Это замкнутый круг.

Эдвард проснулся раньше Энви и решил приготовить им обоим по чашке кофе. Он помнил — нужно создать приятную и комфортную обстановку для гомункула, чтобы тот начал новую жизнь и больше не говорил об убийствах. Так что кофе в постель — отличная идея. Спустившись на кухню, Эд встретил Уинри. Девушка уже готовила завтрак. — О, Уин, ты чего так рано встала? — удивился парень. — А сам-то, — улыбнулась Рокбелл, поставив на стол тарелку с омлетом. — Давай, присоединяйся к завтраку. — Да не, я только кофе буду, — Эд взял кофеварку и принялся готовить напиток. — Эд, слушай, — Уинри посерьезнела. — Может быть это прозвучит глупо, но… мне тебя не хватает. Я понимаю, что ты здесь, мы живём под одной крышей, но мне всё равно мало тебя. Ты же знаешь, что… я люблю тебя, — девушка замолчала. Эд напрягся, но потом выдохнул и улыбнулся. — Я тоже тебя люблю, мы ведь друзья детства, — парень беспечно взглянул на механика и принялся разливать кофе по чашкам. — Эд, — тихо проговорила Уин. — Ты же понял, о чем я говорю. — Ага, — кивнул Стальной и, взяв две чашки кофе, направился к выходу из кухни. — Приятного аппетита, а мне пора. — Эд! — Рокбелл сейчас очень жалела, что под рукой не оказалось гаечного ключа. Когда Элрик ушёл, она рухнула на стул и горестно вздохнула. Она ведь специально встала пораньше, чтобы приготовить Эду завтрак, поговорить с ним. Рокбелл так надеялась, что он наконец серьёзно отнесется к ее чувствам, но увы. Элрик раздавил все ее надежды. Эдвард поднялся в свою комнату и поставил чашки с ароматным кофе на стол. Гомункул ещё дрых, но Элрик надеялся, что приятный запах его разбудит. Парню не терпелось высказать всё, что роилось в голове после признаний Уинри. Прошло около пяти минут, и Энви действительно зашевелился. Из-под одеяла высунулась его растрепанная башка, и он посмотрел на Эда сонными глазами. — О, фасолина, уже проснулся? — Так, нарываешься?! — Эд сжал кулаки, делая весьма угрожающий вид. На самом деле он уже так сильно не обижался на гомункула, но злиться на его обзывательства вошло в привычку. — Ладно-ладно, молчу, — весело замахал руками Энви, окончательно вылезая из кровати. — О, ты уже кофе приготовил. — Ага, твоя чашка уже пять минут тебя дожидается, смотри, чтоб не остыл твой напиток, — Элрик отхлебнул свой и сел на стул. Энви нашёл табуретку и поставил ее рядом с Эдом, присоединившись к кофепитию. — Слушай, Энви, я у тебя спросить хотел… Вот что делать, когда подруга признаётся тебе в любви и явно намекает на серьёзные отношения. — Ты про Уинри что ли? — Да, про кого же ещё. Она ко мне с утра опять клеилась. Я не знаю, что делать. — Она тебе совсем не нравится? — Да не то чтобы. Она моя подруга, она много сделала для меня, но я ее не люблю! — Отшей ее как можно грубее. — Да не могу я! Как можно грубить своей подруге. Меня потом Ал так отделает, что пожалею, что на свет родился. — А ты как хотел? Просто так ничего не получится, — пожал плечами Энви. — Есть ещё один вариант. Стань ее парнем, затащи в постель, а потом скажи, мол ты получил всё, что хотел, и теперь тебе плевать на нее. Она тебя возненавидит и больше клеиться не будет. — Энви, ты с ума сошёл?! Какая постель? Да я даже ничего не умею, — Эд покраснел, а Энви расхохотался и даже пролил остатки кофе. — Хватит ржать!!! — Ой, ты че серьёзно? Не умеешь засовывать писюн в дырку? — Заткнись!!! Хватит меня развращать, что у тебя вообще в голове творится? — Эд, ну ты чего? — еле сдерживая смех, спросил гомункул. — Ты уже взрослый мальчик и должен знать, что такое секс. — Знаешь, что! Иди ты со своим сексом на все четыре стороны! Я не собираюсь так поступать с Уинри! Даже если бы умел, — Элрик снова залился краской. — Ну ладно, проехали, — гомункул похлопал Стального по плечу. — Давай я сам ее от тебя отошью? — Каким образом? — Уж я то знаю, как это делается. Всё-таки ж сто с лишним лет на свете живу. — Да… по тебе этого не скажешь. — Внешность обманчива, — лучезарно улыбнулся гомункул. — Постой! У меня из головы вылетело! Ты же умеешь менять форму? Почему тогда не восстановил свои грязные волосы вчера и одежду. Тебе ж не надо было мыться, по идее. — Тут такое дело, — Энви закусил губу. — Я сам не знаю, что со мной случилось. Мои способности словно заклинило. После того, как я превратился вначале в креветку зелёную, потом в песок, когда вы поверили в мою смерть и свалили, я начал принимать свою любимую форму. И почему-то было очень сложно. Я еле-еле смог превратиться. А потом я обнаружил, что не могу больше сменить форму, словно мои способности заглючили. Наверное это потому, что я превращался в неодушевленный предмет — песок. Раньше я принимал форму только живых существ, а там, в подземелье, превращение в песок было чистой импровизацией. Короче мои силы дали сбой и теперь я застрял в своём любимом обличии. — Ого, я и не думал что такое бывает. Значит не я один потерял супер-силы, — ехидно ухмыльнулся Эд. — Ну да, и нечего так радоваться, а то пойду поглощать людишек и восстановлю свои способности, — оскалился гомункул. — Нет, не надо! Ты итак симпатичный, зачем тебе менять форму! — замахал руками Элрик. — Ну ладно… — удивлённо приподняв брови, протянул Энви. Надо же, коротышка сделал ему комплимент. Гомункул взял грязные чашки и сказал: — Пойду на кухню и поговорю с Уинри. Вот увидишь, она больше к тебе не подойдёт! — парень загадочно подмигнул Эду и пошёл мыть чашки. Когда Энви зашёл на кухню, Рокбелл сидела за столом, уронив голову на сложенные руки, и похоже ревела. Рядом стоял остывший омлет. Гомункул помыл чашки, а потом сел за стол к девушке. — Эй, ты там ревёшь что ли? — А, что? — Уинри медленно подняла голову, успев вытереть слезы рукой. — Вовсе нет, я просто задремала. — Ну задремала, так задремала, — пожал плечами Энви. — У меня к тебе разговор. — Да, ну говори, — Рокбелл старалась лишний раз не смотреть на гомункула своими красными глазами. — Короче, ты должна оставить коротышку в покое. — Что? — Ну, Эда оставить в покое. Не предлагай ему встречаться и не признавайся в любви и вообще не подкатывай к нему с намёками. — Как ты смеешь мне это говорить?! — Уинри вскочила из-за стола, уронив стул. — Мои отношения с Эдом вообще тебя не касаются. — Конечно, потому что нет у вас никаких отношений, — Энви безжалостно посмотрел девушке в глаза. — Вот только ты этого понять не хочешь, достаёшь постоянно Эда со своими подкатами. Он уже видеть тебя не хочет, просто у него выбора особо нет. Знаешь, Уинри, почему Эдвард оставил меня здесь? — Знаю! Чтобы ты не убивал людей. — А вот и нет. Эдвард просто боится остаться с тобой наедине. Ал ведь ходит на работу в город, а он остаётся здесь. И если кто-нибудь не окажется рядом, Эд вынужден будет провести день с тобой. Твоя влюблённость тяготит его. Он взял меня в дом, чтобы не общаться с тобой с глазу на глаз, ведь ни одна нормальная девушка не станет приставать к парню при посторонних. Теперь ты понимаешь? Если не отвалишь от коротышки сейчас, он скоро тебя уже возненавидит. — Зачем ты всё это мне наговорил?! — Уинри всхлипнула и пулей вылетела из кухни. Через минуту туда зашёл Эд. Вид у него был не особо радостный. — Ну и чего ты ей сказал, что она в слезах убежала в сад? — Я ее отшил от тебя, вот и всё. — Так, ты ей нагрубил? Надеюсь не от моего имени? — Расслабься, Цельнометаллическая фасолина, я просто дал ей понять, что ее подкаты тебя напрягают. Сказал, что если она продолжит в том же духе, ты ее возненавидишь. — А вот это уже лишнее! Я не возненавижу Уинри, у меня просто нет на это права. — Эд, я что-то не понял, ты хочешь, чтобы она отвалила от тебя или нет? — Ну конечно, — бывший алхимик немного растерялся. — Тогда хватит париться. Я между прочим пытаюсь тебе помочь, а ты этого не ценишь. — Ладно, извини, — выдохнул Элрик. Не успели они завершить разговор, как на кухню вошёл бодренький Альфонс. Видимо, он выспался, привёл себя в порядок и теперь собирался позавтракать. — А где Уинри? — спросил он уже с порога. — Она… — начал Эд, но гомункул его перебил: — Уинри вышла на улицу, наверное собралась к себе в мастерскую. — Вот как, она так рано встала. А омлет она мне приготовила? — Конеч… — Элрик снова не договорил, — Энви решил вставить своё словечко: — Нет, она для Эда постаралась, но коротышка сегодня добрый, поэтому так и быть, отдаст остывший омлет тебе. — Энви, да хватит уже! — Стальной схватил гомункула за запястье и потащил прочь с кухни. — Приятного аппетита, Ал! Когда они вернулись в свою комнату, Эд плюхнулся на кровать. — Эх, завидую я Алу. У него есть алхимия, он может заработать в городе починив чьи-нибудь поломки, создав что-нибудь из обычного куска материала. Алхимики немало получают, даже не находясь на службе в армии. — Да ладно, опять ты про свою алхимию! — не выдержал Энви. — Зато теперь ты свободен, творишь что вздумается, а раньше — фигушки, что Мустанг скажет, то и делаешь. — Ну да, это была не самая приятная вещь в моей жизни. Однако… сама алхимия… по ней я жутко скучаю. Наверное алхимик — мое призвание. — А мне кажется, твоё призвание — быть вечно мелким, как фасолина! — Энви осклабился. — Ну вот опять ты начинаешь! Я между прочим серьёзно с тобой говорю, а ты со своими издевательскими шуточками! — Мне просто надоело твоё нытьё про алхимию. Я же тоже способностей лишился, но не хнычу об этом на каждом шагу. — Ладно, ты прав, — Эдвард поднялся с кровати. — Хватит ныть, надо отвлечься! — сказал он сам себе и пошёл к шкафу, открыл его и достал оттуда уличный костюмчик — чёрные штаны и серую толстовку. — Пойдём, прогуляемся по полю и сходим в лес. Как тебе такая идея? — Я не против, — одобрил гомункул. — Люблю лесной воздух, а ещё белок. — Белок? — удивился Элрик. — Ага. Мне нравятся белки. Они такие ловкие и быстрые, скачут с ветки на ветку. И ещё они очень красивые. Я как-то раз поймал белку и притащил к нам в подземелье. Хотел оставить, но Отец скормил ее Глотани. И сказал, что если я ещё раз притащу домой «посторонний хлам», он и меня скормит. — Вот козёл-то! — Эдварду стало обидно за Энви. Тот впервые кого-то полюбил, пусть не человека, а Отец так жестоко с ним обошёлся. — Ничего, Энви, если захочешь, мы сюда хоть десять белок принесём! — Серьёзно? — фиалковые глаза гомункула расширились от удивления. — Да ладно, мне бы и одной хватило, — он впервые по-настоящему улыбнулся, не ехидно, не насмешливо, а как-то робко, неуверенно и искренне. Эдвард заметил это и подумал, что, быть может, он и правда перевоспитает гомункула. И даже сделает его счастливым. — Ну что, Энви, пойдём гулять? — Пойдём! — радостно согласился брюнет. Парни взяли с собой небольшой рюкзачок, куда кинули компас, спички и бутылку воды, и отправились в лес. *** Пока Альфонс ел омлет, его не оставляли тревожные мысли. Почему Уинри с самого утра, даже не позавтракав и никого не подождав, убежала в свою мастерскую? Вроде бы не было срочных заказов автоброни. — А может она уже поела с Эдом? — вслух рассуждал парень. — Хотя брат в последнее время не завтракает, только чашку кофе выпивает, и то в своей комнате. Точно, мне же Энви отвечал, где она, значит они завтракали вместе! Вот козёл, он всё-таки к ней клеится! — Ал не доел маленький кусочек омлета и побежал в мастерскую. Уинри действительно была там. Она с равнодушным видом ковырялась в одной из частей автоброни. Элрик-младший опешил. Никогда он не видел раньше, чтобы девушка так занималась своей любимой работой. Где же энтузиазм, увлеченность? — Уинри? — Ал приблизился к Рокбелл, и она медленно к нему повернулась. — А, привет, Ал. Что-то случилось? — безучастно спросила она. — Это я у тебя хочу спросить, — напористо ответил парень. — Кто тебя обидел? Энви? Только скажи, я лишу его последней жизни! — Да нет… Ал, успокойся, дело не в гомункуле. — Тогда в ком? Я не верю, что Эд мог тебе нагрубить. — Он и не грубил. Просто я поняла, что совершенно не нужна ему. Он совсем-совсем меня не любит. Знаешь, если бы не отсутствие собственной жилплощади, он бы ушёл от меня и вообще никогда со мной больше не общался. Он устал от меня и моего общества, от моей любви. Еще чуть-чуть, и он меня просто возненавидит, — Уинри всхлипнула, и отбросила часть автоброни в сторону. Оттуда вылетели какие-то шурупчики, но девушку это не капли не тронуло. Она уткнулась лицом в свои ладони и заплакала. — Уинри! — Альфонс обнял девушку и стал гладить ее по волосам. — Эд тебя никогда не возненавидит, вы же друзья. Да, он не отвечает на твою любовь, но он не относится к тебе так, как ты думаешь. И находится он здесь не только из-за того, что у него нет дома. Эду нравится здесь жить. — Ал, я знаю, ты пытаешься меня утешить, но всё именно так как я сказала. — Да с чего ты взяла?! Ни за что не поверю, что Эд сказал тебе весь этот бред! Уинри отвела взгляд. — Эд просто стесняется мне всё это высказать, поэтому послал Энви, чтобы он сказал. — Чего? Энви? Да ведь этот гомункул всё сам и придумал! Он же сам на тебя претендует, поэтому специально разбил твои надежды насчёт Эда. — Да нет, он говорил правду, а я ему не нужна. Он ко мне даже не клеится. — Это стопудово хитрый ход. Энви ждёт, когда ты разлюбишь Эда, чтобы начать подкатывать к тебе. Тогда ведь шансов на успех будет больше. — Ал, а почему ты мне это говоришь? Тебе ведь самому было бы выгодно, если бы я разлюбила Эда. — Ну да, — парень помолчал. — Вот только я не хочу для этого обманывать тебя и заставлять плакать. — Ал, ты такой благородный, — Уинри улыбнулась сквозь слёзы. — Спасибо тебе. — Да не за что, — Элрик младший слегка покраснел. Рокбелл встала, вытерла слёзы и пошла в дом, чтобы умыться. Альфонсу же пришлось отправиться в город, чтобы подзаработать. *** Эдвард и Энви шли по лесу и смеялись. Последний рассказывал всякие смешные моменты из своей столетней жизни. — А как-то раз Глотани пришёл в подземелье такой задумчивый, озабоченный. И начал рассказывать про какую-то девушку, от которой он был без ума. Говорит: «Она мне так понравилась, но было много людей, и Ласт не разрешила к ней подойти». Я тогда подумал, неужто он влюбился? А потом оказалось, что он говорил про жирную тётку, которую очень хотел съесть, — Энви и Эд опять засмеялись. Последний подумал, что ему ещё никогда за последнее время не было так весело. А гомункул добавил в его жизнь яркие краски. — Эд, посмотри! — заорал Энви, указывая вверх на ветки деревьев. — Там белка! Вон, ещё одна! — Тише, от твоих криков они разбегутся, — цыкнул Эд. — Ну что, как будем ловить? — На дерево залезем и подкараулим ее, — фиалковые глаза гомункула так и горели энтузиазмом. — Ты уверен, что все так просто? Вон они как скачут, попробуй схвати! — Ничего, поймаем! — Энви попытался влезть на дерево, но ветки под ним затрещали. — Ну что за ерунда! Ах, точно, когда надо лазать по деревьям, я обычно принимаю облик кошки, а потом на удобной веточке становлюсь собой. — Вот только сейчас твои способности тю-тю! Придётся мне залезть, — Элрик стал аккуратно забираться на дерево. Стальная нога ему немного мешала, потому что добавляла весу, но он все-таки влез на нужную высоту. — Слышишь, теперь затаись и жди, когда белка за орехами прибежит. Эд послушался и замер. Через пять минут с другого дерева и впрямь прискакала рыжая белочка с очень красивым пушистым хвостом. Элрик увидел, как завороженно смотрит на нее Энви, и понял — он должен во чтобы то ни стало принести зверька гомункулу. И, когда белочка оказалась близко, бывший алхимик схватил ее обеими руками. Но не тут-то было. Белка тяпнула Стального за руку, и он, заорав, полетел с дерева. — Эд!!! — Энви кинулся вперёд и в последний момент поймал коротышку на руки. — Эд, ты в порядке? О нет, ты ранен, надо скорее бежать домой, у нас ведь даже бинта нет! — Стой, Энви! — тряся больной рукой проговорил Элрик. — А как же белка? — Да хрен с ней, тебе нужна помощь, вон какой укус! — Очень приятно, что ты так заботишься обо мне, — Стальной улыбнулся. — Вот только эту рыжую заразу я так просто не отпущу. И только сейчас Энви заметил, что под кофтой слева Эд что-то зажимает и это что-то шевелится. — Ты ее всё-таки поймал? — Да, загреб во время падения! Давай рюкзак, запихнем ее туда, пока она не сообразила укусить меня за бок! Белку посадили в рюкзак, подкинули ей орешки и закрыли там, оставив маленькое отверстие для воздуха. А вот руку Эда пришлось замотать «перчатками» Энви. Хоть они и чёрные, но выбора особо не было. Теперь, нагулявшись и получив боевой трофей в придачу с боевым ранением, парни поспешили домой. А Энви все размышлял над тем коротким, но важным моментом прогулки, когда он реально распереживался за коротышку так, что был готов бросить идею с белкой, ради которой, собственно, прогулка и состоялась.