Догорая, зажигайся снова

Тэхён всегда любил играть с огнём. Знакомство с ним для шестилетнего малыша с вечно круглыми от любопытства глазами было незабываемым. Резким, непонятным, пугающим. И очень, очень горячим. Огонь заводил друзей осторожно — в первую встречу он укусил несмышленого крошечного Тэхёна так, что слёзы градом хлынули из глаз, а палец прошило жгучей болью. Тэхён всё смотрел на черный горящий фитилек влажно от слёз и угрюмо от обиды. Огонь представлялся ему настолько волшебным, что прикосновение к нему показалось кощунством. Из маленького рта полились искренние извинения. Тэхён и подумать тогда не мог, что через десяток с лишним лет яркое, слоящееся пламя свечи станет ему лучшим другом. Братом, отцом и матерью, которые не так давно ушли от него туда, где он никогда не сможет с ними встретиться. Ведь такие, как Тэхён, не попадают в рай. Он умеет дружить как никто. И плевать, что огонь никогда не сможет ему об этом сказать. В свои двадцать два Тэхён до сих пор каждый вечер садится общаться со своим самым близким и верным другом. Пальцы касаются трепетно, будто впервые, пока холодного воска в форме дешевой желтой свечи. Спичка чиркает о край коробки так привычно. Фитиль зажигается с охотой. Начинается диалог. Тэхёну всегда есть, о чём рассказать. Ему вовсе не нужен тонкий лавандовый или ванильный аромат или удобный стеклянный стаканчик, красиво обрамляющий свечу. Нет, это уже не то. Голое пламя. Голая душа, отчаянно ищущая тепла. Тэхён не зависает в социальных сетях и не смотрит смешные ролики про котов. Ему достаточно ежедневных и ежевечерних бесед, душевных и горячих. Тэхён всегда любил играть с огнём. И это не отменяет тот факт, что недавно он нашёл себе другой вид пламени. Тот, что в медно-красных, сожженных кончиках волос; в малиновой улыбке губ причудливой формы. Тот, что сердце усталое Тэхёна воспламеняет на постоянной основе. Тот, чьё имя Чон Хосок. Тэхён никогда не бросит огонь. Не перестанет делиться секретами и лить послушный воск на грязную столешницу, соскребая его после ногтем. Правда, встречи станут реже, потому что Хосок, смеясь, зовёт куда-то и греет на улице замерзшие кончики пальцев и души своими обжигающими ладонями. Тэхён видит слепящую белую искру в его широко открытых глазах. Чувствует, как слова Хосока льются на сердце горячим воском, потерявшим способность остывать и твердеть. Тэхёну хочется зажечься в этих нереальных ямочках, жгучей волной пройтись по щекам, не опалив ресницы, и потухнуть на губах мучительно медленно, растворяясь терпким дымом на языке. Хочется до темного, рассыпчатого пепла сгореть в Хосоке, что он и делает при каждой встрече. Но он не может сгорать так часто, поэтому свечей на полке почти не осталось. Согнувшийся подожжённый фитиль догорит примерно через полчаса — Тэхён так часто раньше изливал душу свечам, что точно знал, когда они устанут. Он мелет какую-то чепуху, сам не понимая, как язык ещё не начал заплетаться, потому что Хосок обнимает со спины крепко. Смотрит вместе с ним на пламя и дышит в шею так горячо — будто огненно. Мозг и тело растекаются восковыми каплями, теряясь полностью в руках-спичках. И столько тепла в них, что, кажется, и не стоит жечь свечи — Тэхёну и так хорошо. Ему и так теперь есть, кому открыть сердце. Он и так нашёл что-то, что обжигает всё тело сразу, завораживает в своей жгучей грации. Лениво развернув к себе лицом, Хосок взрывается на его губах жарко-жарко. Тянет на кровать, пока Тэхён поспешно тушит слабый огонёк, надеясь, что тот когда-нибудь его простит.