Немного о кольцах

— Блин, Антон, больно же, ты бы их снимал хоть иногда, — Ира уже не в первый раз делает ему подобное замечание за их недолгие отношения. Но Антон всё равно оставляет кольца на руках и иногда случайно царапает её в постели или не слишком приятно задевает её чувствительные места, из-за чего девушка шипит на него, словно дворовая кошка. И имеет полное право. Тоже мне, герой-любовник, мог бы и о барышне подумать. Только вот с этими чёртовыми кольцами всегда беда. Раньше Шастун всегда занимался сексом в одежде. Ну, как в одежде, в некотором элементе гардероба. Ладно. Он занимался сексом в носках. Так было комфортнее, чувствовалась какая-то уверенность. Будто бы эти носки на нём могли отчего-то его защитить. Голым всё иначе. Голым ты становишься совсем беззащитным, как при появлении на свет или как в конце своего жизненного пути, когда будешь лежать на холодном металлическом столе в морге. Это ощущение Антону не нравилось, и он оставлял носки. Только вот потом оказалось, что девушки отчего-то не очень в восторге от полуголого Шастуна в носках. Тогда появились браслеты, затем и кольца. Нет, конечно же, он не начал их носить только из-за желания не оставаться обнаженным в случае близости с женщиной. Просто это стало еще одним приятным дополнением. Эти бренчащие побрякушки на его ладонях стали своеобразным щитом от внешнего мира, служа отвлекающим маневром от самого Антона. Он знал, что они переманивают на себя львиную долю внимания собеседника, особенно в первые минуты знакомства. И пользовался этим, активно жестикулируя в моменты, когда хотел скрыть свои истинные переживания. А ещё это было красиво. Антону по-настоящему нравился вид россыпи колец и браслетов на больших и немного несуразных руках. И это единственная вещь, которую он считал красивой в себе. Но и тут всё не слава Богу, эти чёртовы железяки мешались, а снимать их в порыве страсти казалось занятием глупым и бестолковым. Ну, правда же, не станет же он как дурак во время жаркой прелюдии останавливаться и ковыряться с глупыми пальцами. Нелепость же. Ира недовольно скидывает его с себя и отворачивается. — Ну, Ириш, ладно тебе, сейчас сниму. — Иди к чёрту, не хочу я больше. *** Арсений берёт его руку своими ладонями и начинает рассматривать её на свету, подобно ювелиру с драгоценностью в руках, поворачивает её в разные стороны в солнечных лучах, проводит своими пальцами по тыльной стороне ладони Антона и тихо вздыхает. Это смущает долговязого, и он пытается отдёрнуть руку, но Арс её мягко придерживает. Сейчас они одни, в туре такое событие нечастое явление, вокруг них постоянно люди, которые бегают, суетятся, не дают расслабиться и перестать прятаться хоть на мгновение. Но, вдруг, выдался случай побыть наедине. Попов провёл его к себе в номер, и Антон с завистью смотрит на соседнюю кровать, которую ночью займет Серёга, а не он. Арс обхватывает кончиками пальцев одно из колец Антона и медленно прокручивает, но не снимает, играет с ним, а затем подносит к губам и целует. Почти мимолётно, легко, как будто и не было ничего. — Красиво, — Арс смотрит на Шастуна, всё ещё прижимаясь губами к холодному металлу. И от подобного зрелища у Антона привычно сбивается дыхание. *** То, что между ними происходило в туре, нельзя было назвать нормальным. Нельзя было это вообще хоть как-то назвать, нельзя. Если этому дать точное определение, это что-то неясное, нечёткое, бесформенное, станет чётким, сформулированным, выраженно-безобразным. Только вот это что-то подходило к той самой грани невозврата, которую Шастун так боялся, и к которой так стремился сквозь эти долгие бесконечные города. В очередном городе они вынуждены остановиться на ночь. В этом городе он живёт с Поповым. Антон как сейчас помнит, Оксана поворачивается к нему и называет название очередного населённого пункта, в котором они окажутся в ходе их программы. А затем спрашивает: «Ты не против пожить с Арсом? Или вас с Позовым разлучать нельзя?». Шастун лишь кивает в ответ. Конечно же, он не против, что может пойти не так? Тогда ведь не было этой странной пугающей игры между ними. Кажется, это было сотню лет назад. Тогда он еще не думал, что будет так сложно оставаться с другом наедине, сложно и очень желанно. Хотя, кого он обманывает? Он знал, они с самого начала знали. Просто у Шастуна Ира, а у Попова дочь. Просто ему 23, а Арсу 31. Просто он не пидор, а Арсений, может, немного. Когда они заходят в номер, в помещении темно. Арсений тянется к выключателю, но Антон его останавливает. Шастун понимает, что боится до кома в горле, до мурашек и трясущихся коленок. А вот Арсению всё нипочём. Ходит по номеру в темноте, часы вон снял, такой расслабленный, как будто ничего особенного и не происходит, вещи раскидывает. Пока Антон тут, казалось бы, уже врос в пол, не силясь пройти вглубь комнаты. Наконец, на длинного обращают внимание, Попов медленно подходит к нему и берёт за запястье, забираясь пальцами под вереницу браслетов, чтобы дотронуться до кожи. Прикосновение обжигает и выводит Антона из ступора. Первая мысль — бежать, бежать и не оглядываться, не возвращаться, уничтожить все это, растерзать, порвать, выкинуть и забыть. Вторая — поцеловать. Он наклоняется к губам актёра и легко их касается, не представляя, что будет делать дальше. Тут он понимает, что губы дрожат у обоих. — Ты никогда? — спрашивает Шастун. Они никогда не говорили об этом. Господи, какие же они дураки, они даже не додумались поговорить об этом! — Нет, а ты да? — брови актера удивлённо изгибаются. — Нет. — Значит, мы оба не знаем, что надо делать? — Арсений широко улыбается. И от этой улыбки что-то внутри Антона уже в который раз переворачивается. Только Арс мог выдать подобную чушь в столь волнительный для них момент. Только он так улыбался, только он заставлял Антона смеяться до боли в щеках, только он так плохо читает стихи и, вообще, только он. Шаст начинает нервно смеяться от абсурда ситуации, но Арсений не дает смеху покинуть легкие, затыкая длинного поцелуем. Он целует его медленно, глубоко, долго, так долго, что Антона снова начинает трясти, но теперь уж точно не от страха. Он сам забирается руками мужчине под футболку, задевая дурацкими кольцами нежную кожу, проходится по ребрам, спине, позвоночнику, а затем прижимает посильнее к себе, желая получить все то, чего так давно хотел. Но Попов вдруг отталкивает его, Шастун хочет было возразить, но с актёра в этот же момент слетает футболка, затем он начинает расстёгивать брюки сначала на себе, потом и на самом Шасте. От подобной картины в горле Антона становится очень сухо, а в штанах невыносимо жарко. Когда Арс запускает руку ему в трусы, Антон, кажется, задыхается собственным стоном, а ведь они еще не делают ничего такого, что им не удавалось сделать в редкие минуты уединения до этого, а ему уже башню сносит. Попов прикладывает руку к его рту, глуша звук, и правильно делает, стены здесь, должно быть, картонные. Но вот только движения второй рукой он тоже прекращает, из-за чего Антон чуть ли не прикусывает ему пальцы от недовольства. Арсений отходит на шаг, хитро улыбаясь, его глаза почти светятся в темноте, он что-то задумал. Резкими движениями актёр скидывает с себя остатки одежды и становится перед Антоном. Чёрт, он знал, что Попов хорошо сложен, не раз пялился на его торс, да и чего уж греха таить, зад. Но даже не представлял, насколько тот на самом деле хорош. Сейчас в темноте какого-то дешёвого отеля Арс был красив, очень, так прекрасен, что Антон сначала забыл, что ему тоже предстоит избавиться от одежды, а когда вспомнил — ужаснулся. Он– неповоротливый, долговязый, непропорциональный дылда, рядом с которым стоит прекраснейший из мужчин. Как будто издеваясь над ним, по номеру разносится тихое: «Раздевайся». Попов смотрит на него с вызовом, будто они играют в какую-то идиотскую игру, и Антона только что взяли на слабо. Прикусив губу, Антон начинает медленно стягивать с себя футболку, затем брюки. Дойдя до нижнего белья, он замирает на секунду, но Арс даже не думает ему помогать, только лишь молча наблюдает за этим своеобразным шоу. Стянув с себя последнее, Антон встаёт перед ним, стараясь не думать о том, как ужасно он выглядит. — Это ещё не всё, — Попов кивает в сторону рук. «Нет, позволь мне хоть что-то оставить. Не заставляй меня» — хочет сказать Антон, но вместо того, лишь отшатывается и качает головой. Но Арс непреклонен. Со вздохом Шастун подчиняется и начинает снимать чёртовы железяки, только вот пальцы не слушаются. От волнения они трясутся так, что он с трудом справляется даже с одним кольцом, которое со звоном падает на пол, а впереди еще пять и браслеты. Может, Арс будет не против хотя бы этих украшений? Они же никому не помешают. Пока длинный возится со своими руками, второй мужчина незаметно подходит к нему и садится на колени. Это зрелище заставляет Шастуна остановиться и с придыханием замереть. Его член на секунду касается щеки Попова, отчего всё тело будто пробивает разряд тока. Шастун неуверенно двигает бедрами вперед, но Арс уворачивается, улыбаясь кончиком губ. Попов играл с ним, изводил его, и явно получил от этого своеобразный кайф. Актёр перехватывает руку парня, с которой только что было так старательно стянуто кольцо, пробегается подушечками пальцев вдоль запястья по синим дорожкам вен и начинает, помогая себе второй рукой, расстёгивать первый бренчащий аксессуар. — Я хочу, чтобы ты снял всё. Пока его пальцы ловко справлялись с застежкой, сам Арсений прижимается щекой к широкой ладони Антона и смотрит наверх, будто желая увидеть одобрение своим действиям. Сам же Антон думает о том, что это самое восхитительно возбуждающее действие, которое он когда-либо видел. Прочитав это в его лице, мужчина роняет на пол первый браслет и стягивает остальные три, а затем прижимается губами к внутренней стороне запястья, покрывая его поцелуями, он спускается ниже, к ладони. Прижавшись напоследок и к ней губами, он открывает рот и облизывает указательный палец, медленно проводя языком по каждой фаланге, он доходит до самого кончика и берёт его в рот. При всём этом непотребстве он не забывал поглядывать на реакцию Антона, как любопытный ребёнок. От этого взгляда низ живота Антона сводит судорогой. Парень уже с трудом сдерживается, чтобы не поднять этого бестолкового актёришку и не отправиться с ним на кровать. Как этот нелепый, милый и до одури забавный Арсений может быть таким горячим, прекрасным и развратным в одно и то же время? Это просто не укладывалось в голове у Шастуна. Арс посасывает палец, опускаясь губами все ниже, пока не касается стального обруча. Обхватив его зубами, он с лёгкостью снимает кольцо, которое идеально скользит по влажной коже. В этот момент Антон закидывает голову назад, закусив губы и стараясь не слишком громко застонать, потому что молчать уже нет никаких сил. С остальными кольцами Арсений уже не так заморачивается, некоторые стягивает руками, некоторые с помощью рта, но не так кропотливо. Кажется, ему тоже не терпится с этим закончить. Последний браслет он стягивает зубами и откидывает в сторону. Когда все заканчивается, Антон даже умудряется расстроиться данному факту. Теперь он голый, беззащитный, лишённый своего щита, безобразный. — Ну, вот, так-то лучше, — Арсений сжимает ладони Шастуна, с удовлетворением глядя на свою работу, но когда поднимает голову, видит недовольное лицо парня. — Эй, ты чего? Арс поднимается на ноги и уже встаёт на носочки, чтобы поцеловать Антона, но вместо этого целует его в шею. Он целует шею, затем ключицу и шепчет на ухо: — Они тебе не нужны, слышишь? Только не со мной. Ты прекрасен, ты в курсе? Антон смотрит на Арса и почти верит. *** Шастун носится по квартире Попова аки сайгак по степи, задевая длинными ногами мебель и переворачивая стулья. Попов глядит на это всё со свойственным ему спокойствием, прихлёбывая горячий чай. Они проспали, вернее Шастун проспал, ведь это у него сапсан отходит меньше, чем через час. А в том, что он не услышал будильник, вины Арса нет. Ну, проснулся он под него вместо Антона, может, даже выключил, пока долговязый храпел, но кто же это теперь докажет? Да и вообще сам виноват, нечего было так поздно ложиться и не давать Арсу спать. Антон в панике смотрит на свои руки. — Где оно? — Что? — Кольцо. Одного не хватает, черт, — Шастун опускается на четвереньки и начинает рыскать под кроватью, пока Арс меланхолично рассматривает его зад. Через пару мгновений он вскакивает обратно, понимая, что поиски бесполезны, но продолжает рыскать по столу. — Ну, и что теперь делать-то? — Может, без него поедешь? Я потом поищу и верну, — Арс ставит кружку на стол, чуть ли не под руку разгоряченному уроженцу Воронежа. Он ведь знает, что Антон без безделушки не уедет. Он знает, что это идеальный предлог для них обоих, но все равно разыгрывает этот ненужный спектакль перед невидимыми зрителями. Но, как и в любом спектакле, здесь важна невероятная развязка. Потому Попов театральным жестом плюхается обратно в постель и вытаскивает из-под подушки пропажу. Антон останавливается и щурится, глядя на довольную ухмылку недоделанного актёришки. — Это ты его спрятал? И будильник, небось, ты вырубил, гадёныш? — Может, ну его, этот поезд? — Билеты пропадут, — Шастун недовольно морщится, но он уже и сам минут пять назад смирился с тем, что никто его никуда не отпустит. — Я куплю тебе сотню билетов на всевозможные поезда вселенной, — Попов встаёт на колени в постели и утягивает за собой длинного в объятиях. — Ты прекрасен, чучело моё, веришь? Антон верит, а кольцо с глухим звоном падает на пол.