***
— Я не понимаю, — снова говорит Эд. Освальд удовлетворен рассказом, но до сих пор так ничего и не сказал. Эдвард предполагает, что Освальд просто рад, что он никогда не убьет Изабеллу, так как теперь она решила, что они могут быть только друзьями. Он молчал на протяжении всего монолога с непонятным, но не осуждающим взглядом. Но затем он тоже молчал, даже после того, как рассказ закончился, и Эдвард не знает, что делать и как Освальд может помочь ему. — Я не понимаю. — Геи существуют, Эд! — внезапно восклицает Освальд, возникшая снисходительная улыбка на его лице едва ли отражает настоящие эмоции. Эд моргает, пытаясь осмыслить странную реакцию друга, который начинает жестикулировать более рьяно. — Они повсюду! — Но она поцеловала меня? — неуверенно предлагает Эд. — Да? — спрашивает Освальд с вмиг помрачневшим лицом. — Но как она может быть лесбиянкой, — медленно начинает Эд, — если она поцеловала меня? — Ориентация не зависит от прошлого опыта, — говорит Освальд и, предрекая возможные споры, быстро продолжает: — Эд… — Но зачем она меня поцеловала, если она лесбиянка? Освальд взмахивает руками. — Может, ей захотелось экспериментов. Может, она хотела сделать тебя счастливым. Может, она хотела выйти за тебя, потому что ты заместитель мэра. Откуда мне знать? Эдвард встает с дивана и задумывается. Освальд глубоко выдыхает и опускает руки. — Гей, — задумчиво произносит он, не замечая, как Освальд вздрагивает: его выражение лица стремительно сменяют несколько эмоций. Эдвард прикусывает нижнюю губу, смотря на камин. — Я даже не знаю ни одного гея. Вдруг раздается громкий стук, следом – звон разбитого стекла, и, когда Эдвард оборачивается, чтобы посмотреть, что случилось, Освальд облокачивается на обеденный стол двумя ладонями. Прямо рядом с осколками от бокала. Не думая, Эдвард бросается вперед и, обхватывая запястья Освальда, убирает его руки из диапазона острых осколков. Освальд резко отстраняется, будто бы обжегся, но Эдвард слишком озабочен тем, что он может случайно пораниться стеклом, чтобы обращать на это внимание. Он хватает салфетку и начинает сгребать осколки в одну кучу. Раздается шелест ткани и недовольное бормотание на иностранном языке: в комнату входит Ольга, но, видя их, мигом оборачивается и уходит. — Эд, — зовет Освальд рядом. Его голос ужасно тихий, и это неправильно, но Эд просто продолжает убирать стекло. — Я имею в виду, я думаю, — вдруг начинает Эд, — что статистическая вероятность знать хотя бы одного гея не такая уж большая, тем более, в таком городе как Готэм. — Эд. — Но, должен признать, вероятность того, что им окажутся сразу двое близких мне людей, весьма… — Эд, я гей. — Нет, это не так, — тараторит Эдвард. Он смотрит на свои руки и видит, как они дрожат. Он быстро поднимает их, подальше от стекла, и заводит за спину, прежде чем обернуться к Освальду. В комнате повисает гробовая тишина, и Эдвард прикусывает язык. Освальд пристально смотрит на него, его глаза бледные, но при свечах они выглядят теплыми и влажными. Он не отводит взгляд. Будто завороженный, Эдвард тоже не может это сделать. Что происходит? — Но это так, — Освальд прерывает молчание, его голос тихий, и Эдвард вздрагивает от неожиданности, а еще… Освальд звучит как-то угрожающе. Ему угрожают? Он чувствует себя загнанным в угол, нервничает, и Освальд вдруг оказывается гораздо ближе, чем был до этого. — Почему? — это слово разрезает напряженный воздух так, как хорошо наточенный нож мясника разрезал бы тушку мяса. — Что значит почему? — Освальд хмурится. — Прости, — выпаливает Эд и, как пародия на себя прежнего, выскакивает из столовой, быстро поднимается по лестнице и запирается в своей комнате, не давая Освальду и шанса что-то сказать.***
— Эд? Эд медленно моргает, будто избавляясь от оцепенения, и поднимает взгляд на Изабеллу. — Ты… Ох, милый, мне жаль. Эдвард оглядывается и замечает несколько исследовательских книг на столе. Гей, Натурал и Почему: Наука О Сексуальной Ориентации Саймона ЛеВэя, Что, Если: Ответы На Вопросы О Том, Что Значит Быть Геем И Лесбиянкой Эрика Маркуса. — Я не думала, что это расстроит тебя так сильно, — говорит Изабелла немного неуверенно. — Освальд гей? — то ли утверждая, то ли спрашивая говорит Эд и получает в ответ вопросительный взгляд. — Освальд гей, — повторяет он более уверенно. — Да. — Ты не… — Эдвард вздыхает и откидывается на спинку стула, — ты не удивлена? — Эд, — начинает Изабелла, ее голос звучит слегка разочарованно, — нет, он и я… мы немного поговорили сегодня, если можно так сказать. Он приходил к тебе? — Он сказал мне, что он гей. — Это можно считать за каминг-аут. — Изабелла, я… — слова путаются, так что Эд замолкает и просто смотрит на Изабеллу. Он вдруг понимает, что не скучает по ней. Он не знает почему, но он не жаждет ее. И эта мысль пугает. Она снова зовет его сладким, обеспокоенным голосом, но по какой-то причине это заставляет думать о том, каким был голос Освальда прошлой ночью. И это так странно и непонятно, что он не знает, что с этим делать. Изабелла, кажется, видит его страдания и садится в кресло напротив, складывая руки вместе. — Я знаю, нет ничего плохого в том, чтобы быть геем, — жалостливо начинает Эд. — Я знаю. Изабелла медленно кивает. — Но… раньше я не думал об этом, — Эд чувствует неуместное смущение и ненавидит это, но все равно закрывает лицо руками и содрогается. Он резко выдыхает, а затем убирает руки и поднимает взгляд, встречая поддержку в глазах напротив. — Освальд… самый лучший человек из всех, кого я знаю. Это не… он всегда был геем, и он не… слабый. Изабелла снова кивает. — Он все еще тот человек, которого я уважаю. Мой лучший друг, — шепчет Эдвард. — Когда ты думал о будущем со мной, что именно ты думал? — внезапно спрашивает Изабелла. — Я думал о том, что исправлю свои ошибки. Буду человеком, которым должен быть, — отвечает Эд, нахмурившись. — Я хотел быть человеком, который тебя заслуживает. — Но ты не хотел меня? — напрямую спрашивает Изабелла с таким выражением лица, будто уже знает ответ на этот вопрос. — Я… — Эд нервно запинается. — Ты хотел только идею обо мне, — подсказывает Изабелла, и Эд замолкает на полуслове. Идею о ней. Если подумать, он… это же странно, что он представлял, что именно она переезжает в поместье, а не наоборот? И он всегда считал, что причина, по которой он не думает о сексе с женщинами, в том, что он был добрым и целомудренным, в отличие от тех подонков, с которыми работал в полиции. Но он думал, что Освальд такой же, с благородными манерами и большей тягой к преступлениям. А теперь оказалось, что Освальд был геем, и Эдвард не знал, что думать. Голова начинала раскалываться, но чем быстрее проносились мысли, тем чаще повторялась одна единственная. — Изабелла, — мягко зовет Эдвард. Она молчаливо ждет продолжения. — Кажется, я гей.***
Все выглядит так, будто Освальд ждет его. Но когда он входит в гостиную, Освальд игнорирует его, опуская задумчивый взгляд, его глаза уже полузакрыты. Свет от камина создает на его лице причудливые тени, и Эдвард чувствует, как что-то переворачивается внутри. — Освальд, — зовет он, пытаясь успокоиться, но неясная тревога все равно не покидает его. Освальд молча поднимает нечитаемый взгляд, и Эдвард нервно сглатывает. — Освальд… думаю, я тоже гей. Я наведался в библиотеку и провел некоторые исследования, и я уверен в этом. Абсолютно. — Какая аномалия в твоей статистической вероятности, — горько возражает Освальд, качая головой. — Изабелла сказала… — И что же? — внезапно огрызается Освальд. — Что сказала Изабель? Эдвард запинается на мгновение, но потом вспоминает ее странное поведение и говорит: — Что ты должен мне что-то рассказать. Освальд выглядит как раненый зверь, которого загнали в угол, закрывает глаза и устало трет виски. — Эд… — Но она не уточнила, что именно. В комнате в очередной раз наступает тишина, только дрова успокаивающе потрескивают в камине. Эд вздыхает. — Подойди, — наконец, говорит Освальд. — Я хочу видеть тебя. Эд не озвучивает мысль о том, что если бы Освальд открыл глаза, то видел бы его лучше, и быстро подходит ближе. Он чувствует, как у него почему-то горят щеки, но он вполне может обвинить в этом жар камина, если потребуется. Глаза Освальда открыты, но как будто затуманены. — Освальд, — сбивчиво начинает Эд. — Я люблю тебя. — Что? — сердце Эдварда начинает стучать в сотни раз быстрее. — Я влюблен в тебя, — зачем-то исправляется Освальд и смотрит вниз на свои руки. — Однажды я думал… впрочем, избавлю тебя от всех деталей. Но знай, что я понимаю, что, какой бы ни была твоя ориентация, это ничего не… И Освальд замолкает, но это лишь потому, что Эд отчаянно прижимается к его губам своими, и сердце внезапно замирает вместе с его обладателем, но потом Освальд отвечает на поцелуй, с нежностью оглаживая чужие щеки. Поцелуй наполнен искренностью, тоской, и Освальд тянет Эдварда на себя, так что тому приходится облокотиться руками на спинку стула, но никто не возражает. Когда они, наконец, отстраняются друг от друга, Освальд все еще держит лицо Эда в своих ладонях, не позволяя уйти совсем. — Точно гей, — слабо шепчет Эдвард, и Освальд издает странный смешок. — Что? — Думаю, я точно гей, — уточняет Эд. Его кадык в который раз дергается, и он цепляется за плечи Освальда. — Освальд… не хочешь ли ты… — Я хочу разорвать тебя на куски и затем снова собрать, — говорит Освальд в чужое ухо с присущей ему яростью криминального авторитета, и Эдвард приятно содрогается. Простая мысль об этом заманчива так, как ничто другое. — Да, — соглашается он, — да, пожалуйста.