Однако, не такой уж ты и ангел

      Дверь в полутемную гримерку с треском хлопнула, и внутрь влетел Антон. Он еще слышал, как Стас что-то кричал ему вслед, но упрямо не хотел останавливаться до тех пор, пока не добрался до пустой комнаты, где его никто не потревожит. Наконец-то.       Кто-то скажет, что Шастун просто устал, и не ошибется. Он действительно устал. Поездки, бесконечные концерты и фотосессии, фальшивые улыбки на камеру… Как же все надоело.       Но главная проблема, та, мысли о которой Антон так упорно старался изгнать из своего сознания хотя бы на время гастролей, с новым рвением принялась терзать и без того измотавшегося парня.       «Это все из-за тебя».       Руки затряслись, Шастун сглотнул неприятный комок в горле, и начал небрежно снимать свои многочисленные аксессуары. Так он надеялся отвлечься от картин, которые ему подкидывало явно больное воображение. Получалось паршиво.       «Все из-за тебя, блять, козлина ты голубоглазая».       Импровизатор уже смирился с мыслью, что его влечение к товарищу по команде переходит за все допустимые грани, но как же неприятно было понимать, что это не взаимно. Конечно, на сцене Попов всегда казался из их компании наиболее предрасположенным к «радужной любви», но в жизни… Шастун крепко зажмурил глаза и несколько раз повертел головой, чтобы прийти в себя. Нет, это уже определенно ненормально. Да и, если говорить откровенно, было ли когда-нибудь нормально?       Последний браслет с жалким звяканьем упал на старый деревянный стол. Задумчиво Антон поднял руки, поднеся их поближе к тусклой лампе. На запястьях, обычно прикрытых, можно было разглядеть несколько белесых коротких полосок.       «Все из-за тебя, Арсений Сергеевич».       Парень уже и сам не помнил, что именно побудило его в ту роковую ночь взяться за лезвие. Одно он знал точно – все его мысли тогда, как и сейчас, собственно, занимал Попов. Ну надо же, как сильно у него перекосило чердак за эти несколько лет их общения! А ведь, казалось бы, живи и радуйся, вон, сколько девчонок готовы броситься на твою шею, но нет, ему нужен один прекрасный мужчина, которому и дела нет до чувств глубоко и невинно страдавшего Антона.       Шастун горько вздохнул, с трудом подавляя рвущийся из груди вой. Так, наверное, чувствовал себя Маяковский, пока носился за своей Лиличкой. Застрелиться, что ли…       - Ну и что это было, Шаст?       До боли знакомый голос вывел Антона из прострации. Он резко обернулся, зеленые ошарашенные глаза столкнулись с блестящими голубыми. Ах, вот и вы, мастер, как же вовремя, а то ваша Маргарита уже собиралась сделку с Сатаной заключать, только бы прожить всю жизнь в одном подвале вместе. Парень встряхнулся, отгоняя непонятно откуда взявшиеся в его голове литературные метафоры, и мрачно уставился на вошедшего в ожидании чего-то. Он и сам не знал, чего именно. Арсений, поняв, что ответа на свой вопрос в ближайшее столетие не услышит, задорно улыбнулся, чем довел Шаста до предсмертного состояния.       - Так, а ты что же, не хочешь на меня в трусиках посмотреть? – как бы между прочим проговорил Попов, игриво поведя бровью. Тут уж Антон не смог сдержаться и поперхнулся. Ничего себе, а это вообще законно?       - Т-то есть? – заикаясь, как ученик у доски, нервно переспросил парень и запустил руку в растрепанную шевелюру.       Арс только повел плечами, тем самым отвечая: неважно. Даже этот его жест, такой небрежный, заставлял сердце Антона сладко замирать. Он так хотел оказаться одной из тех малолетних фанаток, что буквально штабелями падали и визжали у ног предмета воздыхания, стоило ему только появиться в поле их зрения… Почувствовав отвращение к самому себе, импровизатор сморщился, и только после понял, что Арсений молчал уже несколько минут, неотрывно разглядывая руки приятеля. Что за…?       «Блять».       Медленно, словно надвигавшаяся буря, Попов подошел к Антону и попытался перехватить его запястья, но парень шустро спрятал их за спину, с каждой секундой все больше жалея, что решил снять чертовы браслеты.       - Что это? – казалось, что голос Арсения понизился на пару тонов, до того он звучал угрожающе и тихо.       - Так, ерунда, - Антон фыркнул, уповая на то, что мужчина не станет приставать с расспросами, а тактично промолчит, как сделал Дима. Ох, какой же он наивный!       - Меняй.       - Кошка оцарапала, - голубые глаза потемнели, как море перед предстоящим штормом. – Впилась в руку, - поспешно окончил парень, уже наверняка зная, что ни одно его слово не было принято за правду. С одной стороны, ему не хотелось, чтобы кто-нибудь знал о ранениях, нанесенных по дурости влюбленного идиота, а с другой – Арс не кто-нибудь.       - Нет у тебя кошки. Меняй, Тох, - с приглушенным рычанием продолжил игру Попов, все больше напоминая разъяренную пантеру. И вроде бы должно быть страшно, но Антон лишь вдыхал головокружительную смесь ароматов кофе и дорогого парфюма, заполнившую помещение, стараясь запечатлеть ее в памяти.       «Ты правду хочешь услышать, да? Ну так вот, держи! Однажды прекрасной звездной ночью я упился в хлам и чуть не вскрылся, благо опомнился вовремя, а знаешь из-за кого? Из-за тебя, скотина ты натуральная!» - хотелось заорать Шастуну, но он промолчал. Какой смысл в выяснении отношений, если и отношений-то нет? Наверное, все отразилось в его глазах, потому что выражение лица Арсения изменилось: теперь он смотрел не только со злобой и беспокойством, но и с… пониманием и сочувствием? Попов подошел к Антону, все так же молча перехватил его руки и крепко сжал их, чтобы парень не попытался отстраниться. Он долго разглядывал шрамы, белевшие на светлой коже приятеля, а тот разглядывал его, в очередной раз внутренне погибая от их близости.       - Однако, не такой уж ты и ангел, - прошептал Арс и провел большими пальцами по полоскам, чем вызвал сотню мурашек у Антона. Он поднял свои изумительные голубые глаза, изучил его долгим серьезным взглядом, и спросил только:       - Зачем?       «Хм… Любопытный вопрос. Влюбленность? Это еще мягко сказано. Я бы тебя прямо сейчас завалил на пол и уж поверь, показал бы, насколько сильны мои чувства».       - Неужели из-за неудавшейся любви? – вымолвил Попов и тут же по реакции Шаста понял, что попал в точку. Он призадумался, низко опустив голову, словно мысленно сопоставляя в голове какие-то фрагменты в единую картину. Но с каждым мигом он становился все более хмурым, и Антон не без усмешки отметил, что ему, наверное, не хватает всего-то одной части пазла, чтобы решить загадку.       «Ну что, не только ты у нас Ребусений, или как там фанаты тебя прозвали, да? Я тогда буду Тайнотоном, или Загатоном… Мда… У меня с рифмами проблема, но я все еще королева…»       Арсений воспринимал молчание Шаста как положительный ответ, и не собирался останавливаться на достигнутом. Нет, ну вот когда необходимо, так его и с огнем не сыщешь, а тут к шрамам прицепился! Антон непроизвольно цокнул языком и тут же прикусил его, наткнувшись на раздраженный взор Попова.       - А давай так, - внезапно заговорил тот, - если не хочешь все сразу выдавать, я тебе буквы по алфавиту, а ты меня щипнешь, когда будет верная.       - Как в «Шокерах» что ли? – на всякий случай переспросил парень, не до конца понимая, как эта информация поможет приятелю.       - Ага, как в «Шокерах». Только буду отгадывать имя, - быстро кивнул Арс, все еще не отпуская руки Антона, как будто тот мог неожиданно сорваться с места и выбежать из комнаты. А ведь он и вправду мог.       «По алфавиту, значит? Эта игра будет недолгой, Арсений Сергеевич».       И действительно, не прошло и секунды, как мужчина негромко вскрикнул и болезненно сморщился от неприятных ощущений, когда тонкие пальцы Шастуна прихватили его кожу. Парень, запоздало пожалевший, что вообще согласился на эту странную игру, издал непроизвольный вздох, не ожидав такой реакции. Перестарался.       Он пытался загладить вину, неловко поглаживал Арсения по больному месту, путано извинялся, но тот как будто не замечал красноты, образовавшейся в месте повреждения. Мужчина заворожено следил за Антоном, и на миг тому показалось, что в глазах приятеля скользнула едва уловимая нежность. Или это его разум настолько помутился, что искал желаемое в невозможном?       - Так, ладно, - наконец подал голос Попов, отчего-то перейдя на шепот, добавлявший атмосфере интимности. – Значит, буква «А»?       Антон кивнул и отвел взгляд. С каждой минутой он все отчаяннее хотел двух вещей: либо признаться, либо сделать ноги. Пока что наиболее простым ему казался второй вариант, но пальцы Арсения, вновь мягко, но вместе с тем и крепко, удерживали его на месте.       «Вот взрослый же мальчик, можешь просто вырваться, но нет…» - съехидничал внутренний голос, и Шастун немедленно послал его к черту.       События последующих пятнадцати минут не требовали подробностей: Попов просто пытался вспомнить все женские имена на букву «А», а Антон тоскливо усмехался, не желая подсказывать, что искать нужно в списке с синим значком, а не с розовым.       - Аделаида, Аида, Анастасия… - занудно продолжал мужчина, и Шастун уже прекратил вникать, просто слушая голос, такой приятный и бархатный, что в нем буквально хотелось утонуть. Еще один способ суицида, стоило взять на заметку. Порядком подустав от такого количества ничего не значивших имен, Антон глубоко вздохнул, внутренне произнося столь полюбившееся и звучное «Арсений». А затем еще раз. - Арсений. Или все же не внутренне?       Арс остановился на полуслове, смешно приоткрыв рот, и парень не смог сдержать улыбки. Он так долго хранил свою тайну, что теперь, бездарно проболтавшись, не собирался ничего менять. Он мог отшутиться, мог замять, в конце концов, не зря же его взяли в «Импровизацию», но все тот же внутренний голос соблазнительно шептал: «Постой, подожди еще».       - Тош…       «Фатальная ошибка системы».       - Ты что же… Из-за меня… Калечился? – неуверенно, все еще не до конца осознавая, сделал вывод Арс и отступил на шаг, наконец отпуская Антона. Непонимание, неверие, удивление… Все это читалось во взоре мужчины, а парень покраснел до кончиков ушей, не зная, куда деться от пронизывающего взгляда обожаемых глаз. Ведь знал же, знал, что этим все и закончится, дурак!       «Топиться, вешаться, или наглотаться таблеток? Как много способов самоубийства, но почему-то все постоянно забывают про еще один, самый тяжелый – безответно влюбиться».       Он хотел бежать отсюда как можно быстрее и дальше, но сильная рука крепко схватила его плечо и грубо толкнула к стене. С глухим ударом тело Шастуна соприкоснулось с твердой поверхностью, и он жалобно заскулил и зажмурился в ожидании удара.       «Конечно же он разозлился, а ты ожидал чего-то другого?»       Но вместо тяжелого кулака на челюсти Антон ощутил мягкое прикосновение теплых пальцев к своей щеке. Горячее дыхание обожгло его лицо, но он не спешил разомкнуть глаза, все еще напуганный и ошарашенный одновременно.       - Антон.       «Нет, нет, нет, если хочешь бить, то давай, я не буду сопротивляться».       - Антон, посмотри на меня, - требовательный голос, которому было невозможно не подчиниться, заставил парня открыть увлажнившиеся глаза, в уголках которых уже собирались первые капельки слез. Арсений стоял совсем близко, кончик его носа почти упирался в нос приятеля, и он не стремился сменить положение, все так же поглаживая его небритую щеку. Он то сжимал, то разжимал губы, явно ведя сложную борьбу с самим собой. Шаст не торопил его, просто наслаждаясь неожиданной лаской дорогого сердцу человека.       - Ты больше не посмеешь даже думать о том, чтобы взяться за лезвие, понял меня? – на одном дыхании прорычал Арс, при этом приобретая вид не разозленной пантеры, а милого, но весьма сердитого и серьезного котика. – Ты меня понял, Тоша?       - И как же ты узнаешь? – несколько нахально ответил Антон, а после изумленно округлил глаза, когда теплые губы Попова накрыли его собственные. Арсений целовал его, по-настоящему, и парень поспешно ответил, испугавшись, что все это лишь иллюзия, вызванная ударом головой. Но нет. Это реально. И привкус кофе, выпитого недавно, и аромат парфюма, и руки, опустившиеся на его бедра.       - Уж поверь, теперь-то я всегда узнаю, - отстранившись, горячо прошептал мужчина, напоследок чмокнув парня в изгиб шеи. Он подошел к столу, взял браслеты и кинул их владельцу, которые тот благополучно поймал, несмотря на дрожь во всем теле.       И Антон поверил ему.