Это ты виноват в его смерти!
Маленькая шестилетняя девочка, задрав голову, любовалась красотой новогодне-украшенной улицы. Малышка стояла на большой городской площади, покрытой слоем свежего снега. Площадь была окружена подсвечивающимися изнутри мягким жёлтым светом небоскрёбами. Перед взором возник торговый центр, куда и пришла девочка со своими родителями и сестрой. Только издалека, с улицы, увидев красивую нарядную ёлку там, внутри, она обомлела, настолько та была огромна. Глаза восторженно раскрылись, став похожими на два зелёных блюдца, губы приоткрылись, по телу в белом меховом пальтишке пробежались мурашки. Маша восторженно воскликнула и с силой потащила маму и папу за руки скорее в это прекрасное волшебное место. Сестра-близняшка с двумя радужно-разноцветными косичками, торчащими из-под вязаной розовой шапки, уже давно умчалась вперёд и уже с нетерпением дожидалась всех у входа. Вообще, торговый центр представлял собой стеклянное круглое многоэтажное здание. Там не было отдельных бутиков, как бывает обычно, он сам приходился одним огромнейшим магазином, где продавали всё от домашних тапочек до свадебных платьев, от продуктов до электроники, от мебели до автомобилей и путёвок в другие страны, билетов на концерты поп звёзд. Носил торговый центр символичное название: «Мегаполис». «Follow me in merry measure, fa-la-la-la, lala, lala la» — внутри негромко играла знаменитая песня. Бегал персонал, люди только и успевали покупать новые, только прибывшие товары. Всё вокруг блестело, сверкало, горело разноцветными огнями. Посреди просторного холла стояла огромная разлапистая ёлка до самого потолка. Большие блестящие красные шары, золотые сияющие гирлянды, яркие игрушки, маленькие светящиеся лампочки-огоньки, конфеты, леденцы в красивых упаковках — всё это украшало такое пушистое и праздничное новогоднее дерево. Заманчиво сидели у зелёной красавицы большие плюшевые медведи, лошадки и куклы. Все полки были сплошь заставлены новогодними украшениями на любой вкус. На одной сидели олени разных мастей: в красных колпачках с белыми помпонами, плюшевые, заводные, поющие, из воска и другие. На другой в красивых стилизованных корзинах лежали украшения для ёлки; разного размера, цвета, материала шары. Вся стена была занята гирляндами, повсюду стояли, лежали, висели, даже парили элементы декора и всякие рождественские ненужные, но милые побрякушки. Отдельное место было отведено ёлкам, а ещё пол отдела этажа гипермаркета было занято сладостями. Люди, с лёгкой улыбкой на лице, ходили от полки к стенду, от стенда к ёлкам. Каждый выбирал что-то подходящее для себя, и каждому новогодний шоппинг доставлял удовольствие. Народу было как всегда много, но никто не желал портить себе настроение спорами и очередями, тем более в канун праздника, поэтому все старались быть доброжелательны и вежливы друг к другу. Виднелись лифты и эскалаторы, ведущие на другие этажи с другими отделами. У Маши разбегались глаза. Столько всего здесь было! — Маааам, паааап, ну давайте скорее! Ну быстрее. Тут вот что! — торопила родителей Маша, подпрыгивая от возбуждения. Её внимание привлёк большой белый плюшевый медведь, сидящий у ёлки. Такой пушистый, как настоящий, он манил девочку к себе, будто улыбался ей. Но мама и папа не торопились быстрее забирать игрушку, пока никто другой не купил её, они потянули дочь за собой, совершенно в другую сторону. — Что там по списку у нас первым стоит, дорогая? — совершенно не обращая внимания на детей, с жадностью уставившихся на отдел со сладостями и игрушками, озабоченно спросил Пётр Андреевич. — Сначала продукты к завтрашнему новогоднему столу, затем в электронику, наверное, потом за подарками, — ответила супруга, глядя на огромный список, где были указаны десятки вещей. День предстоял тяжёлый и затратный. Женщина вздохнула. — Тогда нам на минус-второй этаж, только я сначала тележку возьму, — кивнув, сказал её муж. Он глянул на брошюру с расположением отделов магазина и пошёл по направлению к ресепшн, где можно было получить консультацию, совет, новогоднее поздравление, конфетку, кофе и вообще всё, чего только душа пожелает. Перекинувшись парой слов с девушкой-консультантом, отец семейства получил тележку для товаров и вернулся к жене и дочкам. Девочки нетерпеливо переминались с ноги на ногу. — Пап, мам, может сначала посмотрим на игрушки? Тот плюшевый медведь, я его назвала Геннадием, важнее продуктов! Пожалуйста, давайте его сначала купим! — предложила Мария. — А я хочу вот ту куколку в розовом платьице и с длинными волосами! — поддержала сестру Наташа. — Солнышки, нет, давайте потом. У нас с вами много дел, нужно всё успеть купить за сегодня, — ответила Елена Александровна. — Ну мам! — хором заканючили сёстры. — Нет, сегодня без игрушек, дорогие мои. И никаких мам. — Ну, время летит, пойдёмте, а то не успеем. Кого сегодня покатать на плечах? — весело спросил Пётр Андреевич, на что получил бурную реакцию в виде громких криков и споров. Сегодня выиграла Наташка, которая уже довольно восседала у папы на плечах, придерживаясь за его волосы. Она радостно провозгласила себя и его самыми высокими на Земле и была счастлива, что может доставать всё с самых высоких полок. Обиженной Маше пришлось занять место в тележке, которая всё быстрее и быстрее удалялась от медведя Геннадия.***
Покупала чета Белых почти всё, что только можно было. Солёные огурчики, салями, оливки, багеты, зелёный горошек, всё для оливье, мясо индейки, три килограмма мандаринов, манго, персики, конфеты в подарочных упаковках. Покупали красные домашние тапочки в подарок, новогодние носки, свечи, коньки, сертификаты на приобретение мебели, подушки, наручные часы в золотой оправе для брата дедушки двоюродной сестры племянницы Елены Александровны. А так же тостер для бабушки и спутниковый утюг домой, потому что старый близняшки сломали, кидаясь им друг в друга во время ссоры. Затем Белые зашли в отдел с женской одеждой и косметикой, где надолго и застряли. Около получаса Наташа и мама смотрели, примеряли, выбирали разные предметы гардероба и косметики. Обеим это доставляло удовольствие, и обе не собирались покидать магазин до того момента, пока не осмотрят критическим взглядом все вещи до единой. Пётр Андреевич по сети рубился с другом в шахматы, а Маша откровенно скучала, поклёвывая носом. Всё это ей было неинтересно и однообразно. Она порядком устала ходить туда-сюда и покупать то, что вовсе не нужно. Она хотела есть, спать и ещё успеть домой до семи, потому что по телевизору будут показывать семьдесят второй сезон вокального конкурса «Голос. Дети». И ещё полюбившийся медведь Геннадий не давал душе покоя. Девочка так и видела, как он плачет без неё, там, внизу, у ёлки. Маша понимала, что не сможет оставить Геннадия одного, поэтому, во что бы то ни стало решила его спасти и забрать. — Мааам, можно я посмотрю, что там за тем углом? — спросила девочка. — Дорогая, посиди немного тут, подожди, потом вместе посмотрим. — Ну мам, я быстро! — Подожди, я занята. — Ну мамочка, ну пожалуйста! — Ладно, иди, пусть папа только за тобой посмотрит. — Ура, папа, ты должен за мной смотреть! — подбежала девочка к отцу. Тот что-то утвердительно буркнул и продолжил думать над новым ходом: куда поставить коня, чтобы не проиграть сразу все фигуры… Мария только этого и ждала. Воспользовавшись моментом, она побежала по направлению к своей мечте. Сначала завернула за угол, потом повернула налево, потом направо, промчалась через женский отдел к фойе с сервизами и фарфором. Спустилась на девять этажей вниз и ооо! Какая прекрасная канцелярия! Отвлекшись от своей цели, Маша стала перебирать взглядом все выставленные на продажу тетради, блокнотики, ручки, карандаши, пеналы. Руки хватали всё подряд, потому что всё было нужно, необходимо, и та зелёная поющая папка с крокодильчиками, и тот ластик в виде оленя, и цветной скотч, и набор фломастеров разных оттенков розового. Набрав полные руки вожделенной канцелярии, Мария отправилась назад к семье. Но у лифта обнаружила проблему: руки были заняты, и нечем было кнопку вызова нажать. Попробовала ногой, второй ногой, носом — не вышло. Кнопка находилась слишком высоко. Тогда Белая решила сгонять на первый этаж за тележкой или корзинкой, чтобы положить всё это богатство туда и освободить руки. Сгоняла, но по пути увидела садовых гномов и захватила парочку. Вернувшись к канцелярии, девочка не застала свой выбор на том месте, где оставила, и пришлось выбирать всё новое. Когда наконец всё было сделано, оказалось, что блокноты с гномами не хотят лежать вместе, поэтому всё время что-то не влезает. Девочка поняла, что нужно избавляться от чего-то. Потратив на это полчаса, она решила, что лучше сбегает за ещё одной корзиной, и тогда уж точно всё поместится. Вернувшись предусмотрительно уже с тележкой, Маша наконец набила её «нужными» вещами, взяла в другую руку корзину, тоже заполненную до краёв и, довольная, дошла до лифта. Но обнаружила, что у неё опять заняты обе руки… Тогда девочка решила воспользоваться экскаватором и уже почти доехала до женского отдела, но вдруг с ужасом представила лица мамы и папы и насмешку сестры. И бедняжке тут же пришлось спускаться обратно, чтобы избежать выговора или ещё хуже, скандала от строгих родителей. Белая снова спустилась на девять этажей вниз, прошла сначала за угол, повернула налево, потом направо, волоча за собой тележку и корзину. Но, к своему удивлению, оказалась не в отделе канцелярии. Маша забрела в какой-то дальний закоулок магазина, где никого не было, а вокруг стояли какие-то коробки, ящики, старые роботы, упаковки. Девочка не знала, что ей делать. Она заблудилась, не понимала, как отсюда выбраться и куда деть уже переставшую быть нужной канцелярию. Мария вспомнила, что вообще-то шла за медведем Геннадием, а теперь уж точно его кто-то купил. Родители наверняка будут ругаться, что она без спроса убежала непонятно куда, а Наташка будет как всегда язвить и смеяться над ней. А может вообще, Маша навсегда останется здесь, сидеть на этом холодном полу среди коробок, состарится в одиночестве и умрёт, страшная, растрёпанная, голодная и злая на весь мир. И так и не купит медведя Геннадия… Белая со злости кинула в сторону корзину, пнула тележку, отчего та с грохотом покатилась по длинному коридору, всё разлетелось по сторонам, а пол теперь был усеян ручками, карандашами и садовыми гномами. Девочка осела на пол и расплакалась от безысходности, закрыв лицо руками. Худенькие плечики вздрагивали от рыданий, ладони размазывали слёзы по лицу. Всё было потеряно…***
— Эй, ты чего ревёшь? — через несколько минут Машиного плача послышались шаги и голос. Голос был бойкий, довольно высокий. Девочка, помедлив и размазав последние слёзы по лицу, обернулась на говорившего. Она обомлела. — Геннадий! Ты сам пришёл ко мне! Ты спасёшь меня? Скажи, что ты выведешь меня отсюда! — радостно воскликнула Белая. Она увидела перед собой того самого белого плюшевого медведя Геннадия, который был чуть ли не больше её самой. Его чёрные глаза радостно блестели, мордочка мило улыбалась. — Ну, я вообще-то не Геннадий, — ответил он. — Нет, ты — Геннадий, потому что я так тебя назвала, — упрямо ткнула пальчиком медведю в живот Маша. Затем она обняла большую мягкую игрушку за шею. — Мало ли, как ты меня назвала, у меня есть своё имя. И я Аркадий, а не Геннадий! — когда наконец девчонка его отпустила, воскликнул Геннадий, который Аркадий, и повалился мордой вниз, на холодный кафель, прямо к ногам Маши. И перед ней вдруг оказался не медведь, а человек, её сверстник, мальчик лет семи, с курчавой рыжей шевелюрой, веснушками и зелёными глазами. Он был худенький и высокий и, казалось, был недоволен тем фактом, что его перепутали с плюшевой игрушкой. — Ой, прости! — пискнула Маша. Она вся покраснела от неловкости и глупости. Ну и от того, что разговаривала с мальчиком. По правде говоря, когда девчонка видела представителя противоположного пола, её одолевало смущение и даже какой-то страх. Она стеснялась разговаривать с мальчиками, так и сейчас, потупилась, начала разглядывать ботинки. — Да ладно уж. Только не загораживай коридор, дай пройти, у меня тестирование, — безразлично ответил пацан и прошёл мимо Машки, волоча игрушку за лапу. Маша удивлённо понаблюдала за всем происходящим, невольно последовала за новым знакомым. Тот остановился в наиболее широком месте коридора, посадил медведя перед собой, стал нацеплять на него какие-то странные прищепки и провода. Потом достал пульт, ещё какой-то шарообразный прибор и начал что-то мерить, тихо бормоча и кивая своим мыслям. Маша поборола стеснение и спросила, потому что не могла больше сдерживать любопытство: — А что ты делаешь? — Я? Готовлюсь ставить эксперимент, — между делом ответил мальчик. — Какой? — уточнила Белая. — Хочу проверить на чём-то моё новое взрывное устройство. Пока родители закупаются всё равно нечего делать. А этот медведь по-моему отличный подопытный кролик. — Ух-ты, прямо здесь? Взрывать? — Да, почему нет. Взрыв не должен быть большим. — А можно мне тогда тоже посмотреть? — любопытство пересилило в Маше. Когда новый знакомый кивнул, соглашаясь, она обрадовалась и устроилась поудобнее, чтобы смотреть, как вскоре взорвётся медведь Геннадий. Но тут же она вскочила на ноги, в испуге выпучив глаза. До неё дошло. — То есть ты хочешь взорвать моего Геннадия?! — Да, только он не твой. — Нет, мой. Я его вообще первая увидела, я его первая захотела! — А я первый взял, так что он мой. — Нет, он мой, и взрывать ты его не будешь! — Маша подбежала к игрушке и стала сбрасывать с неё аппаратуру. Потом, так и не закончив, прямо с проводами схватила медведя в охапку и побежала что есть мочи подальше от этого взрывателя. Тот, не ожидая от девчонки такой прыти, сначала стоял в недоумении, но потом опомнился и стал догонять. Нагнав, он тоже ухватился за медведя и стал вынимать его из рук новой знакомой: — Отпусти, и всё обойдётся! — Нет, это ты отпусти! Мой Геннадий, не дам его взорвать! — Нееет, отдай мне этого медведя, и мы разойдёмся! — Неееееееет, не отдааааам, сам отдай! — Нет!!! — дети мёртвой хваткой ухватили игрушку, каждый со всех сил тянул на себя. Провода скрипели, тёрлись друг о друга, стали нагреваться, на приборе загорелась красная лампочка. Но ни Маша, ни Аркадий не хотели уступать. Результатом их противостояния был характерный звук рвущейся ткани, разлетающиеся повсюду шерсть и синтепон, а так же оторванные плюшевые конечности. Мальчик и девочка разлетелись друг от друга в разные стороны, Аркадий стукнулся головой о кафель, а на Марию с верхней полки повалились коробки. Также, в руках у неё осталась отъединённая от тела голова бедного Геннадия. Провода и другая аппаратура распластались по полу, опасно запутавшись вокруг останков плюшевого медведя. Пульт активизации устройства упал кнопкой вниз…***
В торговом центре «Мегаполис» было шумно и многолюдно. В центре холла блестела огнями огромная разлапистая ёлка. Повсюду носились люди, бегал в суете персонал. Только вместо новогодней песни было слышно только одно: «Внимание! Пожарная тревога! Настоятельно просим всех незамедлительно покинуть здание! Сейчас же! Произошёл взрыв в складном отсеке. Внимание, возгорание в складном отсеке! Незамедлительно покиньте здание! Следуйте красным указателям на стенах. Соблюдайте спокойствие!» Омерзительно громким неприятным, режущим слух звуком орёт сирена, мигают красные огни. На стенах горят красные стрелки, указывающие направление движения эвакуации. Люди в панике. Они не знают, что делать, куда девать покупки, вещи. Начинается давка, кто-то кого-то зовёт, кто-то метается, все пытаются вместиться в экскаватор и лифты, но их слишком мало для многотысячной толпы посетителей магазина, которые просто хотели купить подарки к Новому году. Две семьи стоят у ресепшн. «Найдите нашу дочь! Она потерялась! Почему вы не можете? Вы обязаны нам помочь! Что значит эвакуироваться без неё?! Нет, мы должны найти её! Пожалуйста, помогите! Умоляем!» — кричит одна. «Спасите нашего сына, он куда-то сбежал, найдите его! Пожалуйста! Мы не уйдём, пока вы его не отыщите! Что делать?» — умоляет вторая. Но персонал просто сбегает со своей службы, бросает всё и покидает «Мегаполис», оставляя в панике и отчаянии людей, потерявших родных.***
На площади перед торговым центром собралась огромная толпа. Людей эвакуировали, само здание оклеили, огородили, но по-прежнему среди толпы царили паника и хаос. Приехали СМИ, полиция и пожарная служба, которая с вертолёта уже тушила дымящееся здание. «Мегаполис» пылал, огонь перекинулся со склада на другие отделы, вскоре охватив все этажи. Стеклянный корпус здания плавился, окна треснули, в небо периодически вырывались языки пламени, из всех щелей и дверей валил дым столбом. Снег таял за минуты от температур, асфальт закоптился. Из главного входа, из сломавшихся автоматических ворот, показались последние эвакуирующиеся. Две маленькие, чёрные от сажи и копоти фигурки бежали на свет, на воздух, на зимний мороз. Аркадий помнил, как случился взрыв. Пульт упал кнопкой вниз, та нажалась, и время в тот момент будто остановилось. Он помнил, как, будто в замедленной съёмке, пошёл отсчёт, оставалось десять секунд до вышедшего из-под контроля взрыва. Провода оголились, проводка испортилась, и теперь было не понятно, какой силы будет разрушение. Мальчик помнил, как поднялся на ноги, как подбежал к девчонке с фиолетовыми волосами, как стал быстро вытаскивать её из-под упавших на неё коробок. Она плакала и ничего не понимала, только отбивалась, чем ещё больше затрудняла положение. Он помнил, как сильная жаркая волна оглушила, обожгла спину, как моментально охватило пламенем половину коридора, как загорелись коробки, как стало горячо и душно, как девочка потеряла сознание. Аркадий помнил, как тащил её на себе по бесконечным проходам из складских материалов, как искал выход, как падал и терял рассудок, но бежал дальше. И наконец он выбрался, сбежал вниз по остановившемуся эскалатору, таща на себе новую знакомую, промчался по огромному холлу с повалившейся на пол ёлкой, схватил её в охапку и пулей выпрыгнул из этого адского здания. Только мальчик, весь в копоти, с подпаленной одеждой, несущий бесчувственную девочку с фиолетовыми полусгоревшими волосами и безжизненно повисшей головой, остановился и глотнул свежего живительного воздуха, «Мегаполис» выбросил огромный столб дыма и обвалился ко всем чертям, погребая под собой новогодние свитера с оленями, ёлку, тапочки, салями, путёвки в Дубаи и ещё миллион товаров, мебели и современного оборудования, стоившего биллионы. Тем временем пытался привести в чувства соучастницу своего эксперимента, растирая чёрным снегом её лицо. Она была ужасно бледная, почти белая. Через пару минут девочка задышала ровно и открыла глаза. Как два зелёных блюдца, они удивлённо уставились на Аркадия. Последний покраснел под этим взглядом. Но в следующую секунду эти глаза наполнились слезами. — Ты — убийца!!! Это ты виноват! Это ты убил Геннадия! Это был мой медведь…— девочка с ненавистью оттолкнула «героя», который ожидал, что ему бросятся на шею и будут благодарить. Она расплакалась. — Что?! Я?! — Да, ты! — Так, ладно, я, так я. Как тебя-то зовут? — Аркадий решил не спорить. — Маша.***
— Я помню, тогда на Новый год простояла в углу за то, что ушла без разрешения и заставила всех нервничать. Хорошо, что они так и не узнали, что это мы были причиной пожара, — смеясь, сказала Мария. — А у меня отняли всю технику, все приборы и даже спутник, запретили из дома выходить целую неделю. Это было ужасно. Но знаешь, помню всё это как сейчас, а прошло уже двенадцать лет, — вздохнул Аркадий, обнимая её сзади за плечи. — С тех пор я вообще не хожу в магазины, а если и бываю, то только если в книжных, — хихикнула девушка. Она высвободилась из объятий молодого человека, включила ёлку, чтобы было уютнее, достала тёплый оранжевый плед и села на диван, накрывшими им. Взглядом пригласила Аркадия к себе, после накрыла и его. Вместе, в объятиях друг друга, им было тепло и хорошо вдвоём, тот случай в детстве свёл их как никого другого, соединил их характеры. Друзья с того нового года, затем любящая крепкая пара, они так привязались друг к другу, что почти никогда не расставались. — Арик! — Что? — Ты в курсе, что это ты убил Геннадия? — Ты будешь до старости мне это напоминать? — Ну конечно, зайка ты моя. И не надо на меня обижаться! — Маша повернула к себе наигранно обиженное лицо Аркадия и тепло поцеловала его в губы. После, они, достав оливье и мандарины, стали смотреть старый-старый, но любимый фильм про Ивана Васильевича, который меняет профессию.