Двуличие

Эфпи не любит темную Бетти. В её зрачках блестит безумие, внутренние демоны изгибаются в пляске святого Витта. В изуродованных, сплошь покрытых ранами руках кроется невиданная сила, и на глубине его души возникает чувство, что когда-нибудь её ногти вонзятся не в мякоть собственных ладоней, а в его темные глаза. Он единственный, кто не чувствует страха, когда видит её такой. Змей позволяет себе шипеть, выплескивать яд на оголенные провода её нервов, призывая свою смерть от рук этой девчонки. Она кривит алые губы в презрительной ухмылке и пытается контролировать себя, не делая подобных подарков. Темная Бетти не любит Эфпи. В неоновых лучах вывесок, прошивающих ночь насквозь, её рот выглядит как кровавая прорезь на обезображенном лице. Форсайт думает, что не хотел бы видеть её среди своих подопечных. Она похожа на безумную пантеру, которая действует только сама по себе, со Змеями у нее разные дороги. Темная Бетти не думает ни о чем, ею движут собственные пороки невероятно высокой концентрации, укрепленные желанием мести, а в голове звучит лишь стук сердца, перегоняющего кровь в организме. Утром Эфпи просыпается с отметинами ногтей на плече, следами помады (так сильно напоминающими кровь) на рубашке и новыми сединами на висках. Стоя под струями ледяной воды в душе, он в который раз думает о том, не было ли произошедшее ночью бредовым сном. При свете солнечных лучей приходит закономерное размышление : может ли быть милая, уважительная подружка его сына тем инфернальным существом, проводящим часы на нем сверху, выцарапывающим и высасывающим из него силы и остатки положительных чувств? Нет. Однозначно нет. Последние сомнения выбивает шипение таблетки от похмелья в стакане. Когда Бетти с милой улыбкой касается руки Джагхеда, Эфпи дает обещание больше никогда в жизни не пить. Он почти уверен, что во всем виноват тот лишний стакан виски. Рубашки в крови помаде? Плечо, сочившееся кровью? Мало ли кого он встречал ночами. Уж точно не маленькую блондинку, пропахшую ванилью и сладкой ватой. Шест на сцене оказывается в объятиях Бетти слишком неожиданно. Тонкие пальцы скользят в ложбинку меж грудей, обвитых как назло черным бельем. Эфпи видит, как в её глазах просыпаются демоны, как темнота вырывается из её глубины наружу. Только теперь не черный парик, а её собственные светлые волосы скользят по обнаженным плечам, а губы не меняют своего нежного розового цвета. Лицо Джагхеда искажается, Эфпи думает о том, что эта вампирша не сможет выпить его сына. Он сильный и умный. По крайней мере, гораздо умнее и лучше него. Будто бы пытаясь затушить пожар, Эфпи набрасывает куртку на плечи Бетти. Знак Змей горит на её спине, отпечатывается на сетчатке его глаза. Она выглядит в его куртке неправильно, нелепо, но благодарно улыбается. А он уверен, что девочку нужно лечить. Может, любовью, а может, хлыстом. И он знает, что обязательно встретит её ночью, в каком бы обличье она не была.