***
Через полгода они встретились. Лицом к лицу, когда Дазай наведался к Достоевскому. Тот сидел за работой. Фёдор ненавидел, когда ему мешали работать. От работы его мог отвлекать только Чуя. Только ему это было дозволено. Даже Гончаров со своим чаем и смазливым личиком был далеко позади Чуи, которому начали доверять гораздо раньше, чем этому русскому. Он был в соседней комнате, когда услышал до боли в сердце знакомый и одновременно противный голос. —Я знаю, что это был ты. —Что я? —зная Фёдора, Чуя мог предположить, что тот не хотел отрываться от работы и собирался разговаривать с детективом, не поворачиваясь к нему лицом. —Ты его забрал. —Я никого не забирал, он сам ко мне пришёл, —скрипнуло кресло, видимо, он всё же оставил работу, повернувшись к Дазаю. —Как так, сам?.. —Во всяком случае, какое тебе уже дело до него? Он уже не твой, и принадлежит мне, как работник моей организации. Он верен и предан, у тебя просто нет шансов забрать его, —он сделал паузу, развернувшись к нему. —Или ты пришёл его увидеть? Снова молчание. Возможно, кивок. —Чуя, выходи к нам, —тон Фёдора немного смягчился, и рыжий вышел к своему врагу, встав рядом с русским, который приобнял его за талию, придвинув ближе к себе. —Этого ты хотел увидеть? Если так, то ты истинный мазохист, Дазай Осаму, —он поднялся с рабочего места, становясь рядом с Чуей и ехидно улыбаясь. Накахара всмотрелся в лицо напротив, которое так пристально смотрело на него, изучая. Что-то в нём изменилось? Возможно, цвет кожи стал более бледным, а глаза потеряли прежний блеск. Волосы отросли? Возможно. Какая ему была разница? Он чувствовал, что больше не зависит от этого человека. Фёдор подарил ему смысл жить дальше, а Дазай сгнил в прошлом, которое осталось далеко-далеко за спиной. Во всяком случае Осаму ушёл, оскорблённый такой картиной, а Чуя остался с Фёдором. —До сих пор не могу понять, что ты в нём такого нашёл, —Достоевский наклонился, поцеловав его. Чуе ничего не оставалось, как ответить на него. Фёдор понимал его, что Дазай был…как сказать…вынужденной частью его жизни? Как бесценный опыт. Чтобы Чуя осознал, что живёт только раз, а держать смысл жизни в одном человеке-бессмыслица, тем более, если тот хочет умереть из-за ничего, растрачивая жизнь впустую.Часть 1
24 декабря 2017 г. в 11:27
Дазай любит суицид. Чуя любит шляпы.
Дазай ненавидит Чую. Чуя ненавидит Дазая.
И оба кричали о том, как они друг друга достали. Но каждую ночь вновь утопали в поцелуях и тепле объятиях друг друга.
Вся эта любовь, кажется, была построена на доверии к друг другу. Они часто ссорились, но зато точно знали, расходясь на неопределённый срок, что партнёр вернётся к тебе и любовь продлится дальше. Не бывает ведь пары без ссоры.
Они не знали, как давно любили друг друга. Годами? Возможно. Оба знали друг друга с детства. Знали секреты друг друга, страхи, желания, мечты и цели. Казалось, что так будет продолжаться всегда. Каждый день с утра их будет ждать работа, вечер с любимым и беспокойная жаркая ночь. Но…
Чуе надоело такое отношение к себе. Он выматывался, работая с утра до поздней ночи, задерживаясь на работе, а дома ждал Дазай, которому хотелось присунуть, а не заняться любовью. Рыжий начал часто жаловался на головную боль и усталость. Осаму проявил понимание.
Первые недели Чуя жил спокойно и отсыпался у себя в квартире на широкой кровати. Дазай не приходил. Утра тянулись по-другому, ведь обычно всё было в спешке и обязательно кто-то проспит. Зато был совместный завтрак с кофе и обвинения друг друга в том, что проспали. Чуя мог доказать свою правоту силой в ссорах, но стоило Дазаю ласково к нему прикоснуться, зарыться в рыжие волосы, уткнувшись в них носом, привлечь к себе, обняв и поглаживая поясницу или взять на руки, целуя в обе щёки. Вот это рыжику нравилось больше всего и он смеялся, прощая ему все гадости на свете. Вскоре Осаму заявил, что тот ему изменяет. Уж слишком Чуя долго задерживаешься на работе, тем более головная боль, так-так, а не отмазка ли это от секса? Сначала Дазая вполне устроило то, что это не так и Чуя верен только ему. Но стоило заговорить о сексе, как начинались ссоры и скандалы. Потому что отказ означал то, что Чуя его больше не любит и ему это противно в любой форме. Как ни старался Накахара, всё было напрасно. Тогда последовала угроза о том, что если секса не будет, то… Они не смогут быть напарниками. Это означало, что используй Чуя «Смутную Печаль», то умер бы он сам и весь город, если не вся страна. О смерти он думал сотни раз, и хоть убивал, но помнил каждого, кому причинил боль. Не справляясь со страхами, Накахара выпивал, забываясь, и лица людей исчезали, словно унесённые ветром. Жизнь он ценил, каждые моменты проведённые с близким человеком были бесценны. Дазай и был смыслом его жизни, и Чуя согласился на условия детектива, лишь бы тот верил ему, больше не было таких ссор и всё было, как раньше. Но стало хуже только самому мафиози, о чём он жалел.
С тех пор Дазай отслеживал его везде, засыпал вопросами и перестал быть добрым по отношению к нему совсем. Именно это Чуя и ценил в нём больше всего, что он такой холодный, лживый и ненастоящий по отношению к другим людям, и только с ним он был самим собой. Он ценил близость между ними, потому что всё было по обоюдному согласию и с любовью. А сейчас в нём осталась только похоть. Он брал его насильно, больно стискивая запястье, и тащил в спальню. В эти ночи Чуе было гораздо больнее. Никакой ласки, поцелуев в качестве извинения за причинённые боли. Детектив срывался на Чуе каждый вечер, но теперь это уже не было взаимной любовью. Мафия хворал, пропуская работу, а Осаму приходил к нему, снова и снова втрахивая его в постель до потери сознания.Болела спина, поясница, заднюю часть тела было вообще трудно почувствовать.
Накахара ушёл от него, сменив адрес проживания. Сам не верил, что между ними всё кончено, но знал, что так будет лучше для него самого. Ибо где смысл всей этой любви, если любимый человек плевать хотел на твои чувства и тебя самого? Это уже не был тот Дазай, который относился только к нему по-особенному. Это был эгоист, который отыгрывался на нём каждую ночь и следил за всеми его передвижениями, словно сталкер-убийца. Всё было таким родным, но брошенным и позабытым для его партнёра, что Чуя спивался до скотского состояния, вытворяя такие вещи, о которых предпочитал молчать перед всеми.
Накахара ушёл к Достоевскому.
Странная это была встреча. Под дождём. Пока мафиози выпускал свою слабость наружу и стоял посреди проезжей части, плакаясь небу. Горячие, обжигающие щёки, слёзы перемешивались с холодными каплями дождя. Он чувствовал боль, распирающую изнутри. Ненависть к себе, что мог позволить Осаму ударить себя, но никогда не позволял себе такого. Всегда помалкивал о своих проблемах, выслушивая того. Ненавидел себя в те моменты, когда говорил что-то особо колкое и Дазай уходил.
Смысл жить быстро ускользал. Нет надёжного плеча, нет Дазая. Получалось, что для него Дазай был всем, а для того Чуя мог быть и вовсе никем. Просто одним из пунктов жизни, который нужно было вдалбливать в кровать ночами. Кричать на него и иногда спасать из какой-то ситуации повышенной сложности.
Он услышал звук приближающейся машины. Сглотнув, он и сам не верил, что решил умереть таким способом. Был туман, так что у водителя были все шансы сбить его. Возможно?..
В эту минуту к нему на плечи легли чьи-то руки и отодвинули с трассы, и машина проехала мимо. Накахара возмущённо посмотрел на стоящего перед собой человека, прервавшего его суицид, который то ли хотел умереть, либо пытался быть героем-спасателем. Это был высокий брюнет в дурацкой белой шапке и меховом плаще. Он самодовольно улыбнулся, но улыбка быстро пропала с его лица, увидев грозную рожу Чуи перед собой. Точнее немного ниже себя.
—Знаете, довольно глупо надеяться на смерть, когда Вы стоите в двух шагах от бордюра. Единственное, на что Вы могли надеяться — это насморк, потому что Вас могло окатить водой из лужи.
—Да какая тебе, к чёрту разница?! — голос охрипший, слова еле-еле вываливаются из рта. —Ты какого хрена вообще творишь?! Если ты хотел помочь, то хуёво у тебя получается!!!
—Вы должны благодарить меня за то, что я здесь. Конечно, я мог бы только подтолкнуть под колёса или убить Вас сам, но я же не сделал этого. Потому что Ваша смерть в любом случае будет глупой. Вы столько всего потеряете вместе с ней. Может лучше выслушаете моё предложение?
—А я, может быть, не собираюсь!
—Знаете, так будет даже лучше. Мне не придётся произносить длинную речь, и будет вполне достаточно того, если я скажу, что Мафия потеряет своего лучшего бойца, который перейдёт на мою сторону. Вам же нужна новая работая, чтобы Ваш бывший Вас не нашёл?