***
Пролетая мимо газетного киоска, Кенсу вдруг остановился, зацепившись взглядом за знакомый блик: сверкая в свете голубеньких гирлянд, что украшали прилавок, на рыжем фоне горела белоснежная улыбка, контрастируя с идеальной темной кожей и еще более темными волосами. «Черт, я же не куплю его, правда?» — пронеслось в голове юноши, когда он подошел к окошку выдачи и постучался. — Вечер добрый, — поздоровавшись с пухленькой женщиной-продавцом, До указал на рыжую обложку, — будьте добры этот выпуск. Сунув на поднос несколько купюр, он забрал журнал и, поклонившись, пожелал счастливого Рождества и Нового Года, после чего отправился дальше по дороге. Уже в пути, стукнув себя ладонью по лбу, Кенсу раскрыл указанную страницу со статьей, не прекращая движения. На улице слишком быстро темнело, но зажигающиеся вывески и фонари не позволяли щуриться и спотыкаться. Уже второй день подряд город засыпал снег, такой редкий для столицы, но такой желанный. Большие хлопья ложились на глянцевую бумагу, мгновенно тая и расплываясь пятнышками. До потряс разворот журнала, прежде чем закрыть его и спрятать в рюкзак. День выдался длинным, но теперь студентов встречали долгожданные выходные. Молодежь сновала туда-сюда, закупаясь подарками и фотографируясь без устали на фоне новогодних декораций. Дети соскребали небольшой слой снега с качелей и горок, чтобы поиграть в снежки и слепить маленьких снеговиков. Они кричали и смеялись, тараторя про Санту и письма для него. Родители только и могли, что устало улыбаться, готовясь выложить денежки за подарочки. Кенсу так же не мог сдержать улыбки, лицезрея сверкающий бесконечными огнями город. Добравшись до дома, юноша отряхнул ботинки от прилипших снежинок и вошел в темную прихожую. — Хен вернулся! — послышался знакомый голос со второго этажа. — Оппа, оппа, — девочка в вязаном свитере лилового цвета и с забранными в хвостик волосами неслась по лестнице с листком бумаги в руках, — оппа, помоги мне с письмом! — И мне тоже, — следом спустился мальчуган, чьи темные штаны были заляпаны пятнами краски, что украшала еще и руки в некоторых местах. — Дайте-ка минуту, ребятки, — юноша улыбнулся детям, скидывая заснеженный рюкзак, а следом — куртку. Малыши не прекращали щебетать и носиться вокруг старшего, пока тот разбирался с собственной одеждой и ужином. Они хохотали, подбрасывая вверх листы бумаги и наблюдая, как те падают на пол. Кенсу старался готовить шустрее, потому что родители обещали вернуться в ближайшее время, а младшие должны быть накормлены в обязательном порядке до их возвращения. — Так почему вы все в краске? — он поставил перед двойняшками тарелки с ужином и подпер руками подбородок, облокотившись о столешницу. — Мы думали, что надо украсить письма и конверты, — Сонхи воткнул палочку в кусок рыбы и отправил в рот. — Но что-то как всегда пошло не так, — Кенсу потрепал брата по волосам. — Он начал дурачиться, — дожевав, протараторила Сонми, — и теперь весь стол разукрашен, а письма — нет. До рассмеялся, наблюдая за аппетитно жующими младшими, пододвигая к себе листки бумаги. Оба были слегка измазаны зеленой и синей красками, в некоторых местах отпечатались разукрашенные подушечки пальцев. Пробежав глазами по каждому из писем, юноша отметил, как изменился почерк у сестры и как пострашнел у брата. Каждый год эти сорванцы успевали надумать себе в подарок за хорошее поведение что-нибудь новенькое, хотя насчет поведения можно было и поспорить. — Как думаешь, у Санты хватит денег на новый набор для рисования? — Сонми спрыгнула со стула, чтобы убрать тарелку в раковину. — Он довольно дорогой. — А ты откуда знаешь? — Оппа, ну чего ты как глупенький? Мы с мамой были в торговом центре, и я увидела его на витрине. Кенсу вдруг почувствовал себя старым: когда это его двойняшки успели так вырасти? Отметив пару незначительных ошибок в письме сестры, он отложил его в сторону, чтобы заняться каракулями Сонхи, чьи строчки плавно съезжали набок, а пунктуация не заходила дальше второго предложения. — С такими успехами ты сможешь получить от Санты только словарь и линейку, — До вздохнул, снова вооружившись ручкой. — Зачем тебе еще одна радиоуправляемая модель? — Она очень крутая, хен, — поерзав на месте, загудел Сонхи, — работает не только на батарейках, скорость можно регулировать, еще портативная колонка есть… — Попросил бы что-нибудь полезное, как сестра. — Да ты сам играл с моей прошлой машинкой! — возмутился мальчик. — Ладно-ладно, ты прав. Но я бы на твоем месте все-таки попросил словарь, — Кенсу вручил брату письмо. — А что ты попросишь? — Сонми уставилась на старшего во все глаза. — Я уже взрослый, поэтому куплю себе подарок сам. — Фу, как скучно. Есть же что-то такое, что ты не можешь себе купить? Так почему бы не попросить Санту хотя бы разочек, м? — У него и без меня полно желающих, так что как-нибудь в другой раз, — Кенсу улыбнулся и направился за младшими на второй этаж. — Оппа, — преградив путь юноше в собственную комнату, девочка ухватилась за руки брата, — ты должен написать ему. Напиши обязательно. Ты ведь никогда не писал Санте письма, мама рассказала мне. Один раз можно, пусть ты и взрослый. — Мими… — Обещаешь написать? — Ох… Ладно, так и быть, напишу. — Есть! Получилось, — сжав ручку в кулачок, Сонми широко улыбнулась и убежала к себе, оставив старшего стоять столбом.***
В четвертый раз перечитав статью, Кенсу потер глаза и откинулся на спинку кресла, потянувшись. Время давно уползло за полночь, дети спали, родители, вероятно, тоже. Юноша довольно долго возился с детскими письмами, пытаясь придумать, как без последствий запихнуть их в разукрашенные конверты. Сонми никак не хотела отлипать от брата, жужжа ему про его собственное письмо и совместную отправку. Каждый год, с тех пор, как дети начали писать Санте, Кенсу обещался закидывать их конверты в ящик главного почтового отделения, мимо которого проходил, чтобы «быстрее долетело». А потом просто отдавал письма родителям или сам шел за подарками. В этот раз мимо почты проходить не будет возможности, так как в выходные никто не учится, но До все равно забрал к себе в комнату два конверта, которые теперь лежали на краю стола. Юноша немного размял затекшую шею и снова взглянул на разворот журнала, где красовался главный объект любви его одногруппниц. Парень с обложки расслабленно полулежал в широком кожаном кресле, свесив босые ступни через деревянный подлокотник. Темно-зеленое пальто подолом укрывало ковер на полу, а черная рубашка была расстегнута на первые две пуговицы. Классические брюки болотного цвета расходились на щиколотках, открывая небольшой участок кожи. Кенсу никак не мог перестать смотреть в чуть прикрытые темно-карие глаза, что излучали уверенность и какую-то таинственность, заставляя мурашек разогнаться и нарезать круги по спине. Волосы модели находились в легком беспорядке, спадая на лоб. На нем не было ни одного украшения: никаких часов, колец и серег, даже подвески отсутствовали. Это был почти домашний вид, если бы не пальто. Открыв шкафчик стола, До вытащил пару листов бумаги и уложил рядом с журналом. — Безумие какое-то, — зажав переносицу пальцами, прошептал юноша, — неужели я и правда делаю это? — схватив ручку, он коснулся пальцами основания небольшой фигурки, разворачивая ее к себе лицом. — Вот только не надо на меня так смотреть. Сам знаю, что похож на идиота. Глаза фигурки были пустыми, но все равно казались пронзительными. Подняв человечка, До поднес его к снимку в журнале и покрутил немного, отмечая кардинальные различия: у фигурки волосы были белыми, на снимке же — темно-русыми, приближенными к натуральному цвету. И, естественно, одежда. «Но все равно красавчик», — улыбнувшись своим мыслям, отметил юноша. Кенсу действительно думал, что похож на дурака, влюбленного в знаменитость дурака, который питает надежды на новогоднее чудо. Никто не запрещал ему влюбляться в айдола, никто не смеялся над ним только потому, что он собирался писать письмо Санте, но все это выглядело так нелепо-странно, что До краснел без остановки и прятал пылающее лицо в холодных ладонях, все не решаясь взяться за написание. Кай был кем-то таким, кто казался недоступным, но, в то же время, слишком простым, словно его не нужно было разгадывать. Кенсу ни за что бы не признался, что питает слабость к этому человеку, особенно подружкам, которые всюду волокли того с собой в сторону айдола. Он ведь не успел спалиться? Хотя иногда ему казалось, что взгляд сдает его с потрохами. Юноша действительно не мог устоять, осознавая, в какую дыру его засосало. Дыра, из которой не выбраться, но и веских причин попадать в которую не было. Кенсу подбивал себя на мысли, словно знал этого идеального человека, но никак не мог понять, откуда. Так же, как и не мог остановить свое глупое сердце, что грохотало внутри набатом. Посидев и остыв немного, юноша все-таки чиркнул по бумаге, смотря на собственный почерк как на абсолютно чужой. В голове не было каких-то определенных мыслей, слова просто стекали по запястью через ручку на белое полотно, разливаясь словами и предложениями. Кенсу не контролировал сам процесс, просто старался, чтобы строки не кренились, как у Сонхи. Закончив, парень отъехал от стола на кресле, удерживаясь, дабы не выбросить письмо прямо сейчас же.Дорогой Санта, Я понятия не имею, как завязать беседу в такой ситуации, потому что впервые пишу тебе (или Вам?). Пусть письма моих младших брата и сестры будут примером. Мне двадцать один, я студент. Поведение… такое себе. Скорее, хреновое, чем достойное подарка вместо горстки угля. Но, может, сделаешь мне поблажку, как впервые пишущему? :) Не знаю, как это работает, но я влюблен в одного человека. Безответно, естественно. И, если в твоей силе, не мог бы ты подарить мне его на один денечек? Пожалуйста? Я пойму, если ты покрутишь у виска, но сейчас это действительно то самое, чего я хочу. Сестренка сказала мне просить у тебя что-то такое, что не могу купить. Вот и прошу. Заранее спасибо. Надеюсь, он не окажется слишком проблемным подарком. Я приложу к письму статью, чтобы ты не потерялся. Счастливого Нового Года и Рождества!
Как можно скорее сложив письмо и аккуратно вырезав лист со статьей из журнала, Кенсу засунул их в конверт, который тут же заклеил, чтобы в порыве не разорвать его и не сжечь прямо в комнате. Уши горели, а руки подрагивали, словно он только что попросил Санту об этом лично. Поднявшись из-за стола, До направился в ванную, чтобы успокоить голову. Дело за малым — осталось дождаться, кто первым прибудет к нему: подарок или сотрудники психологической помощи.***
— Хен, вставать собираешься? — Сонхи забрался на кровать, чтобы начать прыгать. — Отстань, — Кенсу отвернулся к стене и накрыл голову подушкой. — Давай, поднимайся, мы должны отнести письма на почту. До разлепил глаза, осознавая ситуацию. Раньше дети никогда не просились с ним, потому что он шел в университет, но сегодня был выходной, а значит, они повиснут на его шее. Юноша было потянулся к столу, чтобы схватить письма, но тех и след простыл. — Сонми забрала их, чтобы ты не мухлевал. Так что вставай и погуляй с нами, а то я маме пожалуюсь. — Иди отсюда, ябеда, — До поднялся, сталкивая брата подушкой с кровати и потирая глаза. Проблема лежала на поверхности: он даже не успел отксерокопировать письма прежде, чем запихнуть их в почту, куда никогда и не запихивал. Конечно, он помнил, что заказали двойняшки, но это не облегчало положения: они не отлипнут, пока конверты не окажутся по ту сторону железной коробки. А теперь возможность сделать копию отсутствовала. Соскребшись с кровати, Кенсу оделся на скорую руку и, решив не заставлять детей ждать, вылетел сразу в прихожую, подгоняя их. Завтрак останется на потом. Снег все еще не растаял, поэтому на улице было вдвойне светло, хотя Солнце закрывали сгустившиеся тучки. Улицы не прекращали кишить людьми, одетыми на удивление тепло, что было редкостью даже в снежные дни. Видимо, температура не собиралась подниматься, оставляя за собой приятные морозный воздух и возможность насладиться играми в снегу. Настоящие зимние каникулы. Трое добрались до почты довольно быстро: все это время Сонми не выпускала из облаченных в перчатки рук конверты, крепко прижимая их к груди. Главный почтовый ящик располагался высоковато, так, что даже со ступенек у входа достать до него было трудно. Подсадив сестру на плечи, Кенсу с какой-то тревогой наблюдал, как девочка по одному опускает бумажные послания в отверстие, улыбаясь во весь рот. — Готово! — вскинув руки, пропищала она, почти прыгая на плечах брата. — Так, а теперь давайте поедим! — До, не опуская сестру, взял младшего брата за руку и отправился к пекарне, слушая восторженные крики и смех. В такие моменты он чувствовал себя наиболее счастливым. Рождество прошло довольно тихо, несмотря на то, что все ждали его с нетерпением: Кенсу получил от двух подруг по набору средств для ухода за кожей, в свою очередь, ответив им брендовой косметикой, подобранной с маминой помощью. С друзьями-парнями он не обменивался подарками со средней школы, поэтому они просто сходили выпить и поиграть в боулинг. Дома его ждал шикарно накрытый стол и собранная вместе семья, долгие посиделки и приятный вечер. Кенсу совсем позабыл о письме, погрузившись в праздничную пучину. Он всего дважды вспомнил о своем желании: когда проходил мимо отдела спортивной одежды в торговом центре и поздно ночью, случайно задев фигурку, доставая стикеры из органайзера. В обоих случаях До глупо улыбался, пытаясь не засмеяться над самим собой. Картонный Кай в ТЦ и пластмассовый — на столе смотрели на него как на придурка, и юноша уже боялся думать, как будет выглядеть перед ним вживую. Он перебирал все возможные варианты, чтобы оправдать свое нелепое желание; не жирно ли для одного маленького студентишки загадывать себе в подарок самого айдола? А что будет, если Кай побьет его за такую шалость? Или вообще подаст в суд за похищение? Он ведь занятой человек, не слишком ли много времени — целый день? Если все пойдет ужасно, Кенсу сам выпнет его, стараясь после свалить с этой планеты до скончания веков. Но в ближайшие дни он просто насладится отдыхом и встречами с друзьями.***
— А вы не собирались развлечься? — засунув вторую ногу в штанину, До посмотрел на мать. — Выйдем посмотреть на салюты, — женщина поправляла завязки кофты на плече, — думаю, когда вернешься, мы все уже будем спать. Ты купил подарки младшим? — Эм… да, конечно, закину под елку, когда вернусь, — юноша почесал затылок, стараясь не спалить свой промах. Подарков как не было, так и нет, потому что он благополучно забыл о них после того, как Сонми закинула письма в почтовый ящик. Ну, как забыл? Просто смахнул все на волю случая: раз уж чудеса случаются, то и детки получат свои подарочки без посторонних вмешательств. Это не точно, конечно, но вдруг. В Новогоднюю ночь их семья не собиралась вместе с тех пор, как родились двойняшки, потому что Кенсу начал сбегать к друзьям, чтобы поболтаться по городу и вернуться под утро, а родители в это время просто отдыхали дома вместе с мелкими. Всех все устраивало. Так и в этом году: До был уже на пороге, когда сестра подбежала к нему, чтобы повиснуть на шее и пожелать хорошо повеселиться, за что получила чмок в макушку и поздравление с наступающим. До полуночи оставалось полтора часа, но столица не собиралась замолкать еще добрых часов семь, пока не высосет всю энергию из жаждущих приключений молодых людей, старавшихся занять все возможные удобные и неудобные места в парках и открытых ресторанчиках, чтобы потом полюбоваться салютами и хорошенько набить желудки праздничной едой и выпивкой. Друзья Кенсу не были исключением: родители одного из парней держали свою семейную кофейню, куда позволили завалиться небольшой толпе с условием, что те все уберут за собой. Это было довольно неплохое решение, поэтому ребята, прикупив немного курочки и соджу, прикрыли стеклянные двери рольставнями, чтобы не привлекать внимание ищущих местечко, и расположились на диванчиках у дальней стены. Ночь, наполненная громкой музыкой, вкусностями и пошлыми шуточками, пролетала слишком стремительно, заставляя организм вспомнить не только о потребностях в еде, но еще и во сне, который плотным коконом начинал окутывать зевающих парней. Они не следили за временем, но, казалось, прошло уже довольно много часов. В итоге, досидев да четырех ночи, насвинякав по всем столам и надорвав глотки криками и попытками петь, парни разобрались с бардаком, после разойдясь по домам абсолютно счастливыми. До облегченно вдыхал свежий морозный воздух, который не давал чувству сонности пробраться в голову. Дорога до дома оказалась слишком быстрой, хотелось еще немного побродить по начинающему засыпать городу, но ноги сами несли в направлении кровати. Попрощавшись с обувью, юноша направился к себе. Почти улегшись, он бросил взгляд на край стола и вспомнил про отсутствующие подарки для младших. Забыв про сон, Кенсу вцепился в волосы, пытаясь судорожно соображать, спускаясь обратно на первый этаж и несмело ступая в зал, где по классике жанра стояла наряженная елка, а над порталом камина висели носочки, которые никто никогда не наполнял подарками или конфетами. Не успев подойти к дереву, До резко повернулся к камину, из которого донесся какой-то шум. Прислушавшись, юноша схватил первое, что попалось под руку, приблизившись к порталу. В дымоходе что-то шебуршало, напоминая… дыхание? Да, именно, там явно кто-то пыхтел. — Твою ж налево! — шикнул этот «кто-то», заставив Кенсу подпрыгнуть на месте. — Дедушка, пожалуйста, не сквернословь в чужом доме, — второй, более звонкий голос принадлежал, похоже, ребенку. — Эти проходы становятся все уже, а я не молодею, вообще-то. — Это не повод… — Могли бы оставить окно открытым, раз такие подарочки заказывают. — Но на улице мороз… — ребенка явно не желали слушать. — Залезай-ка ты первым, дружочек, откроешь мне окошко. Эту махину сюда не запихнуть, — по движению и шуршанию создавалось впечатление, что кто-то пытался забраться или выбраться из дымохода. До дышал через раз, вообще не понимая, что происходит, пятясь назад, спиной прислоняясь к стене так, чтобы его не было видно из-за камина. Через полминуты послышалось звонкое «вжух», сопровождаемое маленьким облачком каминной пыли, после чего из портала вывалился зеленый клубочек размером с котенка. Выпучив глаза, юноша неотрывно наблюдал за существом, что, расправившись, принялось отряхивать кофточку. Это действительно был микро-ребенок в колпаке, костюмчике и ботинках с колокольчиками на загнутых носах. Чихнув от попавшей в ноздри пыли, малыш огляделся и, приметив широкое окно, побежал к нему, на ходу вырастая до размера обычного ребенка. Кенсу думал, что сходит с ума, наблюдая за действиями незнакомца. Только что перед ним за две секунды вырос человечек, разбухнув, словно желатин, залитый водой. Это было по меньшей мере странно. Дотянувшись до ручки, ребенок распахнул створку, чуть перегнувшись на улицу, болтая ногами, отчего бубенчики тихонько зазвенели. Повозившись по подоконнику, существо снова спрыгнуло на пол, а с улицы в комнату начала заползать гигантская коробка в полосатой оберточной бумаге. Кряхтя и чертыхаясь, вслед за коробкой в дом забрался белобородый пузатый старичок, на ходу поправляя очки в круглой оправе. Пояс его красной куртки немного сполз, ослабляя расходящиеся полы и открывая вид на белый вязаный свитер, что сливался с бородой. Кенсу наблюдал, как дедуля вместе с мальчишкой тащили коробку с красным бантом на боку под невысокую елку, изо всех сил стараясь шуметь как можно меньше. Юноша забыл дышать, не замечая собственного синеющего лица, крепче сжимая в руках схваченный предмет, коим оказалась многоэтажная подставка для фруктов. Он и не знал, бежать ему с воплями на врага или оставаться в тени, сохранив себе жизнь. — Да чтоб я еще хоть раз повелся на такие просьбы… — дедуля прогнулся в пояснице, покрёхивая. — Он же впервые написал, можно простить, — поправляя сбившийся бант, пролепетал малыш. — Ладненько, пора выдвигаться, а то разбудим еще. Лишь бы этот олух не разорался. — Я… прошу прощения… — Кенсу сделал шаг вперед, заставив уходящих обернуться. — Ох ты ж мать моя олениха, — схватившись за сердце, выдохнул дедушка. — Так Вы… настоящий Санта? — Парень, ты дурак? — почти рассмеявшись, спросил мужчина. — Конечно, я не настоящий Санта. Его одного на вас всех не хватит. — Мы его помощники, — встрял мальчишка, подбегая к Кенсу, — а ты? — Я… До Кенсу, — промямлил юноша, опуская подставку на стол, — на реальных оленях добирались? — Ты откуда такой древний выполз? — Санта-младший покачал головой. — Ну какие олени? Уже давно животных не эксплуатируем. Так это твой подарочек? — Наверное… — Кенсу подошел к мужчине, неосознанно потянувшись к белоснежной бороде. — Настоящая? Получив кивок, он коснулся пальцами седых волос и расплылся в улыбке. Вокруг пахло имбирным печеньем и снегом. Почувствовав себя ребенком, До не переставал хихикать, щупая бороду и почти прыгая на месте. — Пс, ему точно третий десяток? — Санта шикнул в сторону Эльфа, который прикрывал ладошками рот, так же похихикивая. — Хей, парень, пора нам. Рад был… знакомству. Повеселитесь, что ли. — Эм, — Кенсу вдруг очухался, вспоминая про двойняшек, — а у вас, случайно, нет набора для рисования и радиоуправляемой машинки? — Ты про те? Обернувшись к елке, До обнаружил под ней еще две коробки, так же завернутых в цветастую обертку. Но когда успели? Видимо, крыша парня успела сдвинуться, пока он наблюдал за разыгравшимся спектаклем. — Ого, спаси… — но в комнате уже никого не было. — С Новым Годом, наверное. Глянув в окно, Кенсу увидел, как с крыши соседнего дома по снегу съехали массивные сани и устремились в небо, поблескивая гирляндами. Маленький Эльф размахивал руками, прощаясь с юношей, что тоже махал ему в ответ. Никаких оленей и правда не было, сани летели сами по себе. Засмотревшись на исчезающую вдалеке точку, До шарахнулся об подоконник, когда гигантская коробка под елкой шевельнулась. Вспомнив на минуточку о том, что именно должно быть внутри, юноша резкими движениями начал поправлять одежду и волосы, обнюхивать себя в поисках отголосков курочки и выпивки, семеня к коробке. — Какого… — глубокий голос заставил узел в животе Кенсу затянуться до спазма. Это было лучшим, что касалось его слуха. Дрожащими руками потянувшись к банту, юноша осторожно сдвинул тот вбок, надрывая ленту. Движения внутри прекратились, словно замерли, настораживая хозяина дома. Он продолжал аккуратно вскрывать упаковку, стараясь дышать хотя бы ртом, а не ушами. — Выпустите меня? — вопрос заставил До остановиться, сглатывая. — Я… да, подождите минуточку… — Мама-а-а! — заорал вбежавший в комнату Сонхи, пугая брата еще сильнее, отчего тот просто повалился на пол, не в силах перенести такой стресс. — Он распаковывает подарки без нас! Хен! Так не честно! — подбежав, мальчишка начал колошматить валявшегося плашмя юношу маленькими кулачками. Сверху донесся топот, через считанные секунды мать с сестрой стояли на пороге, наблюдая за односторонней бойней. Женщина улыбнулась, а Сонми с разбегу запрыгнула на братьев, даже не пытаясь расцепить их, так же пуская в ход ручонки. Это продолжалось до тех пор, пока Кенсу не перевел дух, успокаиваясь; он резко поднялся, скидывая двойняшек и выставляя вперед руки с криком: — Стойте! Ну-ка бегом по кроватям, все подарки утром. — Ты же знаешь, что они не уснут теперь, — мать продолжала тепло улыбаться, — так почему бы нам не открыть их сейчас? Начни со своего. — Мам… — Кенсу едва заметно покачал головой, глядя на женщину, словно прося: «не надо». — Открой! Открой! — загудели дети, прыгая вокруг брата. Благо, за все это время коробка ни разу не шевельнулась. Под дружные вопли двойняшек До вернулся к обертке, срывая ее до конца, обнажая плотный материал, усеянный несколькими отверстиями. Зацепившись пальцами за дырочки, юноша рванул на себя, заставляя картон разойтись, выпуская наружу приятный сладкий аромат леденцов и печенья с молоком. Кенсу замер, склонившись над коробкой, потому что с ее дна на него смотрели пронзительные глаза, прикрытые темными волосами, как на обложке того журнала. Пухлые губы растянулись в улыбке, заставляя юношу осесть на пятки. — Что там, что там? — дети крутились вокруг, но парень не подпускал их к коробке. Отведя бегающие глаза, До продолжил надрывать жесткий картон, чувствуя на себе прожигающий взгляд вкупе с ухмылочкой. Закончив с проклятым коробом, юноша окончательно захлебнулся слюной, осознав весь звездец ситуации: худшим было не то, что перед ним лежал парень его мечты; худшим было то, что перед ним лежал голый парень его мечты, обвитый полосатыми ленточками и усыпанный леденцами-тросточками. Открыв рот, Кенсу хотел что-то сказать, но забыл все слова, стоило божеству в коробке шевельнуться, приподнимаясь на локтях и оглядываясь. Семейство, дружно ахнув от неожиданности, попятилось назад, как только парень выпрямился во весь рост. Его тело, от самых ступней до груди, было оплетено лентами, образуя в некоторых местах просветы, оголяя кожу. — Ничего себе конфета… — протянул Сонхи, уставившись на гигантскую красно-белую трость, прикрепленную лентой к причинному месту молодого человека, что тут же был загорожен Кенсу. — Я все объясню. Руки матери поползли вверх, прикрывая ладонями две пары глаз. Ее брови не опускались с середины лба, а челюсть готова была хлопнуться об пол. — Мам, я правда все объясню, только без паники, — юноша раскинул руки в стороны, преграждая пути выхода стоящему за ним Каю. — Он айдол, клянусь. Я не знаю, почему на нем нет одежды, но он поет… и танцует… а еще он актер… Дети даже не старались освободиться от закрывающих глаза рук. Все молчали, чувствуя небольшой (большой) уровень неловкости. — Понимаешь, — продолжил До, — все не так, как кажется. Этот человек очень талантлив… — Су, я знаю, кто это такой, — мать вдруг ожила, растянув губы в приветливой улыбочке, — так что это ты успокойся. — Мне нужно спеть? — спросил из-за спины Кай, легко касаясь плеча До. — Оленей ради, помолчи. — Но я же… — Стукну. Женщина отпустила смешок, пододвигая к себе детей и почти одними губами сообщая: — Я отведу их к себе, а вы, будьте добры, разберитесь тут. Как только трое вышли из комнаты, сопровождаемые возмущенными возгласами ребятни, Кенсу смог опустить руки и прикрыть глаза, выдыхая. Он сбился со счета, в который раз не мог нормально отдышаться, отчего в голове уже начинало постукивать. Шуршание за спиной заставило его обернуться и встретиться взглядом с парой глаз, что прожигали в нем дыру. До понятия не имел, что сказать, хотя пару минут назад обещал ударить этого красавца. — Так это ты загадал такое дурацкое желание? — мягкий голос потек через уши прямо к сердцу, заставляя то учащенно биться. — Почему я? — Потому что, — юноша переминался, стараясь не опускать взгляд ниже чужого торса, ленты на котором поблескивали в свете люстры. — А-а-а, ну, ясно тогда, — сложив руки на груди, фыркнул Кай. — Слушай, я не виноват, окей? Из нас двоих не я тут красавчик, покоряющий миллионы сердец, так что не мне отвечать за свои поступки. И не я тебя сюда притащил, Санта мог не исполнять мое желание. — Я и не говорил, что ты виноват. Так же, как и не говорил про свое недовольство. Я просто спросил, почему ты попросил именно такой подарок? — Может, потому, что среди миллионов покоренных сердец затесалось и мое, м? — если бы не ситуация, Кенсу пустил бы слезу от собственных слов, но именно сейчас ему было плевать на то, что о нем подумает или уже подумал этот человек. — Эх, Кенсу, Кенсу, какой же ты дурак, — вылезая из коробки, заявил Кай, ненавязчиво открывая вид на не обмотанный лентам зад, — столько упорства, а чего ради? — Откуда мое имя узнал? — Ну, должен же я быть в курсе, какой человечек выбрал меня подарком. Как насчет выдать мне что-нибудь из одежды и отправиться встречать восход Солнца? — Восход? С тобой? — Кенсу таращился на него, все еще надеясь, что это просто нелепый сон. — Первое Солнце в этом году. Если, конечно, оно соизволит показаться. Закусив губу и собрав мысли в кучку, До сиганул к своему родному шкафу, чтобы вытащить более-менее приличные вещи, желательно, на пару размеров больше. Он не отдавал себе никакого отчета о действиях, стараясь продлить сновидение, пытаясь насладиться им до самого победного конца, какой бы чушью все это ни казалось. Кенсу не смотрел, как переодевался Кай, хотя голова сама поворачивалась в ту сторону. Он отметил, насколько мило смотрелись на парне его почти новые джинсы и голубой кашемировый свитер, подаренный подругой, не знавшей правильного размера. Теперь этот человек ничем не отличался от простых смертных, разве что, его лицо оставалось совершенно-прекрасным, даже без макияжа. Крыша высотки, куда их пропустила охрана без лишних вопросов, открывала вид на весь Сеул, позволяя разглядеть окрестности с высоты полета. Кенсу завороженно наблюдал за жизнью внизу, облокотившись на ограждение, не закрывая рта и восторженно вздыхая. Небо, прежде тучное и серое, сейчас было на удивление чистым, с одной стороны покрытое звездами, а с другой — пропитанное розоватой дымкой, готовой вспыхнуть пламенем восходящего Солнца. Такого Кенсу не видел ни разу за всю свою жизнь. Самый обычный рассвет заставлял его сердце трепетать, а стоявший рядом Кай — улыбаться собственной глупости. Темная кожа, поймав на себе первые выглянувшие лучи, почти светилась, взлохмаченные ветром крыш волосы трепыхались, то скрывая улыбающиеся глаза, то позволяя их хозяину увидеть всю красоту вокруг. Пошарив в кармане джинсов, Кай вытащил свернутый листок бумаги и вложил в ладонь Кенсу, который тут же принялся разворачивать его. В центре безумно красивым почерком было выведено:«Мы вытащили его прямо из кроватки, поэтому не обессудь, пришлось приукрасить ленточками. Он довольно вредный, но прост в эксплуатации (покорми его и выведи поиграть в снежки). Будь хорошим ребенком, Кенсу, и встреть этот год как подобает, чтобы потом не жалеть ни о чем. Счастливых праздников! P.S: вырезку со статьей, с твоего позволения, оставлю у себя (: Санта»
Уши парня налились багровым цветом, он не знал, куда деть взгляд, встречая обворожительную улыбку Кая. Того явно забавляло это зрелище. «Вытащили прямо из кроватки»? То есть, он там… Запихнув бумажку в карман куртки, До снова повернулся к Солнцу, которое уже успело оторваться от горизонта. — Внимательно прочитал? — заговорщически спросил Кай. — Угу. — Тогда пошли есть и играть в снежки! Ты обязан рассказать мне очень и очень много, заечка. До был схвачен за руку теплой ладонью и утащен с крыши. Постойте-ка… Заечка? Опять?! Его год начался самым безумным образом, но это безумие обещало лучшие времена.