Гетерохрому очень нравилось, что Изуку такой податливый, и в награду за это юноша дарил ему ещё больше ласк, поцелуев, касаний. Хотелось, чтобы это продолжалось вечность. Близость с таким желанным и любимым Изуку приносила огромное удовольствие, которое выливалось наружу громкими стонами, полурыками, шумными вздохами. Это длилось уже больше десяти минут, поэтому Тодороки решил перейти к более решительным действиям. Он слегка поддел свитер парня, потянув его вверх. Не почувствовав возражений или отпора, Шото снял его до конца и не смог отвести взгляд. Верхняя часть тела зеленоглазого была до безумия притягивающей, манящей, аппетитной. Тонкая шея, покрытая множеством веснушек, как и на щеках, рельефные, но не перекаченные красивые руки, аккуратный животик, тонкая, словно девичья, талия, сильная грудь, с двумя розовенькими и твердыми сосочками. Шото не удержался и припал к ним горячими губами, лаская теплым языком, отчего Мидория сильно прогнулся в спине и, опрокинув голову, ахнул. Спустя некоторое количество времени, Шото переместился на шею, оставляя за собой влажную дорожку. Он покусывал ключицы, вылизывал саму шею, оставляя на ней багровые засосы, что ярко выделялись на бледной коже даже в темноте, мазано целовал линию подбородка, лицо, щеки, губы, — куда попадал. У него были закрыты глаза. Он просто хотел отдаться волне чувств, слышать лишь чарующий голос своего любимого, дарить ему прикосновения и ласки. А Изуку охотно отвечал на это, разделял с ним те же чувства, хотел быть как можно ближе, слышать сбивчивое дыхание, хриплый шепот, громкий стук сердца. Всё было как во сне: только они вдвоём, больше в этом мире никого нет. И вот Тодороки вновь спускается ниже, к соскам, снова ласкает их, но уделяет этому совсем немного времени и двигается дальше, к животу. Он понимает, что у него, нет, что у них обоих больше нет сил сдерживаться, и хочется скорее перейти к более решительным действиям. Именно поэтому и на животике он долго не задерживается, и, оставляя пару засосов, спускается ещё ниже, к самому сокровенному. Шото медленно оттягивает резинку спортивных штанов Изуку, и резко стягивает их вниз, оставляя мальчика в одних носках, от которых он вскоре точно так же избавился, и боксерах. Мидория краснеет и отводит взгляд в сторону, что не остается незамеченным Шото, и того радует такая реакция, нет, скорее забавляет. Хочется ещё помучить веснушчатого, но юноша попросту не может этого сделать, ведь когда намеревается — встречается с молящим взглядом зеленоволосого. Ох уж хитрожопый манипулятор! И Шото не медлит, резко стягивает боксеры и отбрасывает их куда-то в сторону. Недавно уверенный и задорный Мидория вновь заливается румянцем и пытается прикрыться, но Шото резко одергивает его руку, и смотрит прямо в глаза, хитро улыбаясь. Теперь его очередь мучить Изуку. Он вновь припадает своими губами к губам мальчика, грубо их сминая, в тоже время вводя палец в тугую дырочку мальчишки. Тот недовольно морщится, но не отталкивает Тодороки. Спустя некоторое время, осознав, что зеленоглазый уже привык, и что он не сопротивляется, Шото вводит и второй палец. Изуку стискивает зубы и закрывает глаза. Ему не то чтобы больно, скорее немного неприятно. Но он терпит, не может оттолкнуть парня, не сейчас, ведь если сделает это, то Шото подумает, что Мидория отверг его. Но терпения веснушчатого хватает ровно до того момента, когда входит третий палец. Его вход уже отразился резкой болью. Изуку громко заскулил и ухватился за плечи Тодороки, пытаясь оттолкнуть его. Но это было не так уж и просто. Как гетерохром и говорил, он не сможет остановиться, так оно и произошло, поэтому отступать не было в планах парня. Поняв, что ему не удастся сдвинуть с места Шото, юноша начал сам отодвигаться назад, но снова всё оказалось безуспешно, ведь половинчатый мгновенно среагировал и притянул его обратно к себе. Мидория протяжно заскулил, когда пальцы внутри него начали активное движение. Было непривычно и неприятно, Изуку чувствовал себя странно, противоречиво. Вроде бы он и хочет отстраниться, а вроде бы и хочет продолжать. Мальчишка уже не понимал самого себя, свои желания. Когда Шото вынул пальцы, зеленоглазый с облегчением вздохнул. Было приятно чувствовать привычную пустоту, вместо неприятной наполненности. Но вскоре неприятное чувство снова вернётся, с трёхкратной силой. Ведь Тодороки не мог больше терпеть, и скоро Изуку это осознал, а именно, когда почувствовал головку члена парня возле своего входа. Мидория с опаской и некой просьбой остановиться посмотрел на гетерохрома, но в его глазах увидел лишь жажду с похотью, круживших в безумном танце, и понял, что просить его о чём-то бесполезно. Он просто прикрыл глаза и широко улыбнулся, мазано чмокнув Шото в щеку. Тот улыбнулся в ответ и поцеловал паренька в губы, получив на это сиплый полустон. Спустя время, Тодороки отстранился и вновь оглядел Изуку: прекрасного, в свете серебряной луны. Половинчатый ждал, ждал знака согласия, ведь даже потеряв контроль, он не хочет что-то делать против воли мальчишки. Мидория будто прочитал его мысли и неуверенно кивнул. Но этого было достаточно, чтобы у Шото слетели все ограничители. Он обнял веснушчатого за талию, притянув поближе к себе, и, вовлекая в новый страстный поцелуй, медленно вошёл. Изуку недовольно зашипел и впился короткими ногтями в крепкую спину Тодороки. Его разрывало изнутри, сзади сильно жгло и пекло. Гетерохром видел, насколько ему больно, это ведь его первый раз, поэтому дал немного времени привыкнуть. Но спустя пару с лишним минут начал размеренно двигаться. Парень выгибался и болезненно стонал, но терпел, терпел ради Шото. Какого же было его облегчение, когда, спустя некоторое время на место боли начало приходить удовольствие, сначала не такое огромное и явное, но оно нарастало с каждой секундой, пока не заставило юношу извиваться в сильных руках и самому насаживаться на чужой член, выкрикивая имя любовника. Поняв, что Изуку уже привык, Тодороки сорвался на быстрый темп, вколачиваясь в столь желанное тело с каждой минутой всё быстрее и сильнее. Было безумно приятно, тело охватила эйфория: их голоса, запахи, стоны, тела, сливались в единое целое, образуя собой нечто новое, правильное, прекрасное. У них не было ни желания, ни времени, думать о чём-то постороннем, были только они вдвоём, они наслаждались друг другом. И спустя каких-то десять минут, которые для них казались вечностью, кончили. Изуку себе на живот и руку, пачкая при этом Шото, а сам Тодороки излился внутрь Мидории. После оба развалились на кровати, тяжело дыша. Разгорячённые тела начали медленно остывать, отдавая тепло чистой простыни, одеялу и мягким подушкам. Мысли крутились вокруг друг друга и не хотели уходить в каком-то другом направлении. Эта ночь была для обоих незабываемой.

***

Тодороки проснулся от настырных лучиков солнца, проникающих сквозь незакрытые шторы, и упрямо светящих в глаза, оповещая о пришествии утра. Парень зевнул, прикрыв рот рукой, и медленно повернул голову в сторону. Какого же было его удивление, когда своего любимого он там не обнаружил. Шото сразу спохватился и подорвался с кровати. Судя по приятной боли в мышцах, распространяющейся по всему телу, вчерашнее не было сном. Так где же его суженный-ряженный? Мысль подкинул шум воды, исходящий из ванной. Гетерохром медленной и тихой походкой направился в ванную, там и обнаружился Изуку. Он стоял раком и пытался помыться, но у него это получалось с горем пополам, так как у него наверняка всё тело ломило и болело после вчерашней-то ночи. Увидев Шото, Мидория визгнул и начал кидаться в него всем, что под руку попадёт. В итоге он зарядил шампунем прямо ему в голову. И теперь Тодороки сидел под дверью ванной комнаты, с шишкой на голове, а Изуку был внутри неё, до сих пор пытаясь помыться. — Эй, Мидория, — позвал гетерохром, уже и не надеясь услышать ответ. Наверняка Мидории было до жути противно то, что он сделал с ним вчера. — Что? — как ни странно отозвался парень, намыливая левую руку и морщась от невыносимой боли в пояснице. — Прости меня… за вчерашнее… — просил прощения Шото. И даже если Изуку скажет, что прощает, то он всё равно будет корить себя за этот поступок до конца своих дней. — П-почему ты извиняешься? Разве не я вчера полез к тебе первым? — растерянно спросил зеленоглазый, оторвавшись от своего занятия и повернувши корпус в сторону двери. — Что? Да это же я не удержался и, ну… ты понял… — сорвавшись на крик, доказывал Тодороки, и сразу же после этого поник, опустив голову и пустым взглядом уставившись на пол, выложенный розовой плиткой. — Нет! Ты ни в чём не виноват! — пытался доказать невиновность Шото Изуку, но тот, похоже, даже и не пытался его выслушать, настаивая на своём. — Наверняка тебе было противно… прости меня… прости меня, Мидория… — вновь извинялся гетерохром. — О чём ты! Не было мне противно, и вообще, мне… — сорвался веснушчатый, но поняв, что болтает лишнего, сразу же заткнулся. — Что? — переспросил Тодороки, желая узнать правду. — Н-ничего! — запинаясь отвечал Изуку. Но звучало это не очень-то убедительно, было очевидно, что он врёт. — Мидория, прошу, скажи, — со всей душой просил его Шото. Ему действительно важно было узнать, что зеленоволосый чувствует по отношению к нему и вообще к всему этому. В итоге мальчишка сдался, и, тяжело вздохнув, ответил. Да ответил то, что Шото хотел услышать: — Мне понравилось. — Что? — переспросил гетерохром, не веря своим ушам. Как такое вообще может быть возможным? У него галлюцинации что ли? — Понравилось, говорю. Прошу, не заставляй меня повторять это снова, — тихо пробубнил зеленоволосый, подойдя к двери, за которой сидел Тодороки, вплотную. — То есть, тебе не было противно? — ошарашенно спросил парень, поворачиваясь в сторону двери. — Не было, — молвил Мидория, но Шото услышал. Ведь как он мог не услышать того, чего ждал долгое время? — Ты не чувствуешь отвращения? — вновь с ноткой удивления поинтересовался половинчатый. — Не чувствую, — всё так же тихо, почти шепотом ответил веснушчатый. Было понятно, что ему сейчас до жути стыдно. Наверняка он сейчас весь красный. — А если бы я предложил тебе встречаться? — не понимая, что он говорит, молвил Тодороки. Эти слова вырвались из уст сами, словно птица, которая долгое время была заточена в железной клетке. — Я бы… — замялся, услышав подобный вопрос Изуку, но ответ он знал уже давно. — Я бы согласился... — Ты будешь со мной встречаться? — уже более уверенно спросил гетерохром, прислоняясь ухом к двери, желая уловить каждый звук. Вдруг Изуку прошепчет это настолько тихо, что иным способом он этого не услышит. — Буду, — в этот раз не мешкаясь, твёрдо ответил мальчишка. Неужели новогодние желания и правда сбываются? Ведь его гласило: «Хочу встречаться с Шото». Сердце Шото пропустило удар. Всё, о чём он так долго мечтал и считал несбыточным — сбылось. Он заливисто засмеялся и поднял голову вверх, уставившись в потолок. А ведь только сейчас он вспомнил, какое новогоднее желание загадал. «Я хочу, чтобы Изуку всегда был со мною рядом, любил меня, был моим». А ведь новогодние желания сбываются, стоит только в них поверить, поверить в свои силы, в себя. Главное — не сдаваться, и тогда всё точно будет хорошо!