***
Когда настаёт «день икс», Юнги с поразительным остервенением снова и снова нарезает круги по квартире, проверяя, нет ли где в доме коварно спрятанных веточек омелы. Потому что глупо было бы ожидать, что его друзья не попытаются повесить это адское растение в самых неожиданных местах, чтобы потом просто толкнуть туда их с Хосоком и заставить поцеловаться. Сомнений в этом не возникает вообще: когда Юнги вскользь упомянул, что на вечеринку придёт Хосок, посыпалось бесконечное число шуточек о них и об этой чёртовой омеле, потому что каждый, каждый из его друзей давно уже знал о его безнадёжной любви. И не то чтобы Юнги бегал и рассказывал всем об этом — просто это было настолько очевидно, что они не могли не заметить. А, учитывая, что у него за друзья — и оставить без внимания тоже. Каждый раз, когда раздавался стук в дверь, Юнги казалось, что пришёл Хосок, и его сердце начинало колотиться с такой бешеной скоростью, что казалось, будто ещё немного, и его хватит инфаркт. Но дверь всегда открывалась раньше, чем он даже успевал до неё дойти, и гости спокойно проходили внутрь. Хосок же никогда до этого не был у него дома, так что это вряд ли мог быть он. Юнги вежливо приветствует каждого вошедшего, стараясь выглядеть не особо разочарованным. Получается плохо. — Привет, Чонгук, привет, Чимин, — механически говорит он, когда парни проходят в комнату, и удивлённо оборачивается, когда те начинают смеяться. — Что? — непонимающе вскидывая бровь, недовольно интересуется Юнги. — Я Тэхён, — изо всех сил сдерживая смех, максимально серьезным голосом отвечает Тэхён. Юнги хмурится. — Ну да. Я знаю, кто ты, Тэ. — Точно? Ты только что назвал его Чонгуком, — замечает Чимин. Сначала Юнги не понимает, но через пару секунд до него доходит-таки смысл сказанных слов. — Бля, точно. Извини. Но всеобщее веселье лишь нарастает. — Держу пари, он дождаться не может, когда придёт Хосок, — явно нарываясь, продолжает Тэхён. — Завались, — раздражённо шипит Юнги. Соль в том, что Тэхён прав, и Юнги прекрасно это понимает. Тем не менее, озвучивать это было совсем необязательно. Хохот получается такой громкий, что Юнги почти сносит ударной волной. Но сейчас, если честно, ему совершенно на это плевать: стук в дверь снова приковывает всё его внимание. Он бы соврал, если бы сказал, что не задерживал дыхание, открывая дверь. У неё есть один существенный минус: нет так нужного в подобных ситуациях глазка, так что каждый новый гость становится в некотором роде интригой. Но это оказывается просто Сокджин. Юнги даже не может сдержать разочарованного вздоха. — Намджун в своей комнате, — скучающим тоном сообщает он. Сокджин с Намджуном встречаются, так что иллюзий о том, к кому на самом деле пришёл Сокджин, Юнги не питает. Если честно, Юнги Сокджин даже нравится. Он весёлый, и с ним легко, да и внешность цепляющая — неудивительно, что Намджун без ума. И смотрятся они, к тому же, довольно хорошо вместе: Сокджинов мягкий характер почти идеально дополняет и контрастирует с жёстким Намджуновым. Противоположности притягиваются… или как там говорят? Юнги тяжело опускается на ближайшую табуретку. Его друзья веселятся и хорошо проводят время (и он слышит это), буквально в соседней комнате, но желания присоединиться к ним почему-то никакого. А затем кто-то зовет его по имени. Юнги не хочется вставать — с его места входная дверь просматривается очень и очень хорошо, но в итоге он решает, что ничего страшного не произойдет, если он покинет свой наблюдательный пункт на пару секунд. Приходится заставить себя подняться, чтобы узнать, кому он так сильно понадобился. — Что такое? — устало спрашивает Намджуна он, входя в комнату. — Тебе тут звонил кое-кто, — загадочным голосом отвечает тот. Юнги закатывает глаза. — Да плевать. Пусть оставит голосовое, — бросает он, поворачиваясь, чтобы уйти. — Это Хосок, — тут же раскрывает карты Намджун, и ноги Юнги мгновенно прирастают к месту. — Ну, точнее, я думаю, что это он. Тут написано «Сок-сок», это что, ник такой? Юнги чувствует, как его лицо стремительно покрывается румянцем, но в следующую секунду уже берёт себя в руки и быстро выхватывает у Намджуна телефон. — Алло? — отчего-то охрипшим голосом говорит в трубку он. «Юнги! Я думал, что вроде как почти пришёл, но сейчас это больше похоже на то, что я потерялся», — слышится приглушённый Хосоков голос из телефона. — Ты пошел от остановки направо или налево? — спрашивает Юнги, озабоченно теребя пальцами край своей футболки. Не первый раз уже люди теряются на пути к нему в гости, потому что чертов GPS всегда показывает неправильную дорогу. «Э-э, налево? Ну, вроде», — отвечает Хосок. — Так, а надо было направо. GPS всегда показывает неправильно, потому что тут новый район, — быстро объясняет Юнги. «М-м-м, ясно», — тянет Хосок. Юнги ждёт пару секунд, на случай, если Хосок спросит ещё что-нибудь, но тот молчит, и он продолжает: — В общем, тебе нужно вернуться обратно к автобусной остановке и идти уже в противоположном направлении. Затем, как только увидишь первые здания, поверни налево и иди до конца улицы. Там увидишь парковку, — выпаливает почти на одном дыхании Юнги. «В каком ты, ещё раз, здании?» — В восемнадцатом. Этаж второй, комната двести два, — с готовностью отзывается Юнги. «Понял. Спасибо, Юнги! Скоро буду!» — говорит Хосок. — Хорошо, увидимся! — радостно выдыхает Юнги, но трубку не вешает. «Ну то есть, если только я снова не потеряюсь», — смеётся парень. Юнги хмыкает. — Не потеряешься. «Возможно, ты не знал, но я топографический кретин», — прыснув, доверительным голосом сообщает ему Хосок. — Хорошо, но я все равно не думаю, что ты потеряешься, потому что ты очень старательно ищешь мой дом. «Ладно. Понял» — Точно? «Да! Спасибо, Юнги», — с улыбкой в голосе благодарит его Хосок. — Да без проблем, — говорит Юнги, и, вроде бы, сейчас-то уж точно надо бросить трубку, но отчего-то это, казалось бы, простое действие кажется ему до ужаса трудным и неправильным. Юнги безумно не хочется завершать вызов — всё ещё не покидает ощущение, что им и целой жизни не хватило бы, чтобы наговориться друг с другом. Юнги завершает звонок и пытается по-быстрому смыться из комнаты, но Намджун оперативно встает посреди прохода, преграждая ему путь. — «Сок-сок?» — с мерзкой ухмылочкой переспрашивает он. Юнги чувствует, как лицо стремительно покрывается краской. — Прекрати, я не хочу об этом разговаривать. — Но это ведь такое милое прозвище! Почему для меня ты никогда такого не делал? Юнги хмурится и пытается отпихнуть его в сторону, но, учитывая Намджуново богатырское телосложение, это становится довольно проблематично. — Потому что. Я вообще никаких прозвищ никому не даю. Хосок сам себя так забил, — изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие, сквозь зубы цедит Юнги. Это, вообще-то, не совсем правда, но Намджун никогда об этом не узнает. Хосок действительно сам это написал, но только после того, как Юнги случайно назвал так его однажды. Хосоку нравилось ещё дразнить его потом… — Ещё раз извини, я просто тогда слишком устал, наверное, — делает попытку оправдаться Юнги, когда Хосок в очередной раз вспоминает об этом. — Не извиняйся! Ничего страшного ведь не произошло, — говорит Хосок. — Ты говоришь это, только чтобы не задеть мои чувства, — недовольно надувается Юнги. — Нет! Я абсолютно серьёзен. И я люблю милые прозвища. — Ну… ладно. — Дай-ка свой телефон, — вроде как просит Хосок, хотя на самом деле уже вовсю копается в чужих контактах. — Ты чего там делаешь? — для приличия спрашивает Юнги. — Сейчас увидишь, — загадочным голосом отвечает тот, увлечённо печатая что-то в его телефоне. Юнги терпеливо ждёт. В любой другой ситуации (то есть если бы это не был Хосок) он бы ни за что не отдал свой телефон вот так просто. И, конечно же, уж точно не ждал бы смиренно, пока ему отдадут его обратно... А в следующую секунду совершенно неожиданно раздается весёленький рингтон Хосокова звонка. Хосок отвечает на вызов и поворачивает телефон экраном к Юнги. И на экране номер. Его, Юнги, номер. Когда Юнги, наконец, получает свой телефон обратно, то видит у себя новый контакт и то, что Хосок уже начал переписку. До этого они общались только через социальные сети, и Юнги даже в голову не приходило, что можно делать это как-то ещё. Кстати, первоначальный вариант Хосокова контакта был «Сок-Сок; D» с этим хитрющим, прямо в душу смотрящим смайликом. Подмигивающим смайликом. Было ли так задумано изначально, сказать сложно, но в любом случае, Юнги пришлось смайлик убрать — сердце предательски начинало буквально выпрыгивать из груди каждый раз, как Юнги смотрел на его контакт. И он рад, что Намджун не увидел изначальную версию. Стук в дверь раздается снова, и Юнги очень выразительно смотрит на Намджуна. Если это Хосок, он должен стать первым, кто встретит его. Нельзя допустить, чтобы это сделал кто-то из его друзей (потому что эти дорки со стопроцентной вероятностью начнут делать странные вещи и в конце концов все испортят). — Это не Хосок, — будто читая мысли, уверенно говорит Намджун. — Откуда тебе знать? — упрямо стоит на своём Юнги. Намджун медленно поднимает указательный палец, призывая к тишине. Юнги слышит звук открывающейся двери, а затем радостные вопли Чимина и Тэхёна, по которым быстро становится ясно, что пришёл Чонгук. Юнги хмурится. — Поэтому. Сам подумай: ты только что разговаривал с ним по телефону, он не мог добраться досюда так быстро, — поясняет Намджун. — И всё же ты не мог знать наверняка. Намджун демонстративно закатывает глаза. — Юнги. Расслабься хоть на минутку. — Хватит мне указывать, — раздражённо огрызается Юнги, и Намджун скептически приподнимает на это бровь. Юнги вздыхает. — Хорошо. Я знаю. Я просто немного нервничаю. И боюсь, что Тэхён или Чонгук попытаются разыграть его или что-то такое. — Я бы в любом случае не позволил им этого сделать, да и если бы им всё же удалось, что такого-то? Это же Хосок. Уверен, он просто посмеялся бы вместе с ними, — говорит Намджун. — Да-да, все мы поняли, что ты прав. Просто заткнись, Намджун, — устало отвечает Юнги. Намджун лишь качает на это головой, но в сторону отходит, и Юнги сразу же отправляется из комнаты вон, решив, для начала, поприветствовать Чонгука. Но не успевает он даже открыть рот, как раздаётся стук в дверь. В следующую секунду всё происходит как в замедленной съёмке: его друзья останавливаются и все, как по команде, поворачивают голову в сторону двери. Юнги чувствует, что ещё немного, и начнётся гонка «кто добежит до двери раньше всех». Юнги не знает, что у них за коварный план или зачем им так позарез нужно к этой несчастной двери. Сейчас в голове бьётся одна-единственная мысль: он должен их опередить. Каким-то нечеловеческим усилием он вырывается вперёд и, тяжело дыша, распахивает дверь. В этот раз на пороге действительно оказывается Хосок (при этом ещё одетый в очаровательный рождественский свитер). — П-привет, — заикаясь, говорит Юнги, всё ещё не в силах нормально вздохнуть от быстрого бега (а может и от того, что настоящий, живой Хосок в миленьком зелёном свитере сейчас стоит здесь прямо перед ним). — Боже, я так рад, что наконец нашёл твою квартиру! Сначала я случайно постучал в чужую, а потом услышал голос какого-то дедули и пришлось бежать… О! Это так мило! — внезапно восклицает Хосок, указывая на рождественские украшения, висящие в коридоре. Юнги чувствует, как жар понемногу начинает приливать к щекам — он лично украшал каждый уголок, и Хосоку понравилось. Он отступает немного назад, чтобы дать парню пройти, и внезапно осознаёт, что всех его друзей как ветром сдуло. Они стоят в коридоре с Хосоком совершенно одни (и это странно, потому что буквально секунду назад здесь была толпа). — О! У тебя даже омела тут есть! — продолжает Хосок, тыкая куда-то в район дверного косяка, и глаза Юнги в ужасе расширяются, когда он видит, куда указывает Хосоков палец. Так и есть. Тонкая веточка этого адского растения действительно находится там. — Э-э… я, эм, вообще не знаю, кто её туда повесил, — начинает испуганно мямлить Юнги. И это чистейшая правда! Он реально не знает, откуда она там взялась. Если это только не его придурочные друзья. — Как мило, Юнги! Неужели ты сделал это, чтобы поймать меня под омелой? — дразнящим голосом интересуется Хосок. Юнги слабо качает головой в знак протеста, чувствуя, как уши начинают гореть от стыда. — Нет! Это, наверное, всё Тэхён! Или Сокджин! — отчаянно пытается оправдаться он. Тогда Хосок решает немного изменить тактику. — Ох. Значит, настолько ты не хочешь целоваться со мной, Юнги? — спрашивает он наигранно расстроенным тоном. Юнги непонимающе моргает. Он точно услышал правильно? — Что? Я имею в виду… подожди. Нет? Ты же мой друг, Хосок, — хриплым голосом выдыхает он, мысленно уже тысячу раз зарядив себе пощёчину. Это была идеальная возможность поцеловать Хосока, и он только что блестяще её проебал. — Да… — медленно соглашается Хосок. — Это ведь просто омела. В соседней комнате что-то валится с таким грохотом, что оба синхронно поворачивают головы на звук. — Так, ну… надо представить тебя остальным, — говорит Юнги, мысленно благодаря всевышние силы за внезапную смену темы. Он осторожно берёт Хосока за запястье и тянет за собой, внутрь комнаты, а затем, наскоро познакомив его со всеми, быстро сбегает в ванную, чтобы немного успокоиться. Даже отсюда слышно, что Хосок чувствует себя в их компании совершенно свободно. Юнги смотрит на себя в зеркало и старается убедить себя, что лицо у него совсем не такое красное, как выглядит. Это всё просто плохое освещение. Он даже не сразу обращает внимание на какой-то непонятный шум откуда-то справа, а зря: не проходит и пары секунд, как дверь широко распахивается. — Намджун? Какого хрена? — возмущённо спрашивает Юнги, но Намджун полностью игнорирует его — молча заходит внутрь и одной рукой прикрывает за собой дверь, второй всё ещё сжимая отвёртку, которой, видимо, и взломал замок. — Чего тебе надо? — Я хочу знать, почему ты не поцеловал Хосока тогда, — в лоб говорит Намджун. — И поэтому ты решил завалиться ко мне в ванную? А если бы я тут голый стоял? — продолжает злиться Юнги. — Ну, член твой я уже видел, — хмыкает Намджун, щуря глаза, — но, ясен пень, я не за этим сюда пришёл. Я знаю, что ты просто прячешься тут от Хосока. Выходи. — И что? — закатывает глаза Юнги. — И то! Возвращайся, говорю, и поцелуй его уже, наконец! — теряя остатки терпения, повышает голос Намджун. Юнги хмурится. — Поздно. — Да ты издеваешься, что ли? Ты вообще лицо его видел после того, как ты сказал, что не будешь его целовать? — Стой… ты что, подсматривал? — Да… но дело сейчас вообще не в этом, — быстро переводит тему Намджун. — В любом случае. Я не собираюсь целовать его только потому, что какой-то там гриб свисает с потолка, — отрезает Юнги. — Вообще-то, это кустарник. Не гриб. Юнги снова закатывает глаза. — Да плевать. Ещё хуже. — Чем же? — Не знаю. Просто хуже. — Ну так ты собираешься его целовать или нет? Юнги замирает в ступоре. Ему хочется ответить «да» и прямо сейчас пойти и сделать это, но в тоже время он понимает, что никогда бы не смог решиться на что-то настолько прямолинейное. — …может быть. — Так, это что ещё за «может быть»?! — возмущённо взвывает Намджун. — Но как я пойму, что могу это сделать, и всё будет хорошо после? — спрашивает Юнги. Последнее, чего он хочет добиться — это нарушить личное пространство Хосока, когда тот этого не хочет. — Да просто затащи его под эту чёртову омелу снова, и всё будет в порядке! — настаивает Намджун. — Откуда ты знаешь? Намджун со вздохом опускает руку Юнги на плечо. — Ты слышал, что он тогда сказал? «Это ведь просто омела», — подражая голосу Хосока, говорит Намджун, а затем, не дожидаясь ответа, открывает дверь ванной и выталкивает всё ещё ничего не понимающего Юнги в коридор. Теперь голоса из комнаты слышатся ещё отчётливее. Юнги сразу же поворачивается обратно и тихо шипит: — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что Хосок, похоже, не видит никакой проблемы в том, чтобы поцеловать кого-то под омелой, так что в твоих же интересах выйти отсюда и сделать это раньше, чем это сделает кто-нибудь другой. — Подожди, что? — на автомате переспрашивает Юнги, в то время как ноги уже сами несут его в гостиную. Он с облегчением выдыхает — все мирно сидят и разговаривают, уютно расположившись в креслах и на диване, и определенно точно не целуются. Он почти физически чувствует заинтересованный взгляд Хосока на себе и старается не смотреть на него в ответ. Внезапно выясняется, что мест свободных в комнате не осталось. Обычно Юнги всегда выбирал себе какой-нибудь уголочек, а остальным позволял бороться за право занять место на мягеньком диванчике, но сегодня он был по ту сторону баррикад. Он определённо точно не хочет сидеть с Чонгуком, Тэхёном или Чимином. Остаются только Хосок и Сокджин. Он поворачивается было к Сокджину, рядом с которым вроде бы оставалось немного места, но Сокджин быстро перехватывает его взгляд: — Это место Намджуна, — говорит он. Юнги хмурится, но ничего не говорит. И, когда он уже мысленно смиряется с мыслью о том, что придётся сидеть на полу, внезапно раздаётся Хосоково: — Ты можешь посидеть здесь со мной, Юнги! Юнги поворачивается на автомате и зачем-то делает шаг к Хосоку, хотя даже невооруженным глазом видно, что стул тут явно для одного человека. Когда он подходит ближе, Хосок берет его за запястье и притягивает ещё ближе, чтобы затем с ловкостью усадить к себе на колени. И Юнги даже не сопротивляется. Правда, держать себя в руках и не краснеть всё равно оказывается довольно сложно: на коленях Хосока очень уютненько. Да и сидеть на нём сверху неловко до жути (и почему-то немножко меньше, когда они решают посмотреть фильм, и ему приходится развернуться, свесив обе ноги с одной стороны). Фильм успокаивает. Может, потому, что обычно их вечеринки проходят не так — а с шумом и грохотом, алкогольными играми и кучей дурацких подколов. Это даже немного подозрительно — Юнги действительно удивлён, что они выбрали всего лишь просмотр фильма, чтобы убить время. По-настоящему подозрительным это начинает казаться тогда, когда Хосок немного приобнимает его за плечи. Понемногу складывается ощущение, что всё это — лишь часть какого-то большого коварного плана (вплоть до того, что каждый раз, когда Юнги собирается встать с Хосоковых колен, чтобы что-то взять, кто-то другой обязательно подрывается и приносит ему эту вещь). Но это, честно говоря, очень даже мило с их стороны. И приятно. Потому что его друзья обычно никогда ничего подобного для него не делают, и было бы просто глупо сейчас вдоволь этим не насладиться. За происходящим на экране Юнги почти не следит: сегодня слишком много всего случилось, и для начала надо это хорошенько обдумать. Он настолько уходит в себя, что даже не замечает, как засыпает. А когда, наконец, разлепляет глаза, то приходит в полнейший ужас: в комнате кроме них с Хосоком совершенно никого не осталось (и выглядит это так, будто все ушли домой, и довольно-таки давно), а он всё так же сидит, обхватив руками и ногами Хосока на стуле, и мешает ему уйти. Вечеринка планировалась вроде как весёлая, а он… он просто взял и уснул. — О! Утречка, соня, — тепло улыбается ему Хосок. Юнги чувствует, что ещё немного, и он свалится на пол. — А где все? — на всякий случай спрашивает он. — Ушли домой, — просто отвечает Хосок. — О бо… Хосок. Прости меня, пожалуйста. Мне правда очень жаль. Как долго ты просидел здесь? — спрашивает Юнги, делая попытку встать. Хосок опускает руку на его плечо, мягко усаживая обратно. — Ничего. Я просто не хотел будить тебя, — отвечает он. Юнги хмурится ещё сильнее, а затем прячет лицо куда-то в район спинки стула, зарываясь носом в Хосоково плечо, и тихо бурчит оттуда: — Чувствую себя просто отвратительно. Это должно было быть весело. — Но это было весело! — возражает Хосок. Юнги выпрямляется, чтобы скептически взглянуть на него. — Серьёзно? Не ври мне, пожалуйста. — Да не вру я! — со странным возмущением откликается Хосок. — Ну да, ты уснул, но остальные всё ещё продолжали разговаривать со мной, и я отлично повеселился. — Вы… разговаривали? — осторожно переспрашивает Юнги. Сейчас главное выяснить, не порассказали ли эти придурки Хосоку чего-нибудь такого, после чего Юнги придётся краснеть. — Да! После фильма мы ещё немного его пообсуждали, а потом уже подошло время расходиться по домам. У тебя очень милые друзья, Юнги, — говорит Хосок. — Оу. — Да. Когда снова наступает неловкая тишина, Юнги почему-то чувствует себя Ариэль из диснеевского мультфильма на том моменте, где они с принцем сидели в лодке, а все морские обитатели пели о том, что Эрик должен её поцеловать. Юнги встряхивает головой, снимая наваждение. — Ох… да, очень милые, — неловко повторяет Хосок и начинает собирать свои вещи. Юнги с подозрением направляется к двери. В квартире тихо, да и Хосок сказал, что все ушли — но это ещё не значит, что нет вероятности, что его друзья не выпрыгнут из-за какого-нибудь угла и не напугают его до усрачки. — Вот чёрт, они сняли все украшения, — внезапно замечает Хосок, присоединяясь к паломничеству Юнги до двери. — Да хорошо же… а то бы они тут так до следующего Рождества и висели, — задумчиво отвечает тот. — Ага… я просто хотел фотку сделать, прежде чем уйти, — говорит Хосок. — Ох… ну, я могу достать их специально для тебя как-нибудь в другой раз, если хочешь, — предлагает Юнги. Хосок лишь смеётся на это, качая головой. — Да ничего. Инстаграм не настолько важная вещь. — Ох… наверное, — неуверенно соглашается Юнги, когда они вместе заворачивают за угол. В глаза тут же бросается одна очень странная вещь — все украшения действительно исчезли. Все, кроме… — О, они оставили омелу! — восклицает Хосок, тоже замечая злополучную веточку. Юнги чувствует, будто сердце сейчас выпрыгнет из его груди. Нет, ему определённо не хватит смелости. Сейчас он снова струсит и совершенно ничего не произойдёт… Но не успевает Юнги даже закончить свою мысль, как внезапно Хосок делает что-то совершенно невообразимое. Он наклоняется вперёд и осторожно чмокает Юнги в нос, заставляя того широко распахнуть глаза от изумления. — Счастливого Рождества, Юнги, — с грустной улыбкой говорит Хосок, при этом выглядя так, будто готов развернуться и уйти в любой момент. Но тело Юнги наполняется внезапной решимостью: он подается вперёд и ловит Хосока за запястье. Он старается особо не задумываться о том, что делает. Просто оборачивает руки вокруг Хосоковой шеи и притягивает его к себе ближе. Их взгляды встречаются на секунду, прежде чем Юнги закрывает глаза и соединяет их губы. Мгновение — и они снова стоят друг перед другом, тяжело дыша. Юнги чувствует себя так, будто ещё немного, и душа покинет его бренное тело. То, что он сейчас сделал, настолько непохоже на его обычное поведение, что даже складывается ощущение, будто кто-то управлял им в этот момент. — Юнги… — Хосок, — обрывает его Юнги. — Ты, блять, даже не представляешь, как сильно я люблю тебя. И я очень давно хотел сделать это. И заранее прости, если ты не чувствуешь того же… я просто не мог больше молчать. Хосоково лицо растягивается в такой широкой улыбке, что Юнги становится страшно. Будто попытайся он улыбнуться ещё шире, и оно бы треснуло пополам. — Почему же ты раньше этого не говорил? — спрашивает он. Легкая, застенчивая улыбка трогает лицо Юнги, а в груди зарождается маленький огонёк надежды. — Я-я… я думал, ты не гей. — Я, может, и не гей, но точно и не натурал. Юнги улыбается и не может это никак контролировать. — Ох, — только и может, что выдохнуть он. — Да. — Ну так… — Ну так? — зачем-то повторяет Хосок. — Ты будешь… моим парнем? — охрипшим от волнения голосом спрашивает Юнги, чувствуя себя максимально глупо. Хосок наклоняется для ещё одного поцелуя. В этот раз — более длинного, настоящего, заставляющего Юнги чувствовать бабочек в животе. А оторвавшись, всё так же не может сдержать улыбки. — Думал, ты уже никогда не спросишь.Часть 1
4 января 2018 г. в 00:00
— Ты ведь понимаешь, что достаточно просто затащить его под веточку омелы? Это же по-любому сработает, — предлагает Намджун, но Юнги лишь закатывает на это глаза. Смешно. Просто смешно.
— Это шутка такая, да?
— Нет! Это рождественская традиция. Хосок любит такие вещи, он не откажется, точно тебе говорю.
Юнги тяжело вздыхает.
— Хорошо, но это все равно не отменяет того, что он не гей.
— Но это не гейство, если случится под веточкой омелы, Юнги, — не сдаётся Намджун.
Юнги снова закатывает глаза. В словах Намджуна — смысла никакого, и советы его дурацкие не помогают ни капли. И злится Юнги совсем не потому, что давно и безнадёжно влюблен в парня с факультета социологии, нет. Ведь начиналось всё не так уж и плохо — поначалу он даже думал, что тоже ему нравится… пока внезапно не выяснилось, что Хосок — натурал. И никогда не давал никаких оснований в этом усомниться.
У него в инстаграме даже висели до сих пор фотки его бывших девушек (и Юнги точно знает, что они бывшие, потому что Намджун как-то не выдержал и спросил Хосока об этом прямо).
«Я просто не удаляю фото из моего Инстаграма… может, потому что я слишком сентиментален для этого?» — задумчиво ответил тогда Хосок. А у Юнги от этих слов мурашки по коже.
Да, а толку от них? Всё равно, что бы он там себе ни воображал, факт остаётся фактом — Хосок встречается с девушками и только.
— И, тем не менее, прямого доказательства того, что он натурал, у нас нет, — снова делает попытку Намджун.
— Хорошо, но признай, что он и не гей тоже, — упёрто стоит на своём Юнги.
Потому что нельзя этого отрицать. Может, Хосок и задумывался когда-нибудь о том, чтобы встречаться с парнем (и Юнги надеется, что гипотетически мог бы стать этим самым парнем), но это предположение даже ничем не подкреплено — ведь, как уже было сказано, Хосок до сих пор не встречался ни с кем, кроме девушек.
Весь семестр Юнги провёл как в тумане, отчаянно пытаясь выяснить хоть что-нибудь, найти хоть малейший намёк на то, что Хосок не совсем натурал, а, может, хотя бы би. Но безуспешно — каждый раз, когда они оставались вдвоём (совместно готовясь к экзаменам, например), Хосок молчал. Ну то есть совсем. Никогда даже не пытался начать какой-нибудь лёгкий, ничего не значащий разговор, будто действительно пришёл только учиться.
Тогда Юнги решил изменить тактику: новый план заключался в том, чтобы пригласить Хосока потусить где-нибудь вместе с ним и Намджуном, а там, будто невзначай, затронуть нужную ему тему. Правда, будет слишком странно напрямую спрашивать о том, встречался ли он когда-нибудь с парнями, и поэтому-то для успешного завершения миссии и нужен был Намджун. Точнее, нужно было как-нибудь вскользь упомянуть, что Намджун гей, а затем просто посмотреть на Хосокову реакцию.
Да вот только Юнги совершенно не учёл того факта, что уже не начало и даже не середина семестра: теперь, после сдачи сессии, у них больше не будет сдвоенных пар. А не будет сдвоенных пар — не будет и уютных посиделок каждые выходные. Получается, они с Хосоком больше не будут видеться. Вообще. Даже по учёбе. Положение из просто безысходного плавно перемещается на отметку «катастрофическое». Да, конечно, они всё ещё могут оставаться друзьями и встречаться уже после занятий, но, во-первых, они никогда не тусили с Хосоком только вдвоём, а если вдруг и оставались наедине, то только благодаря совместной подготовке к экзаменам.
И Юнги действительно не знает, что теперь с этим делать. Так часто ему казалось, что его чувства взаимны, что эти случайные улыбки и прикосновения что-то значат, но… нет. Это не более чем самообман, и ни в коем случае нельзя принимать полностью на свой счёт обычные природные тактильность и общительность Хосока.
Единственным выходом из сложившейся ситуации могло бы стать признание, но, учитывая свою и так незавидную репутацию, Юнги на девяносто девять процентов уверен, что струсит в последний момент, а потом притворится, что ничего не случилось.
Потому что с Хосоком мир ощущается по-другому. Хосок — это тот человек, с которым хочется быть всегда и никогда-никогда не расставаться. Но если он вдруг не примет его чувства, их и так редкие встречи скорее всего постепенно сократятся до минимума, а потом Хосок и вовсе исчезнет из его жизни… потому что у них нет, например, настолько хороших общих друзей, чтобы сохранять общение ради них, даже несмотря на неловкость.
Следующий раз, когда они остаются наедине, приходится как раз на утро последнего дня сессии. Они сидят в библиотеке и даже не поднимают голов друг на друга — экзамен начнётся в два часа, и поэтому важно повторить все билеты, пока ещё есть до него время.
Но Юнги не может сосредоточиться. Он, кажется, уже целый час читает одну и ту же строчку, в то время как в голове крутится совсем другое. И похоже, что единственный способ от этого избавиться — задать-таки Хосоку этот чёртов вопрос.
— Хосок?
Хосок медленно отрывается от рисования какой-то диаграммы и вопросительно вскидывает бровь. Он смотрит внимательно и прямо в глаза Юнги, отчего сердце последнего начинает биться чуть ли не в два раза быстрее обычного. Юнги незаметно отводит взгляд на пару секунд, стараясь выглядеть как можно более непринужденно, и делает глубокий вдох. Это ведь совершенно ничего особенного. Просто один друг приглашает другого друга на рождественскую вечеринку, что устраивает третий их друг.
— Ты свободен в четверг? После заключительных? — спрашивает. Вообще, последний экзамен у них в среду, и большинство студентов обычно разъезжаются по домам сразу после сдачи. Но у Юнги с Намджуном есть одна маленькая традиция — устраивать в это время рождественскую вечеринку. И, вечеринку, можно сказать, закрытую: лишь он, да Намджун, да несколько их общих друзей. А в этом году Юнги хочет пригласить ещё и Хосока.
— Ах… а не должен? — спрашивает Хосок, смотря на свои часы так, будто они показывают не время, а все его расписание на ближайший месяц. — А во сколько? Я, вообще, домой собирался, я просто в среду немного поздно заканчиваю…
— О!.. Ну, я имею в виду, ты конечно же можешь поехать домой. Это… это ничего страшного. Просто у нас с Намджуном рождественская вечеринка намечается, — отчего-то заикаясь, начинает объяснять Юнги.
— Да? Звучит круто! — отвечает Хосок.
Юнги чувствует, как стремительно алеют щёки.
— Ну то есть это не то чтобы прям уж большое событие, мы каждый год такое устраиваем, — зачем-то идёт на попятную он.
— Нет, это точно повод, чтобы остаться здесь ещё на денёк, — будто не слыша последней фразы, воодушевлённо заключает Хосок.
— Значит… придёшь? — застенчиво уточняет Юнги.
— Конечно! — без раздумий кивает тот. — Никогда и ни за что бы такое не пропустил, — весело подмигнув, улыбается парень, и сердце Юнги снова пускается в пляс. Совершенно ведь очевидно, что Хосок шутит и, конечно же, сказал это не всерьёз, но отчего-то все равно сохраняется ощущение, что это чистая правда. И это определенно какая-то необъяснимая магия, загадку которой Юнги ещё предстоит разгадать.