Холодная сварка, или Ближе, чем секс

Обожаю ириски. С самого раннего детства, сколько себя помню — всегда только их и ценил. Особенно кофейно-шоколадные, тягуче-горьковатые, бабуля их классно варит. Странно — сам шоколад не очень люблю, ну, могу съесть. Но не особо в кайф, а вот шоколадные ириски обожаю. Впрочем, фруктовые или клубничные у бабули получаются не хуже. Клубничные — ещё и полупрозрачные выходят, словно желе, но более упругие. Их можно жевать долго-долго. Или мандариновые. Они вообще словно янтарь. Или осколок солнца… Ириска — именно такая. Долгая, яркая и прозрачная. И сладкое тепло от неё разливается по всему телу, и губы сами спешат растянуться в улыбке. Ириска… Сладкое имя, очень ей подходит. Вслух я её так, конечно, не называю, боюсь быть неверно понятым. Не всем же так повезло с бабулями, а магазинные ириски — совсем не то. Или крошатся, или размазываются по фантику липкой гадостью, или такие каменные, что только из рогатки стрелять и годятся. Вряд ли кому понравится сравнение с такой ириской. Мне бы вот, наверное, не понравилось. Нет, точно не понравилось бы. Нет, Ириска не станет ругаться или демонстративно отворачиваться, она не такая. Она, может, даже и вообще виду не подаст. Но вдруг ей на самом деле будет обидно? А я бы меньше всего хотел её обидеть. Вот ведь странно — я отчётливо помню то воскресенье. Когда она позвонила и всё вдруг изменилось, сразу и навсегда. И очень хорошо помню, что тогда совсем не хотел идти с нею в парк. Даже не понимаю, почему и согласился-то. Может, потому, что и так уже в центре был? Сиди дома — точно бы не поддался ни на какие уговоры: одеваться и куда-то тащиться в законный выходной, когда зимние каникулы уже благополучно скончались, а до весенних ещё черте сколько ждать?! Была халва! Но именно по воскресеньям моя деньги переводила, своё во мне проживание оплачивая, вот и приходилось выгуливать её до центрального банка. А Ириска тогда позвонила как раз, когда мы из банка выходили. То есть, одеваться уже не надо, и до парка куда ближе, чем от дома. И дела вроде все сделаны, и погода вроде как не особо паршивая. Солнышко вон даже. Ну и ещё, конечно, подкупило, что обратились, как ко взрослому. Из-за моей подсадки и оплачивания ею аренды у меня вполне себе рабочая кредитка, а не детская карманнорасходная карточка с кучей лимитов и ограничений. По детской в парке лишь самые малышовые аттракционы доступны, на ту же тарзанку без сопровождения взрослого не пустят. Взрослый, ха! У нас семь месяцев разницы всего-то. И однако же — почувствовать себя взрослым оказалось неожиданно приятно. Словно выше ростом становишься сразу, что ли. Короче, согласился. До сих пор обмираю от ужаса при одной только мысли о том, что мог бы ведь и отказаться. Запросто мог! Попроси она чуть иначе, иными словами, с иной интонацией, или будь погода похуже — и вполне мог. Буркнуть в трубку что-нибудь вежливо-извинительной, типа занят мол, очень, родаки ждут, домашка не сделана. И домой почапать — радостным таким придурком, довольным, что отвертелся. И так и не увидеть, какое же она чудо. Не понять. Не разглядеть… При первой встрече я ведь её в дурры-задаваки сразу определил. В этакие модельные пустышки, никчемушные и привыкшие ко всеобщему обожанию. Терпеть таких не могу, они лишь для душа и годятся. Вот и Ириску я тогда именно с такой точки зрения и рассматривал, мысленно раздевая и примеряя на место агнешкиной заместительницы. Потому что Агнешка больше не срабатывала, ну вот хоть тресни. Как отрезало. А после Агнешки уже трудно кого подобрать, слишком уж она сочная была. У нас в школе таких больше, пожалуй, что и нет. А эта Иришка вроде как ничего такая, спеленькая. Вполне, вполне. И все каникулы, пока репетиторствовал — именно так и относился. Смотрел во все глаза, но толком не видел. Потому что смотрел на другое. Запоминал позы, жесты, вид до треска натянутого на грудях топика, аппетитную попку сердечком, круглые розовые коленки… Даже вспоминать смешно. И стыдно. Немножко. Я же не знал её тогда совсем. Да и не хотел узнавать. Вот ведь… Всегда возмущался теми, кто обращает внимание лишь на красивую или некрасивую упаковку, а сам на поверку оказался точно таким же. Если не хуже. Они-то хотя бы на собственной шкуре не испытывали, а потому могли и не понимать. Про меня такого не скажешь, а значит — и оправданий нет. Увидел красивую мордашку — и сразу поставил клеймо: дурра. Подтяну твой убогий мозжечок до уровня дауна, чтобы в толпе не особо выделялась — и гудбай, красотка. Вот примерно так я тогда и думал. Как вспоминаю — каждый раз уши горят. Сам не знаю, как вышло, что согласился. Возможно, подействовало, что моя стерва сильно против была. Она вообще Ириску терпеть не могла, с самого начала. Вечно гадости про неё трындела. Я не особо слушал, хотя в принципе был согласен. Но вслух не соглашался — была халва соглашаться со всякими, которые постоянно брюзжат и не дают спокойно жить! Вот и тогда она очень сильно возражала против этой прогулки. Типа ты слишком легко одет, типа зачем так глупо рисковать собственным здоровьем и даже, возможно, жизнью.А я как раз злой был на неё ужасно, уже даже и не вспомню из-за чего. Ну и пошёл. Типа назло. Не ждал ничего хорошего. Да и что хорошего можно ждать от парка аттракционов? Я и вообще не очень это дело люблю. Ненужный риск, в смысле. Как ни противно соглашаться с моей подсадкой, но тут она права — никчемушный он. Адреналин и всё такое. Глупость ведь редкостная — так рисковать, да ещё и за собственные деньги! А ну как резинка оторвётся? Или в трубе электричество обрубят? Ну и что, что один случай на миллион — но ведь не нулевая же вероятность! Тому, на кого этот самый случай выпадет, не легче оттого, насколько он редкий. А уж после знаменательной прогулки с Раечкой меня и вообще при одном воспоминании тошнило. Как только представлю этот неистребимый запах зелёных яблок и буквально ввинчивающийся в уши пронзительный визг… Всё оказалось совсем по-другому. Начать с того, что она сразу же взяла меня за руку. Но не как Раечка, с чувством собственника, цепко этак под локоток — просто доверчиво сунула мне свою ладошку. Как младшая сестрёнка. Никогда не задумывался, каково это, быть старшим братом. Оказалось — довольно интересное ощущение. Нужность. Ответственность. Значимость. Понимание, что от тебя зависят. Это что — и есть взрослость? Не уверен. Но интересно. Приятно уже даже одно то, что без меня её бы и близко к трубе не пустили бы… А тут ещё и ладошка. В последний момент она чуть не струсила. Сказала, что если, мол, я не хочу — то и не надо никаких типа полётов, можно и каруселями ограничиться. Но тут уж я настоял. Шли летать — значит, летать и будем. А каруселили мы с Раечкой, даже вспоминать противно, как накаруселились. И мы полетали. Хорошо так полетали, задыхаясь от ветра и восторга. А потом пошли и прыгнули с тарзанки. Вдвоём. Хотя тарзанку я не люблю куда больше всех труб вместе взятых. Ириска — не Раечка. Тут даже сравнивать глупо. Ириска — просто супер. Наверное, я сразу это почувствовал, просто осознать всё никак не мог. Но подсознание всё заранее знало, потому и заставило меня в то воскресенье согласиться. Просто до мозгов не сразу дошло. Понадобилось встряхнуть их аэротрубой, а потом и тарзанкой, чтобы на место встали. Она потом сказала, что без меня всё равно не решилась бы. Что уже три раза пыталась. С папой и двоюродным братом. Но каждый раз в последний момент предпочитала карусели. И они не возражали, и смотрели потом так снисходительно — что, мол, с ребёнка взять? И ей от этих их взглядов хотелось плакать, а приходилось улыбаться, чтобы не огорчать. А я настоял. И потому теперь со мною ей ничего не страшно. Вообще. Не только труба там или тарзанка. И что я — просто супер. Вроде как в шутку сказала. Вроде смеялась даже. Но почему-то было совсем не обидно. Наоборот. И, потом, в каждой шутке… Но это она уже потом сказала, в следующее воскресенье. А тогда просто снова ладошку мне сунула. И смотрела так… Блин. Не знаю, как описать. Но за такой взгляд я бы ещё раз с тарзанки прыгнул. Хотя и глупость. Хотя и не люблю. Приятно чувствовать себя тем, на кого полагаются. Кому доверяют и вообще. Взрослым и сильным. Когда был маленьким — мечтал о младшем братишке или сестрёнке, которых мог бы учить и оберегать. И чтобы смотрели вот так же доверчиво. Но когда тебе безоговорочно доверяет совсем посторонняя девчонка с формами, как в кино 18+, когда смотрит она на тебя, словно ты тоже вроде как герой из того же самого фильма, а вовсе не проходной персонаж, на поржать вставленный… Это, блин, ощущение то ещё. Наверное, со стороны я глупо выглядел, когда домой шёл, с огромной такой лыбой, во всю рожу растянутой. Пока гуляли, пока до дома провожал — сохранять серьёз было несложно. Я ведь её самыми опасными закоулками повёл — типа короткий путь и всё такое, хотя на самом деле куда длиннее получилось. Хотел, чтобы напал кто-нибудь. А лучше — несколько сразу. И чтобы я мог на деле ей показать, чему научился за это время. Что, типа, она не ошиблась, видя во мне защитника. Ох и дурак же я тогда был! ***