***
Пять девушек стояли на улице Нейболт-стрит и заворожённо смотрели на старый покосившийся со временем дом. Он возвышался над девушками, показывая всю свою мощь, и веял настоящим ужасом. Мурашки бегали по телу от мысли о заходе в дом. Этот дом был всем известен, но о нем мало кто говорил, уж слишком много тайн и неприятных историй связано с ним и все старались нигде не упоминать его, чтобы не накликать беду. - Анни, давай быстрей, чем раньше ты его пройдешь, тем быстрее мы все отправимся по домам, - высказалась высокая, рыжая девушка, ежась от прохладного, летнего воздуха. Легкий ветерок поднимал кончики ее локонов в воздух, отчего создавалось впечатление, что они танцуют шаманский вальс. - Не знаю как вы, девочки, но я не хочу всю ночь здесь простоять. Поэтому, как только Анни зайдет в этот дом, я сразу же уйду, - Мария недовольно стучала пухленькими пальцами по сгибу локтя и всячески старалась взглядом избегать заброшенного дома, но ей казалось, что куда бы она ни посмотрела, везде присутствует кусочек деревянного здания. - И пропустишь все веселье? – насмешливо спросила Гарет, включая свою камеру, и наставила на бедную девушку. – Я вот не собираюсь упустить шанс заснять, как Анни выбежит из дома, крича от страха и с мокрыми трусиками, ха-ха. Анни поморщилась, представляя эту картину. «И что я только в них нашла?» Девочки были теми еще стервами, и Анни это прекрасно знала, да больше того, сама она была не лучше. Ее постоянная страсть к вранью довела ее до того, что она потеряла всех своих друзей и стала посмешищем в своем классе. «Из-за какого-то вранья». А люди ведь не любят, когда им нагло врут в глаза, когда их подставляют и обдуривают. А во всем этом девушка находила игру, ей нравилось, когда человек, не зная правды, искренне верит ей и живет с этим обманом, выставляя себя полным дураком. А в эту компанию Анни попала совершенно случайно. Дженни раскусила ее в первый же день и предложила провести с ними время. Какой бы банальной не казалась эта история, но четверо юных стерв, со своими тараканами в голове, приняли лгунью и время от времени потешались над ней и ее враньем. Когда шатенка уже хотела отправиться в дом, ее остановил возбужденный голос Дженни. - Эй, а как же раздеться? – злорадно засмеялась леди. - Но это не входило в наш уговор, – попыталась выкрутиться лгунья. - Это нет, но мы не можем вот так просто простить твой обман. Тебе надо было сразу достать карту, а не важничать и утверждать, что ты совершенно не жульничала. Это тебе бонус к твоему наказанию. - Анни, давай раздевайся, что ты как девственница стремаешься, - заржала в голос Гарет. «Да, действительно». - Я не буду этого делать, - запротестовала девушка, повернувшись к дому спиной. Что-то в этом доме было не спокойно. Анни пятой точкой это чувствовала и совершенно не хотела заходить туда полуголой. – Что если там действительно наркоманы или бомжи. - А ты скажи, что пришла удовлетворить их тайные желания и насытить их голод, глядишь живой и выйдешь. - Очень смешно, Гарет, я от твоих санных шуток живот надорву, тупая сука. - Анни, уговор есть уговор, а иначе, вся школа узнает, что ты отсасывала мистеру Тернеру во время большого перерыва, - угрожала Дженни. - Но это неправда! - Какая разница, тебе никто не поверит, если ты начнешь это отрицать. Ха-ха. Обида обожгла щеки девушке и та, отвернувшись от стерв, начала медленно растягивать рубашку. Было неприятное чувство, что дом наблюдает за ней. Он как будто в предвкушении нашей встречи, что я сейчас зайду внутрь и окажусь в его ловушке. Мурашки стадом пробежались по телу, а волосы на руках встали дыбом. Анни пыталась сосредоточиться на пуговицах, которые не слушались и упорно не хотели пролезать через маленькие отверстия. Сердце предательски ушло куда-то вниз, и школьница совершенно не ощущала его биение в груди. Когда рубашка наконец-то была аккуратно сложена на асфальт, пришло время расстегнуть джинсы. Ремень легко поддался пальцам и был расстегнут, ширинка мягко опущена, а вот пуговица ни в какую не подавалась и всячески сопротивлялась. - Что так долго, врунишка, не можешь раздеться? Может тебе помочь, а? – зазывающим голосом произнесла Дженни. – Я совершенно не против. Я помню, как ты отреагировала на меня, когда я приблизилась к твоему лицу. Мне теперь хочется посмотреть, как ты отреагируешь на мои прикосновения. Девушки заржали, и чуть ли не падали на землю от «гениальной» реплики их главаря. А вот Анни было просто омерзительно, ничего более унизительного она еще не чувствовала в своей жизни. С десятой попытки пуговица наконец-то сдалась и была благополучно расстёгнута. Когда джинсы сползли с худого тела, Гарет издевательски засвистела, выражая все удовольствие от открывающейся перед ней картиной. Анни сняла лифчик сквозь майку и отбросила вещь. От прохлады ее соски затвердели и выпирали через тонкую ткань. «Как омерзительно» - подумала юная особа, рассматривая свои голые ноги. Достав из заднего кармана джинсов маленький фонарик, девушка посветила в сторону входа и направилась туда. «Ну что же, если вы хотите шоу - так получайте». В голове уже раскладывался план мести этим стервам. А уж они-то получат сполна. Сгнившие деревянные доски пола затрещали под ногами девушки, грозясь вот-вот сломаться. Дверь легко поддалась под натиском руки, открывая черную дыру. Школьница колебалась несколько секунд, но подумала, что она уже взрослая и что боятся здесь только маленькие дети, уверенно шагнула в дом, а дверь закрылась за ее спиной, отрезая обратный путь. Луч фонаря был настолько слабым, что дальше освещенного круга было невозможно разглядеть, и потому Анни часто врезалась во что-то и ударялась. Дом действительно был очень старым, ветхим, огромным и запущенным, но в тоже время в нем еще жила какая-то жизнь. Сквозняки проникали через щели и окутывали девушку, одаряя ее новым потоком мурашек и дрожью во всем теле. Доски кричали, предупреждая остальных, что в обитель зашел чужак, и если кто-то все-таки живет в этом доме, то он слышал, как эта гостья беспардонно расхаживает по территории. Трубы где-то внизу протяжно выли из-за кислорода, который вдыхал дом, создавая потусторонний звук, будто призраки кричат и просят о помощи, вот только им уже ничем не поможешь. Анни, слушая это все, встала посреди коридора и не могла пошевелиться от ужаса, который охватил ее тело. Она не дышала, ни моргала, ни глотала, кажется, что и время вместе с ней замерло. Она чувствовала, или ей это казалось, будто волосы на макушке зашевелились. И когда поняла, что что-то действительно шевелится и ползает по спине, медленно повернула голову. Там, где должны были лежать средней длины ее черные волос, ползали змеи. Черные угри, прилепленные к коже головы, они дергали ее вниз и противно шипели, а в их черных глазах бусинках отражался белый свет. Анни закричала от страха и просто не хотела верить, что это реальность, начала дергать змей, чтобы оторвать от себя, но они не поддавались, и боль отразилась в голове. Змеи недовольно зашипели, обвили ее кисти и начали кусать. По ощущениям, как будто тебя пронзает тысяча иголок от шприцов. Кровь начинала стекать с ран. Девушка не знала, что делать, змеи были вместо ее волос, и она не могла их снять, лишь лихорадочно дергала их и пятилась к выходу. Но что-то подвернулось под ее ногами, и школьница упала на пол, больно ударившись копчиком, но от страха и шока она совершенно не заметила это. Фонарь упал и покатился немного в сторону, освещая маленькую тумбочку. Мысль, что там может быть что-то полезное, неожиданно отрезвило ее сознание, и девица бросилась к ней, чуть не повалив мебель на пол. В ящичке было много ненужных вещей, но Анни упорно перебирала и откидывала хлам назад. Змеи начинали кусать ее лопатки, шею, плечи. Несколько существ упали ей на грудь, и укусили ее за нежное чувствительное место. Но девушка старалась не смотреть на них, пока не поняла, что одна из гадюк обвила ее тонкую шейку и начала душить. От паники у нее закончился воздух в легких, она еще шире открыла глаза, но виднее не стало, так как тьма была настолько густой, что приходилось искать все на ощупь. Наконец-то девушка почувствовала в своих руках что-то металлическое и шершавое, и когда она ухватилась за эту вещь двумя руками, поняла, что это были ножницы. В груди залепетала надежда на спасение, и, не теряя минуты, взяла первую попавшуюся змею, начала резать. Но ножницы слишком долго лежали в сырой тумбе, они полностью заржавели и отупели. И девчушка скорее придавливала туловище змеи, а не резала. Ведь она была до такой степени напугана и отчаявшаяся, что ей было все равно на боль, которая отдавалась в пальцах. Первая змея упала на пол, дальше она ухватилась за туловище гадюки, что уже больно сдавливало ее шею, но отодрать не получилось. Тогда она задрала руку себе за спину и нащупала голову, остальные змеи яростно бросились на ее руку и начали беспощадно кусать. Девушка распутала свою шею, сломав позвоночник змеи и разрезав ее тело. Хоть ножницы были тупыми, она их раскрыла и использовала как нож, резала мягкое тело, пока последняя змея не упала безжизненно. Кровь Анни, смешавшись со змеиной, стекала по намокшей майке. И когда Анни поняла, что все закончилось, она забилась в дальний угол и начала плакать, закрывая лицо руками, чтобы не видеть весь этот ужас. Вот только она еще не знала, что это только начало, и монстр терпеливо ждет ее внизу, питаясь ее страхом издалека. Да, ее страх был настолько сильным и мощным, что клоуну не нужно было выходить из своего колодца, а наслаждаться прямо внизу. Он готовился, предвкушал эту сладкую встречу, и это его настолько возбуждало, что неизвестное приятное чувство тянуло его где-то внизу живота. Девушка услышала подозрительные шорохи рядом с собой, она подняла голову и внимательно прислушалась. Это были не просто шорохи, а стучащие по дереву длинные когти, и по звуку можно было понять, что крысы были внушительных размеров. По крайне мере больше, чем обычного размера. Подросток взял фонарь и начал светить во все углы комнаты, но кроме хлама, мусора и сгнивших листьев она никого не увидела. Крыса пробежала где-то в миллиметрах от нее, так, что она почувствовала вибрацию от пола на своей руке. Анни, как и любая девушка, до жути боялась крыс и всем сердцем их ненавидела. Поэтому, не желая больше терять времени, она встала и побежала в сторону входной двери. Странно, ей казалось, что она не далеко ушла от выхода, но по коридору, которому она бежала, так и не приблизилась к двери. Даже казалось, что пространство все удалялось и удалялось. А когда девушка и вовсе остановилась, то поняла, что не сдвинулась с места. От волнения дыхание сбилось, и она дышала очень тяжело, со стонами. Крысы забегали еще быстрее, и монотонный стук когтей уже был просто невыносим и давил со всей силой на барабанные перепонки. Анни их не видела, но они бегали совсем рядом с ней, и по звуку можно было сказать, что их очень много, словно целая стая сбежалась на пир. Она светила фонариком, пытаясь их найти, но все было бестолку, и это очень сильно пугало девушку. Казалось, что она от страха начинает сходить с ума. «А что, если это действительно галлюцинации? Что если никого здесь нет, а мои волосы, это не змеи?» На мгновение звук исчез и все затихло. Подросток совершенно точно слушал удары своего сердца, будто молотком бьют по подушке, а в ушах стоял звон. «Это твой шанс!» - промелькнула мысль, и школьница медленно пошла в сторону двери. Но стоило ей сделать пять шагов, как что-то грохнулось за ее спиной, пугая ее до смертельного состояния. Повернувшись назад, она видит огромный, разбитый шкаф, что недавно еще стоял возле стены, а дубовые набухшие дверцы начали хлопать, как будто кто-то пытался выбраться оттуда. Неприятный холодок, словно пальцы смерти, провели костяшками по позвоночнику, отравляя живые клетки. Наконец-то дверь перестала ходить ходуном и открылась, заставив девушку вздрогнуть, дальше из темноты выбежали жирные, упругие, покрытые лаком, крысы с голодными огнями и большими передними зубами. Они побежали в сторону Анни, наступая ей на ногу, и бежали куда-то прочь. Их было так много… Как они могли уместиться в этом шкафу? Самые голодные и смелые грызеныши полезли по ногам девушки и начали кусать нежную кожу, они впивались через толстую поверхность кроссовок, пытаясь добраться до пальцев, кусали щиколотку и голень. Девица только чудом смогла сохранить равновесие и не упасть на пол, тогда бы они ее живьем съели. Обратный путь был отрезан крысами, да любой путь был перекрыт этими адскими существами. Девушка чувствовала отвращение и страх, что они объедят ее ноги, и она потеряет сознание из-за страха и кровотечения. Но Анни не пыталась сдаваться, кричать было бесполезно, если бы подруги услышали первые ее крики, то они бы давно были здесь. Инстинкт самосохранение играл ей на пользу, она начала руками и с помощью фонарика отбиваться от крыс и снимать их с себя, попутно давя кроссовками. Крысы истошно пищали в ответ и даже начинали немного побаиваться ее, но все равно находились смельчаки, которые готовы были впиться в нежное мясо. Она упала на шкаф, больно ударившись коленками, и перевалилась за него. Ноги дрожали и совершенно не слушались, а руки бессильно цеплялись за спасительные стенки шкафа. Крысы обходили стороной и продолжали атаку. Тогда подросток увидел винтовую лестницу, с хрупкими и проваленными ступеньками. В другой ситуации Анни ни за что бы ни осмелилась подняться наверх, чтобы не провалиться. Но выбор не велик, и она кинулась наверх, и ей было все равно, провалится ли она и сломает шею или нет. Крысы разъярённой толпой кинулись следом за своей добычей, но они не могли поспешить за напуганной до смерти девушкой, которая бежала на всех порах. Поднявшись наверх, Анни бросилась в первую попавшуюся комнату и тут же захлопнула перед собой дверь. Крысы, не успевшие вовремя затормозить, врезались в дверь, и первый ряд грызунов придавил второй, смачно впечатав в дерево, оставляя кровавые полосы. Девушка прижалась спиной к холодной двери и не могла поверить, что у нее получилось оторваться от этих монстров. Но как только эта мысль освятила голову, сразу же проснулись чувства, и все раны, что получила героиня за сегодняшнюю ночь, мигом вспыхнули ноющей болью. Хромая, Анни подперла дверь стулом и села на ближайшую кровать. Сама комната была небольшой: две кровати, на которой еще лежали продырявленные и сожжённые в некоторых местах матрасы, еще один шкаф (девушка уже начинает неровно дышать к этой мебели), и единственное заколоченное окно. Опустив фонарик и осмотрев внимательно свои ноги, школьница поняла, что ей грозит, скорее всего, заражение крови, так как раны были глубокими. На правой части голени откусили небольшой кусочек кожи вместе с мясом, и, если хорошо присмотреть, то можно даже увидеть кость. «Какая мерзость!» Стоило девушке случайно прикоснуться к раненной поверхности, как жуткая, неприятная боль пронзила ногу, заставив недовольно промычать и скривиться. Нужно остановить кровь. Искать что-то чистое в этом доме просто бесполезно, поэтому она оторвала часть своей майки и туго перевязала кровоточащую рану. Остальные были не такими глубокими, и кровь не сильно стекала, поэтому девушка решила их вообще не трогать. Анни уже трижды прокляла Дженни за идею раздеться и зайти полуголой. Как только девушка выберется отсюда, первое, что она сделает – это закопает тело Дженни в лесу, и прошу заметить, тело будет абсолютно голым, чтобы опарыши спокойно проникли в ее плоть и обглодали до маленьких косточек. Еле поднявшись, девушка поплелась к дальней стене и под ногой почувствовала, как что-то неприятно хрустнуло. Подняв ногу, она увидела раздавленного огромного таракана, от чего была просто не в восторге. Жуков она так же не любила, как и грызунов, считая их самыми отвратными существами на планете. Окно действительно было намертво заколочено, но ее обрадовал тот факт, что доска, которая перекрывает ей выход, не была толстой. Эта была просто тонкая деревянная пластина, возможно из березы или сосны, черт ее знает. И если приложить все усилия, то вполне можно выбить плечом и спрыгнуть со второго этажа. Пофиг, что она переломает себе все конечности, главное, что она останется жива и спокойно может подать на девушек в суд. «Давай, Анни, соберись». И собрав всю волю в кулак, девушка врезалась плечом в деревянную пластину, но удар был слабый и даже жалкий. Боль прошлась по всему телу, а плечо неприятно загудело от маленьких заноз, которые она успела подцепить. Затем последовал второй, третий, четвертый удар, но все было безрезультатно. Анни скорее калечила себя, чем прорывалась к выходу. На коже были рубцы, и кровь сочилась, неприятно щипая. Обреченно повалившись на пол, школьница закрыла руками лицо и стала глубоко дышать. Что же ей делать? Крысы, истошно пища, царапали дверь и просились внутрь, ни на секунду девушка не могла забыть о них. Ей казалась, что грызуны прямо под ухом гудят и кусают ее кожу, но это была всего лишь странная мошкара. Она даже не собиралась отбиваться, ей было все равно. Она была в отчаянии. Слезы опять предательски защипали и глаза покрылись мутной пеленой. Сердце глухо стучало в груди, будто билось в дверь. Все тело как будто онемело и застыло, даже не чувствуется усталость, боль. Не чувствуется пылающий огонь на плече. В животе словно оборвались все связи. Все покрылось мраком бездействия. А в голове всплывали старые воспоминания о ее доме и семье. Мысли неприятно копошились в голове, напоминая о том, что надо продолжить бороться, даже если у тебя не получается ничего и ты уже на исходе. А дома ждет маленький брат, который боится спать без своей сестры, потому что ему видится какой-то монстр за окном, который хочет его утащить. Мать, которая в последнее время спивается все больше из-за горя. Хоть она и забыла о своей семье и думает лишь только о своей утрате и боли, но она все равно ждет свою старшую дочь, чтобы та уложила ее на кровать и заботливо поставила тазик рядом. Нет, Анни не может вот так просто сдаться и умереть здесь с голоду. На подруг можно не рассчитывать, все прекрасно знают, что в одиночку соваться сюда не стоит, и что именно тут люди пропадают бесследно. А звать на помощь и привлекать внимание полиции они уж точно не будут, чтобы спасти свои дорогие шкуры. Девочка могла рассчитывать только на себя и ни на кого больше. Ради своей семьи, она должна это сделать. Полна решимости и уверенности в себе, она встала с пыльного пола и с яростным криком начала выбивать доску. И каждый раз она била все сильнее и сильнее, используя не только плечо, но руки и даже ноги. От переполнявших чувств, она забыла про крыс, которые уже практически прогрызли дверь и вот-вот скоро нагрянут в комнату. Забыла про боль, которая вспыхивала при каждом ударом, точнее просто ее не замечала. Перед глазами ясно стояла картина ее маленького мальчика, ради которого она боролась. Мошкара, как будто взбесилась и постоянно норовила сесть на девушку и укусить. То перед лицом порхали своими крыльями, то лезли в нос, рот и в уши, от чего постоянно приходилось отталкивать их от себя. Последний раз толкнув со всей силой – доска треснулась. На мгновение Анни замерла на месте. Подобрав с пола фонарик, она посветила и поняла, что трещина глубокая, и сквозь нее просвечивается лунный свет. Сердце забилось чаще, а в висках запульсировала кровь. Пальцами она начала пролезать сквозь эту трещину и отковыривать мелкие щепки по кусочкам. Ногти ломались и выгибались обратно, даря неприятные чувства. Мошкара налетела на нее голодной оравой и уселась на спине, кусая до крови. Да откуда они только берутся? Пробив достаточно большую дыру, девушка ухватилась за острые края деревяшек и начала оттягивать их. Кажется, руки были все в крови, да и не только руки, по спине чувствовалось, как что-то жидкое и склизкое капало, но она даже не хотела поворачиваться. Не сейчас, когда выход был совсем близок. Осталось немного, осталось совсем чуть-чуть, и она может спокойно протиснуться сквозь дыру и упасть вниз навстречу новой смерти. Послышался странный, утробный рокот и шуршание больших крыльев. Анни боялась поворачиваться, но она мысленно понимала, что позади нее еще какая-то дрянь находится, которая и в природе не существует, а только в этом чертовом доме. Наконец-то нижняя часть доски была разодрана и упала вниз, но звука не послышалось, а это значит, что внизу густая трава, которая смягчит ее падение. Как только ее правая нога протиснулась в дыру, что-то очень острое врезалось в плечо, обжигая кожу. Девушка закричала во весь голос от боли. Все тело парализовало, и она могла лишь откинуть голову назад. Позади нее действительно находилось настоящее чудовище. Довольно заурчав, огромная стрекоза с длинным и острым жалом все глубже вонзалась в ее тело. Слезы потекли по лицу, а из горла выходило лишь жалобное, хриплое мычание. Было так больно, что просто не передать словами. Такое ощущение, что тебя укусила трехметровая пчела, но, по сути, тут одно и то же, только вместо пчелы была гибридная стрекоза, с огромными мутными глазами, как у мухи. Жало сто процентов еще и ядовитое, и неизвестно, что станет с девушкой через несколько минут. Но она и не думала об этом, она думала лишь только о том, что ей надо всем корпусом наклониться вперед, чтобы вытащить жало из тела и прыгнуть в окно, но это было сложно, так как места практически не хватало. «На счет три: раз, два, три…» Девушка резко рванула вниз, и жало мгновенно исчезло из ее плеча, подарив невероятное блаженство. Стрекоза хотела вновь напасть, но Анни вовремя отбила жало с помощью фонарика. У нее было пару секунд, прежде чем она в последний раз замахнулась на тварину и ударила рукоятью по голове, краем глаза замечая, что крысы прогрызли себе путь и двигаются в ее сторону. Она, не теряя времени, кинулась в окно, острые края дощечки задели ее раненное плечо, еще больше раздирая его. Огромное насекомое угрожающе зарычало и хотело ухватиться за свою жертву, но та оказалась проворней и уже выпрыгнула из окна, падая на жесткую землю. На мгновение все прекратилось. Анни лежала на жесткой траве, не имея права пошевелиться. Глаза было страшно открыть, она боялась увидеть, что эта тварь летит за ней. Но так же ей было просто невыносимо больно. От переполняющих чувств она даже не могла понять, сломала ли она себе что-то или отделалась вывихом. Тело просто ее не слушалось, как и ее разум, все начинает быстро меркнуть. Все звуки приглушаются, пока не появляется оглушительный звон, а дальше пустота…***
- Вы действительно этого хотите? – засомневалась Гарет, но противостоять девушкам не посмела. - Конечно, ведь это так будет весело! – восторженно пискнула Мария, прикрывая рот кулачком. - Что струсила, меленькая Гарет? Дженни первая зашла в дом и настойчиво шикнула на подруг, чтобы не спугнуть жертву. В доме была пустота и гробовая тишина. Даже сквозняк не чувствовался, и это немного настораживало девушек. Где же сейчас Анни, даже ее шебаршение не было слышно. Неужели она осмелилась пойти на второй этаж и затаилась в какой-нибудь комнате? Дженни хотела до смерти напугать врунишку, чтобы та знала, как обманывать и в тоже время посмотреть на весь разыгравшийся спектакль. Но она даже не думала, что девушка могла так далеко зайти и теперь ее нужно искать в этом ужасном доме. Хоть и главарь компании не боялась этого грязного места, зато ее подруги уже в прихожей начали ныть и прижиматься ближе друг к другу, а они могут все испортить. - Так, Мария останется тут, следить за главным выходом. Эмили, обойди весь первый этаж. А Гарет пойдет со мной. - Почему именно я? – запротестовала веснушчатая. На что Дженни лишь раздраженно вздохнула. - Ты разве не хочешь заснять, как мы испугаем нашу лгунью? - Я то хочу, но не факт, что она на втором этаже, может она вообще уже свалила через черный вход и сидит у себя дома. - Ты думаешь, что она пошла по ночному городу в одном нижнем белье? – приподняла одну бровь. - Ну да, точно… На этом спор был закончен, и девушки разделились, обыскивая пустой дом. Эмили решила начать с дальней комнаты. Везде все было одинаковое, заброшенное, гнилое, затхлое, даже запах был здесь просто невыносимым. Это, видимо, была раньше гостиная. Старый диван, с явно дорогой обивкой, был покрыт листвой и многочисленной паутиной, на которую даже смотреть было противно. Разваленный кофейный столик с изогнутыми ножками. Большие побитые шкафы с такой же побитой фарфоровой посудой. «Интересно, почему ее не успели украсть?» Среди посуды так же находились серебряные ложки, вилки, ножи, золотой кубок, китайские чашки, конечно большинство уже разбилось, но некоторые еще стояли с небольшим изъяном. «Настоящий раритет», - удивленно подумала девушка, но решила долго не заострять на это внимание и дальше пошла осматривать комнату. В разбитое окно дул небольшой ветерок, теребя прозрачную, хрупкую занавеску. Эмили хотела пойти уже дальше, но тут вдруг через окно влетел листок, напугав несчастную. Сама не понимая зачем, но юная особа подошла ближе к окну, чтобы посмотреть, что это был за листок. И, подсветив пол, поняла, что там лежит уже куча белых листиков. Среди них некоторые уже давно здесь лежали, и было невозможно разглядеть, что там изображено, но вот на других… Это были объявления о пропаже детей. Среди них она узнала знакомых лиц. Например, как Отис Ньюс, Билли Гарисон и Розмари Оллфорд. Эти ребята учились вместе с ней в начальной школе, а теперь их, оказывается, больше нет… Билл был ее первой любовью, и это именно он подарил ей первый поцелуй. В груди как будто отрезали нить, которая соединяла ее с прошлым. Она чувствовала сожаление и необъяснимую тоску к этому парню, хоть и не видела его много лет, но все равно, ей было очень жаль. Достав новый листок, что занесло сюда ветром, Эмили застыла на месте, не веря своим глазам. На листке было ее изображение, и имя, но вот дата была завтрашней. Как такое может быть? «Это тебе показало, всего лишь показалось», - девушка зажмурилась, помотав головой, и снова открыла глаза, но только ее фотография никуда не делась. Она была абсолютно реальной. Через несколько минут неотрывного просматривания объявления, девушка, что была на фотографии неожиданно злобно улыбнулась, вокруг губ появились большие ямочки, что у Эмили и в природе не могло быть. А глаза будто пожирали ее целиком. Руки вспотели и задрожали, не в силах удержать листы, и те плавно полетели обратно на пол. Она продолжала смотреть на свою фотографию и одновременно пятиться назад. Девушка на объявлении заметно начала меняться, и ее женственные черты исчезали и менялись на что-то отвратное и безжизненное. Кожа слезла, мясо как будто высохло, но в некоторых местах еще остались мягкие ткани. Глаза выкатились, и вместо них зияла настоящая тьма. А ее пушистая копна волос заметно поредела. У Эмили застыла кровь в жилах, она не могла понять, это ей все кажется или на самом деле? Она не знала, как ей поступить, податься инстинктам и убежать отсюда или снова закрыть глаза и поверить, что все не реально, это просто мозг на нервной почве играет с ее воображением. Но она не могла, не могла просто оторвать взор от скелета, который смотрел на нее и клацал челюстью. Не могла приказать себе поверить в это, когда она четко и ясно видит перед собой этот настоящий кошмар. И девушка ринулась назад, обратно к выходу, но стоило ей приблизиться к нему, как дверь захлопнулась прямо перед ее носом. - Нет! – отчаянно закричала она и начала биться кулаками, призывая на помощь. – Мария! Дженни! Гарет, кто-нибудь! Вытащите меня отсюда! Вытащите, пожалуйста. Пожалуйста! Ее крик превратился в истеричный рев. Она с такой силой билась в дверь и дергала ее, но все безрезультатно, ее никто не слышит. Она зарыдала и продолжала бороться. Ей было так страшно. Так одиноко и страшно. Случайно повернув чуть в сторону голову, краем глазом она заметила, что труп с изображения начала выползать из листка, обретая объемную форму. Скелет был просто омерзительным. Часть кожи еще висела с костей, одной руки не было, но это не мешало ей ползти с помощью другой. Пасть постоянно открывалась, как будто жертва была рядом с ней и ей не терпелось поскорее откусить лакомый кусочек. Эмили звала на помощь, все надеясь, что кто-нибудь услышит ее, пока не поняла, что смерть уже дышит ей в спину. Скелет уже порывался укусить ее за ногу, но девушка ударила по черепу и тот забавно завертелся. Она попыталась ударить второй раз, но костлявая кисть поймала ее за ботинок и притянула к себе. Эмили не успела опомниться, как острые зубы впились в оголенную голень и прокусили нежную кожу, она закричала от ужаса и боли. Вторая Эмили, то есть ее труп, откусил добрую часть ноги и начал тщательно разжевывать. Девушка наконец-то пришла в себя и начала отбиваться. Била не поврежденной ногой по скелету и медленно уползала в другую сторону. Тут она и поняла, что в полной западне, так как другие трупы начали тоже оживать и вылезать на поверхность. Она упустила это из виду, так как была полностью поглощена своим страхом. И Билл Гарисон, который неизвестно каким быстрым способом оказался возле девушки, положил свои сгнившие руки на хрупкие плечи и укусил за шею. В нос ударил запах разложения, земли и ее собственной крови. От шока она потеряла способность двигаться, но прекрасно все чувствовала и осознавала. Трупов была целая стая, они все окружили несчастную девушку, перекрывая спасительный путь, и начали поедать ее плоть. Адская боль пронзила все тело, она билась в конвульсиях и видела, как Билл оторвал ее руку и начал с аппетитом ее проглатывать. Каждый откусывал по кусочку, раздирая ее живот, и копошился в ее внутренностях. Ее сознание начинает стремительно меркнуть. Она уже не могла кричать, плакать, она страдала и умирала в муках и страхе. И последнее, что она увидела в своей жизни, это два желтых голодных глаза, что смотрели на нее с каким-то райским наслаждением и упоением.***
Мария была одна из самых трусливых девушек в Дерри и боялась всего на свете. Но так же она боялась ослушаться Дженни и остаться изгоем в классе, как Анни, поэтому она всегда выполняла то, что поручит ей стервозная блондинка. Даже не смотря на то, что она не хочет или то, что ей тяжело это было сделать. Так и сейчас, девочка пыталась угомонить дрожь в коленах и отвлечься, чтобы эта гробовая тишина в затхлом доме так не давила на нее. В какой-то момент, она уже хотела на все плюнуть и убежать отсюда, а завтра сказать девочкам, что просто сильно прихватил живот… Или еще что-то. «Нет, тогда она придумает для меня кличку и будет постоянно дразнить и унижать. Единственный выход – это только терпеть». «И почему ты должна постоянно это терпеть?» - неожиданно раздался голос в ее голове, заставив Марию потерять бдительность и прислушаться к своему разуму. Она даже не заметила, как входная дверь позади нее открылась, и лунное освещение на мгновение осветило весь коридор, а на полу тень девочки заметно увеличилась и приобрела не человеческую форму. «Ты только и делаешь, что слушаешь ее. Даже не пытаешься, ей противостоять и показать на что ты способна. Все, что ты делаешь, так это выполняешь самую грязную работу. Или того хуже, всегда остаешься в стороне». В груди защипала старая обида. А ведь действительно Дженни обращается с ней как с половой тряпкой, не больше. Всегда брала себе верных подруг, а ее оставляла как бы на «стреме». И это разве дружба? - Мария, ты достойна большего, - приятный, обворожительный голос прозвучал над ухом девушки, ошпарив кожу горячим дыханием. Сердце отчаянно забилось в груди, готовое вот-вот выскочить, а противные мурашки пробежались по телу, заставляя дернуться вперед. Мария обернулась и обомлела от шока. Перед ней стоял высокий мужчина в клоунском костюме и в таком необычном, не похожим на других примитивных клоунов. Косые глаза были ярко-голубого цвета, манили своим блеском и завораживали, не смотря на нестандартный дефект. Рыжие волосы были уложены в аккуратную прическу, с выгнутыми кончиками. Неестественный грим на лице отторгал и не показывал схожесть с человеческим лицом. Но что больше всего завораживало Марию, так это большие, алые, пухлые губы, в которые хотелось впиться и попробовать на вкус. От этих мыслей девушка смутилась и даже опустила голову, будто заинтересовалась его необычным костюмом из какого-нибудь девятнадцатого, восемнадцатого века. Хотя она не была уверена, что в то время носили именно такое. Тело было как каменная стена, возвышалось над девушкой, не давая путей на отступление. «Все-таки Анни была права, это наркоманский дом». Клоун будто прочитав ее мысли, резко дернул головой в сторону, от чего послышались милый звон маленьких колокольчиков, но увидеть их она не смогла. - Как ты думаешь, - мужчина наклонился совсем близко к ней и посмотрел прямо в ее глаза. Мария почувствовала родной, далекий запах цирка, в который она ходила с родителями в детстве: запах жареного попкорна и сладкой ваты, шипение слишком газированной кока-колы, и шум гудящих американских горок, веселый крик людей. – Чего достойна наша маленькая леди? Клоун улыбнулся нечеловеческой улыбкой, его кроличьи зубы впивались в нижнюю губу, а слюни потекли изо рта, падая на кофту девушки. Он был таким красивым и в тоже время пугающим, загадочным. Мария, отчаянно хотела прикоснуться к его белому гриму, потрогать на ощупь его жесткие волосы. А еще очень сильно хотелось, чтобы эти сильные руки прижали ее тело к себе, и она бы почувствовала тепло и безопасность. Но она была слишком влюбчивой и слишком наивной, думая, что это существо ее не обидит. С самого детства девочка хотела завести себе настоящего друга, но все, с кем она играла или дружила, не обращали на нее особого внимание, ведь ей всегда находили замену. Спустя годы она попала в компанию Дженни, в надежде, что здесь она станет особенно значимой. И глядя, как парни голодными глазами провожали уточенную фигуру блондинки, начала страшно завидовать. Чем она хуже этой самой Джейн? Она не была уродом, но просто немного застенчивой, молчаливой девочкой, которая больше времени проводит в мечтах, чем в реальности, которая читает любовные романы и на месте главной героини представляет себя. А клоун? Клоун был сам по себе необычным, чем-то он ей напоминал героя из фэнтезийной книги. Особенно его глаза, засмотревшись на них, девушка не сразу увидела заостренные зубы, что торчали уже из рычащей пасти, а прекрасные глаза обернулись желтым огнем, который обжёг ее разум и выбил всю эту романтическую дурь. Вот теперь что-то действительно идет не по плану. - Мне надо идти домой, - тихим голосом пролепетала Мария и опустила голову, думая как мимо него протиснуться и убежать. - Домой? – искренне удивился мужчина, сказав каким-то безумным голосом. – Как можно уйти домой даже не получив подарка для такой красивой и м-ми-и-илой девочки?! Мария вздрогнула на последнем слове и осмелилась посмотреть на клоуна. Тот уже больше не улыбался как настоящий психопат, а обворожительно причмокнул губами и спрятал свои зубы. А губы у него действительно соблазнительные. - Вы действительно так думаете? – кроме родителей, Марии еще никто не говорил, что она милая, и ей стало безумно лестно слышать это. - Естественно! – восторженно закричал тот, замахнувшись руками. – Да даже надменная и испорченная барби Джейн не сравнится с тобой, прекрасной фарфоровой куколкой. Мари совсем потеряла страх и залилась яркой, пунцовой краской, еще чуть-чуть и от таких нежностей у нее кровь потечет из носа. А в груди приятно разлилось тепло и затрепетало сердце, предвкушая нечто особенное. Теперь она совсем не боялась его, а наоборот хотела немного близости. Она до такой степени забылась, что даже не задумывалась, что творит. Сократив между ними и без того неприлично маленького расстояние, ее нежные розовые губки прикоснулись к его кровавому рту. Сказать, что монстр был ошарашен, ничего не сказать. Его зрачки расширились, и девушка утопала в черном омуте, но поцелуй не прервала. Он был и так слишком нежным и легким, практически не ощущаемым, но этого было достаточно, чтобы в легких закончился воздух, а живот возбужденно закрутился в трубочку, и отнюдь не бархатные бабочки там летают. На секунду она представила, как эти самые губы блуждают по телу, приятно щекочут кожу, даря легкие ощущения блаженства и еще сильнее возбуждают. От своих мыслей Мария резко оторвалась от лица мужчины и стыдливо опустила глаза. Теперь не только лицо у нее горело, но уши полыхали огнем, а руки неприятно вспотели. Что-то внизу сладострастно потянулось и стало как-то влажно. Господи, как она могла поцеловать незнакомого ей человека. До чего же она опустилась. Внутри все оборвалось после осознания того, что она натворила. Стыд и разочарование в себе. Да она действительно ничем не лучше Джейн, которая прыгает на коленки первому встречному ей красавцу. «Надо уходить пока не поздно!» И только хотела она протиснуться между клоуном и дверью, как тот тут же взял ее за руку и как в вальсе закрутил перед собой. Девочка не могла ничего с собой поделать, ее ноги будто не подчинялись ей. И через секунду она уже была в капкане сильных и чересчур длинных рук. Пальцы крепко держали ее за талию и прижимали к телу, что радовало и пугало одновременно девушку. - Куда же ты постоянно хочешь от меня убежать, непослушная девчонка? – пропел рыжий и оказался так близко к ее лицу, что у девушки сперло дыхание. – Я же могу так обидеться и очень сильно разозлиться. А ты этого не хочешь, верно? Он манипулировал ей, играл с ее чувствами и телом, как ему захотелось. Мария чувствовала себя просто зажатым птенчиком в руках мужчины. Ее жизнь зависела от утонченных, музыкальных пальцев, что могли сжать и раздавить хрупкое тельце. Поэтому ей придется играть по его правилам. - Конечно, нет, просто как я уже сказала ранее, мне надо вернуться домой. - Оу, - загримированное лицо загрустило и уголки прекрасных губ опустились вниз, а глаза заблестели от слез. – Неужели, ты не хочешь еще порадовать меня своей красотой? Я же не знаю, придешь ли ты меня еще навестить или нет. -Конечно… - засомневалась девушка, но потом вспомнила об игре и тут же исправила свою ошибку. – Конечно же приду. Я не забуду тебя. Несколько секунд клоун неотрывно смотрел в ее глаза и за эти секунды они превратились из радостных искр в голодные и злые, готовые любого сокрушить лишь одним взглядом. И сердце Марии пропустило удар. - Тогда подаришь мне один танец напоследок? И я вручу тебе свой обещанный пода-а-арок. И не дожидаясь ответа, Пеннивайз закружил свою жертву в вальсе. Одной рукой он приподнял ее худое тельце, так, что ее ножки повисли в воздухе, а ее лицо было на одном уровне с ним. Откуда не возьмись, зазвучала классическая музыка, и девушка закружилась вокруг мужчины и не могла ничего видеть, кроме его лица. Прежде она еще никогда не танцевала и не могла подумать, что ее первый танец окажется с таким необычайным человеком. Она хотела отключить свой затравленный страх перед ним, и просто насладиться моментом. Скоро… Совсем скоро все закончится, по крайне мере она так на это надеялась. И хоть клоун не испытывал к ней никаких чувств, кроме своего голода и предвкушения сладострастного страха, но ему очень сильно нравилось забавляться с жертвой. Прежде его никто не осмелился целовать и для него это просто было высшей степени нахальством и он хотел сразу убить дурочку без всяких прелюдий, но в какой-то момент ему стало любопытно и он решил посмотреть, к чему это все приведет. Благодаря похотливым мыслям его жертвы, Пеннивайз вдохновился новыми идеями, для его настоящей и дорогой жертвы, что лежала на втором этаже без сознания. Именно эта девушка так и не уходила из его головы, а ее страх ужасно возбуждал и опустошал его желудок. Даже съев первую жертву, он все равно был зверски голоден. Поэтому эта загадочная Анни останется на десерт, а после нее он отправится на долгожданный покой. - Тебе нравится, Мария? - сладко пролепетал Пеннивайз и кончиком своего носа уткнулся в шею девушки, жадно вдыхая ее аромат. - О, это… Это прекрасно, мистер, - девушка не знала, как описать все свои чувства, что кипели внутри нее. Ей казалось, что она сейчас разорвется на части, что тело просто не выдержит от такого напора милостей и нежностей. - М-м-м… - клоун облизнул трепещущую жилку на шее будущей жертвы, и его острые зубы снова показались из под верхней губы, стремясь впиться в нежную кожу. Поспешив сейчас, ужин будет не таким вкусным и насыщенным. Чтобы получить как можно больше удовольствия, нужно иметь капельку терпения и настойчивости. Одна рука соскользнула вниз, пальцами поглаживая хребет позвоночника, потом провел по кругу вмятин на тазовой кости и по-хозяйски сжали упругую попу, через тонкую ткань юбки. Девушка шумно выдохнула и сильно сжала ткань костюма на плече. Но это было не то, для него это не приносило долгожданного удовольствия, как он планировал. Это было даже скорее противно, но он ничего не мог с этим поделать. Хотелось уже побыстрей разорвать это женское тело и проглотить эту похотливую душу. Но страх должен запечатлеться у нее в памяти и оставить приятный привкус на языке. В крови должно быть достаточно адреналина, чтобы полностью насытить его желудок. Она должна биться в конвульсиях и истошно орать. Самая вкусная часть тела - это глаза, потому что там отображается то, что человек видел перед смертью, а это ужас. Это настоящий образ монстра. А Пеннивайз любил смотреть на себя со стороны. Он вообще любит, когда жертва трепещет перед его появлением, любит власть и покорность, любит невинность, что уничтожается одним лишь прикосновением. Любит чувствовать себя непревзойдённым. В такие моменты, он действительно ощущает себя Богом. - Мне так хорошо… - блаженно прошептала Мария, подставляя шею к губам монстра. Она была вся открытой, расслабленной и уязвимой, что достаточно просто провести клыком по этой самой трепещущейся жилке, как ее жизнь утечет, как вода сквозь пальцы, в считанные секунды. Но чудище все оттягивал это удовольствие, он уже приготовил свой обещанный подарок и готов был к действиям, и позволил девочке насладиться последними спокойными секундами в ее жизни. - Сейчас будет еще лучше, моя сладкая, - эти слова прозвучали над ухом так тихо и томно, что сердце влюбчивой девушки затрепетало, а в следующую секунду она была насильно повернута спиной к Пеннивайзу и его руки намертво прижали ее к себе, чтобы она не смогла выбраться. Опьянённый взгляд девицы не сразу заметили очертания в дальнем углу коридора, да и луч луны не дотягивал до того места, но вот четкое шуршание и скрежет по полу был отчетливо слышан. Эти звуки насторожили школьницу, и та взволнованно покосилась в ту сторону, неизвестность пугала ее, и она чувствовала себя в ловушке. - Что там такое? – забеспокоилась Мария и попробовала выбраться из рук клоуна, но тот лишь сильнее прижал ее к себе и шикнул на нее. - Сейчас все увидишь, дорогая, только потерпи немного, - его голос уже не был человеческим, а демонические слова просто выплевали из его рта, где больше не пахло сахаром и газировкой, а гнилым мясом и канализационными отходами. Девушка запаниковала еще сильней, когда впереди увидела огромные, красные глаза, что смотрели на нее с пристрастием и злым укором. Она начала дергать ногам и пыталась отцепить от себя жесткие руки монстра, но тот лишь зарычал по-звериному и до боли сжал ее еще сильнее, так, что послышался хруст, а дышать уже было гораздо тяжелее. На лунный свет появилась морда настоящей адской псины, раскрытая пасть, где виднелись длинные заостренные клыки и язык метался из стороны в сторону, облизывая их. Слюни, пропитанные кровью, стекали на пол и прожигали дыру, противно шипя. Его ноздри были словно лава, откуда исходил желтый свет и шел пар. Могучие, тяжелые лапы передвигались очень медленно, и каждый шаг совпадал с ее биением сердца, которое так же билось очень болезненно и тяжело. Тело этой твари было в два раза больше, чем у обычной бойцовской собаки и шире. Такая машина не просто разорвет тебя, она проглотит в одно мгновение, и ты будешь вариться в адовом огне до скончания веков. Марии было невыносимо смотреть в эти глаза, наполненные всемирным злом и ужасом. И она отчаянно посмотрела на клоуна, в немом крике о помощи. Пеннивайз наслаждался зрелищем, что раскрылось перед ним, и лишь жалел, что не мог сам превратиться в адскую гончую и съесть жертву. Но любопытство было сильнее, чем желание самому разорвать человека. Ему хочется смотреть на это представление и наслаждаться блаженным ароматом страха, что исходил из школьницы, как аромат только что приготовленного жаркое. Он хотел вместе пережить эти мучительные моменты девушки, вот только для нее это будет болезненным, а для него это как приятный массаж тела. Он хотел полностью раствориться в этом хаосе жестокого убийства. - Пожалуйста, - прохрипела девушка, и жгучие слезы полились из глаз. – Прошу, отпусти меня. Монстр посмотрел на нее, и погладил большим пальцем по щеке, стирая горячую слезу. Он видел столько боли, страха, отчаяния и мольбы в ее глазах. Он видел, как она в последние секунды цепляется за свою жалкую жизнь и просит всех богов мира помочь ей. Ведь она даже не знает, что отпустив ее, она все равно обречена на скучную жизнь в проклятом городе Дерри, где подруги ее бросили бы, вышла бы замуж за местного неудачника, который впоследствии сопьется и умрет в глухой подворотне от переохлаждения зимой. Вместо детей у нее будут выкидыши, так как из-за стресса на работе здоровье совсем испортится. И проживет она долгую и скучную жизнь, ничем не примечательную, как и другие жители этого города. Пеннивайз наклонил голову к Марии и выдохнул гнилой запах ей в рот, нежно прикоснувшись к ее губам. На вкус они были как соленый попкорн, но это все равно никакой радости это ему не принесло, скорее он делал это для своей жертвы, принося свои извинения. Маленький подарок лично от него. Адский пес уже возвышался над девушкой и утробно зарычал так, что дрожь прошлась по полу, и обратил на себя внимание двоих. Слюни медленно стекали на ноги жертвы, и та закричала от боли, когда кислота прожгла ее кожу и мясо, добравшись до костей. Одной великанской лапой он надавил на грудь жертвы, тем самым окончательно лишая ее воздуха и возможность вздохнуть. И все ближе приближал свою зловонную пасть к лицу девушки. Мария ничего не слышала и не чувствовала, ее сознание полностью сконцентрировалось на два вертикальных зрачка, что расширялись с каждой секундой. Она слышала истошное подобие крика, но не сразу осознала, что это был ее голос. А ее разум полностью помрачнел из-за мыслей, что это конец. Сердце стучало так тяжело и так больно, что сил не было это терпеть. Его как будто сжали в сильный кулак и не отпускали, от чего кровь начала медленно течь по венам, в глазах все постепенно начинало темнеть, и кружилась голова. Монстр в последний раз клацнул зубами и впился в шею своей жертвы. Кислота разъедала все на своем пути, а острые клыки разрывали мягкие ткани на маленькие кусочки. Из ноздрей капала лава и обжигала лицо девушки. Почему Мария не впадала в шок, почему она не теряла сознание из-за боли и страха? Что ее вообще держит в этом мире и заставляет переживать все эти ужасные моменты? На заднем плане девушка услышала, как будто издалека, коварный и устрашающий смех клоуна, ликовавшего свою победу. Он смеялся так искренне и злорадно, будто не школьницу поедали живьем у него на руках, а он обманул весь мир и все люди теперь обречены на такую же участь. Кровь брызгала из ран во все стороны, пачкая адского пса, Пеннивайза и пол. Сама девушка, уже из последних сил, цеплялась за белый манжет костюма и до побелевших костяшек держала его, пока пальцы не потеряли чувствительность и не разжались, медленно падая на пол. Сердце наконец-то освободилось из плена тяжелой руки и замерло на ладони смерти. Она последний раз прохрипела от жгучей боли, выпуская кровь изо рта, и ее глаза уже бессознательно смотрели на клоуна, в котором навсегда запечатлелись страх и невыносимая боль.***
Чего Дженни хотела больше всего? Наверное, быть непревзойдённой, главной и, конечно же, всегда безупречной. Для этого она тратила все свои силы и нервы. Ведь никто даже не догадывается, что самая красивая девушка в школе страдает бессонницей и вырывает клоки своих безупречных волос в душе. Никто не знает, что на самом деле творится в голове этой стервозной блондинки. А все ведь началось с детства. Неприятные воспоминания неожиданно нахлынули на девушку, стоило ей только поставить ногу на первую ступень. Это было очень давно, но этот день запомнился ярче всех. Один из самых теплых июльских дней, когда разгоряченное солнце нещадно палило, а люди наслаждались и жарили барбекю на углях. Дженни подумала, что лучше бы они это мясо положили на асфальт, так от него разило жаром, только угли бы пожалели и сберегли. Деньги в ее семье уходили на лечение и лекарства для ее больной матушки. Но тогда Дженни не знала, что ее мать смертельно больна, она думала, что это просто простуда и что совсем скоро она поправится и будет прежней любящей мамочкой, как раньше. Только лучше ей не становилось, а даже наоборот, каждую ночь София просыпалась в своей кровати, вся взмокшая и разгоряченная, ее глаза сияли безумием и этот пронзительный крик, что постоянно будил девочку, был наполнен болью и страданиями, отчего сердце невольно стыло в груди. София страдала каждый день, а вместе с ней и близкие. Она мало ела, мало спала, она вообще потеряла смысл своей жизни и очень часто говорила про смерть. Будто она только этого ждала, но жизнь назло ей текла очень медленно и мучительно, и из-за этого она злилась и срывалась на всех. Дженни думала, что это просто перепады настроения. Она помогала отцу и следила за ней, и каждый раз, стоило ей посмотреть на болезненно худое лицо матери, одна короткая мысль проникала в ее голову и пугала до чертиков маленькую Дженни. «Она умрет». Дженни, не совсем еще понимала, что это значит, но по тем словам, что ей рассказывали, это что-то очень плохое, настолько, что, возможно, прежним ты уже не будешь. Но Дженни упорно отказывалась в это верить и как только эта мысль проникала в ее голову, она отмахивалась от нее как от назойливой мухи и продолжала дальше ухаживать за матерью. - Сегодня замечательный день, - проговорила ее тетушка Энер, что приехала в гости их навестить. Это была немолодая, но ухоженная и аккуратная женщина в милом желтом кардигане и с длинными заплетенными в косу волосами. Она попивала холодный апельсиновый сок и нежно гладила худую кисть мамы, что сидела рядом с ней. - Слишком жарко, - раздраженно проговорила мать и начала быстро метать наполовину слепыми глазами в поисках питья. - Вот, мамочка, - Дженни поднесла ей еще один стакан сока, чтобы та смогла утолить жажду, но мать лишь дернула рукой и часть сока пролилась на землю. Ее все раздражало и бесило, в особенности ее дочь. Все чаще София вела очень грубо по отношению к маленькой девочке, что хотела всегда помочь, и это было не нарочно, она испытывала ненависть практически ко всем, вот только дочь думала, что она ее ненавидит больше. Каждый день мозг матери окутывал туманом. Мозг уже не так функционировал, как раньше, она начинает забывать главные моменты своей жизни, забыла имена соседей и дни рождения. Однажды она даже не узнала своего мужа, но потом вспомнила. Иногда она выпадает из реальности и сидит загипнотизированная, смотря в одну точку, не смыкая глаз. Однажды ночью Дженни захотела в туалет и поэтому спустилась на первый этаж, и, проходя мимо кухни, она увидела смутное очертание при свете луны. Включив свет, она увидела отца, рядом с которым стояла полупустая бутылка виски. Тогда она подошла к нему и начала нежно гладить его по жестким, седым волосам, который начали менять цвет раньше прежнего. - Это все из-за мамы? – спросила она, прислонив голову к его плечу. Отец поднял свои покрасневшие глаза и долго смотрел на нее, будто не понимал, кто рядом стоит. И тогда Дженни проскользнула под его руки, что покоились на столе, и вскарабкалась к нему на коленки, крепко обнимая его за шею. – Я очень сильно переживаю. - Да, дорогая, я тоже, - его слезы потекли на ее ночную рубашку, а немой крик затерялся на макушке дочери. В тот день мать вела себя особенно странно. Она не хотела мириться с тем, что сегодня будет солнечно и придут гости, чтобы поужинать всем месте. Отец – Джордж, хотел этого, он думал, что это отвлечет его семью хоть ненадолго, поэтому он особенно старался сделать все идеально. - Если ты не хочешь сок, то я могу принести тебе простой воды, - предложила девочка, смотря прямо в больные глаза матери и что-то неприятное и острое царапало ее изнутри. - Я не хочу пить! – ее голос был похож на рокот оголодавшего обезумевшего зверя. Своими худыми пальцами она вцепилась в ручки своей коляски, а жилка на ее лбу опасно взбухла и нервозно шевелилась. - Тогда я принесу тебе поесть. Дженни быстро сорвалась с места и через какое-то время принесла поднос горячих бутербродов, только что снятых с решетки и политых соусом. Она поставила их на маленький столик и готова была помочь разрезать еду. Но София будто с цепи сорвалась, она резко скинула поднос со столика и закричала во весь голос, привлекая внимание всех собравшихся гостей. - Я не хочу есть! Не хочу есть! – кричала она. «И откуда у нее только силы появились?» - промелькнула последняя мысль, когда мать встала со своей коляски и начала бить свою дочь, что есть мочи. Она размахивала руками и била по голове Дженни, как будто хотела избавиться от целой стаи ос, что неожиданно напала на нее. Царапала ногтями ее лицо и говорила ужасные вещи. - Ты маленькая дрянь. Маленькая дрянь и шлюшка. Как ты могла одеть это красное платье. Как ты могла так вульгарно себя вести, привлекая внимания всех мужчин здесь! В тебе нет ничего светлого, один сплошной разврат и похоть. - Господи, Софи, - отец уже подбежал к матери и со всей силой пытался оттащить обезумевшую женщину от дочери, но та сопротивлялась и продолжала ее бить. – Лучше бы ты не рождалась! Лучше бы я тогда сделала аборт! Софи рыдала и в ее глазах можно было прочесть лютую ненависть и невыносимую боль, она жалела, действительно жалела, что родила Дженни. Если бы не отец, то она бы избила ее до смерти. Девочка лежала на земле, вся обессиленная и оглушенная болью и шоком. Она не верила, что это действительно так, что это не мать, которую Джордж тащил в дом. Что она не говорила этих ужасных слов и не рыдала во весь голос. Дженни не понимала, за что с ней так поступили, она же старалась делать все для своей любимой мамочки. Она выражала и показывала заботу и любовь к ней, она отдавала всё от себя. Потому что ей было ее очень жаль и ей очень сильно не хватало ее внимания. Она скучала по ней. Яростная обида обожгла ее сердце, оставив навсегда трещину, через который проходит сквозняк и поверьте, это очень болезненно. Лицо все горело, а кровь каплями падала на асфальт, медленно превращаясь в маленькую лужицу. Неожиданно несколько капель струйкой потекли вперед, и девочка взглядом проводила ее. Маленькая речушка крови потекла прямиком в канализацию и стекала во тьму. Она неотрывно смотрела туда, и что-то злое и нехорошее тлело в ее груди. Тогда она впервые в своей жизни ощутила ярость и больше всего на свете хотела, чтобы эта чокнутая сука умерла в муках и в страданиях. И хоть с того самого момента прошло очень много времени и Дженни знала, что это была не ее мать, а просто больная женщина, которая сошла с ума из-за огромной опухоли в ее мозгу. Но та самая злоба и ненависть не покидали ее. Она состояла из этой злобы, это было ее олицетворением. И если убрать этот изъян, то Дженни превратится просто в пустой сосуд, который никто и никогда ничем не сможет заполнить. Девушка уже стояла на самой верхней ступени лестницы, когда прогнала старые воспоминания из своей головы и попыталась сосредоточиться на задуманном. - А это обязательно? – все не унималась Гарет, пытаясь отснять какие-нибудь освещенные места дома, чтобы потом склепать видео и сделать настоящий фильм. - Ты о чем? – отстранённо спросила блондинка и пошла прямо по коридору к самой дальней двери. Ей было очень неприятно находиться, все напоминало ей о забытом прошлом, когда она с мальчиками забегала сюда, чтобы укрыться от проливного дождя. Но долго они не смогли продержаться, что-то мистическое и необъяснимое отталкивало их оттуда и буквально все кричало опасностью. Сейчас Дженни уже была большой и понимала, что тогда играло лишь бурное детское воображение, не больше, но что-то все равно неприятное таилось в самых темных местах этого дома. - Разделяться, Дженни, обязательно было? Я имею в виду, что мы могли в вместе напугать Анни. Лично мне тут совсем не по себе одной блуждать, даже не представляю как там внизу Эмили и Марии. - Ты можешь говорить тише? – зашипела та, и как будто в подтверждение ее слов, внизу под ногами зашумели крысы, пробегая мимо них. Но девочки не увидели их и даже не почувствовали ничего такого, шум пробежал как ветер в долю секунду и принес за собой ужас и онемение конечностей. Гарет, инстинктивно перепугавшись, завизжала и подскочила на месте. Прошло несколько мгновений, и холодная тяжелая тишина снова обрушилась на девочек, придавливая свои грузом отчаяния и страха перед неизвестностью. - Здесь никого нет, пошли дальше. - Ты серьезно? – голос Гарет сорвался на истерический крик, еще чуть-чуть и она разрыдается прямо перед Дженни и упадет в ноги, прося пойти обратно. – Да к черту ее, пошли обратно, Дженни, я еще хочу жить! Девушка не на шутку разозлилась, она подошла к трусихе и отпустила сильную пощечину, чтобы вразумить дуреху. Гарет не верила своим глазам, что ее действительно ударили, а ведь ее еще никто не смел трогать. - Послушай меня, пугливая свинья, - голос блондинки снизился до пугающего шепота, и горячий воздух ошпарил мочку уха. – Я не собираюсь отступать обратно, и я тебя сюда позвала не для забавы над этой потаскухой, я хочу отомстить ей сполна, ясно? Она отобрала камеру из рук напуганной девочки и бросила его на пол, ничтожно разбив. Достала видеокассету и растоптала ее на мелкие кусочки. - За что отомстить? – голос предательски дрожал, а слезы уже текли по лицу нескончаемым потоком. - Это не важно, я хочу ее убить, понимаешь? Я хочу видеть, как она будет умирать на этом грязном полу в своей блевотине. Я хочу сделать ей больно, чтобы она истошно кричала, как свинья на бойне. Глаза Дженни загорелись мстительным огоньком и возбужденно расширились еще больше. Скулы были напряжены, как натянутая ткань, готовая разорваться. - А после нее ты убьешь и меня? - Если не будешь глупить, то останешься цела, ясно? Гарет кивнула головой и попыталась успокоить свои расшатавшиеся нервишки. А в голове зашевелилось слишком много мыслей и вопросов, до ответов на которые приходится лишь догадываться. Анни не была сопернице Дженни, если уж так посмотреть, она то еще редкостное дерьмо, по каким-то не понятным причинам забредшая в их компанию. Дженни никогда не прислушивалась к словам лгуньи, а наоборот, всегда потешалась и находила ее слабые места, но что-то было в девушке такое, за что Дженни ненавидела ее. И это что-то терзало ее душу. Девушка открыла дверь и зашла внутрь, освещая помещением фонариком. Комната ничем не отличалась от других, правда она была более потрепанной и не имела совершенно никакой мебели. Потолок был весь обвалившийся, и штукатурка валялась на полу, через огромные дыры можно было увидеть, как мелькают звезды, и слышать колыхание деревьев от ветра. Стены голые, ободранные, местами были зачем-то просверлены, а окно как всегда заколочено. Дженни лишь разочарованно вздохнула и вышла обратно в коридор, закрывая за собой дверь, но неожиданный голос заставил ее замереть на месте. - Дженни, - голос был очень слабым, хриплым и скрипучим, как будто горло никогда не смачивали, но до жути знакомым. - Ты что-то сейчас слышала? – спросила школьница у Гарет, которая прижималась к стене и опасливо косилась на пол, думая, что сейчас крысы вот-вот вылезут из щели и нападут на нее. - Что? Нет, я ничего не слышала. «Значит, это был глюк». Дверь тихо захлопнулась. «Дьявол, а вдруг она действительно прошмыгнула мимо нас и убежала отсюда? Второй раз загнать Анни уже не получится». - Дженни, - девушка выронила фонарик на пол от неожиданности, тем самым заставив Гарет снова завизжать как недорезанную. Она определенно знала, чей этот голос, но краем сознания понимала, что его не может быть здесь. Что этот человек уже давно лежит в могиле и что это просто какой-то розыгрыш. «Розыгрыш!» - гневно подумала белобрысая, поднимая фонарик и заходя обратно в комнату. - Очень смешно, Анни. Ты отлично меня разыграла, все теперь вылезай из темноты. Но комната была пуста, что еще сильнее привело в ярость девушку. - Дженни, - позвала плачущая Гарет. – Она там. Ее фонарик светился в совершенно противоположную комнату от них, откуда светился непонятно каким образом желтый свет ночника. Горло неожиданно пересохло, и чья-то невидимая рука сжала так сильно, что воздух прекратил поступать в легкие. Мурашки пробежались по телу, а на языке вертелся омерзительный вкус желчи. Именно так себя чувствовала Дженни в один момент из детства. Все повторялась сначала. «Этого не может быть». Она не заметила, как ее ноги сдвинулись с места и сами повели ее в сторону той двери. А испуганная Гарет не понимала, что ей делать, но оставаться одной ей было еще страшнее, чем побежать в сторону выхода. - Дженни, давай уйдем, пожалуйста! Прошу тебя, мне не нравится здесь быть, прошу тебя! - Заткнись, - зашипела та и продолжила медленно приближаться к источнику света. Толкнув дверь, та противно заскрипела и медленно раскрылась, приглашая гостей войти в мрачную обитель. Комната была чистой, отремонтирована и обставлена мебелью, все в точности так, как ровно десять лет назад в доме Дженни. И когда девушка переборола свой страх и шагнула в комнату, одной рукой она зажала себе рот, чтобы не закричать от паники. Около стены в коляске сидела ее мать, укутанная двумя пледами и одетая в старое тряпье, чтобы хоть как-то согреться, но это нисколько не помогало. Худое тело подрагивало мелкой дрожью, жилистые руки, покрытые сеткой вздувшихся синих вен, держали тарелку с хлопьями и молоком на коленях. В одной руке она держала ложку и пыталась поднести к губам, но рука дрожала и все молоко выплескивалась на нее и часть обратно в тарелку. Но женщина продолжала бороться и упорно подносила ложку ко рту и сглатывала оставшуюся часть в ложке. На Софию смотреть было очень больно и тоскливо. Болезнь не щадила ее, забирая всю жизненную энергию и уродуя ее тело, превращая в бесполезную, жалкую куклу. Хотелось помочь ей, как-то поддержать, но Дженни и шагу не ступила. Ей нисколько не было ее жаль. И единственное, чего она желала больше всего на свете, как ровно десять лет назад, так это смерти этой сумасшедшей женщине. Но сейчас, когда девушка находилась не в своем доме, и переживала один и тот же момент, она не чувствовала желание убить, ей было страшно. Сейчас она переосмысливала этот момент совсем по-другому и смотрела на мать уже более взрослым и осмысленным взглядом. Но жалости не было в ее сердце, там вообще ничего не было. София плохо пережевала хлопья, и маленький кусочек попал не в то горло. Женщина начала сильно кашлять, разбрызгивая молоко себе на колени. Кашель усиливался, рвал ей легкие, драл ее горло, заставляя ее бледное лицо немного порозоветь от натуги. Тарелка соскользнула и упала на пол, звонко забарабанив краями. Одной рукой она пыталась постучать себе по груди, но сил не хватало, она начала задыхаться и смотрела на свою дочь жалобным взглядом, как раненный пес ждет помощи у своего хозяина. -Джен… Дженни… - воздуха катастрофически не хватало, и это мгновение длилось словно вечность. Девушка, замороженная, стояла на своем месте и видела, как ее собственная мать задыхается от маленького кусочка хлопьев, который не может выплюнуть. Ее тело задрожало и мешком повалилось с коляски, она дергала руками, моля о помощи, и не отрывала свои бледные рыбьи глаза от девушки. Последняя попытка вздоха и… Все. София лежит на полу, из ее рта вытекала белая пена, а все лицо покраснело и вздулось, в глазах застыл страх и непередаваемый ужас. - Господи… Какой кошмар, она умерла, - голос Гарет задрожал и она снова начала реветь. – Мы ничего не сделали, она умерла, а мы ее даже не спасли… Гарет почувствовала, что ей срочно нужно выпустить еду, что подкатила неожиданно к горлу. Она и не думала себя сдерживать и выблевала все содержимое в углу комнаты, одной рукой держась за дверную ручку. Перед глазами еще стоял образ задыхающейся Софии, и от этого голова кружилась, как карусель. Она прежде еще не видела, как кто-то умирает, и даже не представляла, насколько это может быть омерзительным. Но так же ее поражал тот факт, что Дженни совершенно спокойно стояла и смотрела на это все, будто в этом нет ничего такого невероятного. И это еще больше убеждало ее в том, что блондинка - больная на голову стерва, в которой нет ни капли сожаления или сочувствия. А что можно было еще ожидать от Дженни, которая смотрела на эту сцену сквозь пальцы. Она словно пробудилась от долго сна, медленно приходила в себя и прокручивала этот момент в голове. - Очень реалистично, - проговорила школьница, подходя ближе к своей матери. – На мгновение, я даже подумала, что снова попала в прошлое. Где ты вообще достала этот шмот? Носком ботинка девушка подтолкнула хрупкое тело Софии и перевернула его на спину, чтобы лучше разглядеть лицо. Для этого должно быть хоть какое-то объяснение. Да хоть самое абсурдное, которое может быть, а не то, что вертелось в ее голове, будто это действительно ее мать. - Что ты делаешь? - А что, не видно? Да это же наша любимая Анни решила нас разыграть, нашла весь этот шмот в шкафу, правда я не совсем понимаю, как она еще смогла подключить электричество к этой рухляди, но я думаю, что и этому есть логическое объяснение. Давай Анни вставай, тебе не обдурить нас. - Господи, отойди сейчас же оттуда. Разве ты не видишь? Это не Анни, не будь безмозглой дурой и прояви хоть какое-то уважение к этой женщине. София лежала на полу, с открытой пастью, из которой все еще вытекала слюна с не дожёванными хлопьями. Зрачки закатились и вместо них виднелись бледные, с лопнувшими сосудами, белки. И как бы Дженни не заверяла свой разум, что это все розыгрыш, единственная мысль промелькнула в ее голове, мелькнув хвостиком напряжения и подкатившей к горлу паники. «Никакая это не Анни. Это твоя мать, которой ты позволила умереть уже второй раз». Дженни разозлилась от безвыходного положения. Она уже устала гадать, кто эта женщина на самом деле. И поэтому, совершенно не брезгуя, опустилась на колени и взяла в руки лицо Софии. - Давай же очнись! – она со всей дури начала трясти тело покойной, и когда эффекта не была, швырнула обратно на пол и ударила по лицу. - Прекрати! – Гарет была на грани срыва, вся перепачканная и взмокшая, она рыдала во весь голос и закрывала ладонями лицо. – Прекрати, прошу тебя! - Ну, давай же! – Паника охватила девушку, толкая на самые необдуманные поступки. Она до последнего била Софию, свято веря, что это действительно розыгрыш, другого ответа не должно быть. По крайне мере она сама не хотела верить в реальность. В какой-то момент все закончилось. Дженни перестала избивать труп и спокойно сидела на месте, ожидая дальнейших действий. Гарет перестала реветь в голос и просто содрогалась всем телом, беззвучно хлопая губами. Светящийся торшер начал подозрительно мелькать, грозясь и вовсе потухнуть. И так продолжались вспышки света мелькать через раз, пока мертвое лицо Софи неожиданно не пришло в действие, тем самым до смерти напугав свою дочь. Рот покойной максимально открылся и оттуда вывалился обглоданный язык, прямо на колени девушке. Дженни выпустила из рук лицо матери и автоматически начала отползать назад, ближе к стене, сбив коляску позади себя. - Гарет! – кричала она, пытаясь позвать на помощь, но та даже не могла пошевелиться. Из под трупа женщины начала медленно вытекать кровь, прямо в сторону уползающей девушки. Ей казалось, что если хотя бы одна капля попадет ей на кожу, то непременно загорится как от спички. Поэтому она старательно пыталась избежать прямого контакта. Но спина уперлась в стену, не давая дальше двигаться, а тем временем огромная лужа крови окружила ее и все ближе подтекала к ней. - Гарет, сделай что-нибудь! - Зачем мне что-то делать тебе? – прозвучал нечеловеческий, безумный голос, который она определенно уже слышала где-то. Гарет перестала рыдать, а уже уверенно стояла на своих ногах и смотрела, как кровь подступает к ее лучшей подруги. Ее глаза светились ярким желтым цветом и горели от удовольствия. Хищный оскал, который с роду никогда не был на лице девушки, еще сильней пугал Дженни. - Мне хочется посмотреть, как ты будешь страдать, точно так же как твоя мать. Разве это не весело? Дженни была зажата в угол, а уровень крови увеличивался за считанные секунды, и комната начинала медленно в ней утопать. Сначала она добралась до ее щиколотки, затем приближалась к коленам… - О, неужели наша смелая Дженни не может побороть свой страх и вынуждена тонуть как крыса в разбитом корабле? Ой, какая жалость, не правда ли? Кто ты на самом деле без своих подружек, Дженни? Просто трусливая и злобная пустышка, которая сама ни на что не способна. - Это неправда! - закричала блондинка, стараясь оставаться на поверхности, кровь дошла уже до ее губ и стремительно поднималась к потолку. Плыть к выходу из этой комнаты бессмысленно, дверь заперта и под давлением ее не откроешь. Через несколько мгновений голова школьницы оказалась уже под потолком и ей не хватит времени, чтобы в последний раз вздохнуть. Она уже полностью была под толщей крови. Легкие горели огнем, а кровь затапливала ее даже изнутри. Воздуха в ее груди не хватало, и она уже не могла сдерживать себя. Рот сам открылся, пытаясь вздохнуть, но вместо воздуха в ее легкие попала тягучая кровь, разрывая их адской болью. В голове раздался ее последний отчаянный крик, и весь ее разум принизывали огромные иглы, дарящие мучительную боль. И последнее, что она смогла увидеть перед тем, как потерять сознание, так это лицо своей матери, которая смотрела на нее холодным отчужденным взглядом, а рот так и продолжал быть открытым, заглатывая ее полностью.***
В комнату проник шаловливый яркий луч утреннего солнца, попадая прямо в глаза Анни. Отчего та возмущенно пробурчала и попробовала перевернуться на другой бок. Но стоило ей только пошевелиться, как все ее тело загудело, а в плече отразилась острая боль, пробуждая девушку окончательно. В веки словно насыпали песка, отчего открыть их сразу было невозможно. Хоть бери и пальцами их открывай, но она не могла пошевелить любой своей конечностью. «Что произошло вчера? Так хорошо посидели что ли?» Голова раскалывалась на две части, а ее мозги превратились в розовую жижу, и, казалось, вытекали изо всех щелей. Она не помнила ничего из вчерашнего, кроме то, как они все вместе сидели в столовой и резались в карты. И, кажется, еще ее опять поймали на вранье… Вранье. Громкая мысль, будто клеймом, обожгла лоб и окончательно привела ее в чувство. Тут и глаза начали открываться сами собой, а воспоминания – постепенно возвращаться. Ну, конечно же, из-за вранья ее отправили в этот наркоманский дом, где ей пришлось сделать внеплановую стрижку и выбивать окно из второго этажа. Как она еще жива осталась, только Богу известно. А вот ее тело хорошо помнило каждый ее удар, ранение и уж тем более замечательный полет и встречу с землей. Комната была все такой же, из которой она пыталась освободиться. Высокий потолок грозился обвалить ее старой пожелтевшей штукатуркой. Матрас на кровати был жестким, и спиной она чувствовала каждую букашку, что ползали под ней. Девушка скривилась, подумав о том, что она пролежала здесь всю ночь, раненая и полуголая. Не известно, какая еще гадость могла залезть в ее трусы. «Так, а почему я вообще лежу на этой кровати, если я потеряла сознание на улице?» Это был хороший вопрос, даже скорее сказать, самый главный и интригующий, но ответить на него было некому. Приходилось думать и только гадать. Неужели девочки нашли ее такой и решили, что ей будет мало наказаний и поэтому перенесли ее сюда, хоть это очень глупо и нелогично, но это был один из вариантов ответа. Второе, это могло принести ее сюда то чудище, что воткнула в ее плечо жало, чтобы ночью добить ее основательно. И третье, наркоман, что здесь живет, решил помочь и отнес ее сюда, что вообще никуда не шло. Нет здесь никаких наркоманов, здесь только аномальные явления. Уже не важно, как она сюда попала, и кто принес ее сюда. Важно теперь то, что ей надо опять как-то выбираться отсюда. Но как это сделать, если твое тело не слушалось тебя и ужасно болело, стоило только напрячь мышцы? Но как только сознание девушки постепенно начинает восстанавливаться и она уже трезво начинает смотреть на вещи вокруг себя, то с большим ужасом замечает в противоположной стороне огромный, черный шкаф, с вырезанными ветвями с листочками и маленькими градинками ягод на дверях. И кровь застывает в жилах, а лицо заметно побледнело от ужаса. Это был вчерашний шкаф, что стоял в коридоре и откуда выскочили крысы. «Нет, это просто второй шкаф. Это просто шкаф», - но как бы она не старалась успокоить себя, нервы выходили из строя, а ее мысли перетекли в хрипящий и басистый голос. - Это просто шкаф! Просто шкаф, черт тебя возьми! Глаза заполнились слезами, а нижняя челюсть начала подрагивать. Хотелось кричать и выть во весь голос. Ей было так страшно, как никогда раньше, даже в детстве, бояться темноты и то казалось большей глупостью, чем сейчас. Этот шкаф не выходил из ее головы, он везде, он преследует ее. И не дай Бог, откроется проклятая дверца, как ее сердце остановится на месте. POV Анни. Дыхание обжигало легкие, как горячий пар, но я не могла успокоиться и дышать спокойно и размеренно. Я дышала шумно, как гудящий паровоз, и казалось, что кислород кончится в считанные секунды. Голова еще сильней гудела из-за панических мыслей и предположений, что может быть спрятано на этот раз в шкафу. Каждый сквозняк, каждый шорох или какой-нибудь шум, пугал меня и заставлял вздрагивать, как зашуганного суслика, который ждал своего смертного часа. Но вот только мне надоело ждать своего часа, я хотела немедленно покинуть эту комнату и выбежать на улицу, истошно крича и прося помощи. И стоило мне только об этом подумать, как черная дверца начала медленно открываться, противно скрипя. Этот звук ассоциировался у меня с открывающейся крышкой гроба. И замогильное чувство начало раздирать мою кожу на спине, пока что-то не кольнуло в спинной мозг и не заставило меня механически сползать с кровати со скоростью света. Я даже забыла о пронзительной боли в плече и во всем теле. Все равно, если от этого зависит твоя гребанная жизнь. Но далеко уйти мне так и не получилось, что-то держало меня за ноги и не дало мне подняться с кровати. Получилось, что верхняя часть тела сползла вместе с матрасом на пол, а ноги болезненно завибрировали, но остались так и лежать на месте. Колени омерзительно скрипели и хрустели, тоже свисали с кровати, грозясь сломаться попалам. С большим трудом мне далось опереться на руки и приподнять голову, чтобы узнать причину, почему мне не дают спокойно убежать. Но увидела веревки, что были привязаны к нижней части моих ног. И как я могла упустить такую важную деталь?! Тем временем дверца шкафа полностью открылась, и что-то глухо стукнуло об пол, заставив все мои внутренности сделать кульбит и оборваться на месте. Меня начало трясти, как от холода, а дыхание сперло. Что-то, а уже точнее, кто-то, своими резиновыми сапожками побрел в мою сторону, и через секунду мелькнула маленькая худая фигурка в красном вязаном свитере и в болотных, великоватых по размеру штанах. Бледная кожа, темные зеленые глаза, яркие веснушки, что за километр можно было увидеть, рассыпанные по всему лицу и вороньи, вечно не причесанные волосы. - Рори?! – мой голос сорвался на писклявый, удивленный крик. А в голове взорвалось просто бомба мыслей, и сомнение очернило все мои чувства, зато страх постепенно начинал приглушаться. Но вот что мой брат делает здесь? Для меня это будет уже второй на сегодняшний день загадкой. - Где ты была-а-а? – детский, обиженный голос зазвучал все в той же манере и маленькие худые ручки в знаке протеста сложились крестом на груди. – Я ждал тебя всю ночь и не мог заснуть. Я боялся сомкнуть глаз, думал, что он меня утащит к себе. - Рори, господи, прости меня, пожалуйста. Я знаю, что виновата перед тобой и не предупредила тебя. Но мне сейчас нужна твоя помощь. Милый, помоги мне обратно залезть на кровать. Мальчик сразу же послушался меня, и одной рукой я оперлась об хрупкое, детское плечо, что он мужественно подставил, и руками поддержал немного меня, а второй рукой, ухватившись об край кровати, начала подтягивать свое тело назад, пока спиной не ощутила под собой жесткий матрас. Опять боль скрутила меня, заставив поморщиться и подвигать некоторыми частями тела, чтобы прогнать кровь и избавиться от онемения. Все было не просто плохо, все было чертовски дерьмово. Мало того, что я полуживая, так еще непонятно, как мой брат оказался здесь. «А это точно мой брат?» Поднявшись снова на кровати, я руками начала массировать отлежавшую шею и коситься на маленького мальчика. - Как ты здесь оказался? – наконец-то нарушила зловещую тишину и задала самый важный для меня вопрос. Рори посмотрел на меня так, будто я опять спросила самое очевидное и насупился весь, как воробей перед кошкой. - Все благодаря тебе! - Я не понимаю, что ты такое говоришь, Рори. – он начинал меня пугать уже откровенно. И я ясно понимала, что это могли быть опять галлюцинации и происки проклятого дома. Надо просто развязать эти пруты и убежать. Просто действуй и не отвлекайся. Я так и начала делать, узлы были крепкие и сильные, и понадобится какое-то время их развязать. Ногти неприятно выгибались назад, стоило мне неаккуратно действовать и слишком спешить. - Монстр, которого я боялся, он все-таки пришел за мной. Когда ты рядом, он не заходит в наш дом, но стоит тебе уйти и с наступлением темноты, я чувствую его присутствие и его зловещий запах гнили и смерти, он во всем этом доме. - Рори, не существует никаких монстров, я же тебе ясно это говорила. Это всего лишь плод твоего воображения. Дети часто напридумывают себе, что будто у них под кроватью кто-то живет или что-то мерещится в темноте. Это нормально, просто помни, что это всего лишь выдумка. Ты слишком боишься. Узел все никак не поддавался мне, отчего я еще сильнее начала закипать и панически задыхаться. - Но это правда, Анни. Почему ты мне не веришь? – Рори смертельно обиделся на меня и заверещал плаксивым голосом. – Оно пришло ко мне в комнату… и… и… -Что?! – нервы совсем уже сдавали, и я закричала на брата, яростно повернувшись к нему. - Предложило шарик, и полетать вместе с другими детьми. Сказал, что ты уже там, что ты уже летаешь. Все казалось таким нереальным: брат, веревки, рана на плече и дом. Может, это продолжения ночного кошмара? Может, здесь действительно никого нет. И мой брат сейчас спокойно сидит на высоком стуле на кухне и пьет шоколадное какао, послушно ждет, когда его взвинченная сестра спустится со второго этажа и отведет его в школу. Все останется на своих местах. Как же мне хотелось в это верить. Настолько сильно и отчаянно я хотела поверить в эту придуманную мной сказку, что горькие слезы начали щипать мои глаза, а руки предательски подрагивать, от чего становилось сложнее заниматься развязыванием узлов. - Прости, - мальчик заметно поник и виновато опустил голову, он явно не хотел расстраивать свою любимую сестру и уж тем более видеть ее слезы. - Нет, ты тут совершенно ни при чем, - я оставила эту бесполезную борьбу с веревками и протянула руки к худому брату, взяв его под подмышки. Кое-как затащила его на кровать, отчего плечо еще сильней загудело от пронзительной боли, но мне было глубоко насрать на боль и на свой страх, что я навечно останусь в этой комнате. Единственное, что меня успокаивало, так это как шумно дышал маленький носик брата где-то в области шеи. Как размеренно бьет его сердце и спокойно вздымается грудная клетка. А тонкие веточки-ручки как за спасительный круг хватаются за мою шею и не отпускают. Он всегда был таким спокойным, когда я рядом. - Я так устал… - печально проговорил Рори. – Не спать всю ночь это просто мучение. Давай сейчас поспим, а потом выберемся отсюда. Мне захотелось запротестовать. И ни минуты больше не оставаться в этом ужасном доме и уж тем более подвергать опасность брата. Но как будто проклятие повисло на мое сознание, и я, почувствовав, как сама смертельно устала от всего. От этого стресса и постоянной беготни и, конечно же, от самой боли. Что действительно случится, если мы вздремнем часик? - Может, расскажешь мне что-нибудь? - Какую сказку на этот раз ты хочешь услышать? - Нет, я хочу послушать историю из твоей жизни. Расскажи мне про своего брата, Майка. Внутри как будто все оборвалось, когда я услышала это имя. Уже более трех лет я не вспоминала и даже вычеркнула из своей памяти этого человека. Не потому что он чем-то отличился, а потому что я корила себя, и вспоминать его было мучительно и больно, а еще стыдно за себя. - Я плохо помню его, мама бьет меня, если я произнесу его имя и кричит так, что приходится уши закрывать, чтобы не оглохнуть. - Почему ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о нем именно сейчас? Ты не сильно интересовался своим старшим братом… - мой голос был каким-то отчужденным и замороженным, что я сама удивилась. - Рано или поздно я бы все равно о нем спросил бы. Это случайно не из-за него наша мать стала много пить, и отец не выдержал и бросил нас? - Он нас не бросал, Рори, он… - я не знала, как сказать шестилетнему ребенку, что его отец нисколько не любит ни мать, ни его самого. Что он нашел счастье с другой женщиной и пытается построить новую жизнь, в новом доме, в новом большом и продвинутом городе. И совесть его нисколько не мучает. – Он любит тебя, помни это всегда. И я тебя люблю больше всего на свете. И мама, хоть она и не показывает это. - Но ведь что-то произошло, верно? Ты сама этого не признаешь, но ты изменилась после всего этого, - откуда это известно моему брату приходилось только гадать, а от его слов я становилось еще более взвинченная, и чувствовала, как каждая мышца в моем теле болезненно напрягалась. - Да… Я не вспоминала это более трех лет, я закрыла это далеко в своем сознании и если бы не этот вопрос, то вряд ли бы я вообще вспомнила в своей жизни. Руки начали сильнее дрожать, а паника внутри меня ухватилась за горло и начала душить. Катастрофически не хватало воздуха. Но что было еще ужаснее, так это всплывающие на поверхность картинки страшных моментов. Они настолько были отравляющими и противными, что волна тошноты подкатила ко рту, но желудок со вчерашнего обеда был пуст, нечего было опустошать. - Нет… Нет только не сейчас, - обжигающие кожу слезы потекли из глаз бесконечным потоком, и кроме размывчатых образов ничего не было видно. Она не хотела вспоминать прошлое, потому что последствия могут быть невообразимыми. Ей пришлось потратить год, чтобы оправиться от потери и собственного поступка, и чтобы окончательно не сойти с ума. Но какой-то детский несчастный вопрос смог разрушить ту стену, что она построила для себя и все, что хранилось внутри, теперь беспощадно обгладывало ее сознание. Глаза сами собой начали закрываться, и ее сознание медленно утопало в эти самые образы. Ей придется это пережить второй раз. Это был один из жарких майских дней. Солнце зазывающе светило в комнату Анни, поджаривая ее мозги до кипения. На улице было очень хорошо, ветер распылял пыльцу начинающих цвести деревьев и приятно ерошил занавески, как бы дразня девочку. Анни всем сердцем хотела плюнуть на все и пойти гулять, и в то же время ненавидела домашнее задание по алгебре, что не пускало ее на свободу уже битый час. И как бы она не заставляла, но ничего путного в голову не приходило и вместо правильного решения подросток сидел и пялился на желтый свет, что медленно сползал со стены на пол. Еще пару часиков, и он начнет краснеть и заметно гаснуть, утопая где-то на полу. Казалось, что она часами может так зависнуть и просто смотреть на солнечный луч. Но неожиданный голос с улицы прервал ее поток размышлений в голове и заставил внимательно прислушаться. Кто-то рядом стоял с ее домом и яростно ругался, голос был незнакомый, и она не могла разобрать тему, из-за чего поднялся шум. А вот второго собеседника она узнала сразу, как только начал что-то говорить. Майк говорил более тихо и настойчиво. Анни, бросив все, сразу подбежала к окну и начала разглядывать двух парней. Незнакомый худощавый и долговязый мужчина грубо держал футболку ее старшего брата, так что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица незнакомца. Неожиданно Майк поднял глаза и увидел свою сестру, что с осторожностью наблюдала за ними. В ее руках был телефон, в котором она уже что-то набрала и подставила к уху. И лишь незаметно покачал головой. - Вы позвонили в службу 911, что случилось? Но Анни молчала, она смотрела, как яростный долговязый мужчина, поняв, что его собеседник не слушает, ударил кулаком по лицу. Он бил ее брата, пока кровь не потекла из ран, и сам он не начал беспомощно лежать на асфальте, прикрываясь руками. Почему она молчит? Почему не закричит от страха и не расскажет все полиции? Потому что ее брат коротко показал ей, что этого делать как раз таки не стоит. И не важно, что он сам пострадает или его изобьют до полусмерти прямо на ее глазах. Ее брат очень умный и знает, что нужно делать, только он мастер попадать в глупые ситуации. И за это Анни его любила и в то же время ненавидела. Незнакомец наконец-то перестал избивать молодого человека и, напоследок сказав, что обязательно убьет его, если деньги не будут вовремя переданы, плюнул на лежащего Майка и развернулся, побрел прочь отсюда. Швырнув телефон на кровать, девчонка быстро побежала на выход, чтобы помочь брату. Его, кстати говоря, хорошо отделали. Лицо все было перепачкано в крови, нос сломан, правый глаз набух и не открывался, в некоторых местах виднелись порезы, а десна кровоточила. - Майки, тебе срочно нужно в больницу, - забеспокоилась сестра, помогая брату встать. - Нет, малышка, все хорошо, - закряхтел тот и благодарно прижал хрупкое тело к себе, бережно гладя по волнистым черным волосам. - А я так не думаю. Что это был за человек? Почему он тебя бил, а ты не защищался? Что сказать родителям? То, что Майк действительно позволил вот так просто избивать себя, для девочки была настоящая загадка. Зная, каким скверным и в тоже время агрессивным был характер у брата, он бы никогда не позволил кому-то издеваться или помыкать над собой. То, во что он мог вляпаться на этот раз, заставляло сестру холодеть от собственных мыслей. Она уже не на шутку распереживалась за брата и на ходу придумывала все возможные варианты, чтобы ему помочь. Когда они зашли в дом, она отвела его в ванную, чтобы смыть кровь. Анни достала небольшую коробку для всяких медикаментов из-под ванной и уже принялась подготавливаться к медицинской операции. - Родителям скажу, что опять подрался с группой отморозков в школе, в это они точно поверят. Но ты должна пообещать мне, что никогда и ни при каких-либо обстоятельствах ничего не скажешь им, что видела сегодня, - выражение лица брата было очень серьезное и грозное, но это ничуть не испугало ее, даже наоборот начало немного раздражать. - Ты разговариваешь со мной как с пятилетней девочкой, я все понимаю и не выдам тебя, - она намочила ватку перекисью и начала осторожно протирать кожу вокруг ранки, от чего юноша болезненно зашипел и сильно сжал пальцы на бортике ванной. – Но что меня действительно беспокоит, так это куда ты опять ввязался? И чего мне ждать и чему не удивляться? Майк хрипло засмеялся над всей этой ситуацией и уже более мягко произнес. - Не волнуйся все в порядке. Ты же знаешь меня, я выкручусь. Сестра отрицательно покачала головой и поджала губы, налепляя пластырь на большую длинную рану, что проходила от глаз до подбородка. - Останется шрам. И это будет твоим наказанием. Когда Анни подлечила брата и навела порядок в ванной, она уже хотела выйти из комнаты и пойти на кухню, чтобы поставить чайник, как брат ухватился за ее руку, внимательно посмотрев в ее глаза. - Что бы ни произошло со мной, ты должна пообещать мне, что ничего не расскажешь полиции, ради своей безопасности и безопасности нашей семьи. Девочка удивленно на него посмотрела, и ей на мгновение стало очень страшно за Майка, отчего сердце сжалось в тугой комочек. - Что ты такое несешь? Это какой-то бред… Как раз наоборот надо все полиции рассказать, пока не поздно, пока есть шанс все исправить и не запустить процесс. - Нет, Анни. Если ты вяжешься в это дело, живой ты не останешься. Они очень умные и способные люди, они хорошо заметают следы и могут сделать все так, что это ты будешь виноватой или что хуже того… Пойми, они знают про нашу семью, из-за меня вы все теперь в большой опасности. Не повторяй моих ошибок. - А что ты имел в виду под словами «что бы ни произошло со мной»? Майк как-то быстро сник и опустил голову, задумчиво разглядывая ее холодную руку. Его пушистые черные волосы щекотали ноздри, а его мускатный запах в пересмешку с запахом крови и сигаретного дыма надолго въелся в память подростка. Анни не хотела, чтобы этот момент кончался, не хотела его осквернять страшными разговорами и грустными мыслями о проблемах. Было страшно подумать, что с ним может что-то произойти, и что будет с ней, как она это переживет и как переживет это мама, которая сейчас полностью погружена ухаживанием больного Рори. Хотелось так сильно обнять Майка, чтобы все эти мысли улетели из его головы и почувствовать на своей спине его родимые, заботливые руки. Дышать становилось все тяжелее, а непрошенные слезы падали ему на колени. - Майк, я не знаю, что там происходит в твоей жизни, но пожалуйста… - Лицо девочки скорчилось в плаксивую гримасу, а нижняя губа затряслась так сильно, что она не могла какое-то время выговорить самые дорогие ей слова. – Постарайся все уладить поскорее, и чтобы у нас снова было все в порядке. Я не хочу тебя терять… Я не вынесу этого. Майк лишь коротко кивнул и бережно обнял сестру, как будто боялся лишний раз причинить ей боль. Кончиками пальцев он перебирал длинные волосы и что-то говорил, какие-то нежные слова, но Анни его не слушала. Она просто в последний раз в своей жизни наслаждалась его объятием и даже не догадывалась, какое страшное будущее ей уготовила судьба. Спустя несколько дней, после того как его жестоко избили, Майк исчез, и его никто не мог найти неделю. И все эту неделю Анни сходила с ума. Она бродила по всем улицам, спрашивая у прохожих, не видели ли они ее брата и показывала фото, но все лишь отрицательно качали головой. А вскоре к ее дому подъехала полицейская машина, и в дом зашел шериф и его помощник. Тот день Анни прокляла и ненавидела больше всего Майка, за то, что тот не выполнил свое обещание. Тело Майки нашли в реке и установили причину смерти – самоубийство. Вот только единственный человек знал, что это было не самоубийство, а убийство. Но сказать об этом девочка не решалась. Шериф долго с ней разговаривал в тот вечер, пытаясь больше узнать, не был ли замешан ее брат в скверных делах. Как таковых причин покончить с собой ни родители, ни друзья не могли ясно выразить. Но Анни ничего не сказала. Слова брата звучали в ее голове все время, пока толстый мужчина в униформе что-то говорил. Ее язык одеревенел и засох одновременно. А слезы постоянно катились из глаз. После того, как гости ушли, дом опустился в настоящий мрак ночи и оплакивал потерянного жильца. Мать сидела и рыдала на кухне, а отец молча сидел рядом с ней и долго смотрел в окно. Он не пытался ее успокоить, потому что сам был разбит и потерян, он и слова не мог произнести. Родители любили Майка, девочке казалось, что настолько сильно они были привязаны к первенцу, что забыли о существовании девочки и обращались к ней как к должному. Так же они любили и Рори, что не могло задеть ее самолюбие. Единственного, кого любила Анни больше всех, так это, естественно, своего старшего брата. Но врать родителям и покрывать все его глупые поступки давалось ей очень тяжело. А после его смерти говорить правду ей казалось каким-то бессмысленным и даже страшным поступком. С тех самых пор она начала врать абсолютно всем, даже скорее не для собственной выгоды она это делала, а для своего брата. Это было для нее неким посланием или привычкой, что он ей оставил. Хоть это и звучит глупо, но отучить себя от этой привычки она не смогла. Она хотела себя наказать за то, что не смогла спасти брата. Хотела, чтобы она мучилась долго и чтобы эта боль, которую она перенесла, не прекращалась до конца ее жизни. Но вынести такое было слишком тяжело и мучительно, и мозг девочки начал со временем забывать и все чувства, что у нее были заперты в глубине сознания. Очнулась я не сразу, голова разламывалась от дикой боли, будто меня несколько раз ударяли об железную перекладину на кровати. А глаза слиплись из-за подсыхающих слез. Дышать приходилось ртом, потому что нос был полностью заложен. Но все эти симптомы никуда не шли по сравнению с душевной болью. Внутри я ощущала себя подавленной и разбитой. Как будто все счастливые моменты высосали сразу и ничего не оставили, кроме пронзительной тоски и вселенского разочарования в себе. Мысли о погибшем брате не собирались покидать меня и как сцепившиеся собаки грызли мой мозг. «Как я могла так поступить? Ничего не рассказала родителям и полиции. Позволила преступникам вот так просто уйти. А смерть брата осквернена самоубийством». Так же вертелись воспоминания дальнейшей жизни. Излюбленные соседи постоянно шептались за нашими спинами и укоризненно покачивали головой. Я стала слишком непослушной, раздражительной и все больше доводила мать до истерики. Еще совсем маленький Рори постоянно плакал у нее на руках и капризничал, отказываясь брать в рот соску или резиновую игрушку. А отцу было все равно. Он так сильно был привязан к Майку, что его смерть была настоящим ударом. Он внешне изменился, стал более угрюмым, молчаливым и оторванным от жизни. Его не волновали наши постоянные ссоры с матерью, не волновали проблемы с деньгами. Кажется, он даже на работу перестал ходить. Но затем, в какой-то момент он просто собрал все свои вещи и ушел рано утром. И его уход никто из нас не успел застать. Я много писала ему мейлы, но он отвечал очень сухо и коротко. На то, что мать запила, он вообще промолчал. А дальше на страничке Facebook я увидела фотографии его свадьбы. Его новая жена была симпатичная, белокурая девушка с добрыми и ясными, как осенняя погода, глазами. Он был… был таким красивым и счастливым, что увидев его радость, мое сердце ойкнуло в груди от предательства и разочарования в нем полностью. Кажется, я сходила с ума, каждый день меня терзали мысли и не давали уснуть. Я уже в какой-то момент сдалась и хотела все рассказать матери. Но было уже поздно. Мать, потерявшую надежду и смысл жизни, уже больше ничего не волновало. И если бы я ей все рассказала, это никак не исправило ситуацию. Брат бы не вернулся, преступники не были бы в тюрьме и отец не вернулся бы к нам. Это уже никак не изменит всю запущенную ситуацию. И из-за этого я начала себя ненавидеть еще сильней. Вот и сейчас мне было все равно, что я лежу на дырявом, грязном матрасе, вся израненная и слабая, что рядом со мной маленький брат, ради которого я все это сделала. Внутри меня проснулся монстр, которого я долгое время усыпляла. Он голоден и жаждет мщения. И сейчас он раздирает меня на части с удвоенной силой. И всему виной еще оказалось то, что я забыла о Майке на несколько лет и не удосужилась даже вспомнить его имя. - Ты страдаешь, - почудился голос моего покойного брата. Он был таким мягким и нежным, как будто я вернулась обратно в прошлое, когда он был еще жив. - Больше всего на свете я сожалею, что поступила именно так, - тихо прошептала я и повернула голову на бок, но глаза так и не осмелилась открыть. На своих губах я почувствовала горячее дыхание и это почему-то нисколько меня не удивило. Все казалось таким естественным. – Была бы возможность, я бы не послушалась тебя, и ты был бы еще жив. - Ты на такое не рискнула бы пойти. - И это полностью вся твоя вина. - Забавно, я как раз думал, что это во всем ты виновата, - голос брата стал более резким, будто ногтем пропели по доске. И это заставило меня распахнуть наконец-то глаза. Передо мной лежал не мой меленький брат Рори, а Майк. Его бледное лицо смотрело на меня с какой-то издевкой и усмешкой, и взглядом передавал: «Я так и знал, что ты, маленькая поскудина, будешь все делать только ради своей выгоды». В нос ударил запах гнили и разложившегося тела, от чего я непроизвольно задержала дыхание, чтобы меня не стошнило. Руками я начала искать для себя опору, чтобы приподняться, но все было безуспешно, тяжелое тело брата намертво придавило меня к кровати. - Маленькая Анни всегда меня слушает и делает все так, как я скажу, правильно? Его кривой рот еще шире ухмыльнулся в пошлой улыбке, и одной рукой он надавил мне на шею, перекрывая доступ кислорода в легкие. Зрачки расширились от удивления и страха. Я как рыба открывала и закрывала рот, чтобы сделать глоток воздуха, но острая боль в горле только сильнее приводила меня в ступор и в замешательство. Руками я пыталась отодрать мертвую хватку, но у меня только получалось сдирать загнившую кожу. - Что если я скажу «убей свою мамочку», ты действительно это сделаешь? А если Рори? Ты это сделаешь для меня? Сознание начинает медленно меркнуть, легкие разрывало от невыносимой боли, а слезы новым потоком потекли из глаз. Я не могла ничего сделать. Он просто душил меня и наслаждался этим процессом. Но в какой-то момент мне показалось, что это были не очертания моего брата, а кто-то намного больше и выше его, большая голова с торчащими рыжими волосами. Что-то вязкое и горячее стекало на мою грудь. Белые пятна закрывали весь обзор, и я не понимала, кто действительно передо мной находится. Но только светящиеся желтые глаза четко смотрели на меня и прожигали во мне дыру. Совсем отчаявшись, я начала бить руками по сильной жесткой груди, но это все равно, что биться об голую стену, только себе больнее делала. - Я наслаждаюсь твоим запахом, когда ты на грани смерти, - блаженный голос раздался у меня прямо над ухом, и горячее дыхание обжигало мне кожу. И кончик влажного и склизкого языка этого существа прошёлся по ушной раковине. – Я бы не терял время зря, а сразу откусывал по маленькому кусочку твоего тела. Но мне хочется большего. Больше, чем просто твоя смерть, больше чем крики о помощи и сладкого страха. Я хочу издеваться над твоей душой и телом. Хочу искалечить тебя, чтобы ты каждый день вспоминала обо мне и боялась больше, чем собственной смерти. Наконец-то руки исчезли с моей шеи, и я яростно задышала, но легче мне от этого не стало. Только через какое-то время, когда ко мне вернулось ясность, я смогла лучше разглядеть своего мучителя. Это был клоун, о котором рассказывал и которого боялся Рори. Он был точно таким же, как описывал ее брат. Вот только усмешка была настолько дикой и хищной, что у меня не осталось никаких надежд на спасение своей шкуры. Этот монстр, чьи острые клыки находились в опасной зоне с моей шеей, а руки придавливали еще сильнее мою грудь так, что кости трещали, не позволит, чтобы его новая игрушка умыкнула прямо у него из-под носа. Для меня было настоящим шоком признать тот факт, что я попала в абсолютно фантастическую ситуацию, что меня сожрет этот нечеловеческий клоун. От этих мыслей хотелось даже смеяться, нежели плакать. - Что ты от меня хочешь? – мои слова можно было сравнить с писком полевой мыши, что поймал огромный кот. Они не вселяли уверенность или сожаление убийце, а просто потешали и приводили в восторг оттого, что его жертва чувствует всю безысходность и слабость перед ним. Но я ничего не могла с собой поделать. Еще с детства я была глупой, трусливой девчонкой, а уж тем более перед мужчинами. Но когда перед тобой монстр, тут ты явно храбрости не наберешься. Клоун засмеялся, и грудью я почувствовала его вибрацию. Он походил на психопата, который сбежал из лечебной клиники и весь его смысл – это доставлять боль своим жертвам. Вот только я не хотела быть очередной жертвой и бесследно пропасть в этом гниющем городе. - Разве ты еще не поняла? – его перчатка порвалась от острых, черных когтей, что мягко поглаживали мои скулы и медленно опускались вниз. Я всем телом чувствовала каждый его коготь и даже не дышала, когда один из них провел по шее, где пульсировала сонная артерия. – Я хочу тебя всю и надолго. Хочу провести над тобой эксперимент. Мне интересно, выдержит ли твое фарфоровое тело мои пытки. Он полоснул указательным пальцем на коже между моих грудей, заставив меня дернуться от неожиданной колющейся боли. Я до крови прикусила нижнюю губу, чтобы хоть как-то вывести себя из оцепенения. Глядя в его хищные косые глаза, мне становилось дурно. Они гипнотизировали меня и отравляли мой разум. Я как на дне находилась, от сильного давления не могла пошевелиться. - И даже не пытайся сопротивляться, - словно прочитав мои мысли, клоун перехватил мои руки и задрал их за мою голову. – Иначе, я сделаю так, что ты будешь сильно об этом сожалеть. - Кто ты? - О, я не представился? Прости за мое бескультурное поведение, - как актер, он отлично сыграл себя виновного и скорчил гримасу сожаления. – Я Пеннивайз. Танцующий клон. И мне очень приятно познакомиться с тобой, Анни. Кажется, я еще сильней вжалась в несчастный матрас, услышав свое имя из уст монстра. Откуда он знает мое имя? Почему он в этом дурацком костюме? И почему я все еще отчаянно хочу верить, что это человек? Конечно же, я понимала, что после пережитой ночи в этом доме, ничего логичного и примитивного не стоит ожидать. И что этот клоун – тоже моя вбитая в голову галлюцинация. Но мозг отчаянно не хотел верить во всю эту сверхъестественную силу и цеплялся за остатки разумного объяснения. Все что угодно, но только не способ спасти себя. Как бы страшно мне не было, но я не могла позволить, чтобы надо мной издевались и калечили. Если мне и суждено умереть здесь, то без боя я точно не сдамся. А стоит мне на мгновение представить, что он вытворяет со мной со своей больной и извращенной фантазией, как злость и ненависть переполняют меня. Повернув голову в бок, я выгрызаюсь зубами в его руку, отчего тот неожиданно взвизгивает и отпускает меня. Одной секунды достаточно, чтобы замахнуться и ударить кулаком ему по носу. И затем ринуться прочь с кровати, но я совершенно забыла, что мои ноги были привязаны к этой долбанной кровати и я опять свисаю вниз головой с нее. Разочарованный стон вырывается у меня из груди. И я мысленно корю себя за совершенную мной глупость. Из-за того, что я слепо поверила, что мне так просто удастся сбежать отсюда, я только подписала себе смертельный приговор. - Тебя разве не учили, что старших бить нельзя? – размалеванный клоун разозлился не на шутку и одной рукой потянул меня за волосы обратно на кровать. И я снова оказалась буквально в миллиметрах от его лица. Пеннивайз утробно зарычал и клацнул зубами, заставив меня испуганно ойкнуть. Тут я почувствовала его настоящий запах: он был слишком приторный, сладкий, манящий, как горячий кекс, что достали из духовки и полили холодным кремом. Но, если углубиться и проникнуться к его запаху, то почувствуешь, как за засахаренным кексом пахнет канализацией, сгнившей грязью и протухшим мясом. Почувствовав это, я скривилась от спазма в животе, что хотел уже послать кислоту мне в горло, но еще каким-то чудом держался. - Я же предупреждал тебя. Ты от меня никуда не денешься, поэтому брось свои идеи о побеге. Ты только еще сильнее раззадоришь мое желание съесть тебя сразу. - Лучше убей меня. У меня нет желания быть твоим подопытным кроликом. И если ты посмеешь… - Что? – он толкнул меня со всей силой, так что я потела на матрас, больно ударившись головой, и снова поднял меня. В глазах завертелись разноцветные вспышки, а затылок пульсировал, неприятно отзываясь в висках. – Ты еще будешь мне угрожать? Я смотрю, ты совершенно не представляешь, с кем имеешь дело, и кто перед тобой находится. - Больной психопат, возомнивший себя Богом? – голос был отчужденным и сиплым, так как сил все меньше оставалось сопротивляться ему, а ведь он еще даже не начал меня мучать. - Мне нравятся твои нотки смелости, что проявляются у тебя времени от времени. Они придают некий вкус твоему страху. Именно из-за них ты меня и заинтересовала. Пробудила меня из моей спячки, заявилась полуголая в мой дом, думая, что спокойно просидишь в нем полчаса и вернешься к своим подружкам. Кстати о подружках. Спасибо, что ты их с собой привела. Они были очень вкусными, правда мясо жестковато, я обычно не ем подростков старше пятнадцати лет, ну ты знаешь, вкус совершенно не такой аппетитный и лакомый. Его слова заставили меня замереть и похолодеть от ужаса. Осознание, что он мог с ними сделать, медленно раскрывалось, как старый фотоальбом. - Что ты с ними сделал? - испуганно прошептала я, пытаясь отодрать его руку, которая все еще держала меня за майку. Услышав мой испуганный голос, монстр восторженно улыбнулся, раскрывая свою зубастую и вонючую пасть. - Я могу тебе показать, что с ними случилось. Я могу тебе все показать, чтобы ты наконец-то поняла, что выхода больше нет. Его рот начал как-то странно светиться и все шире открывался, предоставив мне огромный тоннель из ослепительных желтых огней и торчавших отовсюду зубов. Невыносимая вонь трупов охватила меня полностью и до конца моей жизни впиталась в кожу и волосы. Но больше всего меня поразило чувство безысходности, чрезмерной боли, страдания и всепоглощающего ужаса. Представьте, что вы очень сильно боитесь высоты. И стоит только одним глазком взглянуть вниз с пятидесятого этажа, как вам уже кажется, что вы летите вниз навстречу своей смерти. Вот у меня такое чувство длилось вечность, пока я смотрела в эту сияющую пасть. Я видела детей, которым не посчастливилось повстречать клоуна на своем пути, и как он их запугивал и пожирал их остатки. Я знала, что чувствовала жертва, и что чувствовал клоун во время своей кормёжки. И эти чувства сводили меня с ума. Я видела тысячу, нет, больше тысяч смертей и мучений. Как будто я сама была на их месте. Еще бы немного и мое сердце разорвалось от перенапряжения и переизбытка чувств. Пасть монстра закрылась, выводя меня из оцепенения. Что-то горячее текло у меня из носа и капало мне на колени, но я не обращала на это внимание. Все мои мысли были заняты погибшими детьми, что были бесчеловечно съедены. Из головы не выходили надувные воспоминания последних жертв Марии, Дженни, Гарет и Эмили. Бедные девушки попали в его ловушку и умирали от собственных же страхов. Пеннивайз стер кровь, что стекала у меня из носа, пальцем и блаженно облизал его, как будто пробовал на вкус шоколадный пудинг. - М-м-м… Ты все больше начинаешь возбуждать меня, малышка, - прохрипел демон, облизывая свои алые губы длинным, змеиным языком. Я смотрела на него как затравленный зверек. Вся моя напыщенная смелость быстро улетучилась после того, что мне пришлось увидеть и почувствовать. И он действительно прав – выхода нет. POV автор. Клоун все больше сгорал от желания и нетерпеливо начал медленно поглаживать позвоночник девушки. После того, когда она узнала истинную его сущность, запах напуганной и сломленной девушки еще больше дразнил и возбуждал. На ум приходили отвратительные пошлые мысли. Обычно он не позволял играться с едой, но в этот раз он хочет сделать исключение. Острые когти легко впивались в нежную, мягкую плоть, оставляя глубокие порезы на спине девушки. И та, не выдержав боли, пронзительно закричала на всю комнату и всем телом прогнулась под монстром. Да, а крови будет достаточно много, решил для себя Пеннивайз и демонстративно укусил в раненное плечо девушки, языком проникая внутрь и высасывая кровь. Бедняжке было так больно и страшно, что она не могла сопротивляться и просто обмякла в его руках. Крупная дрожь била ее тело, а пальцы мяли белый рюшечный костюм. Ее кровь была поистине вкусной и сочной, что желтые зрачки невольно закатились назад, и он бы так и сидел и высасывал из нее не только алую жидкость, но и всю энергию и жизнь. Но этого нельзя было допустить. И с неохотой оторвавшись от своей жертвы, клоун провел языком по тонкой хрупкой шейке, выпирающему подбородку и остановился на искусанных и обветревших губах, прижался ближе своими и начал неистово целовать. У девушки не было сил отвечать на этот голодный и звериный поцелуй, он терзал ее губы с каждой минутой все сильнее и сильнее, прикусывал острыми зубами до кровоточащих ран и слизывал все до последней капли. Пальцами он надавил на сжавшуюся ее челюсть и, когда та покорно ее раскрыла, проник языком внутрь полости рта и начал тщательно обследовать каждый уголок. Облизал ее десна и пощекотал неба, а затем начал настоящее противоборство с ее языком, который неохотно отвечал ему на ласку. Что-то затрепетало у него в груди, где испокон веков ничего не было. Кажется, ему нравится вытворять все это со своей мученицей, и любопытство разгоралось еще сильнее, даря ему новые неисследованные чувства и эмоции. Анни боялась его до смерти, была как побитый щенок, слушая своего хозяина, но не шла на контакт. Одной рукой, зажав ее бедро, а второй держа на талии, он повалил ее на матрас и придавил всем телом. Буквально в ту же секунду он избавился от ненужной своей одежды и принялся детально изучать строение девушки. Монстр грубо взял тонкую ткань майки и потянул ее на себя, отчего Анни болезненно застонала, когда ткань больно впивалась в ее тело и трещала по швам. Разорванная тряпка полетела на пол, а перед клоуном открылась манящая картина. Стройное худое тело, с выпирающими ребрами и плоским животом, упругая, небольшая грудь с нежно розовыми сосками. Он гладил ее живот, задевая когтем и царапая ее, провел по сладким рёбрышкам и неожиданно почувствовал непреодолимое желание сломать их и раскрошить на маленькие части, чтобы она задохнулась, но он тут же взял над собой контроль. И чтобы полностью переключиться, существо начало грубо мять грудь, иногда зажимая ее соски между пальцев. Пеннивайз видел, как мать держала на руках еще совсем маленького ребенка, что недавно только появился на свет, как она смотрела на него любящим и чарующим взглядом, будто перед ней было не просто человеческое продолжение рода, а нечто дорогое и очень ценное, и как она кормила его из точно такой же груди и бережно гладила по голове. И ему на мгновение тоже захотелось такое почувствовать. Примкнув к ее нежной груди губами, посасывая и дразня, он на мгновение тоже представил, как эта девушка смотрит на него влюбленными глазами. Но стоило ему только опомниться, как он тут же разозлился на самого себя и со всей силой прикусил плоть, оставляя рваную рану. Анни умоляюще закричала и истерично зарыдала, тут же пытаясь прикрыть оголенную грудь от монстра. И чем он только думал? Он же великое зло, он убивает таких как она за долю секунды и даже не вспоминает имени. А здесь, ему захотелось чего-то запретного, то, что никогда не пробовал. От собственной злости Пеннивайзу хотелось распороть ее живот и выпотрошить все ее внутренности, а затем съесть ее маленькое сердечко, что оглушало его в последнее время. Но есть вещь куда более приятная и интересная. Сознание Анни то меркло, то, как со дна, выныривало в реальность. Она чувствовала, как ее тело покрывали рубцами и глубокими ранами, неприятными укусами и щипало все от соленых слюней. То, что вытворял с ней психопат, одновременно приводило в ужас и заставляло краснеть от стыда. Кто бы мог подумать, ее используют в роли игрушки, просто мучают и используют, лишая ее чести и достоинства. Еще прежде она никому не позволяла лапать себя и своего рода нагло издеваться. Если бы она только могла, то она бы врезала этому размалеванному болвану как следует, а возможно даже бы избила его до полусмерти. Она почувствовала, как голова клоуна опускалась все ниже, проводя окровавленным языком по животу и внимательно исследуя пупок. Когтистые лапы разрезали веревки, что привязывали ее к кровати, но она не успела почувствовать долгожданную свободу, так как он крепко зажал ее лодыжки и прижал по бокам к своему телу. Дальше он раздвинул ее ноги шире и блаженно зарычал, прикусывая тонкую ткань ее трусиков. Преодолев весь свой страх, стыд, Анни рискнула опустить взгляд вниз и посмотреть на клоуна молящим взглядом. Но это только еще больше раззадорило ее мучителя, и тот разорвал ткань в никчемные лохмотья, и девушке пришлось лишь возмущенно застонать, осознавая тот факт, что она была абсолютно голая и уязвимая перед извращенным убийцей. И как бы ей не было противно, где-то в глубине ее сознание ей нравилось такого рода пытка, ведь она еще ни разу не испытывала таких желанных и грубых ласк от кого-то. Раздвоенный язык прошелся по половым губам, отчего девушка вздрогнула от неожиданного прикосновения к самой эрогенной зоне и до боли прикусила нижнюю губу, чтобы возбужденный стон не вырвался и не дразнил монстра. Но существо и так все четко чувствовало и понимало, что испытывает его жертва. И его не совсем устраивало, что девушке начинает нравится весь этот процесс, наоборот она должна страдать и бояться. Отчего он снова кровожадно улыбнулся, выставляя напоказ несколько рядов острых зубов, напугав израненную до обморочного состояния. И тогда он протолкнул длинный язык внутрь, а зубами впился в большие губы. Анни издала короткий полу-стон полу-крик и откинула голову назад, теряя реальность и впадая шоковое состояние. А Пеннивайз радостно зарычал, когда ему в рот потекла самая сладкая и бурлящая все его жилки внутри, кровь девственницы. Девушка хотела абстрагироваться и совершенно потерять всю чувствительность, низ живота болел от манипуляций языка монстра, и ей было до одури противно осознавать это. Уж лучше бы он ее съел или напугал до смерти, уж лучше бы убил ее и прекратил все эти мучения. Анне казалось, что она так долго не протянет. Все ее чувства внутри смешались и давили на грудную клетку, отчего дышать приходилось с большим трудом. Она задыхалась от приглушенной истерики, ей хотело орать и биться об жесткий матрас, слезы затопили ее глаза и стекали вниз. Она хотела задержать дыхание или потерять сознание, но мозг нарочно продолжал работать и слишком бурно реагировать на все происходящее. - Тебе нравится, - снова жар ошпарил ее ухо и заставил резко дернуться в сторону, чтобы не соприкасаться с психопатом. – Интересно представить, а если бы на моем месте был Майк, ты бы испытывала наслаждение? Готов поспорить, ты не раз представляла ночью его. Как он нежно гладит твое тело и оставляет ярые засосы в невидных местах, как он облизывает каждый твой уголок и как он властно входит в тебя и насилует. Я уже вижу твои старые воспоминания, как ты это делала. Анни прогибает спину и громко начинает плакать, крича лишь одно слово: «нет». Она содрогается от холодных рук клоуна, что притворно нежно гладит ее волосы, а его пухлые губы елозят от скулы к шее и прокусывают чувствительную кожу там, жадно вытягивая кровь. От этого она еще сильнее слабела, и сил бороться совсем не оставалось, да и она в любом случае не стала бы это делать, если бы только не увидела очередной глюк. Над ее телом склонился не омерзительный клоун, которого она всем сердцем ненавидела, а ее брат, в чьих глазах она прочла злую усмешку и возбужденный огонек. И неожиданные эмоции охватили ее, даря не пойми откуда взявшийся силы и желание уничтожить его. «Как он вообще смеет осквернять память моего брата!» - последняя мысль промелькнула в голове, прежде чем она воткнула в эти самые тошнотворные желтые глаза два пальца и не ударила ногой ему прямо в пах. Неожиданно Пеннивайз содрогнулся от ясной вспышки боли, которую причинила девушка, и потерял связь с ней. Она его не боялась, а яростно ненавидела и готова была убить его, если бы под рукой были подходящие инструменты. Но вместо этого, она столкнула его с кровати. Клоун упал на пол спиной и, не успев опомниться, как кровать летела прямо на него, придавливая его к холодному дереву. От шока Анни смогла пересилить слабость и опрокинуть на него кровать, свято веря, что это его хоть немного задержит. Ей нужно было какие-то пару секунд, чтобы добраться до двери и сбежать с этой комнаты. Но стоило ей приблизиться к долгожданной двери, как та слилась со стеной и полностью скрылась из виду. Отчаяние захлестнуло ее и она пораженно начала ощупывать дверь, не веря своим глазам. «Как такое вообще может быть?!» - о чем она только думала, полчаса назад она видела всю хронологическую историю монстра, как он обманывал людей и загонял их в ловушку, и почему-то до сих пор удивлялась подобным фокусам, как с дверью. Но смириться с тем, что перед ней действительно самое опасное существо во всей вселенной, и что одной ей не справиться с ним, она не хотела. Если бы она была не такой напуганной и упертой, то непременно придумала бы выход из ситуации. Но в данный момент ее голова не хотела работать и уж тем более подкидывать различные идеи. Полоумные мысли кричали в ее голове и приглушали все звуки. «Это конец». Неожиданный грохот раздался за ее спиной. Это кровать полетела в стену со всего маху, устраивая еще больший хаос. Ей не нужно было поворачиваться, чтобы взглянуть на разъярённое лицо демона. Она и так спиной ощущала его гневный взгляд, и дрожь сковала все ее тело. Она боялась увидеть нечто действительно страшное и ужасное. Боялась прощаться мысленно со своей жизнью. - Я же предупреждал тебя, тупица, - пророкотал клоун, и она кожей почувствовала вибрацию от его голоса. – Ты только хуже себе сделаешь. Он схватил за ее раненное плечо и кинул в противоположную стену, больно в нее ударяясь. Правая руку обожгло дикой болью, а из сломанного носа снова потекла кровь. Голова кружилась, но она с радостью осознала, что начинает терять чувствительность ко всему. А это значит, что умрет и даже не почувствует ничего. Но убивать ее никто не планировал. Девушка жалобно захныкала, сгибаясь пополам на полу и пряча свое лицо, чтобы не встретиться с яростным взглядом. Краем сознанием, она понимает, что больше уже ничего не в силах сделать. Если она еще раз попробует бороться с ним, он просто разорвет ее на части. Хотя он это в любом случае сделает. Острые когти поцарапали кожу головы, взяв пучок ее отстриженных волос, и грубо подняли голову кверху. Даже сквозь забитый нос кровью, она все равно немного почувствовала тошнотворный запах гнили, разящий из его пасти. Голова кружилась и толком разобрать происходящее удавалась ей с трудом. Она чувствовала себя тряпичной куклой, с которой играет безумный ребенок. А еще этот безумный, убийственный смех, который заставляет девушку всю съежиться и жалобно всхлипывать. «Какая же ты жалкая, - пронеслось у нее в голове, отчего она моментально дернулась назад. – Все что ты можешь, это всего лишь подчиниться. Позволить тобой управлять. И ты всегда такой была. Поэтому нечего удивляться, что сейчас ты именно в такой плачевной ситуации, потому что ты заслужила этого. Еще раньше ты была точно такой же жалкой и зависимой от других людей. Точно так же ты зависишь от этого монстра». Ее руки отдернули назад за спину, отчего она вскрикнула от пронзающей боли, видимо она ее все же сломала. И что-то жесткое на ощупь связало ее кисти так туго и крепко, что выбраться из пут ей теперь точно самой не удастся, и бросили на пол, больно разбивая коленки. Пеннивайз наблюдал за ней с блаженными, немного прикрытыми глазами, и ее отчаянный запах страха и слабости еще сильней будоражил его чувства. Он ждал, когда она совершит ошибку, предугадывал ее действия. Ведь эту девчонку так легко было раскусить. Он обошел дрожащее, сгорбленное тело и встал за ее спиной, одной рукой проводя нежно пальцем по хребтам позвоночника. Анни вздрогнула и подавила стон от холодной руки. Он заворожённо наблюдал, как мышцы ее спины подрагивали и зашевелились, когда она прогибала спину, чтобы не касаться его когтей. Но это было совершенно бессмысленно, так как через пару мгновений он провел пальцами вдоль всей ее спины, оставляя глубокие, кровоточащие раны. Девушка хрипло закричала, падая животом вниз. Раздался удовлетворенный рык, словно белый тигр поймал раненного олененка и предвкушал сытный ужин. Он царапал ее спину, оставляя глубокие шрамы, кровь стекала по бокам, скатываясь в одну большую лужицу. Ему нравилось, как она хрипит, не в силах полностью закричать от терзающей ее боли. Как ее разум постепенно начинает сходить с ума от ярких вспышек в ее глазах. Она не переставала чувствовать эту обжигающую и неимоверную боль, что не кончалась и, казалось, будет вечно ее мучать. Прекратив терзать ее тело, руки монстра медленно начали спускаться вниз, на ее пухлые ягодицы и приятно начали мять. Вот только девушка этого совершенно не чувствовала, в ее разуме еще стояла картина жгучей боли и ей до сих пор казалось, что он сдирает с ее спины кожу. Он нежно гладил ее кожу, очертя упругие края и иногда звонко похлопывая. Затем отодвинул в сторону две половинки, оголяя самое уязвленное и стыдливое место. Осознав это, Анни перестала елозить по холодному полу и всхлипывать от боли. Она застыла на месте, боясь даже вздохнуть. Все тело ее напряглось от манипуляций белолицего, и резко похолодело, а ноги заметно начали дрожать. - Пожалуйста… - еле-еле прошептала школьница, отказываясь верить во все это. Она уже устала испытывать боль во всех ее смыслах. Ее тело и так растерзали, а душу выпотрошили наружу, припомнив ей самые страшные и больные моменты из ее жизни. – Прошу, не надо… «Ты только подстегаешь его на это действие, просто заткнись и подчинись ему, иначе он сделает все гораздо больнее». Длинный язык карателя прошелся от копчика по прямой линии, останавливаясь на сжимающейся дырочке. И начал жадно вылизывать, так, что вязкая вонючая слюна потекла по внутренней стороне ее бедра. Язык напористо надавил на сжимающееся кольцо, медленно проникая внутрь, под тяжелые всхлипы своей жертвы. И чем дальше проникал язык, тем громче кричала обессилевшая девушка. Остатки гордости уже окончательно покинули Анни и она ощутила собственное бессилие и унижение. Внутри было так больно, мерзко и неприятно, что она сгорала на месте. Все, что она могла делать, это терпеть боль и терзать свои губы, беззвучно глотая свои слезы. «Попробуй расслабиться, тогда будет меньше боли. От моральной, конечно, тебе не уйти никуда. Зато, может, испытаешь хоть какие-то приятные ощущения», - язвительный голос в голове только еще сильнее заставил школьницу рыдать и яростно бить ногами по полу. Но в чем-то голос был прав, если она расслабится, все не так болезненно пройдет, и он не будет рвать ее кожу. Но так сильно она еще не ошибалась. Стоит ей полностью расслабить свое тело, и перестать думать об происходящем, как язык моментально исчез, оставив прохладное чувство и замену ему пришло что-то очень длинное, большое и пульсирующее. Перед тем, как засадить в это маленькое, истерзанное тело, Пеннивайз наслаждался этой минутой перед затишьем. Ведь девчонка осознала всю щепетильную ситуацию и что ее сейчас ждет. От этого паника, словно сладкий тягучий мед, разлилась по венам девушки, и этот дурящий аромат запомнится ему навечно. В следующую секунду он резко в нее вошел, причиняя вселенскую боль и убивая ее. И каждый раз он резко выходил и грубо проникал до самого конца. Кажется, весь город слышал эти мучительные и душераздирающие крики бедной Анни, которая захлебывалась своими же слезами и то и дело могла глотать свою кровь. Для Пеннивайза это было чертовски отвратительно и блаженно одновременно. Он как будто растворялся в этой адовой смеси и получал от этого только огромный кайф. Новые чувства, новые ощущения щекотали его эрогенные зоны, о которых он даже не догадывался. Он наконец-то понял, что чувствуют люди, когда они этим занимаются. Как насильники любят доминировать, запугав свою жертву до полусмерти, а потом постепенно убивать их остатки разума и отравлять все живое внутри, вытворяя такие грязные вещи. На мгновение ему даже почувствовалось, что он стал настоящим живым существом, способным на многое, а не просто космическим сгустком энергии, которое может только забирать, а не отдавать. Ее тело было такое нежное, аппетитное, если бы ей не было семнадцать лет, он бы съел бы ее живьем, удовлетворяя свою же физическую потребность. Он хотел ее убить во время экстаза… Хотел оторвать ей руки и пока она не умерла от потери крови, отрубить ей голову, что она сгибалась под ним в предсмертных судорогах, а он бы кончил прямо в нее. Но зачем? Убив ее, он лишь на мгновение почувствовал бы свой триумф, превосходство и удовлетворенность, обглодал бы ее мясо, оставив лишь изуродованное тело. Какой в этом смысл? Если это все закончится так быстро и через какое-то время, он даже не вспомнит об этом моменте и продолжит дальше утолять свой голод. Есть вещь похуже, чем просто смерть – это очернить ее душу, ее память, чтобы она жила с этим грузом всю оставшеюся жизнь, боясь каждого шороха, каждого темного угла. Он будет чувствовать ее страх постоянно и питаться им, высасывать всю энергию из нее, пока она окончательно не ослабнет и не сойдет с ума. Он поселит внутри нее маленькую частичку себя, чтобы она каждый день чувствовала его присутствие и ни на минуту не забывала о нем. Он будет преследовать ее и причинять все больше и больше боли и страха. Тогда она познает всю истинность страха, всю его превосходность, и не сможет противостоять. От этих мыслей голова шла кругом и он все глубже и жестче входил в нее, пока не порвал себе уздечку от бешенной скорости и силы трения. Если бы он был бы настоящим человеком, он бы кричал сейчас от неимоверной боли и истекал бы кровью. Но эта боль, которая неожиданно покалывала на его члене, только еще сильнее приводила в экстаз. А ведь он не чувствовал никогда боли, еще никто не мог ее причинить. И он точно не ожидал ощутить это на собственной шкуре. Клоун яростно зарычал и продолжил свои последние рывки, пока сам не замер от блаженной эйфории, что настигла его и разлилась по всему телу. Его мощное, фарфоровое тело забилось в сильной дрожи, а длинные когти глубоко впились в бедра. В глазах сверкали искры, а разум пьянил от невероятных чувств истинного блаженства. Кажется, он такое еще не испытывал, даже когда ел самых маленьких и напуганных детей. От манящего удовольствия лучезарные глаза закатились, а острые клыки впились в нижнюю, пухлую губу, протыкая ее насквозь. Анни затихла, кажется, она не дождалась кульминации и отключилась еще на полпути. Но для клоуна это уже не имело никакого значение. Ее жизнь полностью и до конца теперь принадлежала только ему, все ее чувства теперь будут состоять только из страха и боли, которые будут насыщать его, даже когда он будет в спячке. Она привязана к нему самыми темными и сильными нитями, которые будут постепенно, днем за днем высасывать все живое. Впервые человек стал не его едой, а настоящей батареей, обеспечивая ему постоянную подпитку. А голод больше не будет истощать его и сводить до безумия. Так ему хватит больше времени для извращенных убийств детей, а не как раньше, набрасываться на все живое и поедать безвкусное тело. Возможно, он придумает более извращенный план для ее смерти и, конечно же, не скупится на благодарности, и всяческих «милых» подарков за этот прекрасный проведенный день и ночь с ее подругами. POV Анни Было такое чувство, будто я умерла, а затем меня воскресили, и это состояние… Вырванное из пучины тьмы в реальность, как будто засунули в аппарат для тренировки космонавтов и так кругов семьсот на нем вертели. Именно так я себя чувствовала, когда открыла глаза. Было очень темно, холодно, мокро, мерзко и больно. Из-за того, что я практически не могу ничего различить, паника снова начинает накручивать меня на негативные мысли. Затаив дыхание, я попыталась окончательно сбросить с себя обморочное и сонное состояние и прислушаться к своим инстинктам. За окном ветер колыхал ветви деревьев, заставляя их бить по каркасу дома. Сквозняк просачивался через любые щели и издавал тонкий призрачный писк. Каждый шорох, приводил меня в оцепенение и напрягал и без того покалеченное тело. Я не чувствовала никого в этой комнате, возможно, Пеннивайз ушел. Но вот внутри меня… Было такое чувство, будто это нескончаемое дно, которое тянет меня и заглатывает, лишая всех положительных моментов. Я лежала в луже собственной крови, в некоторых местах она высохла и при любом касании неприятно липла. Хотелось поскорее оказаться в чистой воде, чтобы скрыть весь этот ужас. В каком-то плане я даже порадовалась, что тут так темно и я не могу увидеть свое тело. Наверное, я больше никогда в жизни не взгляну на себя в зеркало. Встать с пола для меня казалось невероятной задачей. Тело совершенно не слушалось, оно как будто окоченело за все то время, что я здесь пролежала. Интересно, а как давно я тут лежу? И почему я все еще живая? Хоть я и должна радоваться, что моя шкура осталась цела, но таковых ожидаемых эмоций все равно не было. Стараясь сильно не напрягать мышцы, я начала медленно двигаться, пытаясь разглядеть хоть какую-то опору. В глазах неимоверно сверкало, и болел разбитый нос. Неподалеку была кровать, что мило разбили об стену, но еще был целый корпус, что немного помогло мне опереться и подняться на ноги. Но как только я это сделала, голова закружилась со скоростью света. Теряя баланс, я завалилась на этот самый корпус. Кое-как повалившись на него, я замерла, пытаясь привести себя в порядок. Было адски больно, все мои раны, будто встрепенулись и дали о себе знать, слабость сковывала мои части тела, делая их непослушными, а живот предательски закрутился в тонкий узел, и тошнота подкатила к горлу. Не сдерживая себя, я опорожнила все то, что скопилось у меня внутри, чуть ли не выблевывая свои кишки. Наконец-то отдышавшись, я медленно побрела в противоположную сторону, где, как я предполагала, находится дверь. Глаза привыкли к темноте, и я различала некоторые силуэты, а стена была мне надежной опорой. Как я вообще могла двигаться, я не понимала, да и не хотелось думать об этом. Все мои мысли занимала оглушительная боль со всех сторон и страх, что псих-убийца выскочит прям из угла. Хотелось бежать, но я не могла, не было сил даже просто дышать. В горле чертовски все пересохло, и если бы здесь была грязная лужа, я осушила бы ее до дна. Но я мужественно терпела и выбиралась из этого дома. Внимательно прислушиваясь к каждому шороху, к каждому стуку и каждый раз, если я что-то и слышала, я внутренне умирала от дикого страха и отчаяния. Я даже не помню, как добралась до первого этажа, чудом не свалившись с лестницы. Все было как во сне и губы, что еле двигались, выдавая: «Только не подходи, только не появляйся здесь, пожалуйста!». И видимо Бог, действительно, услышал мои молитвы, так как клоун не выскочил из какого-нибудь угла и не напал на меня. Входная дверь с ужасным скрипучим звуком открывалась, выпуская из мёртвого и страшного мира – в мир живых. Ночной, прохладный ветер обдул мое голое тело, даря на миг свежесть и чувство долгожданной свободы. Это сложно объяснить словами, когда ты, казалось, тысячелетие сидел взаперти, в темноте и над тобой всячески издевались, а потом распахнули окно и твои внутренние крылья затрепетали от предвкушения свободного полета. То же самое и здесь, моя скромная, вымученная улыбка на мгновение натянулась, и я даже забыла о той безграничной боли. Не упуская дарованный шанс, я направилась в сторону своих вещей, что до сих пор лежали на тротуаре, аккуратно сложенные. Когда я их взяла в руки, я замерла, прижимая тряпки к груди, и кажется, даже перестала дышать, от осознания того, что я не могу их надеть прямо сейчас. Моя спина была истерзана длинными полосами, и если к ним прикоснется ткань, я просто умру от жгучей боли. Но выбора у меня не было, не пойду же я через весь город абсолютно голой. Да и если меня увидит полиция, то еще больше проблем наберусь. Даже в больницу было очень опасно идти. С пятой попытки я надела рубашку, прикусывая губу и жмурясь от неприятных ощущений, когда твердая ткань елозит по поверхности спины. А джинсы вообще не натягивались, тем более с учетом того моя правая рука практически вся онемела и не двигалась. «Все-таки придется идти в больницу, но не сейчас. Сейчас я к этому не готова». Город был таким же спокойным, тихим, умиротворенным и сонным. Что бы здесь с тобой не произошло, стоит тебе выйти на улицу, как время продолжит идти своим чередом, будто ничего и не было. Так и сейчас я шла совершенно отрешённая, постоянно оглядываясь назад и всматриваясь в темные углы. Меня не пугали тихо храпящие бомжи, или группа подростков, что зависала на скамейках под фонарем, попивая алкоголическую отраву. Даже если ко мне подойдет хоть один наркоман с ножом, мне было просто все равно. Я боюсь только одного «наркомана» в заброшенном доме. И его рыжая макушка постоянно мне мерещилась в тенях. И пока я добиралась до дома, шатаясь и еле держась на ногах, я успела раз пять уже точно посидеть и уловить различные галлюцинации. Настолько мне было страшно и убийственно плохо внутри, что я даже забыла обо всех своих приключениях и не обращала внимания на мучительную боль. Я уже свыклась с этим чувством, оно всегда будет отдаваться эхом в моем сознании. Небольшой старенький дом без фонаря ужа показался мне за пару миль, и мое сердце трепетно застучало в груди. Я не верила своему счастью, что действительно вижу свой дом. Дом, в котором меня ждет мой маленький братик и, наверное, пьяная вдрызг мать. Как ни странно, но даже ее образ всколыхнул забытые, добрые чувства. Мне не терпелось поскорее в него зайти. Дверь была не заперта, и, войдя внутрь, меня снова окружил темный мрак. Аккуратно захлопнув входную дверь, я медленно побрела вперед, заглядывая в комнаты. Никого не было… Я испуганно остановилась на месте, стараясь не прокручивать в голове все страшные образы, что могло произойти за эти пару дней. Что если Пеннивайз добрался и до них? Что если их больше нет? Очередная порция паники охватила меня, выбивая из колеи. Я начала задыхаться, представляя Рори, лежащего в крови и с оторванными конечностями. Мать, которая подавилась собственной блевотиной. Кажется, мир начал медленно уходить из под ног. И я бы так грохнулась бы в обморок, если бы не услышала позади себя заспанный, бурчащий, спитый голос. - Где ты, мать твою, шлялась? Свет включился так же резко, как и реальность вернулась ко меня обратно. В голове все замелькало, как от вспышки фотоаппарата. И прикрываясь руками, я все равно чувствовала запах водки с лаймом. Неожиданно мать шокировано посмотрела на мое лицо, что медленно появлялось из защитной стены рук, и ее челюсть медленно начала опускаться вниз, а глаза заметно расширились. Своим опьяненным мозгом она пыталась сообразить, что же со мной произошло, и я видела это на лице, как трудно ей это удавалось. - Ч-что произошло? – ее поникший и тихий голос показался трезвым, но я то знала, что это все обман. - Тебе лучше не знать. Где Рори? Женщина лишь пожала плечами и продолжала пялиться на меня затуманенным взором. Интерес ко мне уже пропал, так как я перевела тему, а думать слишком долго не в ее стиле, поэтому она медленно развернулась обратно и поплелась в гостиную, где и плюхнулась обратно на свой диван. И снова этот мерзкий липкий страх. Страх, что я опоздала, что потеряла единственного человека, ради которого я все еще существую и так отчаянно борюсь. Но поднявшись на второй этаж, где находилась его комната, я застала лишь не расправленную кровать и его любимую пижаму с спортивными машинками лежавшую поверх одеяло. Это значит, что он не спал. Рори не мог лечь спать, так как всегда ждал меня. Я представила, что он чувствовал в тот момент, когда он сидел на кровати с включенным светом и вглядывался внимательно в каждый угол своей комнаты, боясь увидеть монстра. От этой картины меня снова начало выворачивать все наизнанку. Я захлебывалась в собственной истерике, что обрушилась на меня горькими слезами. - Рори… - тихо позвала я, дрожа всем телом. – Рори! И сильный удар здоровой рукой по стене, но дом ответил мне лишь глухим молчанием, что туманило мой разум и забиралось в самое сердце. Отчего стало так невыносимо больно, и не в физическом плане, а именно морально. От всего, что мне пришлось пережить, от всего, что увидела и открыла для себя, от всего, что травило мою жизнь, стало адским. Все тело было наполнено жгучей смесью, что тянуло меня на дно, и не давало свободу действиям. Я не помню, как зашла в ванную, как заткнула пробкой ее и включила теплую воду. С каким трудом мне пришлось снять с себя одежду, а затем стояла и мелко дрожала от холода, что тянулось от кафеля. Стоило мне опустить ногу в горячую воду, как я зашипела от обжигающей боли в раненных местах и вода моментально начала окрашиваться в красный и черный цвет от крови и грязи. Закусив губу, я молча забралась в ванную и практически резко опустилась в воду, мучительно застонав от непривычного теплого касания и неприятной боли, что пробегалась по всему моему телу. Раны снова начали гореть яростным огнем, но я и не думала вылезать из воды. Как настоящий мазохист, я терпела и просто наслаждалась в этот момент. Страх, разочарование, тоска и невыносимо, глубокая печаль и не думали покидать мою душу, а голова так и пухла, разбирая каждый момент, что произошел сегодня. В ушах стоял гул голосов девочек, которые яростно спорили за столом, как они друг друга обзывали и ненавидели. На заднем фоне слышался голос Майка, который что-то ласковое и мелодичное напивал и время от времени бросал какие-то фразы в мою сторону, но я была не в состоянии расслышать их и понять смысл, но я точно знала, что это что-то очень приятное и до боли милое. Если еще сильнее напрячься и потрудиться, то еще дальше можно услышать жалобный голос младшего брата. На мгновение, я даже забыла о существовании других голосов и мысленно направилась в сторону Рори, у которого вот-вот потекут слезы, а голос прерывался, чтобы набрать в грудь воздух. - Мне страшно, - сказал мальчик и еще сильнее начал меня трясти, чтобы я окончательно пробудилось ото сна. Это был тот самый момент, когда Рори впервые увидел монстра за окном и прибежал в мою комнату. Случилось это спустя несколько дней после смерти Майка. – Он там, прямо за моим окном. Смотрит на меня своими желтыми фарами, как будто говорит, что сожрет меня этой ночью. - Господи, я же просила на ночь не смотреть телевизор. Это все глюки, не бывает никаких монстров, - я потерла ладонью заспанные глаза, которые совершенно не хотели открываться и неприятно болели. Но проверить все равно нужно, поэтому я побрела в спальню Рори, попутно врезаясь в косяки дверей. Подняв створки окна, я выглянула в темноту, внимательно осматриваясь, но кроме одинокого фонаря, что стоял на противоположной стороне улицы, я ничего не увидела, поэтому плотно закрыла окно и задвинула шторы. - Спокойной ночи, Рори. Но уйти мне благополучно не дали. Брат в одну секунду оказался рядом со мной и крепко прижался ко мне, не давая пройти. Мне было его очень жаль, ведь я понимала, что маленькие дети чувствую все гораздо сильнее, чем взрослые. Ему просто страшно, страшно потерять кого-то близкого. Я не могла в тот вечер просто хладнокровно отцепит его от себя и уйти спать. Хотя могла это сделать, потому что это совершенно не моя обязанность. Но вместо этого, я взяла его на руки и потащила в его постель, и улеглась рядом, крепко обнимая. С тех самых пор мы всегда спали вместе. Так он чувствовал себя более защищенным, но все равно промывал мозги непонятным мне какими-то изречения про желтоглазого монстра. И вот, я снова лежу в ванне и задумчиво, перебиваю рукой воду, поглаживая ее, и снова опуская ее на дно. Мои мысли были отрешенными, глубокими и ужасно пронзительными. Поэтому я совершенно не удивилась, что слезы уже давно стекают с моего лица и глухо падают в воду. Немного потупив взгляд, я увидела, что вода была вся грязной и темно алого цвета, но мне было все равно. Ведь я привыкла к этой грязи, что всю жизнь меня окружала. Но помимо этого, внутри меня что-то сидело очень гнилое, противное и мерзкое. Это существо, будто радовалось, что я корила себя за все свои ошибки, и только наслаждалось и требовало продолжение банкета. По ощущениям, оно напоминало мне того самого клоуна. Ведь это он заставлял меня все это испытать и разрушил всю мою внутреннюю гармонию, разрушил мои стены, и я осталась с ни с чем. Абсолютно голая и беззащитная перед ним. Сломать человека раз плюнуть, достаточно напомнить ему о прошлом и надавить на самые больные точки. Как это сделал Пеннивайз. Каким взглядом он меня пожирал, когда терзал меня в своих объятиях. С каким наслаждением причинял мне боль и страх. И после всего этого, у меня так и не появилось чувство, что его больше нет рядом со мной. Как раз таки наоборот, казалось, что он всегда рядом и наблюдает, и что стоит остаться наедине и в темноте, как снова эта могильная вонь окутает мои легкие, а холодные когтистые руки сожмут мои плечи до хруста костей. Представив это, я неожиданно вздрогнула и напряглась, как натянутая струна, если до меня кто-нибудь дотронется, то я просто разорвусь на части. И если сейчас действительно появится этот клоун, то я умру от разрыва сердца, только взглянув на него. И я четко понимаю, что не выдержу повторения того процесса, ни морально, ни физически. Что самое главное, я просто не хочу этого испытывать и уж тем более бороться дальше. Основную нить своей жизни я потеряла, и смысл бороться за жизнь тоже, поэтому я так удачно прихватила свой карманный ножик. Острие резко впрыгнуло наружу, из металлического укрытия, на мгновения ослепив меня поразительным светом. Я увидела свои глаза в отражении, такой взгляд я видела впервые в своей жизни. Даже после смерти Майка, они не были настолько потухшими и пустыми, как засохший улей, в котором пчелы больше не живут, его жутко потрепал холодный ветер, и постоянный дождь заставил гнить его изнутри. То же самое я видела сейчас. И не думала, что мне будет так противно смотреть на себя. Ведь я пообещала себе, что никогда не сдамся, что всегда буду опорой для Рори и матери. Так почему я это делаю? Поставив нож под нужным углом, я надавила острием на кожу вдоль руки, протыкая ее. Острая боль кольнула меня в этой части, так как рука была и так сломана, но я уверенно продолжала протыкать кожу, смотря, как обжигающая кровь стекает вниз, а дальше провожу лезвием до кисти, раскрывая кожу на две части. Я закричала, что было сил, выпуская всю боль наружу, выпуская то, что так долго во мне держалось и гноилось. Я даже не представляла, что это будет так больно и одновременно блаженно. Как только я собиралась проделать то же самое и со второй рукой, как предательский нож соскользнул с пальцев и упал в воду. Как я смогу порезать вторую руку, если одна из них сломана? Да никак, умру лишь от одной раны. А еще, если морально добить себя, то думаю, я совершенно скоро отключусь. И это было правдой. Мозг опьяненно погружался в темноту и голоса оставили меня в покое, даже боль приглушилась, оставляя лишь приятное ощущение пустоты и долгожданной свободы. Это чем-то напоминала мне эйфорию, которую я никогда не испытывала даже. Свободное и щемящее, парящее где-то далеко в пространстве, выходя за ее рамки. Это что-то вроде неземного полета в космосе, где нет ничего, кроме светящих звезд и приятного холода, что окутывает тебя. И оставалась буквально пара секунд до того, как я окончательно улетела бы очень далеко и навсегда, но что-то держала меня где-то внизу. Мой мозг как от сна отходил, и неприятные ощущения подстегивали меня, заставляя корчить гримасу. Открыв глаза, комната закружилась в яростном вальсе, и меня начинало тошнить. Все мое тело горело, как будто поднялась температура, и слабость лишь только сильнее ухудшала мое состояние. Надо мной нависла небольшая тень, но я не сразу смогла различить черты лица, только почувствовала нежное и настойчивое касание на щеке и еще этот до боли знакомый голос. Сначала я подумала, что это меня Майк зовет, каким-то молодым и совсем ребяческим голосом. Но когда реальность медленно все-таки приходила и я уже могла спокойно осознавать происходящее, я поняла, это был мой Рори, который смотрел на меня своими большими и напуганными глазами. Он что-то говорил, даже кричал, но я была словно в вакууме, не разбирала ни единого слова. Дальше мелькнуло лицо обеспокоенной и даже протрезвевшей матери, которая тоже что-то кричала и лихорадочно набирала в телефоне. И только единственная мысль мелькала в моем сознании, отчего хотелось глупо засмеяться и наконец-то поверить в нечто прекрасное в этом мире. «Рори все это время был жив, и где-то прятался внизу, а ты даже не додумалась обследовать весь дом до конца и убедиться в своих мыслях, что его забрал клоун. А все, потому что ты глупая истеричка, отключаешь мозг и идешь на поводу своих эмоций. Глупее тебя нет больше никого на свете».