Лучшая ведьма Хогвартса

Что бы ни говорила профессор МакГонагалл по поводу того, что квиддичное поле понадобится для турнира, пока никто не мешал желающим там полетать. Гермиону это удивляло — в самом-то деле, почему не разрешить командам тренироваться хотя бы сейчас, пока турнир не начался? И радовало — никто не гнал с поля тех, кто всё-таки приходил сюда с метлой и поднимался в небо. Правда, для школы, где все, казалось, просто помешаны на квиддиче, таких нашлось на удивление мало. Даже гриффиндорская команда ни разу не выбралась на стадион. А ведь все знали, что Гарри, Рон и Гермиона летают каждый вечер, и никто их не прогоняет, не ругает и не снимает баллы! По правде говоря, гриффиндорская команда, как и прочие обитатели Хогвартса, включая, кажется, даже привидений и Пивза, думала исключительно о Турнире. Близнецы Уизли даже организовали тотализатор, собирая ставки на то, кто именно станет чемпионом от Хогвартса. До квиддича ли тут? Зато никто не мешал. Вот и сейчас — закат красил небо в алый цвет, предвещая непогоду, над Запретным лесом кружилась стая гиппогрифов, у теплиц виднелись фигуры профессора Спраут и нескольких старшекурсников. Гермиона парила на высоте примерно третьего этажа и осматривалась — она уже не так боялась вертеть головой, как в первые дни. Гарри держался рядом. — Гермиона, не сжимай руки так сильно! Плечи расслабь, ты контролируешь метлу всем телом. А то если мышцы задеревенеют, упадёшь! — Я помню, — слабым голосом отозвалась Гермиона. Наклонилась вперёд, одолженный Кэти «Чистомет» ускорился… быстрей… ещё быстрей! А теперь выше! Гарри легко держался рядом на «Молнии», и Гермиону неудержимо тянуло улыбаться. Она посмотрела на своего тренера, шевельнула губами: — Заложу вираж? — Давай, ты сможешь, — тут же отозвался Гарри. — Вчера у тебя отлично получалось! Да, вчера у неё наконец-то получилось — и закладывать не слишком крутые виражи, и спускаться не по плавной спирали, а почти в пике, и даже уходить в небо «свечкой»! Сегодня она собиралась повторить все эти подвиги, потому что один раз ещё может быть случайностью, а успех нужно закреплять! Гермионе нравилось летать. Ну… почти нравилось. Инстинктивный страх потерять контроль над деревяшкой и пучком прутьев никуда не делся, но теперь она понимала, что корни этого страха — в привычке анализировать и рационально объяснять и в недостатке информации для этого самого рационального объяснения. Отучившись три года в школе чародейства и волшебства, она до сих пор не признавала объяснения «это магия», не подкреплённого более весомыми доводами. Например: «Это чары левитации, управления и контроля, прикреплённые к метловищу рунескриптом, а на шайбах-держателях прутьев нанесены рунескрипты, закрепляющие чары скорости, ускорения и торможения, изменения высоты и направления, облегчения веса и снятия инерции». Да, с тех пор как Гермиона почитала об устройстве метлы, как её создают и зачаровывают, летать стало гораздо легче. На первом курсе она сдавала полёты на одном упрямстве, внутренне трясясь и напоминая себе, что всё-таки гриффиндорка — это раз, и должна быть лучшей ученицей — это два. Теперь же от её полета не зависели ни баллы, ни оценки, зато Гарри летел рядом, страхуя и ободряя. Да и Рон меньше стал цеплять за любовь к книжкам. А знание о наложенных на метлу чарах придавало уверенности. Правда, расслабить руки и развернуть плечи до сих пор получалось не очень, но это оставалось единственным отголоском прежнего страха. Идея попросить Гарри помочь с полётами оказалась даже лучше, чем думала Гермиона вначале. Вот уже две недели они каждый вечер проводили час-полтора на квиддичном поле, возвращаясь в замок почти к отбою. «Отличная замена библиотеке», — шутил Рон в своём неповторимом стиле, но Гермионе совсем не хотелось с ним спорить. Она не понимала, как и почему такое происходит, но полеты словно взбалтывали магию у неё внутри, заставляя её бурлить и искриться. Как результат — чары с трансфигурацией потом давались лучше, а заклинания, похоже, стали получаться немного сильнее. А ещё… Может, ей только хотелось в это верить, но всё-таки казалось, что Гарри стал… беречь её, наверное? Как будто, увидев её неуверенность, он вдруг сообразил, что Гермиона — девочка. Что она может быть слабой, может бояться. И пусть сама Гермиона считала, что нужно быть сильной и храброй, это ничего не меняло. — Не бойся, я тебя страхую, — говорил Гарри. — Я не боюсь! — возражала Гермиона, но Гарри всё равно летел рядом. Несколько раз поправлял её руки на метловище или показывал правильный угол наклона, а однажды, когда она потеряла равновесие и совершенно позорно завизжала, он, подлетев вплотную, крепко обхватил её за талию. Метла тогда сразу выровнялась, но они всё равно спустились на землю. Гарри отдал «Молнию» Рону и, пока тот летал, просто держал Гермиону за руку. Даже когда она уже успокоилась. Рон, кстати, совсем им не мешал. Он брал метлу у кого-нибудь из своих братьев, но медленно лететь рядом с Гермионой ему было скучно, и он отрабатывал на высоте виражи и развороты. А потом повторял то же самое на «Молнии». Спускался довольный, со сверкающими глазами. Всё чаще говорил, что в будущем видит себя в квиддиче и только в квиддиче, жалел, что в этом году не набирают команду, и собирался пробоваться на вратаря на пятом курсе. Стоило признать, ради желанной цели он и впрямь готов работать. Неудивительно, что тренировался с настоящим фанатизмом. Даже учиться начал, когда Гермиона заметила, что вряд ли профессор МакГонагалл разрешит взять в команду ученика со сплошными «удовлетворительно», а Алисия это подтвердила. Ныл, конечно, жаловался на адские домашние задания, но старался. И говорил, сам себя утешая: — Да ладно, мне ведь не нужны «превосходно» и даже «выше ожидаемого» по всем предметам! Главное, чтобы хоть где-то было нормально, тогда станет ясно, что к чему-то у меня больше способностей, а к чему-то меньше, вот и всё. И чтобы МакГонагалл видела, что я стараюсь. — Неужели тебе самому не интересно? — не выдержала как-то Гермиона. — Зельеварение, гербология и восстания гоблинов? Нет, конечно! — Рон откровенно возмутился. — Сама подумай, зачем мне всё это? Я еще понимаю ЗоТИ, чары бывают полезные, трансфигурация иногда нужна по жизни, но писать все эти трёхфутовые эссе, если нужно только помнить заклинание и уметь правильно взмахнуть палочкой? Может, в этой сугубо практической точке зрения и был смысл, но Гермиона его не понимала. Да и не хотела понимать! Но раз уж решила больше не спорить с мальчишками по поводу учебы… Подумав немного, она ответила: — Что ж, если ты уже точно решил, чем займёшься после Хогвартса… Я вот не знаю. И что мне может пригодиться, тоже не знаю. И мне всё интересно! — Я тоже не знаю, — вдруг согласился с ней Гарри. — Как, разве ты не пойдёшь тоже в квиддич?! — даже если бы у друга прямо сейчас без всяких заклятий отросла вторая голова и три пары щупалец, Рон бы, наверное, так не изумился. — Ты же самый молодой ловец столетия! Ты не упустил ни одного снитча! Ну, если не считать того случая с дементорами. Да тебя любая команда с руками оторвёт! — Мне нравится летать и играть нравится, но почему-то кажется, что я не хочу этого по-настоящему. Вот как ты. Мой отец тоже здорово летал, но после Хогвартса собирался стать аврором. Маме нравились зелья и чары. Дед прославился каким-то зельем. А прадед исследовал защитные артефакты. Вдруг мне тоже понравится что-нибудь такое? Зелья, если честно, вряд ли, но вот артефакты — это правда круто! Хотя Флитвик сказал, чтобы их создавать, нужно знать и зелья, и нумерологию, и руны, — Гарри поскучнел и опустил взгляд. — А нумерологию и руны я уже упустил. — Если захочешь догнать, я всегда тебе помогу! — воскликнула Гермиона. — Ты пропустил всего лишь первый год, а это самые основы. Ничего по-настоящему сложного! Профессор Вектор нам даже домашних заданий почти не задавала! — Я подумаю, — нехотя протянул Гарри. Похоже, мысль об артефактах в далеком пока будущем привлекала его больше, чем необходимость учить зелья, руны и нумерологию прямо сейчас. Хотя, надо признать, на зельях он старался. То ли и впрямь слава деда-зельевара подстегнула, то ли тот спор в Хогвартс-экспрессе помог… Пока же Гермиона летела рядом с Гарри, над башнями Хогвартса догорал закат, пахнущий скорым дождём ветер бил в лицо и растрёпывал волосы, и отчего-то вспоминалась та ведьма из Косого переулка, миссис Фелпс. «Будь лёгкой, лети», — наверное, именно это она и имела в виду. Сейчас Гермиона чувствовала себя очень лёгкой, почти невесомой. Хотелось смеяться, и она запрокинула голову и воскликнула: — Как хорошо! — и в самом деле рассмеялась, подставляя лицо ветру. — Гермиона, у тебя получилось, совсем уже получилось! — Гарри завис перед ней, и она с лёгкостью остановила метлу — кажется, ничего ради этого не сделав, одним только желанием. — Хлопни в ладоши! — Гермиона, почти не думая, оторвала руки от метлы и захлопала. — Вот видишь! Ты держишься, и всё хорошо! Хочешь побросать квоффл? «Ой, не сегодня!» — хотела ответить Гермиона, но азарт полета бурлил в крови, и она, сама от себя не ожидая, согласилась. Первый раз сознательно оторвать руки от метлы оказалось немножко страшно, но, как только она убедилась, что не падает и без рук, страх сменился восторгом. У неё правда, на самом деле получается! И держаться в воздухе, и лететь, и кидать мяч! Она настоящая ведьма! Когда они опустились на землю, Гермиона с визгом обняла Гарри: — У меня получается! Я смогла, я летаю! Спасибо, Гарри, спасибо! Тот промычал что-то невнятное; и даже в вечерних сумерках было заметно, как покраснел. Смутившись, Гермиона разомкнула объятия. Они стояли друг против друга, почти вплотную, и оба, похоже, не знали, что сказать и как выйти из неловкой ситуации. Положение спас Рон: спустившись и зависнув метрах в трёх над землей, он предложил: — Ну что, может, покидаете квоффл мне на ворота, пока совсем не стемнело? Раз уж у Гермионы начало получаться? Гермиона подняла руки — те чуть заметно дрожали. — Кажется, на сегодня с меня хватит. Я посижу тут, ладно? А завтра попробую. Пока Гарри кидал в кольца квоффл, она вспоминала полёт — волшебное, невероятное чувство лёгкости и свободы, когда ветер бьёт в лицо, и кажется, что ты сама вот-вот станешь ветром. И потом… нет, не когда она обняла Гарри — это был безотчётный порыв, а когда они оба вдруг поняли, что стоят в обнимку. На какое-то мгновение ей почудилось, что она снова летит. — Это было прекрасно, — сказала она, когда мальчишки спустились на землю. Уже почти стемнело, и нужно было поторопиться, чтобы успеть в гостиную до отбоя. И тут ей пришла в голову очевидная, вроде бы, идея: — Почему бы нам не долететь до замка? Так ведь быстрее. В гостиной она встретилась взглядами с Лавандой — та округлила глаза и сказала, деланно зевнув: — Всем спокойной ночи. И уже в спальне, дождавшись, когда поднимется и Гермиона, жадно спросила: — Ну, что? — В смысле? — не поняла Гермиона. — Ты вся светишься! Целовались? Гермиона почувствовала, как жарко прилила к щекам кровь. — Ты правда ждала этого так быстро? Но я… — она запнулась и закончила почти шёпотом: — Я обняла его. Ничего такого даже не думала, просто обрадовалась, что у меня получилось, что я летела! — Тоже хорошо, — Лаванда захлопала в ладоши. — Значит, у тебя получилось летать? Только не бросай сразу! Ты ведь уже поняла, какой это хороший повод побыть вместе? — Завтра будем кидать квоффл, — рассеянно сказала Гермиона. — Вот и отлично! М-м-м… ещё бы Уизли как-то от вас убрать. — Он не очень-то и мешает, — признала Гермиона. — Мы летаем с Гарри, а он у колец тренируется на вратаря. — Зато мелкая Уизли ничего не заподозрит, — задумчиво, будто споря сама с собой, продолжила Лаванда. И тут же решительно тряхнула головой: — Ладно, пусть все идёт как идёт. Тем более что идёт оно как надо.