ноунейм

      В каждом городе есть богом забытый район, куда полицейские заходят только по праздникам, и то по ошибке.       Ночь постепенно заполняет Петроград. Зажигаются огоньки фонарей, слышится смех подростков. Пьяные группы парней то тут то там встречаются на засранных дворах трущоб. Размалеванные девушки в коротких юбочках наигранно стонут в подворотнях. Дети спят. Спокойной ночи малыши давно проиграли, а взрослым тоже хочется веселья. Заплетающимися языками произносят тосты за родину, за мать, за пьяного кореша, что блюет рядом.Эти люди, протрезвев, загоняют про моральные ценности и про хуёвую молодежь. Все что было хорошего убито ценителями и критиками улиц.       Часы пробили за полночь. Крики за стенкой нарастают, то и дело проскальзывают матюки. Слава искренне не понимает,к кому они обращены, к нему? Даже искренне жаль соседей, что выслушивали все эти стоны на протяжении двух последних часов. Мирон был на редкость громким. Стонал он так, как будто читал на бис в Олимпийском. Сейчас же Федоров посапывал, заграбастав себе Славину подушку.       С работы пришлось уволиться, якобы по самоволке. Работать стало невозможно, все ценители исхуйства считали своим долгом поздравить или сфотографироваться со звездой. Забрав чай, подписав бумажку, Слава уехал домой. Благо его там ждали.       Со времен батла многое поменялось. Мирон прописался в его халупе, и теперь не только пьет из одной бутылки, но даже и хер сосать не брезгует. Отсасывал же он, как портовая шлюха: мокро, грязно, но по своему ебануто, даже здесь умудрился выебнуться. Соседи пару дней назад просекли, что их соседушка тот еще пидор. А во всем виноват Мирон, мало того что стонет, даже не стесняясь, так и умудрился засосаться со Славой в лифте. Когда лифт еле дополз и скрипя дверями открылся, соседям явилась картина обжимающихся мужчин. Но Мирон не забивался, а Славе вообще похуй было. Так и жили простой Питерской семьей: Слава, Мирон и Коха.       Сегодня ночью соседи долго еще не смогут заснуть слушая новые стоны. На этот раз тот превзошел сам себя. Стонал и мычал так похабно и развратно, что только от этих стонов хер стоял колом. *****       С утра их будит настойчивый звонок в дверь и стучание по ней. пришедший руководился техникой, пинай пока не откроют. Только когда Мирон замотанный в простыню подходит к двери, с явным намерением ее открыть. Слава вспоминает что это либо Замай, либо Дудь. Он долбаеб, совершенно забыл про интервью. И только он хочет помешать Федорову, как слышится щелчок и дверь открывается.       - Могу я увидеть Славу?- звучит прихуевший голос Дудя, на фоне тихих Замаевских матюков и причитаний.       - Да, проходите.- Голос у Яновича тихий и хриплый. Он совершенно спокойно отходит в сторону, стараясь поплотнее укутаться в простыню. Слава понимает, что это будет самое хуевое и самое феерическое интервью в его жизни.