Он был.

      Хм, — в очередной раз думал он, в очередной раз выбирая книгу у очередного стеллажа. К слову, он любил книги. Абсолютно все. Не считая, пособии «Как похудеть…», «Как приготовить…», «Как научиться», «Как заставить мужчину платить алименты, если ребенку уже двадцатник…», коротко: избегал все творения начинающихся на «Как». Про сопливые романы в жанре драма, предназначенных для женщин средних лет с проблемами на личном фронте — можно и не заикаться. Он любил книги. От небольших сборников стихов Пушкина до шедевров, не единожды получившие премии, Стивена Кинга. Он любил и сказки, и эпосы, и детективы. Читал, если не ночи напролет, в любое свободное время от городской суеты. Мне казалось, что он слишком противоречив. Может и нет. Он совсем не похож на стереотипного дрыщавого ботана, учащегося на 5, носящий очки и с этими мерзкими усиками на прыщавом лице. Нет. Он подтянутый, немного бледноватый, аккуратные губы полосочкой, с большими глазами цвета молодой планеты Земля, не плоскими, к сожалению. Вечно ходил с мешками и огромными синяками под орбитами, из-за очередной бессонной ночи, проведенной в обнимку с книгой. Его тело мне всегда нравилось. Не смотря на то, что он вообще не занимался спортом — был домашним человеком, умудрялся выглядеть, мягко говоря — божественно. Каюсь, пару раз засматривался. Он был немного косоглазым. Меня каждый раз забавляло, когда он уходил в прострации, а голубинка медленно перекатывалась на другую сторону, как бы всем видом заявляя: «Можешь не стараться, этот идиот тебя не слушает». Он был довольно скучным. Вечно начинал разговор «Какой же гений этот автор!» и по часу толковал лекции о том, что стоило изменить в этом месте, а также подкорректировать это предложение. Говорил и твердил, что его перебивают и никогда не замечают, а сам не умел слушать. Нести откровенно словесный понос — было его специализацией. Хоть и читал, но еле-еле составлял предложения. Когда просыпался, у него на голове всегда стояло воронье гнездо. Сколько же геля уходило, чтоб уложить это чудо. Но волосы, несмотря на все пытки сквозь которые проходили, оставались мягкими и шелковистыми. Как же я ему завидовал. Трогать — одно удовольствие. Всегда любил заплетать ему хвостики маленькой девочки, а он так мило мучался и ныл, что еще одна банка средства для укладки даром пропадет. Я заставлял мыть посуду каждый раз, как он по-детски надеялся обыграть меня в дурака. Потом мы гуляли весь вечер, какая бы погода не стояла на улице. Однажды даже созерцали такую вспышку молнии! Это произошло за один только миг, но как же это было классно и непередаваемо! Он был хорош в пении. Хотя никак не желал признавать себя. Мне очень нравилось слушать его тихое напевание. Успокаивало. Он любил завязывать шнурки. Странно, но он всегда предлагал свою помощь прохожим, у которых слабый или «неправильный» узел. Может он коротал так время, а может он просто идиот. Я любил, когда он неуклюже обнимал меня при встрече, и тыкал в плечо на прощание. Он всегда был внимательным. Замечал то, как неровно лежит ворот рубашки или почему твои зубы пожелтели из-за одной пропущенной процедуры чистки. Я могу вечно так продолжать. Но он был…       — Андрей, пожалуйста, веди себя спокойно, а то придётся вкалывать ещё одну дозу. Андрей, ты же меня понимаешь. Андрей, прошу. — Андрей, — кто-то звал меня, но я не слышал, а может просто не хотел. Мне кажется, больше вообще никого не услышу.       И он был.