Still falling for you

      Надо заметить, что жизнь в общаге старост имела какое-то своё невозмутимое течение, тут все без общей договорённости постигали дзен. Никто не мешал никому, а наоборот — стремился помочь. К слову, ещё в эту умиротворённую обстановку умудрялся вписываться Ларсен, идеально её дополняя. Ларсен и его шуточки, при которых он даже интонации голоса почти не менял и не смеялся. Этот тип заведовал порядком в корпусе, чем окончательно убивал моё мировоззрение. — Ты не можешь этого делать… — заметила я суровым тоном, пытаясь сосредоточиться на папках, выданных мне в администрации. Двести страниц мелкого текста, который мне нужно прочитать за неделю до начала учебы. — Почему же? У меня отлично получается поддерживать гармонию в корпусе старост, — Ларсен был спокоен. Он не употребил такого слова как «порядок» или «контроль», а сказал «поддерживать гармонию». Вот почему тут все такие дзендатутые…       Скоро и я такой же стану. — Ты не тянешь на роль контролирующего всё это, — снова сказала я. — Я тяну на эту роль уже четвёртый год, просто твой взгляд ещё не поменялся на многие вещи, — мягко говорит Ларсен — это мистер «Я-сама-Безмятежность». Он так говорит обо всём в этом мире… И слишком круто выглядит, даже когда его задницу обтягивают боксеры с кексиками. А сам он стоит в розовой футболке, спадающей с плеча. Сейчас его волосы распущены и касаются щёк, делая его очаровательным для девчонок из фанклуба мальчиков-старост. Они бы кончили от одного его вида. — Философ хренов, — выдохнула я. — Подсадил всех на дзен и радуется жизни! — я посмотрела на то, как Ларсен повернулся ко мне передом, в глубоком вырезе футболки видно, что у него есть растительность на груди, а чл…       Я не о том думаю! Оставлю эти мысли девочкам из фанклуба…       Ларсен миролюбиво улыбнулся и покачал головой, явно не воспринимая меня на мои годы.       Я ещё долго буду привыкать к устройству корпуса старост, к его спокойствию и всеобщему стремлению к гармонии. Сначала я думала, что одна Кейт такая повёрнутая оптимистка. Интересно, она знакома с кем-то отсюда? Или была тут?.. Нет, если бы была, то тогда бы Милли не жаловалась на такое количество тюбиков и пузырьков в ванной.       Ещё одна странность, что тут никто не прикидывался в своей помощи друг другу, все стремились это сделать на самом деле. Но в жизни университета это были совершенно другие люди.       Увы, за прошедшую неделю я начала понимать Кевина, фаната Дайнерис, почему он такой злой, когда видит свою группу. Кевин в корпусе старост носил огромную футболку с изображением Дайнерис Бурерождённой и волосы, собранные розовой резиночкой. Никто и слова ему не говорил, но в корпусе университета это был ураган крика и ненависти. Он высказывал всё, что думает о прогульщиках и опоздавших. Сдавал всех, по глазам его однокурсников я видела, как они его ненавидят. Но я понимала чувства Кевина, он отвечал за факультет и стремился улучшить его показатели. Пусть и таким способом. — А почему парни тут вообще ничего не стесняются, Кевин? — спросила я у него. — А чего нам стесняться? — спокойно спросил Кевин и протянул мне дольку шоколада с малиной. Я удивлённо смотрела на Кевина, явно не узнавая в этом строгом красавчике строжайшего старосту факультета химии. Это жемчужина фанклуба старост мальчиков. Ходячий секс, Кевин, который на деле оказался вишенкой. Метр восемьдесят восемь красоты и ора в костюме и очках. Но только не сейчас. Он смотрел на меня большими светло-голубыми глазами и протягивал дольку шоколада, глядя несколько недоумевающе. Я думала, что сейчас он сорвётся в крик и на меня. — Я не хочу, — осмелилась сказать я. Кевин пожал плечами и положил дольку около моей чашки с чаем. Я выглядела ещё изумленнее. — Кевин, а почему ты такой разный?..       Он поднял на меня глаза, в студенческой жизни скрытые почти за зеркальными линзами очков в толстой чёрной оправе. Красивые светло-голубые глаза, контрастирующие с его шоколадными волосами. Сейчас он собрал чёлку резиночкой и пил чай напротив меня, попутно читая какую-то книгу. «Игра Престолов». Само собой, разумеется.       И как я раньше не догадалась? — Мы старосты, Викки, — Кевин улыбнулся. — А шоколадку всё же съешь. — Спасибо, Кевин… У тебя на факультете много каких-то непонятных, кто не учится… Это работает, что ты на них… Кричишь?.. — А к чему ты спрашиваешь?.. — Кевин сделал глоток чая, и острый кадык резко двинулся как змея под кожей. — Меня недавно назначили старостой факультета, и я не знаю, как лучше обращаться со своими, — я постаралась быть такой же деликатной и приятной. Буду думать, что получилось. — Ты же писательским делом занимаешься, да? — Кевин спросил это так, словно вообще не слышал моего вопроса. — Ага, — также отстранённо ответила я. — Что если попробовать написать им что-нибудь? — Кевин грел руки о чашку и смотрел на меня своими прозрачными глазами. — Типа хокку?.. Кевин, ты серьёзно?.. — я убрала чашку от себя, несколько капель упало на стол рядом с книгой. — Да, абсолютно, — Кевин смахнул их незначительным жестом. Длинные пальцы скользили по поверхности стола и взметались вверх, я застыла взглядом на его жесте. Кевин — псих!       Я промолчала о том, что подумала про Кевина, мистера «Писк и оргазм у первокурсниц». Сколько фанатских писем было в нашем почтовом ящике… Кевин ни одного не прочитал, более того, он пока что даже не собирался обзаводиться избранницей, что делало его вообще каким-то удивительным.       Мой мозг вопил, чтобы я обратилась к Ларсену, потому что я ещё не привыкла к обитателям корпуса старост. И не освоилась до конца с его философией. После того, как я случайно забыла папки на кухне и вернулась за ними спустя три часа, на меня смотрел Майки. Молча и долго. — Что? Я что-то не так сделала? — спросила я, прижимая папки к груди. — Да, ты же девочка…       Ответ, непостижимый для моей логики. Больше Майки не проронил ни слова и дал мне уйти, всё также глядя. — Ларсен, мне нужна твоя помощь, — сказала я, заходя к нему в комнату. — Без стука уже заходишь, — вежливо заметил он. Я сухо извинилась, понимая, что так нельзя делать. Но мой мозг сейчас взорвётся. — Что подтолкнуло тебя в очередной раз сказать эту фразу «Ларсен, мне нужна твоя помощь»? — Ларсен, у вас в корпусе всё настолько прекрасно, что я нарушаю этот баланс сборища мальчиков, — выдохнула я. — Ты ничего не нарушаешь, кроме того, что оставляешь свои вещи, где не надо, — спокойно ответил Ларсен, видимо, он заметил это за мной. Но никто не позволял себе подобных откровенностей. — Так вот почему Майки на меня так смотрел… — изумилась я. — Почему он раньше не сказал мне? — Да, а зачем же ещё?.. — Ларсен посмотрел на меня долго и внимательно. — Ладно… Я постараюсь в следующий раз так не делать, — я выдыхаю. Так просто — не раскидывай свои вещи везде. Ты же девочка. — Да, носки не раскидывай ещё и вообще лапочкой будешь, — вставил Ларсен, чем окончательно меня убил.       Я посмотрела на Ларсена. Его синие глаза выражали абсолютную честность. Я же девочка… Девочка. А готовить я им не должна?..       Я ушла в свою спальню и обнаружила, что тут царит тишина и покой. Я живу одна, мой сосед до сих пор не объявился. И я надеялась на то, что он не появится тут.       Наивная. Учебный год ещё не начался.       Моя спальня с видом на густой и тёмный лес, кусочек озера, окно мансарды выходило на верхушки дерева, ночами я смотрела на звёзды, если не могла уснуть. Тут я могла всё чаще визуализировать и вызывать Тома, как он приходит ко мне и делает всё, что я захочу. Никто не мешал мне просыпаться по утрам, ходить в трусах. Я же в своей спальне, и меня никто не дёргал. Такого никогда не случилось бы в моём старом корпусе. Когда в твою спальню ежеминутно кто-нибудь да заглядывал. Тут я могла делать что угодно и писать. Неделя до учёбы — десять новых глав к фанфику. Читатели были в восторге…       Ещё в корпусе старост оказалось больше мальчиков, чем девочек. Но это оказалось не так страшно, как могло быть. Парни были тихими, любили учиться и помогать, не водили в корпус девчонок. Я уже с ужасом начала думать об их выдержке.       Ларсен объяснял мне всё происходящее вокруг в корпусе старост: — Чёрт, ты действительно думаешь, что они не трахаются? — он усмехнулся. — Может, ты ещё так же обо мне думаешь? — Я говорю о том, что вижу, — фыркнула я, утыкаясь в чашку с чаем. — Ты святая что ли?.. Без секса жить старостам, во даёт! — Но Кевин же вишенка… — И что? Поверь, если он раскроет свою сексуальную сторону и начнёт течь не только от Дайнерис Бурерождённой, то он снесёт своими сексуальными похождениями этот корпус.       Я ощущала себя идиоткой. Кевин вишенка, но глядя на его темперамент, он действительно окажется зверем в постели. Всему мешала Дайнерис. Дайнерис Бурерождённая. И никак иначе.       Ещё одной девочкой, кроме меня, в общежитии старост была Элизабет. Элизабет откликалась только на Эл, носила мужскую одежду и стрижку, не делала маникюр и вообще по ней невозможно было сказать, что когда-то она была милой и носила платья с рюшами. Только по её глазам я могла понять, что ещё несколько лет назад она не была такой мужеподобной и не носила камуфляжные штаны. — А почему она стала такой? — поинтересовалась я у Ларсена. — Она лесбиянка, — резонно ответил мне тот, глядя в глаза. — Трахает своих подружек вибраторами и двойными фаллосами. Любит сразу своей девочке в две дырки засадить… — Что?! — я поперхнулась чаем и опрокинула кружку на пол, отчего Ларсен только миролюбиво покачал головой. Когда я более менее почувствовала себя не такой смущённой фактами о чужой интимной жизни, Ларсен вставил: — Мечтает стать трансексуалом, даже со стипендии откладывает на это дело. А я и так думаю, что у неё по ночам из клитора пенис с яйцами вырастает… — Ларсен! Заткнись! — потребовала я и начала колошматить его кулаками. Мне кажется, или именно этого он и добивался всё это время? Его хвостик распустился и слегка отрощенные волосы винного цвета закрыли его широкий и массивный лоб. Синие глаза смеялись. — Что? Я лишь сказал правду о нашей малышке Эл… — Малышке?.. Она ростом метр девяносто… — изумилась я. Ларсен употребил слова, которые я уже даже не думала от него услышать. — Да нет, это просто ты полурослик по сравнению с ней. — Полурослик? — изумилась я. — Проще говоря, хоббит. — Хоббит? Ларсен, ты нарываешься на то, чтобы вторая чашка чая была вылита на тебя. — Я не нарываюсь, а просто ставлю тебя перед фактами, на которые ты не в силах адекватно отреагировать. То, что ты полурослик, вся общага знает. Ты же, когда каблуки снимаешь, почти всем парням в пупок дышишь.       Проблема роста не была для меня болезненной. Я невысокая и горжусь этим, метр шестьдесят четыре… Но для корпуса старост, если нас выстроить в одну линейку, я была бы на самом деле полуросликом. — Ларсен, а кто мой сосед? — не сдержалась я снова. Как бы я не старалась, Ларсен был непробиваем, он молчал и не отвечал ничего. — Он маньяк?.. Ты так молчишь загадочно просто. Или он наркотики у себя прячет? — Викки, о чём ты думаешь вообще? Маньяки, наркотики… Вот твои грязные фантазии… Я передам их Эл. — Уж лучше всей общаге, — буркнула я, скрестив руки на груди. Кто же знал, чего будет стоить мне эта фраза. — Так ты групповушку любишь?.. — Ларсен просиял. — Что?! Ларсен, а вот и твои фантазии пошли! — пыталась подколоть его я. Бесполезно. Тут если ты пытался кого-то уколоть, твои оскорбления летели же в тебя в два раза быстрее. В корпусе старост обиды и оскорбления никто не принимал. Поэтому они так умиротворённо живут между собой. — Нет, ты всё сама узнаешь, когда он приедет. — Так он всё-таки приедет? — спросила я с некоторой печалью, что придётся делить с кем-то спальню. — Естественно, если ты не заметила, он оставил тут свои вещи, — Ларсен поражал меня своей способностью уметь говорить правду мягко. Сначала эта особенность казалась мне ядовитой, но потом я привыкла к ней. — А что он скажет, когда меня увидит? Я же девочка, да и соседей он не терпит… — я постаралась быть осторожной по интонации. — Ну, что он скажет, я точно не могу сказать, так как не живу в его голове. Придётся ему терпеть то, что он не один живёт. — Он такой же нормальный, как и вы? — спросила я. — Он не совсем из нашего окружения, каким ты привыкла его видеть. Он другой, потому что часто тут не задерживается, — объяснил доходчиво Ларсен. — И как надолго он приезжает?.. — с надеждой спросила я. — Обычно на один-два дня, потом снова уезжает, — Ларсен будто не заметил моей счастливой улыбки на лице. Терпеть один-два дня этого типа раз в месяц я готова. Ведь потом спальня опять в моём распоряжении. — Он тоже староста?.. — Нет, — Ларсен тряхнул своими волосами винного цвета. — Тогда что он делает в корпусе старост? — поинтересовалась я и сложила ноги по-турецки и подвинулась ближе к Ларсену, он никогда не шутил на ту тему, что ребята начнут сочинять про нас слухи. Будто вообще не боялся этого в отличие от меня. — Просто живёт. Он учится в университете, но для него выделили именно тут место. Самое спокойное и тихое. Как он сам говорил, то чувствует себя тут безопасно, — Ларсен откинулся на спинку дивана у себя в комнате и тут я заметила, как из-под глубокого выреза футболки виднелся край засоса на его груди. Я старалась быть в двух местах сразу: представить себе своего соседа и представить ту, кого брал Ларсен, ту, что оставила этот засос.       Я слушала Ларсена и пыталась представить себе своего нового нелюдимого соседа.