Лучшая ведьма Хогвартса

Платформа Хогсмида осталась позади, поезд набрал скорость, за окном замелькали зелёные луга с белыми ватными шариками овец, каменистые холмы и взгорья. Казалось, этот край так же застрял в прошлом, как весь чопорный и замшелый магический мир. Но первозданную дикость пейзажа вдруг нарушала автострада или железные столбы линии электропередач, и волшебство развеивалось: жители этих мест не писали перьями на пергаменте, в их домах стояли телевизоры, а труд хозяек облегчали пылесосы и микроволновки, а не волшебные палочки. — И всё же Лондон мне нравится больше, — пробормотала Гермиона. — Ну, мы ведь туда и едем, — Гарри притянул её к себе, и Гермиона опустила голову ему на плечо. Запирать купе не имело смысла, весь путь до Лондона будет посвящен единственному развлечению: ходить по вагонам от компании к компании, где поболтать, где позадираться, где обменяться планами на лето. Социальное взаимодействие, так это называется. И никуда от этого не деться. Если кто-то попытается уединиться, это сразу же станет главной сплетней дня, а то и всего лета. Проще потерпеть до дома. — Интересно, Малфой придёт сыпать оскорблениями, как всегда? Может быть, окончательная смерть Волдеморта вправила ему мозги хоть немного? — Думаешь, там было что вправлять? Они дружно рассмеялись. Год назад Гермиона не поверила бы, что можно быть настолько счастливой. Но за этот год многое произошло, и сама она сильно изменилась. Год был тяжелей всех прежних – или это лишь потому что дементоры уже подзабылись, отодвинутые Турниром? Но главное, что Гарри жив, Волдеморт мертв, а они с Гарри вместе. Наверное, стоило жалеть о потерянной дружбе с Роном, но Гермиона не жалела: плохая какая-то выходила дружба, односторонняя, Рон любил получать и ненавидел давать. Куда делся тот мальчишка-первокурсник, который единственным криво выученным заклинанием вырубил тролля, а потом готов был пожертвовать собой ради друзей? Как будто заколдовали. Хотя, если вспомнить, он и тогда мечтал стать лучше всех, вот только ничего для этого не делал. Так что… как ни печально признать, но всё закономерно. Как говорится, не стоит искать черную кошку в темной комнате, если её там нет. — Что-то ты загрустила. — Задумалась. — О чем? — Гарри выдохнул ей в волосы, коснулся губами уха. — О Роне, — призналась она. — Знаешь, подумала, вдруг он не сам собой так изменился, а кто-то его заколдовал или зельем опоил. А потом подумала, что это я, наверное, просто очень хочу найти оправдания. Обидно потому что терять друга, который дружбе предпочел собственные амбиции. — Славы ему не хватает. Ну и попробовал бы мою славу, жрал бы хоть полной ложкой, мне не жалко. — Прости, — Гермиона развернулась, обняла напрягшегося Гарри. — Зря я о нем заговорила. Надо просто забыть. — Ну, по крайней мере, для нас с тобой последствия дружбы с ним не такие катастрофические, как для моих родителей – от дружбы с Хвостом. И ты не права, не надо забывать. А то снова доверишься такому вот… — Всё равно, Мерлин с ним, с Роном, лучше… — «Лучше обними меня крепче», хотела она сказать, но тут в гости зашли Седрик с Чжоу, и разговор ожидаемо свернул сначала на Турнир, а после — на квиддич. Следить за болтовнёй трех ловцов Гермионе быстро стало скучно, она отодвинулась к окну и достала старый номер «Ежедневного Пророка». «Неожиданный финал… или ожидаемый?» — Гермиона! Идем скорее со мной! — у ворвавшейся в купе Лаванды нехорошо, по-ведьмовски горели глаза. — И ты тоже, Гарри! Скорей же! Никак Гермионе не удавалось дочитать эту статью. Будто заколдована! Сначала не получалось оторвать взгляда от скандального колдофото разборки Каркарова с Дамблдором, а затем из раза в раз что-то отвлекало. То свидание с Гарри, то новая шутка близнецов, то сборы на каникулы… С места сорвались все четверо. Лаванда притащила их к купе, где сидел одинокий и надутый Рон, но войти не дала, провела мимо. На столе стояли две пустые бутылки из-под сливочного пива, на полу валялись смятые конфетные фантики. — Это всё близнецы, — быстро, полушепотом объяснила Лаванда. — «Безудержная болтушка» с добавлением зелья правдивости. Я купила у них две порции, в сливочном пиве. Дорого, но дело того стоило! Теперь стойте здесь и слушайте! И, не дожидаясь вопросов, согласия или возражений, проскользнула в купе. — Чего это она? — прошептал Гарри. Ответить Гермиона не успела, хотя что толку было бы в её «не знаю». — Ро-он, — послышался из купе какой-то почти незнакомый, слишком вкрадчивый и сладкий голосок Лаванды, — пожалуйста-пожалуйста, Рон, повтори еще раз, что ты говорил? — Ты красивая, Браун, — голос Рона тоже казался не совсем привычным, будто пьяным. — Я хочу полапать тебя за сиськи, дашь? Седрик чуть слышно хмыкнул, прижав к себе Чжоу, а та шепнула: — Если я знаю Браун, даст, но не грудь полапать, а по морде. — Ой, Ронни, не ври! — Лаванда деланно захихикала. — У нас столько красивых девочек. Хотя бы Патил. Или Грейнджер. — Не-е, их не хочу, — отозвался Рон так возмущённо, будто ему впаривали негодный товар в лавке старьевщика. — Патил тёмная, мне беленькие нравятся. А Грейнджер слишком умная. — Это же хорошо, что умная. Я вот ей даже завидую. — Или я её все-таки не знаю? — задумчиво протянула Чжоу. — Тс-с-с, не мешай, потом обсудим, — прошептала Гермиона. Рон уже отвечал: — Ты что! Мерзкая заучка, вечно всех поучает, будто она лучше всех! И что только Гарри в неё вцепился? Я-то думал… — Что думал? В купе повисла тишина. Гермиона сжала руку Гарри в безмолвной просьбе оставаться на месте и слушать дальше. За этот год она достаточно узнала Лаванду, чтобы понимать: та не привела бы их сюда только ради того, чтобы они в сотый раз убедились, как сильно Рон не любит «заучку Грейнджер». Повод должен быть намного серьёзней. — Рон, ты, наверное, выпил слишком много сливочного пива. У тебя здесь ещё бутылка, лучше оставь её на потом. — Браун, ты красивая, только глупая. Разве бывает много сливочного пива? Я же не девчонка. Дай сюда. Судя по звукам, Рон выпил залпом не меньше половины бутылки. — Так что ты думал о Гарри и Гермионе? — напомнила Лаванда. — Я хотел с ним помириться после драконов! Пришел к нему сказать, как круто он выступил, а эта… эта бобриха! Ты ведь видела, что она сделала! — Она переволновалась за Гарри, только и всего. — Из-за неё Гарри даже говорить со мной не хотел! Подумаешь, ставки, что здесь такого, все ставили, а она! И тогда перед балом, Гарри должен был пойти с моей сестрой, Джин сварила верное зелье, а я… Проклятие-то оказалось слабеньким, Дин клялся, что верняк, а она уже после каникул вернулась, как была, аж цветёт вся, тьфу. Невеста самого великого Гарри Поттера, фу-ты-ну-ты! И Гарри все равно бал пропустил… — А Дин при чём? Ты о нём не рассказывал. — Да ни при чём он! Он дурак, но не такой дурак, чтобы ссориться с Поттером. Мы просто болтали как-то в Хогсмиде, и он рассказал мне. Верное проклятие его матушки, семейное, можно сказать. — Погоди, Рон! У Дина мать маггла, он сам говорил! — Ага-а. Маггла, ещё какая! Чернокожая маггла с Карибов. Только тс-с-с! Там, на Карибах, она уморила своего мужа самой настоящей магией. Вуду, слышала? А потом удрала через океан от его родни и сделала вид, что слыхом не слыхала ни о каком-таком волшебстве. Только млч-чи, вот… Послышался глухой стук, и Гарри рванулся в купе. Гермиона ринулась следом, гадая, сумеет ли удержать жениха от убийства. Но всё сделала Лаванда. То есть она просто не пустила их в купе, сначала встала на пороге, а потом вытеснила их в коридор, сказав: — Сонное зелье подействовало. Часа два проспит. Гарри, не надо его сейчас убивать, я придумала месть получше. Идёмте к вам, расскажу. Естественно, Седрик с Чжоу и не подумали уходить. Гермиона запечатала купе коллопортусом, Седрик навесил ещё каких-то чар, пояснив: — Чтобы не подслушали. — И что это было, Лаванда? — не выдержала Гермиона. Хотя подруга, кажется, ждала, чтобы её начали расспрашивать. — То есть я поняла, что именно он меня тогда проклял… — Убью мерзавца, — коротко и веско перебил Гарри. — Пусть только проснётся, он должен знать, за что. — Но как тебе вообще пришло в голову спрашивать его именно об этом?! — продолжила Гермиона. — И почему ты вообще захотела расспросить его под зельем? Чего ради?! Это же Рон, ты знаешь сама, чего он стоит! Лаванда тяжело вздохнула. — Мне мальчик из Дурмштранга предложение сделал. Аль-оша Ржевский. Мне он нравится, вот. Он добрый и веселый. И целуется… — не договорив, Лаванда покраснела и прижала ладошки к щекам. — И ты молчала! — в лучших традициях хогвартских сплетниц Гермиона всплеснула руками и обняла подругу: — Поздравлять можно? — Не знаю! Он не болгарин, он русский, а мама говорит, что в России скоро будет совсем плохо. Моя мама не предсказатель, как профессор Трелони, но у нее есть способности, так что это правда. А Аль-оша не то чтобы не верит, но… — Лаванда беспомощно пожала плечами. — Я ему предложила переехать к нам, но он не ответил сразу, сказал, отец решит. А мой папа… — Не хочет тебя отпускать? — понимающе кивнула Гермиона. — Он мне ещё прошлым летом намекал, что было бы неплохо породниться с Уизли. Сильный клан, хоть со стороны и не видно – но это как раз то, что папе нравится. Он говорит, всегда безопаснее, когда на самом деле семья сильна, но её не принимают всерьез. И я весь год присматривалась к ним и всё думала, думала… Близнецы хорошие, но им нравятся девушки из команды. Перси встречается с Пенни, старостой Равенкло. Хотя у них всё не слишком серьезно, можно было бы попытаться… но мне самой Перси не нравится. Зануда! Остаётся Рон. Но Рон весь год вел себя как последняя задница! Я писала папе, а он ответил, что это мальчишеская придурь, вырастет – поумнеет. И я подумала, что надо проверить, ну, узнать точно, что у него на уме. А потом рассказать папе с мамой и думать. Хотя что думать! Если сравнивать Рона и Альошу, я б поехала в Россию, не испугалась бы! — И ты пошла раскручивать его на откровенность, а услышала… — Что он тебя проклял ради того, чтобы свести Гарри с Джинни, что он думал, будто Гарри помирится с ним, стоит лишь поманить… — Ага, сейчас! — буркнул Гарри. — И что я ему нравлюсь в том смысле, что хочется затащить меня в чулан для мётел и лапать за сиськи, а жениться он хочет обязательно на богатой. Не то чтобы я была бедная, — Лаванда победно усмехнулась, — но Брауны не пускают пыль в глаза. Я хочу, чтобы полюбили меня, а не моё приданое. — И что ты хочешь? — спросила Гермиона. — Покажу родителям этот разговор, я ещё не умею извлекать воспоминания, но папа может. Уверена, этого хватит, чтобы избавить меня от перспективы выбирать между Альошей и Уизли. А остальное… Гермиона, ты пострадавшая сторона, решать тебе. Но я думаю, это воспоминание можно, ну, пустить в оборот. Или прижать им Рона, чтобы даже смотреть больше не смел в твою сторону, или прижать его отца, так будет даже ещё вернее, но это нужен взрослый. И в любом случае, пусть он знает – если вдруг с тобой что-то случится, на подозрении будет он первым номером. За магглорождённую, может, в Азкабан и не посадят, а за невесту Поттера – запросто. — Шантаж – это правильно, — кивнула Чжоу. — Некоторые только его и понимают, и Уизли, похоже, из таких. — Ну, Джинни извинилась, — справедливости ради сказал Гарри. И тут же жестко усмехнулся: — Правда, после того, как глава древнейшего и благороднейшего дома Блэк официально обратился с претензией к мистеру Уизли. — Вот пусть снова обратится, — энергично кивнула Лаванда. — В идеале пусть Рона вообще уберут из Хогвартса. Видеть его не могу! — Я поговорю об этом с крёстным, — пробормотал Гарри, и в его голосе Гермионе почудилось обещание куда больших неприятностей для Рона, чем просто исключение. Но она решила не вмешиваться.