Холодная сварка, или Ближе, чем секс

Японцы считают, что ребёнку достаточно спать восемь часов в сутки, женщине шесть, а мужчине четыре. Если, конечно, он настоящий самурай, а не ребёнок. Или не женщина, лишь по недоразумению носящая брюки, или что там положено носить настоящему самураю. Я не самурай, определённо. Мне мало четырёх часов сна. Хоть тресни. Особенно если изо дня в день. Снова и снова. Мечтала ли я в детстве быть самураем? Наверное, всё-таки нет, зорро-немовые красавцы в чёрных шляпах и бархатных полумасках выглядели куда импозантнее. Не говоря уж о диких индейцах и не менее диких ковбойцах с их верными кольтами и мотоциклами (именно так, ковбоями они заделались уже в школе, а до мы играли в казаков-разбойников и индейцов-ковбойцев, только так и никак иначе). Харлей на мальборо! И ботфорты! О, ботфорты особенно! Ботфорты и шпага. Разве катана и жалкие шлёпанцы с деревянной подошвой могут с ними соперничать? Смешно. Как в том анекдоте — чего он может с голой пяткой против танка… Нет, не хотела я быть самураем. Точно. Однако теперь вот приходится — всю последнюю неделю. Или даже больше. Ну да, с прошлого понедельника как раз. Мысли путаются. Шеф материалы в воскресенье скинул, но не при хомячке же их просматривать. Значит, первый раз я поставила внутренний будильник на четыре утра в прошлый понедельник. А сегодня у нас что? Вторник. Восемь дней, стало быть. Недосып из острого переходит в хронический. Хорошее, кстати, средство от депрессии — как рукой сняло. Никакой более вялости и мутности, никаких глупых пораженческих мыслей, всё кристально ясно и чётко, сознание словно промыто газированной минералкой с отчётливым металлическим привкусом. Пузырьки пощипывают череп изнутри, лопаются с еле слышным стрекотом, щекочут извилины. Мысли чёткие и понятные, словно стальные шарики от подшипников. Только вот рассыпаются. Скачут в разные стороны, звонко цокая по хрустальным ступеням… Кто бы мог подумать, что за какие-то четыре года пребывания в детском саду о маленьком человеке может быть накоплено столько информации? Кто бы мог подумать, что она никуда не исчезает, даже будучи удалённой с сервера группы или из локалки психокорректоров раннего возраста? Никто. Я вот лично не подумала, когда попросила шефа нарыть всё что можно. Точно не подумала. Иначе не просила бы. Восемь дней. А просмотреть успела меньше половины… Хорошо хоть хомячок не мешает. Благодаря раскалённой сковороде внутришкольной жизни мы достигли определённого консенсуса. Идёт вот уже вторая неделя внутреннего перемирия. Утром я рулю телом сама, спешу сделать всё возможное, стараясь не разбудить — я не про изучение файлов сейчас, ради которого приходится просыпаться в половине четвёртого, я про зарядку, к которой перехожу ровно в шесть: сурья намаскар, асаны-пранаямы, аутотрениг. Разогревающее дыхание, скрутки, растяжки, жимы-приседания, никакого бега или — упаси! — прыжков на месте, жалеем не столько этого соню, сколько соседей снизу. Когда лодырь просыпается — жимы-приседания и базовый комплекс тайцзи перед открытой форточкой. Зато вечером — длительная типа пробежка с вроде бы ускорениями и полтора часа интенсивного пилатеса. Теперь уже можно — замкнутый круг разорван, вес потихоньку уходит, незаметно, но постоянно, и так же незаметно я наращиваю физическую активность. Для Вовчика обозвала всё это Цигуном и боевым вариантом хатха-йоги, он всё равно не разбирается, скушал как миленький. Четырежды в неделю — бассейн: на удивление, хомячок плавает получше многих и многих, только вот больше любит просто зависать в воде, лёжа на спине. Ничего, гоняю помаленьку. Вечером, после ужина, крутим педали тренажёра под какой-нибудь фильм (фильм выбирает Вовчик, это ему стимул такой, пусть развлекается, раз ему экскурсионные панорамы так быстро надоели). Тело пока ещё далеко не в форме, но постепенно начинает приобретать товарный вид. Именно товарный — до продабельного или хотя бы презентабельного далековато. И — величайшее достижение! — теперь Вовочка может встать со стула, не опираясь руками о стол. Я не шучу — именно достижение. Раньше без помощи рук не мог. И с кровати тоже. Вчера бабуля утирала слёзы радости, ушивая внучку джинсики шестидесятого размера. Наш котёночек и не заметил, а я утречком полюбопытствовала — две вытачки сзади, сантиметра по три каждая. Вроде немного, но вытачки-то двойные! Умножь на четыре — это уже двенадцать. Сантиметр на талии в среднем равняется килограмму, у мужчин — дополнительные двести грамм, но ладно, пусть будет даже просто по килограмму, в конце концов он ещё не мужчина. Двенадцать кило в минус. Вроде немного, при таком-то весе. Но Вовочка не просто худеет — он изменяется. Живот уплотнился и немного подтянулся, уже не так мешает при скрутках. Потихоньку ввожу более сложные связки, надеюсь, со следующего месяца начнём бегать всерьёз. А там поглядим, может и действительно до рукопашки созреем, чем чёрт не шутит. Если честно, я и на такой-то успех не рассчитывала. Поначалу просто жуть брала: как вам, по душе одышка, тахикардия и гипертония одновременно? Понравятся боли в коленях после пяти приседаний? Головокружение от подъёма на один лестничный пролёт? Пролёт, не этаж даже! Отдыхали на каждой пятой ступеньке, не вру! Руки опускались в прямом смысле — действительно опускались! Какие там гантели — просто руки поднять несколько раз подряд было серьёзной проблемой. А теперь — откуда что взялось! Вот что значит молодой организм, растущий, незакостеневший, пластичный да податливый. Но расслабляться рано. Ох, рано! Всё эти изменения пока что носят исключительно внешний характер. А внутри наш лапусик остаётся прежним хомячком, трусливым и прожорливым. Булочки, яишенки, котлеточки, голубчики, холоднички… Вкусно готовит бабуленька! В новом теле обязательно напрошусь в гости, в новом теле — да, но сейчас бабушкин кулинарный талант буквально сводит на нет все мои усилия, и это раздражает. Хорошо хоть перестал нажираться перед самым сном. Не сразу, конечно, но таки удалось достучаться. Сначала, правда, он другой вариант опробовал — несколько раз отключал меня сразу после плотного ужина. Минут на десять. Судя по последующим ощущениям, пытался блевать. Но не очень успешно — кардий у юноши крепкий, для достижения требуемого результата руку в глотку нужно запихнуть минимум по локоть и долго там щекотать, да и то не сразу сработает. Особенно без привычки-то, не моделька, чай, булимичная, у которой всё это на рефлексе уже. Трудно, мерзко, противно. А потом ещё и сопли, слёзы, горло дерёт и прочие неприятности. Короче, ощущения не понравились не только мне. И теперь каждый вечер за ужином разыгрывается мини-спектакль: юноша демонстративно зевает, клюёт носом и чуть ли не в голос похрапывает, пока я общаюсь с его родителями. А может — и не спектакль вовсе. Выматываю-то я его неслабо. Играем днём в столь любимый ему по виртуалу постап, но только играем в реале: никаких благ цивилизации и сплошное выживание. Никаких лифтов — как можешь, так и ползи. Никакого электричества-бензина — а, значит, никаких автобусов-троллейбусов-моноров-леталок. До школы — четыре остановки. Быстрым шагом. Ну, ладно — относительно быстрым. Ежевечерняя получасовая почти пробежка по парку при хорошей погоде, при плохой — тренажёр перед открытой форточкой. Но — в два раза дольше, чтобы сам предпочитал признавать погоду относительно хорошей при малейшей к тому возможности. Эта прогулка или тренажёр — как раз после ужина. На полный желудок одинаково неприятно как тряско потрюхивать (а именно так пока выглядит наша почти пробежка) по дорожкам парка, так и крутить педали. Поначалу юноша пытался хитрить, приныкивая под кроватью бабулины изыски и наслаждаясь ими уже потом, после того, как я усну. Но я довольно быстро просекла подобное непотребство. И пресекла — незаметно ужесточив нагрузки. Есть способы сделать это, всего лишь чуть изменив упражнения. Со стороны и не поймёт никто, если сам не в курсе. Вот и юноша так и не понял, почему вдруг стал уставать намного сильнее. Мисочка со сладкими блинчиками черствеет под Вовочкиной койкой вот уже пятый день. Нетронутая. Мой лапуля вырубается чуть ли не раньше, чем коснётся головой подушки. Чего, собственно, и требовалось. В школе потихоньку лучшеет, хотя бы с девицами — они начинают посматривать на Вованчика с интересом уже не только в плане списать домашку или расщёлкать новый тест. Умный, нежадный, без лишнего гонору — а с недавних пор ещё и становящийся симпатичным. У нас появились скулы! И силуэт какой-никакой, плечи таки шире талии, спасибо плаванию. Вчера Вован в душе лишних полчаса проторчал. Думала — замечтался, на кафель медитируя. А он, оказывается, пузо своё в боковом освещении разглядывал. Говорит, что там появились таки вожделенные кирпичики. Просил посмотреть, убедиться и подтвердить. Если честно — в упор не вижу. Но разуверять не стала. Может, и действительно есть какой намёк, особенно — в очень уж боковом освещении. Пускай себе верит и гордится. Отличный стимул. Может, хотя бы эти пусть даже и только воображаемые пока кирпичики добавят нашему хомячку уверенности в себе. С уверенностью у нас по прежнему серьёзные проблемы. Вернее, не с самой уверенностью, а с её полным отсутствием. Ладно, это всё лирика, а нам ведь вовсе не лирика нужна, причём нужна до зарезу. Нам нужен экшн. Драка! Драка нам просто необходима! Как воздух. Мы дошли до края и упёрлись в стену, прозрачную, почти невидимую, но от этого не менее прочную. Стену хомячковой неуверенности в собственных силах. Без хорошей драки мы эту стеклянную стену не прошибём, хоть тресни! Без драки нет и победы, а без победы ни один хомячок никогда не поверит в себя. Аксиома. С кем же тебя стравить-то, неуверенный ты наш? Если с Жориком не получится — с кем? Может, рано я рукой на Дыню махнула?.. ***