Часть 1
31 декабря 2017 г. в 00:13
Дазая бесит Накахара Чуя. Его бесят эти рыжие кудряшки, дерзкий взгляд, иногда излишняя наивность, непонимание простых истин и нескончаемое жизнелюбие. Бесит его манера одеваться и, в особенности, та дурацкая шляпа.
Чую бесит Дазай Осаму. Эта нескладная долговязая заноза в заднице. Его бесит это безрассудство, прожигающие насквозь карие глаза с красноватым оттенком, бинты по всему телу и еле уловимый запах крови вперемешку с лекарствами.
Назвать их приятелями нельзя от слова совсем. Никто друг другу, лишь по воле богов вынужденные вместе выживать во взрослом мафиозном мире.
Им по двенадцать. В первую же зиму их знакомства Дазай наваливает за шиворот Чуе охапку снега. Мори улыбается и говорит Озаки, что мальчишки сработаются. Кое лишь кивает с молчаливым беспокойством. Накахара же пролежал после с воспалением легких в постели больше недели.
Дазаю нравится злить Чую, по каждому малейшему поводу. Не только потому что ему просто скучно. Просто рыжеволосая бестия сама провоцирует всем своим видом и поведением. И да, это забавно. Игра «доведи Чую до ручки» у Осаму одна из любимых. Тем не менее, он втайне восхищается его силой, Смутной печалью, такой неистовой и, тем не менее, прекрасной, безжалостно уничтожающей все на своем пути.
Постоянные издевки, язвительные, злые, особенно, по поводу его невысокого роста, год за годом выводят Чую из равновесия. На многострадальном теле Дазая время от времени появляются лишние царапины и синяки, полученные от Накахары. Ходячее недоразумение с суицидальными наклонностями, что же хочется иной раз придушить самому. С таким напарником, как Осаму, словно ходишь по лезвию ножа.
Им по семнадцать. И слава о двойном черном уже окутала преступный мир Йокогамы. В канун Нового Года, когда люди суетятся над предпраздничными хлопотами, работы в мафии становится не меньше. В саму новогоднюю ночь после удачной совместной операции Дазай и Чуя напиваются в баре, и между ними происходит, что называется, пройти точку невозврата. То, о чем они не позволяли допустить и мысли.
Сняв номер в дешевом отеле, они сливаются друг с другом, отдаваясь внезапно охватившей их страсти. Забытая шляпа в баре, терпкий привкус алкоголя и сигаретного дыма на губах и головокружительные поцелуи. Жадные страстные объятия, смятые простыни, всхлипы и стоны, срывающиеся на хрип, красноватые следы ногтей на спине Дазая. Их тела окутаны жарким сладострастием на фоне падающего снега, громких хлопков фейерверков и всеобщего веселья за окном.
Чуя просыпается раньше и спешно уходит, охватываемый чувством вины за содеянное.
Дазай ничуть не удивляется, не обнаружив с утра рядом рыжеволосого напарника.
Избегание встреч с источником всех своих мыслей, а, вместе с тем, и проблем становится самой настоящей головной болью. Просить Мори не ставить Дазая больше в напарники кажется Чуе единственным верным решением. Но, выслушав получасовую лекцию о невозможности подобного исхода событий, Накахара проклинает все на свете и, в первую очередь, самого Осаму.
Дазай неделю пытается дозвониться до Чуи, но абонент недоступен. Похоже, эта зима воздвигла между ними холодную стену, и этой зиме имя Накахара Чуя. Завидев напарника в коридоре главного офиса, Осаму, охваченный неведомым прежде порывом, прижимает рыжеволосого к стене, нависая над ним и пресекая все попытки к сопротивлению.
— Так и будешь избегать меня? — этот бархатный голос и грустный взгляд, прожигающий насквозь.
Чуя пытается унять дрожь по телу. Он чувствует его дыхание, щекочущее шею и забинтованные пальцы, гладящие его по предплечьям с обеих сторон. Прикосновения, способные затянуть в самую бездну. Дазай воистину бесит всем одним своим существованием.
— И что ты хочешь услышать? — он говорит тихо и ровно, пряча взгляд и стараясь не выдать волнения и лишних эмоций, и губы его трогает кривая ухмылка. — Я никогда б не полюбил такого, как ты.
Недолгая пауза, которая кажется вечностью. Чужие ладони на шее, еще чуть-чуть, и готовые медленно сдавить ее. Чуя не может дышать, ему больно. Больно видеть жажду крови в его глазах, являться свидетелем борьбы внутренних демонов. Дазай осекается и с равнодушно потерянным видом ослабляет хватку. Чуя отталкивает его и уходит. И где-то внутри зияет дыра, ведь тело все еще помнит этот запах кожи и до одури сносящие крышу поцелуи в зимнюю ночь.
Казалось бы, далее все внешне кажется таким, как и было прежде. Взаимные издевки, перепалки, ненависть. Все, лишь бы прикрыть внутреннюю боль, ледяными осколками впивающуюся в сердце. Только Дазай ведет отчаянную игру со смертью, испытывая все новые способы самоубийства. Его бесит, что Накахара отворачивается и прячет взгляд, не в силах смотреть на новые шрамы и бинты на теле.
Уход Дазая из Портовой Мафии Чуя считает предательством. Но в глубине он знает, предатель лишь он сам. Среди бела дня избегать своих противоречивых чувств, уходить с головой работу, стараясь что-то себе доказать. Ночью просыпаясь среди ночи, шептать его имя в бреду. Нервно закурив в постели сигарету, пролежать до утра, так больше и не заснув. Все по кругу.
Новая жизнь, стремление быть хорошим и работа в Агентстве ни капли не радует Осаму. Он пытается заполнить пустоту дешевым крепким алкоголем, бессмысленным флиртом с девушками и мыслями о двойном суициде. Все так наигранно и фальшиво, что порой тошно. Он отвечает на невинные и искренние чувства нового подчиненного Ацуши, зная, что принесет тому лишь боль. Ложь и лицемерие становятся частью его гнилой души.
Им по двадцать два. Спустя четыре года намеренно попасться Мафии кажется абсурдом и бессмысленностью. Надо же, столь глупо рисковать своей жизнью. И Дазаем в этот момент движет вовсе не попытка защитить Ацуши Накаджиму.
Первой мимолетной мыслью Чуи при виде прикованного к стене Осаму, все такого же чуть нелепого в этом светлом плаще, с потерянной улыбкой на лице и усталым взглядом, является приблизиться к нему, прижаться к его губам, вдыхать в себя их вкус. Прикасаться к его лицу, гладить ладонью по щекам, все еще не веря себе, что это не иллюзия, шептать отчаянное «прости». Это значит снова потерять себя в этой бездонной пропасти чувств.
Вместо этого ехидная ухмылка на лице, очередная порция взаимных насмешек и пожеланий поскорее сдохнуть в страшных муках. Хочется вцепиться друг другу в глотки и завершить все грубыми ласками со страстными поцелуями двух разъярившихся хищников, почти животным сексом на холодном полу подвала. Ни сомнений, ни сожалений, только пошлые стоны и сжимающие до синяков объятия. Но скрывать свои чувства уже настолько вошло в привычку, что возникшая четыре года назад ледяная стена между ними не спешила рушиться.
Ностальгические нотки от воссоединения двойного черного против гильдии вселяют в сердце Чуи теплую надежду. Будоражащее тело и сознание принятие Порчи, мягкое прикосновение руки перед тем, как снова прийти в себя и накатившее чувство нежности и желание прижаться к Дазаю и забыть все, что было.
Дазай видит своего бывшего напарника насквозь. Все понятно стало еще с той встречи в подвале, с тех полутонов и проблесков во взгляде, которые не укрылись от его внимания. Чуя совсем не умеет лгать. Зато сам Осаму в этом мастер, ведь самообман великая вещь.
Коротать ночи с кротким и застенчивым Ацуши в своих объятиях, а вспоминать лишь ту снежную ночь в отеле четыре года назад, прекрасного Чую, развратно лежащего под ним, его смущенный затуманенный взгляд светло-голубых глаз, рыжие волосы, разметавшиеся по накрахмаленной подушке и чуть распухшие от поцелуев губы. Ночь, когда они позволили себе быть настоящими.
Случайно видеть Дазая рядом с Ацуши для Чуи словно удар ножом по сердцу. Нестерпимо больно от этой улыбки, направленной на того белобрысого эспера, от заботливого жеста, когда Дазай накидывает плащ на плечи мальчишке, приобнимая его.
Твердое намерение выяснить все, что между ними происходит, с которым Чуя шел к Агентству, бьется как стекло. Как же глупо и эгоистично питать иллюзии, даже не интересуясь новой жизнью Осаму, будучи не в состоянии допустить и мысли, что тот мог быть вполне счастлив и без него. Но только знал бы он, как тяжело для Дазая играть эту роль, в душе еле сдерживаясь, чтобы не набрать номер Чуи в последний раз, стоя на краю обрыва.
Этот Новый Год, как и предыдущие, кажется, четыре, Накахара Чуя будет праздновать в одиночестве. Сначала планировалось погрязнуть на работе в отчетах, но Мори настойчиво отправил всех по домам. Поежившись от холода и завернувшись в пальто и теплый шарф, Чуя направляется в магазин купить оливок к Шато Шеваль Блан, с которым и планирует коротать вечер.
На улице уже давно стоит атмосфера надвигающегося праздника, разноцветные огоньки витрин, запах глинтвейна из близлежащих кафе, восторженные голоса и смех людей. Встречающиеся по пути влюбленные парочки не вызывают ничего, кроме раздражения. С неба падают хлопья снега, покрывая дороги, деревья, дома. Но разве холодным метелям есть дело до одиночества и внутренней пустоты.
На обратной дороге к дому он случайно видит впереди идущего навстречу Дазая. Сердце начинает бешено отсчитывать удары. Первая мысль — удрать на другую сторону улицы, лишь бы не встретиться взглядом с этим человеком.
Но только развернувшись, он чувствует, что его хватают за руку, тянут на себя, и в следующий же момент он утыкается носом в грудь бежевого плаща. Бежать больше некуда.
— Не отпустишь меня сейчас же — убью, — бурчит он, пытаясь не поддаться тому всколыхнувшемуся в душе теплу, что готово было выплеснуться наружу.
— Я тоже люблю тебя, — шепчет Дазай, выдыхая теплый воздух и невесомо прикасаясь к чуть потрескавшимся от холода губам Накахары, успокаивающе гладя рукой по его волосам. Всецело отдаться нахлынувшим чувствам и с упоением ощущать, как руки обвивают твою шею в ответ.
— Бесишь, — на мгновение чуть отстранившись, Чуя усмехается, крепче прижимаясь к ненавистному суициднику.
Сейчас не хочется устраивать дешевых драм, пустых сцен выяснения отношений, а лишь насладиться этими согревающими душу объятиями, отдаваясь им полностью и не думая о прошлой горечи и боли, слышать размеренное биение сердца. Долго целовать губы Осаму с приятным сладким цитрусовым привкусом, ощущая необыкновенную легкость внутри.
Дазай раньше и не замечал, как красиво смотрятся снежинки на ярко-рыжих волосах. То, что раньше бесило и провоцировало на ядовитые комментарии, сейчас казалось самым родным. Сейчас было не до Ацуши, который ждет, когда вернется его любовник. Он поймет, потом, когда-нибудь. А может, и нет, не страшно. Важно лишь сейчас. В этот момент Осаму чувствовал себя живым.
Они проведут эту новогоднюю ночь вместе впервые за несколько лет, получая пьянящее удовольствие от дорогого вина и повисшей сигаретной дымки в комнате. Утопать в друг друге, растворяться млеть от прикосновений, задыхаясь от всепоглощающих чувств и переплетаясь пальцами друг с другом. Часами молча лежа в постели лицом к лицу и всматриваясь в самую глубину глаз, глубину души. Как в последний раз.
Слишком много «но», слишком много вопросов без ответа, чтобы шагнуть в пропасть под названием «быть вместе». Оступиться будет больно, другого исхода нет. Но чувства их не так хрупки как лед, и даже за завесой снега есть место теплому огоньку, что снова и снова тянет их друг к другу.