Сожги меня в своем пламени

      Рука без сил опускается, роняя бутылку отборного сакэ. Сабо спотыкается о порог и падает, ударяясь бедром об угол кровати. Тело отзывается на боль слезящимися глазами, но Сабо уже не различает причину своих слез. Перед глазами мелькает картинка из детства, мешаясь с воспоминанием часовой давности. Сабо всхлипывает, приподнимаясь на руках. Необходимо сейчас же лечь на кровать и попытаться заснуть. Однако затуманенное алкоголем сознание и не думает унимать тупую боль, что поглощает изнутри и сковывает движения. Сабо хватается за изголовье кровати, рука в перчатке скользит по дереву, и он вновь оказывается на полу, задев ногой шкаф. Еще не открытая бутылка пошатывается и падает на голову Сабо, разбиваясь о его затылок…       Около часа назад Сабо проделал свой, ставший привычным, путь от штаб-квартиры до обвеваемого ветрами холма. Каждый день своей впустую потраченной жизни он шел мимо сочувствующих лиц и поднимался по пригорку. Коала намекала несколько раз, говорила прямо, что пора бы выдвигаться дальше, не замыкаться в себе и продолжать их совместную деятельность, но Сабо не слушал. Ему было плевать на нее, на Драгона, на организацию.       — Катитесь к чертям…       Сабо подолгу стоял напротив надгробия. Людям незнающим могло показаться, будто он насмехался, возвышался над тем, кто давно сгнил там, под землей. Но у него и в мыслях не было.       — Прости… — привычное приветствие, слетавшее с дрожащих губ. — Прости за то, что я жив.       Голос постепенно возвышался. Шепот Сабо скользил вокруг, уносился ветром и переходил на крик. Без вины виноватый, без судьи осужденный. Он падал на колени перед несправедливо погибшим и закрывая лицо руками проклинал свою жизнь и себя, за никчемность. Порой Сабо усмехался, сверкая глазами точно умалишенный, и громко смеялся после. Равнодушно смотрел на второе надгробие, ощущая лишь пустоту. Полный боли, то и дело прерывающийся монолог заполнял тишину на холме.       — Я не смог спасти тебя. Глупо озвучивать очевидное, не правда ли? Если бы только я был рядом, если бы только я вспомнил все двумя месяцами раньше… Ну разве не смешно, блять, что именно твоя смерть послужила моему выздоровлению?! Надо радоваться жизни, но как вообще можно жить, когда все твои воспоминания связаны с погибшим братом, который никогда не вернется? — после этого вопроса Сабо обычно прорывало, и он кричал, захлебываясь рыданиями. — Мне не нужна такая жизнь! Подавись днями, что ты нам подарил своей смертью! Катись ко всем чертям, надеюсь, ты горишь в собственном огне! Гребанная жизнь, гребанная несправедливость, гребанное мое спасение!       Срываясь на ругань, Сабо доставал из-за пазухи новую бутылку сакэ. За эти месяцы он выпил больше, чем за всю свою жизнь. Больше, чем за всю свою жалкую, пустую, наполненную лишь сожалениями, жизнь. Он наполнял частью недопитого напитка одну из трех чаш, подносил к губам и выпивал, буравя взглядом имя того, чей образ навсегда остался детским в воспоминаниях Сабо. После этого он ставил новую бутылку на место старой, а недопитую, пошатываясь, тащил в свою маленькую, пропитанную слезами и болью комнату.       И так каждый ебанный день…       Становится нестерпимо жарко. Сабо приоткрывает глаза, пытаясь избавиться от жуткой головной боли. Рука тянется к затылку, нащупывает горячую кровь. Сабо безразлично смотрит на ладонь, как будто кровоточащая рана нечто само собой разумеющееся. Он даже не чувствует запах разлитого сакэ.       Маленькая комната давит со всех сторон, освобождает детские страхи и пугает до безумия. Сабо поднимается с пола и тянется к окну. Воздух, немного свежего воздуха, хотя бы глоток необходим. Он чуть дергает ручку, и створки распахиваются с неистовой силой. Сабо отлетает от окна, бумаги на столе пляшут в потоках ветра и разносятся по всей комнате. В этом круговороте ветра, духоте комнаты и рвущихся наружу ночных кошмаров Сабо видит тени воспоминаний. Они пугают его, подходят совсем рядом, касаются, что-то шепчут. Он отмахивается от них руками, подрывается с места в надежде убежать, но липкие когти с силой вжимаются в его плечи и заставляют осесть на пол. Сабо тяжело дышит, остро чувствуя приступ паники у самого подбородка. Он сжимает ладонями лицо, запускает дрожащие пальцы в волосы и пронзительно кричит в темноту.       Нити ужаса отступают, точно своим криком Сабо распугал их все до единого. Он открывает глаза, чувствуя как капельки пота стекают по виску к шее. Совершенно незнакомая комната, совершенно другой запах. Створки окна так же раскрыты, квадрат на полу отливает серебром при лунном свете. Сабо осматривается, все еще остро ощущая рядом страх. За его спиной кто-то тихо всхлипывает, и он резко оборачивается.       В угол комнаты вжимается ребенок. Мальчик лет шести держит в слабых кулачках потрепанное одеяло и что-то тихо шепчет. Приблизившись, Сабо слышит проклятия и пожелания всего самого худшего. Мальчик жмурится, трясясь от страха и с каждым словом теряя контроль над своим телом. В конце концов с громким криком: «Хочу умереть!» он открывает глаза и смотрит прямо на Сабо. Не веря себе самому, Сабо протягивает к нему ладонь и тихо, с едва заметной скользящей улыбкой, произносит вслух имя мальчика.       — Эйс…       Это несомненно он. Сабо помнит животный страх в глазах своего первого в жизни друга и желание сгинуть вместе с этим миром. Мальчик медленно моргает, веснушки едва видны в слабом лунном свете. Наконец, покачнувшись, он будто отвечает улыбкой, протягивая крохотную ладошку Сабо, и внезапно растворяется в воздухе.       — Стой… Эй, слышишь? Не уходи! Хочу увидеть тебя еще раз! Эйс, вернись! Не покидай меня снова…       — Не покину…       Сабо вздрагивает. Показались ли ему эти тихие слова? Силуэт впереди медленно принимает очертания семнадцатилетнего парня. По щеке Сабо стекает слеза. В глазах, недавно желавших смерти, светится счастье и жажда приключений.       — Смотри на меня, Сабо, — тихо произносит парень, смотря куда-то вдаль, сквозь реального Сабо. Усмешка изгибает губы последнего.       Реальный ли я сам?..       И эта комната, и силуэт брата впереди, и прохлада ночи мешаются в одну темную массу, обступающую Сабо и втягивая его в себя. Он вздрагивает, отмахивается и открывает глаза в своей душной каморке. Его колотит озноб и в то же время убивает жара. Сабо чувствует, что медленно сходит с ума.       — Обыкновенная температура, — твердит здравый смысл.       — Помешательство… — шепчет стреляющая в висок мысль.       Сабо игнорирует обоих.       Он подползает к столу, открывает ящик и беспорядочно шарит в нем рукой. Пальцы нащупывают баночку с таблетками. Сабо открывает и высыпает в рот добрую дюжину. Осознание того, что лекарство уже внутри него, он чуть успокаивается и оседает на пол, сжимая в ладони пустую баночку. Следующая мысль странно-спокойно мелькает в голове и кажется вполне естественной.       — Я еще могу увидеть его. Надо всего лишь умереть.       Сабо, не чувствуя онемевшего тела, ставит тазик с теплой водой на стул. Он достает из того же ящика острый клинок и закатывает рукава. Перчатки лучше оставить. Сабо долго смотрит на оголенные запястья, все с тем же спокойствием берет в ладонь лезвие и одним резким движением проводит им по запястью.       Ветер снова врывается в комнату, словно подхватывает Сабо и со всей силы швыряет в стену. Он морщится от резкой боли в голове. Горячая кровь стекает по ладони. Сабо мутит от ее вида, и на миг он сожалеет о содеянном. Становится больно, очень больно. Сабо подползает к стулу с тазиком и погружает руку в теплую воду. Она вмиг становится багряной, а Сабо с усталой улыбкой шепчет, поднимая взгляд на стену:       — Осталось совсем немного, Эйс…       Он вздрагивает, когда видит расплывчатый силуэт впереди. Сабо рывком ставят на ноги, прижимают к себе и хриплый, но все же знакомый с детства голос произносит:       — Ты ебанулся, братец?       Сабо моргает и не верит своим глазам. Он осторожно касается плеча, словно боясь, что видение исчезнет. Но оно не исчезло.       — Эйс…       Брат сжимает его в своих объятиях, Сабо чувствует, как его дыхание щекочет висок. Слезы сами собой текут по щекам, застилая взор. Он дрожит, не чувствуя руки. Эйс отстраняется и его голос отчетливо звучит в сознании Сабо.       — Ведь это больно, Сабо.       — Никогда больше не увидеть тебя, — отвечает дрогнувший голос. — Вот, что действительно больно.       Он протягивает руки, но Эйс делает шаг назад. Сабо утирает слезы и разглядывает его жадным взглядом, пытаясь запомнить каждую черточку. Те же черные как смоль волосы, те же глаза, тот же, только чуть охрипший, голос. Сабо почти не дышит, рассматривая полуобнаженное тело брата, и замечает татуировку с его именем на руке. Он медленно приближается к Эйсу, все так же протягивая ладонь, но выражение лица брата меняется. Красивые черты искажаются болью, скорее душевной, чем физической. Сабо вздрагивает, когда из уголка рта Эйса стекает струйка крови.       — Я не хотел умирать, — шепчет Эйс, смотря прямо в глаза Сабо. Взгляд брата пугает, будучи похожим на взгляд умалишенного. Он решительно делает шаг вперед и хватает Сабо за грудки. — Думаешь, я счастлив? Нет, не после того, что ты пытался сделать.       Металлический привкус на языке. Сабо не уловил момент начала поцелуя, но теперь явственно ощущал крепкие руки на своем теле и чужие губы на своих. Эйс настойчиво проникал языком в его рот, словно Сабо оказывал сопротивление. Он слабо ответил на поцелуй, и очередная странная мысль посетила его. Быть может, я уже мертв? В таком случае, мне уготовано место в раю.       Руки Эйса, губы Эйса. Сабо прижимался к нему, обнимая ослабевшими руками. Он хотел принадлежать ему и навеки остаться с тем, с кем делил бутылку сакэ в далеком прошлом и каждый день последних месяцев. Он был пьян, болен и безумно счастлив. Только бы это безумие длилось подольше, — пронеслось в абсолютно ничего не соображающем мозгу. Сабо чуть отстранился, оголив шею, чем позволил Эйсу зайти дальше и подался навстречу его губам. В какой-то момент наслаждения он вдохнул аромат тела Эйса и в ужасе распахнул глаза.       От брата пахло кровью.       Она стекала по губам Эйса, окрашивая зубы, подбородок и шею. Сабо скинул перчатки и, вновь обняв его, поднес к глазам окровавленные ладони. Он опустил взгляд, и взору побелевшего Сабо предстала ужасающая рана на прожженной спине Эйса. Кровь стекала по его спине, груди и животу, капала на рубашку и брюки. Таким его видел Луффи в последний раз.       Одежда полетела на пол. Сабо упал на рубашку, чуть смягчившую падение, чувствуя губы брата на груди. Эйс поймал сосок языком, больно укусил и оттянул зубами. Руки скользнули вдоль тела к бедрам, пальцы быстро справились с ремнем и стянули брюки до самых щиколоток. Сабо стиснул зубы. Какая замечательная встреча с братом — лежать под ним в чем мать родила. Эйс вернулся к его губам, властно углубляя поцелуй.       Только не исчезай, молю. Ведь все это не сон…       Если боль реальна, наверное, не сон.       Сабо запрокинул голову от резкой боли. Эйс вошел слишком быстро, слишком грубо, слишком больно. Он подался вперед, широко раздвигая ноги парня, налегая на него всем телом. Затылок коснулся пола, и Сабо на миг потерял сознание. Застонав от боли, он вернулся в реальность, где Эйс был рядом, словно никуда и не пропадал. Сабо приоткрыл глаз и прошептал, чуть усмехнувшись:       — Будь я с тобой тогда…ай…так бы все не закончилось…       Эйс словно не слышал, вырисовывая языком рисунки на теле Сабо и быстро работая тазом. Он слизывал кровавые разводы, которые сам же и оставлял. Температура резко подскочила вверх.       — Эйс…       Сабо что есть силы сжал плечи брата, обхватывая его торс ногами. Мир вокруг превратился в мутное пятно, кроме ощущения реального присутствия еще одного человека в комнате. Капельки пота медленно стекали по лбу.       — Дай мне уйти с тобой, — Сабо обхватывает ладонями лицо Эйса, притягивая к себе. — Убей, — прижимается к губам. — Сожги меня, — снова глубокий, с привкусом крови поцелуй. — Позволь умереть вместе с тобой…       Эйс не отвечает, но Сабо как будто и не нуждается в его словах. Он уже умирает, истекая кровью. Алые пятна мешаются на его теле, и не имеет значения, какие из них — его. Они стали братьями снова, соединив сердца и души воедино. Время, остановись, прошу.       Сабо ощущает грубые укусы в шею, жестокие шлепки по ягодицам и не менее хлесткую боль между ними. Ему кажется, будто Эйс что-то шепчет, но не вслушивается особо. Он изо всех сил борется со тьмой, обступающей со всех сторон. Я не уйду… Только не один. Я не отпущу его, понятно?! Только не снова.       Лезвие мелькает снова. Второе запястье обжигает болью. И эта боль куда реальнее и сильнее всех прочих. К своему ужасу в затухающем сознании Сабо понимает, что остается один. Эйс медленно покидает его, растворяясь в ночи.       — Рано, еще слишком рано, брат. Спасибо… — последние слова, сказанные полюбившимся хриплым голосом.       — Не уходи! — силится крикнуть Сабо, но тело изменяет ему.       Помоги мне, Эйс…       Последний глоток воздуха, и Сабо проваливается в темноту.

***

      — Драгон-сама, его нигде нет, — докладывает Коала, залетая в кабинет. Мужчина молча скользит по ней взглядом.       — В комнате смотрели?       — Так точно, но…       — Я не про комнату Сабо, — резко прерывает Драгон. — Про ту каморку.       — Поняла, — кивает Коала. — Сейчас же поищу там.       Она бежит по коридору, подстегиваемая страхом. Что-то подсказывает ей, что нужно торопиться. Коала останавливается около приоткрытой двери в нерешительности. Затем отбрасывает сомнения, мотает головой, дергает ручку и вскрикивает от ужаса.       Ветер неистово трепет занавески на окнах, гоняет по всему помещению бумаги. У порога разбитая бутылка, у стола — еще одна. И посреди комнатки, вокруг смешанных запахов прохлады, алкоголя и пота, лежит Сабо.       Одежда порвана, пропитана кровью и разбросана по полу. Обнаженное тело окровавлено, особенно сильно покрыты алыми пятнами грудь, руки и лицо. У головы Сабо валяется баночка из-под таблеток, а в ослабевшей руке он сжимает клинок. Присмотревшись, Коала замечает особенно темные ровные линии поперек вен.       — Боже… Нет… Сабо! — она бросается к нему, ощупывает пальцами шею и в следующую секунду по коридорам разносится громкий крик Коалы. — На помощь! Как можно скорее! Сабо, он… Он еще жив! Еще жив…       Она не замечает, как закрытые веки чуть вздрагивают. Пересохшие губы с трудом произносят слова. И если прислушаться, то можно услышать тихий шепот Сабо.       — Ненавижу тебя, Эйс.