Толчок

- Я хотела, чтобы ты наказал его. Эдея погрузила свои мокрые руки обратно в мыльную воду и нащупала покрытое накипью и ржавчиной дно раковины, выискивая где-то там затычку. - Что? - Я хотела, чтобы ты наказал его. Ее пальцы коснулись чего-то мягкого. Возможно, это был очисток картошки или кусок моркови. Она вздрогнула. Чем бы оно ни было, когда-то оно было живым, а сейчас это нечто среднее между слизнями и ночными кошмарами. Невидимое и скрывающееся под мыльными пузырями, это что-то было не просто остатками еды. Теперь это голодный водный демон. Слизистые губы распахнуты в ожидании… - О чем, черт возьми, ты говоришь? - Сейфер смотрел на её руки. Тонкий слой жира - все, что осталось от обеда - кружился вокруг ее запястий и выглядел как лучший из вариаций кандалов. Она вытащила пробку, и вода булькнула, исчезая в сливе, но тонкая пленка животного жира все еще липла к её коже. Ей шла вся эта грязь и мерзость, - я наказывал всех, кого ты приказывала мне наказать. - Разве? - она взяла полотенце со стойки и вытерла руки, - тогда почему он сейчас сидит в этом кресле и читает эти долбанные газеты? Сейфер взглянул в дверной проем и увидел Сида. Удобно устроившегося, клюющего носом в тепле, откинувшегося на кресло и читающего газету. Он был сыт едой, приготовленной Эдеей, и смеялся над шуткой, рассказанной кем-то из сидящих в гостиной. Скорее всего, Ирвином. Он обладал непередаваемо легкой манерой общения, которая расслабляла старика. - Ты имеешь в виду… - Кого ты думаешь, я имею в виду? - Я..., – он не знал, а так же он просто не понимал, за что она хотела наказать Сида, - неважно. Эдея улыбнулась, и в этом Сейфер увидел раздвигающийся на сцене занавес. Хотя, эту постановку он уже видел. Черт, он сам её ставил. Аншлаг обеспечен каждый вечер, несмотря на то, что некоторые жаловались на поведение актеров и хотели вернуть свои деньги. - Что именно неважно? - Забудь. - Ах. Естественно, - её улыбка исказилась, и это конец пьесы. Он ошибся. В этой новой постановке для него не было места. Ее сценарий написан пером, выдернутым из истошно вопящей птицы, сотканной из стекла и тени, - ты хороший мальчик, Сейфер, но я не должна была использовать тебя. Неужели его мать пытается извиниться перед ним? Неужели она поняла, что все, все это было неправильно с того самого дня в Тимбере? Может, они, наконец, смогут вернуться к… - Я должна была использовать одну из девочек, - Эдея отбросила полотенце на стол и оперлась руками о край раковины. - Что? - Я забыла, что мальчики ничего не понимают. Мой бедный, маленький мальчик, ты просто не мог понять, чего я от тебя хотела. - Прекрати меня так называть, - он схватил полотенце, обернул его вокруг костяшек пальцев и стал тереть ткань о другую ладонь. Было неудобно, но это хотя бы успокаивало. - Ладно. Мужчина, мужчины, мальчик, мальчики... это все одно и тоже. Вы все играете в войнушки, но при этом не хотите их заканчивать. Вы не знаете ничего о Завершенности. А девушки... Девушки совсем другое дело. - Почему ты так себя ведешь? Она проигнорировала его, но приняла во внимание полотенце на его руке. - Сельфи была бы идеальной кандидатурой. Она требовательна и щепетильна. Уничтожение её руками было бы прекрасным. Как ромашка. «Любит. Не любит». Она бы обрывала лепестки с этого мира и только хихикала, вдыхая его аромат. У Сейфера, наконец, открылись глаза, и он все понял. - Она бы не подошла. Услышав его ответ, лицо Эдеи исказила гримаса. Пока Сельфи не сломлена, она не подойдет. Для начала надо дать Ирвину время наиграться с ней, и только после этого она поговорит с девочкой. Тогда... вот тогда она может подойти. - Не подойдет. Думаю, ты прав. Даже если она это и сделает, то затем подберет все кусочки и соберет их сызнова. - Как тостер, - вспомнив вкус горелого тоста, Сейфер улыбнулся. Тем утром он ударил Сельфи в руку, разъяренный тем, что она испортила их общий завтрак. Она ответила на удар и склонилась над тостером, регулируя его. Затем Сельфи засунула в него свежий кусок хлеба и стала ждать. Когда из тостера выпрыгнул идеально поджаренный тост, она высунула язык и засмеялась. У неё был дар исправлять все, что бы она ни испортила. Именно поэтому Сельфи была такой забавной. - Хм. Да. Она совсем не подходит. Из гостиной раздался громкий смех. Они оба обернулись и увидели Ирвина в куртке Скволла, размахивающего воображаемым ганблейдом. Сейфер сделал шаг в сторону для того, чтобы увидеть сидящую в стороне от всех Квистис. Она сидела на краю дивана, поджав ноги под свой вздутый живот, и читала книгу. Она не смеялась, но слабая улыбка растянула уголки её губ. Она была прекрасна, и она была только его. - А если Квистис… Даже я опасаюсь её время от времени. - Её? Почему? Эдея могла почувствовать его мысли, и ей было стыдно за их вкус. Хотя и не достаточно стыдно, чтобы отказать себе во второй порции. - Почему? Может потому, что она испытала достаточно боли и сможет пользоваться ею. Зелл намного проще. Он падает и поднимается, как будто ничего и не произошло. Сельфи и Ирвин – они как шестеренка и спицы. В конце концов один из них уничтожит другого, как те часы, которые насчитали слишком много часов и минут. Ты точно такой же, как Скволл. Вы прячете боль в себе, а затем забываете о ней. А Квистис… Сейфер помнил все дразнилки и слезы, все неудачи и моменты «почти получилось», из которых и создана девушка на краю дивана. - Она научилась жить с ней. Блять. - Хороший мальчик. Ты всегда был догадливым, - месту, времени и тишине необходимо было заставить её замолчать на несколько мгновений. Трещины в ее белоснежной башне из слоновой кости никогда не казались такими глубокими, - да. Можешь себе представить, чего бы я достигла, если бы использовала её, а не тебя? Сейфер знал, что делал неправильные вещи, но они не казались ему неправильными тогда. Они были правильными, как все, что он делал для своей королевы. Он был хорошим мальчиком. - Нет, я не могу представить этого. - Не можешь? - Нет. - Ох, ладно тебе. Не лги своей матери. Мне кажется, если ты очень сильно постараешься, то сможешь. - Я не хочу представлять этого. Она похлопала его по руке. Ее пальцы все еще были сморщенны от мытья посуды, и Сейфер отпрянул от скользкого обещания смерти в этих руках. - И именно поэтому я должна была использовать девушку. Ты ничего не знаешь о рождении и смерти, и ты, конечно, ничего не знаешь о материнстве. - Хочешь сказать, что ты об этом что-то знаешь? Он не хотел этого говорить, но не смог совладать с собой. Боль, которая сверкнула в ее золотых глазах, была слишком красива, слишком знакома и слишком запретна. Бесплодная Эдея и её искалеченный выводок… Она являлась матерью для всех, но никто из них не вышел из её лона. Они одновременно были и её детьми и чужаками. - Хмм... наверное, ты прав. Может, мне спросить о материнстве её? Даже сейчас она изучает его, а Квистис всегда усваивала все быстрее остальных, - что-то первобытное ползло вверх, по её горлу, - я могла бы так многому научить её… - Не смей её трогать. Только не Колдунья. Только не она. Эдея засмеялась, прекрасно зная, чего он боится. Хотя это было гораздо больнее, чем она ожидала: - Мой бедный, бедный мальчик. Мне даже не нужно прикасаться к ней. Вскоре она познает боль роженицы, а потом боль защитника. А затем, ох, затем она познает желание. - Какое желание? - Как какое. Желание создать идеальное гнездо для своих птенцов. - Гнездо? О чем, блять, ты говоришь? Половицы скрипнули под её ногами. - Неужели ты правда считал, что я просто хочу уничтожить мир? - А разве нет? Ты заставила меня убивать стольких… - Не будь глупцом. Я хотела остановить время, хотела остановить миг… вспышку. Подняв глаза от книги, Квистис увидела пару, глядящую на неё из кухни. Она улыбнулась и рассеянно погладила живот, успокаивая то обещание, что было скрыто в нём. Сейфер хотел, чтобы это движение её руки длилось вечно. Схватив его за руку, Эдея зашептала: - Теперь ты понимаешь, да? Она твоё настоящее, и в своей утробе она хранит твоё будущее. Для них ты желал бы вечности, правда? Он молча кивнул. - Поэтому я и хотела, чтоб ты наказал его. Он никогда не понимал, - она шептала слова, произнося их с мягкостью земли, готовой разверзнуться под ногами. - Вместо того, чтобы помочь мне, он попытался уничтожить меня… - Что? Используя Сад? Я всегда считал идею создания Сада твоей. Она вздохнула и отвернулась к раковине. - Когда она родит твою дочь - и да, до того как ты спросишь, у неё будет девочка…, - Эдея снова улыбнулась, но на этот раз он не почувствовал страха. И сразу спросил себя, почему он вообще должен бояться, - ... ты бы заставил свою дочь убить мать только для того, чтобы спасти мир? Из-за каких-то пророчеств и суеверий? - Никогда. - Тогда ты лучший человек, чем я могла надеяться. Я боялась того, что могла принести в этот мир, и поэтому попросила его убить меня, если когда-то это будет необходимо. - И он согласился. - Но, используя моих детей? Моих детей, Сейфер! Он не мог сам взяться за меч? Он не мог… Сейфер смог ухватиться за обрывок её мысли и понял её гнев. Понял, почему колдунья выбрала её, понял желание уничтожить этот несовершенный мир. Она его мать, и она просто хотела всего самого лучшего для своих детей. Он взял ее за руку и почувствовал тонкие кости под своими пальцами. Она была слишком стара, чтобы быть такой молодой. Слишком хрупкой. Он понял, за что она хотела наказать Сида. - Нет. Он ничего не знает о боли, и поэтому не мог этого сделать. - А ты бы смог? Если бы сила избрала не Риноа, а каким-то образом оказалась у Квистис, смог бы ты? Смог бы ты сделать для неё то, что Сид не смог сделать для меня? - Если бы она попросила меня? - Да! - Эдея ухватилась за рубашку Сейфера, в поисках прощения, понимания, мести, хоть чего-то. То, что ей было так необходимо, находилось у него. Несмотря на то, что Сид был тем, кто ранил её, она не имела права заставлять своего любимого сына страдать так, как страдал он последние несколько лет... - Она бы никогда этого не попросила. - Что? Он пожал плечами: - Она бы сделала это сама скорее, чем решила передать эту ношу мне. Как ты и говорила, она знает, что такое боль, и никогда не позволит мне так страдать. И будь я проклят, если позволю ей все сделать самой, так что этот вопрос, на самом деле, не имеет смысла... Отпустив его воротник, Эдея наклонила голову: - Ты смешной мальчик, Сейфер. - Меня и не так называли, - он указал на пустую раковину и поднял брови, - мы закончили? Хочу набить морду Зеллу за то, что он использовал так много тарелок. Никто не сорит так много, когда жрет, как этот ебанат. Облегчение и бессмысленное чувство победы заставили Эдею захихикать над его словами. Воспитатель из неё был ужасным. Просто ужасным. Ее дети были убийцами и наёмниками, но, возможно, теперь... Может быть, будучи бабушкой, она все исправит. Она была непутевой девушкой, еще худшей матерью, но бабушкой? Только возможно, что... - Следи за языком, Сейфер. Не думаю, что ты хочешь, чтобы твоя дочка использовала такие выражения. - Черт. Тебе надо побеседовать с Трип, если уж ты так волнуешься о моих фигурах речи. - Зачем? Сейфер улыбнулся и поцеловал Эдею в щеку: - Спросите ее о той ночи, когда я сделал блинчики. После этого тебе не придется волноваться о моей манере речи.