Васильки

Какое противное и прекрасное чувство. Легкие заполняют цветы, заставляют кашлять каждую секунду, умирать от этого. Но как же красивы эти цветы. Васильки. — «Верь мне»? Серьезно? Верность, изящество, простота… Только та ли это чертова верность?! Ангельская внешность, но со мной просто как черт поступил. И ведь не раз намекал и почти прямо говорил о чувствах! Но кто же поверит такому клоуну как я?! Ну жди уж! Перед своей смертью я подарю тебе букет васильков от самого сердца! — вел монолог в своей комнате высокий мужчина с длинными волосами, заплетенными в косу. Казалось, он готов засмеяться как безумец. Но лишь очередной приступ кашля рветься из легких. Очередные васильки падают на пол, которые теперь имеет только два цвета. Красной крови и синих васильков. За дверью этой комнаты стоит бледный как снег брюнет и через эту же дверь говорит с жильцом этого помещения: — Гоголь… Ты там в порядке? Уже несколько дней не выходишь из комнаты и кашляешь. -Дос-кун… Кхе-кхе… Я в порядке, правда — сквозь кашель отвечает он ему. В порядке? Да кому он врет! Он не в порядке. Николай страдает и хочет побыстрее закончить эти муки. Но сидя на ковре из цветов, мужчина собирает букет. Букет, который подарит возлюбленному. Стук в дверь. В этот раз более робкий и скованный. Будто стоящий по ту сторону боится чего-то. — Николай, сер… Господин попросил передать вам лекарства. Может вы хоть на секунду выйдете? Он обеспокоен вашим здоровьем. — все с той же привычной робостью говорит Иван. Слуга Достоевского и тот, из-за кого Гоголь страдает. Голос как всегда испуганный, но не менее мелодичный. Пошатываясь, хозяин помещения приоткрывает дверь. За спиной он держит недособранный букет и с натянутой улыбкой говорит с посетителем: — До-о-обрый день. Можешь передать Дос-куну, что я в порядке. Не стоит так волноваться. И как не вовремя! Кашель, опять. Не стоило открывать, зная, кто при одном имени Гончарова он начнет снова откашливать цветы. — Т-точно? У вас в руке… Цветок? — обеспокоено шепчет голубоглазый. Уже не выдерживая он затаскивает Ивана в комнату, дабы никто не услышал их дальнейший разговор. — Нет конечно! Ты видишь это море из васильков?! — срываясь на крик спрашивает он того. — Это из-за тебя, черт этакий. Я каждый день выкашливаю десятки таких цветов! А ведь скоро мне не жить! И вновь кашель. Посетитель в ступоре. Чего-чего, а такого признания он не ожидал. Некогда он слышал о такой болезни. Ханахаки, вроде бы. Когда кашляешь цветы из-за неразделенной любви. — И кажется ты видишь последние минуты моей жизни. И пока есть шанс… Держи. — Гоголь протягивает тому букет из васильком. — От самого черного сердца. После этого случая они не виделись. А через неделю Николай уже умер. Напоминанием о нем остались лишь синие васильки в вазе.