Without Saying "Hi"

— Эй, Хан… — бормочет Люк, когда Соло проносится мимо него с той скоростью, с которой свет движется в вакууме. Возможно, Хан и услышал его, но когда за тобой на всех парах мчится банда школьных отморозков, главарю которых — «Пошёл ты, Гридо!» — ты задолжал около двух килограммов отборнейшей «травы счастья», становится не до любезностей. Люк на него за это не злится, но это не мешает ему под сочувствующий взгляд Леи что есть силы приложиться о дверцу шкафчика головой. … — Привет, Хан… — беззвучно выдыхает Люк, когда последний со всей возможной фамильярностью вваливается в класс, опоздав на двадцать минут. Оби Ван смотрит на парня осуждающе, но предпочитает промолчать. Соло приземляется за парту перед Люком, рядом с Леей, тут же начиная что-то шептать (или шипеть?) ей на ухо. Люк слышит, как хрустит карандаш в его руке. … — Привет, Хан… — фыркает Люк, когда Соло мягко толкает его в плечо. «Прикрой меня», — читает по губам Скауокер, а в следующую секунду Хан утаскивает его с танцпола, крепко удерживая за руку. Люк следует за ним, отвлечённо думая о том, какая у Хана горячая ладонь. Когда Соло протискивается за ним в тесную кладовую под лестницей, Люк наконец находит Силу возмутиться: — И какого Йоды? — Помяни Леприкона, — хмыкает в ответ Хан. А затем, словив очередной недовольный взгляд, поясняет: — Гридо охотится за мной всю чёртову неделю. Я не думал, что он поступит настолько… невежливо, заваливаясь на вечеринку Чубаки без приглашения, но, к глубочайшему моему удивлению, был не прав. Твоей сестры не было рядом, пришлось хватать, что есть. Пусть думает, что нам не до него, да? — в темноте чулана видно, как у Хана блестят глаза и то поднимается, то опускается его грудь. Рисунок на футболке режет Люку глаза, но поднимать взгляд ему хочется ещё меньше. Хан и Лея общаются уже довольно долго, наверное, с тех пор, как семья Скайуокеров переехала в этот район, а это было где-то два или три года назад. И все эти три года Люк постоянно пытался заговорить с ним так, чтобы это не выглядело так… жалко и беспричинно. Люк никогда не расценивал отношения Хана и Леи, как что-то серьёзное. Точно так же, как и свои. Под громкий мат выволакиваемого Чубакой Гридо Люк выбегает из кладовки, молясь, чтобы никто на вечеринке не успел заметить его мокрое от слёз лицо. … Люк не здоровается с ним, когда Хан садится рядом. Сегодня один из последних дней в Академии перед рождественскими каникулами, так что единственное, чего хочет Люк — просто, чёрт возьми, дожить до конца недели и не свихнуться! Не смотря на произошедшее на вечеринке, Хан ведёт себя как обычно, то и дело клянча у Скайуокера учебник и карандаши. Со звонком Люк закидывает учебник в рюкзак, даже не взглянув на Соло, на лице которого остаётся нечитаемое выражение разочарования. … Люк молча вытряхивает учебники из рюкзака, бездумно глядя куда-то вглубь стены. Лея что-то кричит ему с первого этажа, но он продолжает игнорировать её до тех пор, пока сестра не успокаивается, явно обидевшись на его молчание. Люк думает. Не надо срываться на Лее. Может, наоборот, стоит спросить её напрямую? Она ведь должна замечать, что Хан постоянно рядом с ними не просто так. Может быть, она сама просто смущается ответить ему? Да, она несколько раз избивала хулиганов в начальной школе, которые пытались отнять у неё обед, но это ведь другое… Да и… может, Люку наконец станет легче, когда Хан в открытую скажет ему «нет», забрав последний шанс на то, о чём Люк даже боится подумать лишний раз? Скайуокер поднимает учебник алгебры, чтобы устроить его на полке, когда из страниц что-то неслышно выпадывает, белоснежным пером планируя до самой кровати. Люк недоуменно смотрит на маленький, придавленный весом книг самолётик, внутри которого словно мерцает что-то цветное и мягкое. Это ведь… от Хана? От кого ещё, в самом деле? Для Леи? Отнести ей? Или?.. — Чтоб тебя, — бурчит Люк, думая, что его тембр слишком уж напоминает мистера Йоду в такие моменты. Только даже самая нелепая мысль способна остановиться, когда сердце подскакивает до горла, а руки начинают потеть и дрожать. Внутри самолётика… цветы. Маленький букет сушёных полевых цветов; такие растут летом на заднем дворе их дома, Люк точно это помнит. А ещё он помнит, как Хан забегал к ним почти каждый день, постоянно притаскивая из дома всякую интересную ерунду, от комиксов до игрушечных деревянных мечей. Люк помнит, как они постоянно играли в космических воинов, выдумывая себе страшных и беспощадных врагов, которых нужно было победить (вроде Энакина, который то и дело кричал на них из окна страшным голосом, чтобы они не шумели так сильно), и гигантские крепости, которые нужно взорвать. Словно им было лет семь, а то и меньше. И чёрт подери, Люк помнит, как им было весело; как Лея смеялась, бросаясь в них песком, а они скрывались «от её несокрушимых чар»; и как Хан мягко помогал ему отряхнуться, когда песок попадал в глаза. Тогда Хан придерживал его за плечо, второй рукой мягко поглаживая по щеке, пока Люк мужественно смаргивал последние песчинки, стараясь не разреветься от жгучей боли. Тогда Хан говорил ему, что всегда будет рядом, что бы ни случилось, смотря при этом так серьёзно, что не было и шанса, чтобы Люк ему поверил. Но сегодня всё по-другому; сейчас Люк сидит на кровати, едва сжимая пальцами самолётик, боясь даже дыхнуть на него лишний раз. Цветы сухие, бледные, и от них едва ощутимо пахнет чем-то сладким, напоминающим глинтвейн. — Я знала — ты не сможешь тупить вечно, — улыбаясь говорит Лея, и лучшего благословения от сестры Люк получить даже не мечтал. … — Хэй, Люк… — негромко, с несвойственной для него неуверенностью здоровается Хан, уступая парню место. Они стоят на балконе, и от каждой снежинки веет таким теплом, что возвращаться в дом вот совсем не хочется. Но надо: через пару минут всё семейство Скайуокеров (и Соло с Чубакой) повалят на улицу запускать салют, и времени остаётся так мало, только лишь чтобы прошептать короткое и отрывистое «я люблю тебя» и прижаться тёплым и сухим поцелуем к чужим губам, надеясь, всё самое плохое они уже пережили. Потому что Люк верит в чудеса. А Хан верит в Люка.