G.C.F in Tokyo

Первое, на что обратил внимание Чонгук, зайдя в номер, – это наличие двух кроватей. Да, они были идеально заправлены и на вид казались очень удобными. Но почему-то их было две, а Чонгук заказывал номер с одной, не меньше чем king size. Чимин тем временем подошел к окну и распахнул шторки, открывая панораму на утренний Токио. – Красиво, – просто сказал он, обернувшись к Чонгуку. – Каждый раз, когда приезжаю сюда, у меня такая радость внутри – как у маленького ребенка. Чимин улыбнулся, поправил челку и опять отвернулся к окну. Чонгуку захотелось подойти ближе, не боясь прикоснуться к Чимину, обнять его и прижать к себе. От вставшей перед глазами картины рот наполнился слюной, и он нервно сглотнул. Ему так не терпелось оказаться с Чимином наедине, без посторонних глаз, без постоянной спешки, без остальных ребят и, конечно, без внимания папарацци. И вот они вдвоем, в другом городе, в одном номере. «Надо сдвинуть кровати», – решил Чонгук, но делать это при Чимине было бы совсем неловко. С другой стороны, возможно, Чимин сам захочет быть поближе и переберется к нему, и тогда это будет инициатива Чимина, а не его. Да, такой исход понравился бы Чонгуку больше. Чонгук решил, что хорошей идеей будет привести себя в порядок, умыться и, может, поменять футболку. Он зашел в ванную, включил кран с холодной водой и, подставив ладони, умыл лицо. И тут услышал стук. Он повернулся на звук и увидел Чимина. Тот смотрел на него из спальни сквозь прозрачное стекло, которое разделяло комнаты. Чимин улыбался и махал ему, будто они не виделись неделю. Чонгук тоже улыбнулся, но мысль о том, что у их спальни общая прозрачная стена с ванной комнатой немного смущала и вызывала смешанные эмоции. Конечно, можно было понять это гениальное дизайнерское решение, но он бы не отказался от обычной каменной стены. Чем мог руководствоваться человек, который сказал: «Окей, мы дадим вам две раздельные кровати, а вот стену между ванной и комнатой сделаем прозрачной»? Когда Чонгук разглядел жалюзи, которые можно опустить, то успокоился. Но сама мысль, что Чимин мог бы принять душ, не опустив этой преграды, вызывала предвкушение. Умывшись и переодевшись, Чонгук начал собирать их дорожный рюкзак. Главное, не забыть ничего важного, потому что они планировали гулять совсем в другой части города и вернуться в отель в случае чего будет проблематично. – Чимин-а, ты принял лекарство? – спросил Чонгук, аккуратно запихивая в рюкзак теплую кофту Чимина. – Да, еще в самолете, – Чимин подошел к нему и заглянул через плечо. – Не забудь взять зарядки. – Посмотри, мне идет? – спросил Чимин, открывая шторку примерочной. На нем была простая черная футболка с глубоким вырезом на спине. Чонгуку сразу захотелось приспустить футболку с плеча Чимина и оставить засос на видном месте. – Ты прекрасен, – просто улыбнулся Чонгук. Он сделал вид, что копается в телефоне, но на самом деле снимал видео: то, как Чимин критично осматривал себя, смотря в зеркало, а потом, заметив, что Чонгук снимает его, начал строить рожицы и изображать смешные движения, напоминающие танец. – Давай примерь вот это! – Чимин протягивает ему обычный черный пиджак. – Тебе пойдет. Он помог Чонгуку стянуть толстовку и придержал пиджак, чтобы было удобно просунуть руки в рукава. Чонгук не очень любил облегающие наряды и мог носить такие только во время выступлений или надевать их для интервью, а в обычной жизни для него не было ничего лучше свободной футболки, безразмерной толстовки и дырявых джинсов. Но, подняв глаза на свое отражение и встретившись взглядом с Чимином… То, с каким откровенным желанием Чимин смотрел на него, невероятно льстило. Чимин обнял его со спины и провел ладонями по плечам. – Чонгуки, какой большой ты стал, – улыбнулся Чимин и уткнулся лбом ему в плечо. Чонгук до сих пор не знал, как вести себя, когда Чимин так проявлял свои чувства. А если такое случалось на камеру, Чонгук сразу отстранялся, зажимался и не знал, как быть. Иногда он смотрел фанатские нарезки про себя и Чимина и поражался, отчего еще не весь мир в курсе, что он по уши влюблен в своего хёна. Его особенно раздражали видео, где в фокусе был именно он и его реакция на действия Чимина. В такие моменты он очень хорошо понимал, что абсолютно не умеет скрывать свои чувства, как бы ни старался. А Чимин, будто рыба в воде, с актерским профессионализмом играл на публику, и тот факт, что их снимают десятки камер, только подзадоривал его. Когда они находились наедине, Чимин становился домашним, уютным, привычным – таким, с которым Чонгук знал, что делать. А Чимин, игравший в фансервис, казался агрессивнее – это всегда пугало. Чонгук боялся, что рано или поздно не сдержится и сделает что-то совсем откровенное, на что нельзя будет закрыть глаза. Например, ответит на провокацию Чимина той же монетой. – Да, я очень большой, – прошептал Чонгук и дотронулся до руки Чимина. А потом сделал вид, что не понимает, с какой двусмысленностью прозвучали его слова. Конечно, было трудно держать лицо, но вид смущенного и побежденного Чимина послужил отличной наградой. Иногда в голову Чонгука приходила мысль: а вдруг Чимин специально провоцировал его? Хотел, чтобы их «спалили»? Хотел, чтобы Чонгук всем заявил: они вместе и у них есть чувства друг к другу? Чонгуку казалось, что о них и так все знают и что скрываться перед своими – это глупость. Например, Хосок уже совсем не удивлялся, когда видел Чонгука в их с Чимином спальне. Он даже предложил поставить перегородку между своей кроватью и кроватью Чимина, но тогда они просто смеялись. Или ребята не могли не заметить, что на всех интервью Чонгук пытался встать поближе к Чимину, и неважно, какой ценой. Однажды Намджун просто не выдержал и уступил место рядом с Чимином Чонгуку, чтобы он не мучился и не искал способ незаметно перестроиться. Да таких примеров миллион, но они никогда не выходили за нормы приличия, все их выходки вполне можно было объяснить дружеской симпатией и привязанностью. Да, Чонгук носил тяжелые сумки Чимина в аэропорту – это «просто потому, что они друзья». Да, когда они смотрели фильмы все вместе в общей гостиной, Чимин прижимался к боку Чонгука – это «просто совпадение». А еще они не упускали ни одной возможности побыть вдвоем, встать рядом, подержаться за руки, обняться, посмотреть друг на друга… Конечно, все это можно было списать на дружескую симпатию. Все, кроме одного. В тот вечер они как обычно с Чимином и Джином решили пропустить по стаканчику в баре, и повод был прекрасный: старт продаж альбома начался сразу с первой строчки в айтюнсе. Тогда на Чимине была полупрозрачная футболка, через которую просвечивали соски, и это очень выбивало из колеи. Не то, чтобы у Чонгука был фетиш на мужские соски, он никогда не задумывался о них, но соски Чимина были совсем другим делом: почему-то на них было невозможно не смотреть. Чонгук пытался отвести взгляд и смотреть, например, на губы Чимина, но ничего не получалось, а после третьей бутылки соджу Чонгук даже перестал пытаться отвлечься. Чимин делал вид, что это обычное дело: то, что Чонгук раздевает его глазами, а вот Джин заметил и решил усугубить ситуацию. – Чонгуки, – позвал его Джин, – я доказывал Чим Чиму, что он милее любой девушки в этом баре. Ты согласен? Чонгук, наконец, оторвал взгляд от Чимина и огляделся по сторонам. Девушки, которые бы могли составить конкуренцию Чимину, отсутствовали. Даже если бы в тот самый момент туда вошла сама Айю, она бы не смогла заставить Чонгука передумать. Да и то, что они встретят в таком месте кого-то знакомого, совершенно исключено: они специально выбрали паб на окраине, где их никто не узнавал. Джин решил, что Чимин и Чонгук вполне обойдутся без хёна, и отчалил домой с чувством выполненного долга. Парни, посидев еще около часа, тоже засобирались, но подумали, что будет хорошей идеей сначала протрезветь, а потом ехать домой. Они вышли из бара на шумную улицу и просто пошли вперед, не разбирая дороги. Им было весело, изнутри согревал выпитый алкоголь, а от шуток Чимина Чонгук постоянно улыбался. – Давай просто постоим, хорошо? – вдруг предложил Чимин. – Они вышли на набережную, которая встретила их прохладным ветром. Даже Чонгуку стало холодно, хотя на нем была теплая джинсовая куртка, а на Чимине – только футболка. Чимин облокотился о перила, достал сигарету, пошарив в кармане, нашел и зажигалку. Чонгук не любил, когда Чимин курил, такое случалось редко, но, если случалось, это значило, что он сильно переживает. Чонгук подошел к нему сзади и накинул на плечи Чимина свою куртку, но не дал ему освободить руки, крепко обняв. – Хей, мне так неудобно, – Чимин попытался сбежать, но Чонгук чувствовал холодные руки Чимина и не собирался его отпускать. Сжал покрепче и, следуя какому-то порыву, поцеловал в шею. Он хотел хоть как-то передать всю свою нежность, заботу и любовь. Ему было хорошо и спокойно стоять так… вдвоем и смотреть на проплывающие мимо теплоходы, сверкающие огнями своих кают и палуб. Они так редко оставались наедине, что, когда это случалось, просто молчали и наслаждались моментом. Чонгук очень хотел провести хотя бы пару дней только с Чимином: чтобы их никто не беспокоил и они могли просто побыть собой. Интересно, тогда у них бы что-то продвинулось? Чимин, видимо, потеряв надежду покурить, спрятал все обратно в карман и прижался спиной к груди Чонгука, будто давая ему разрешение на дальнейшие действия. Было так легко закрыть глаза и представить, что им можно все. Что не надо бояться огласки, папарацци, осуждения друзей и семьи. Ведь их никто не увидит. Ведь, закрыв глаза, ты не видишь никого вокруг, а только чувствуешь того, кто рядом. Не хотелось думать ни о чем, кроме этого самого момента, не хотелось никуда идти, возвращаться в реальный мир. Это все подождет, это все будет потом. А тогда был только Чимин. Было легко просунуть одну руку под футболку Чимина и погладить гладкую кожу живота. Ничего не произошло. Мир вокруг не рухнул, Чонгук все так же обнимал Чимина, но теперь он чувствовал, как горяча кожа стоящего рядом парня. Чимин громко выдохнул, но не отстранился. Чонгук знал: если он продолжит, будет уже невозможно списать все на дружеское дурачество, как они делали раньше. Все было по-другому. Чонгук чувствовал, что Чимин тоже это понимал. Понимал: они вот-вот перейдут грань. Но, черт возьми, Чонгуку хотелось оказаться по другую сторону черты. Он не убрал руку, а совсем наоборот: сделал то, что хотел сделать весь вечер – дотронулся до соска Чимина бережным поглаживанием. Чимин глубоко вздохнул и прижался бедрами к Чонгуку. Тот уже не мог скрыть свое возбуждение, и Чимин это почувствовал. – Что мы делаем? – прошептал Чимин. – Ничего, – Чонгук не мог думать ни о чем кроме нежной кожи вокруг соска Чимина. Ему так хотелось развернуть Чимина к себе и повторить путь своей руки языком. Обласкать и подтянутый живот с крепкими мышцами, и грудь и, конечно, соски. – Гуки, прекрати… пожалуйста, – Чимин говорил с придыханием, будто ему не хватало воздуха. – Почему? – Это все неправильно. – Как будто в опровержение своих слов Чимин развернулся к нему и, не смотря в глаза, прижался к груди. Было в этом прикосновении что-то болезненное, будто Чимин хотел совсем не этого. Чонгук опустил голову и притронулся губами к волосам Чимина, одновременно вдыхая их запах. Они могли бы простоять так очень долго, но Чимин, кажется, совсем замерз, что заметил Чонгук. – Давай вернемся домой? – спросил он. – Подожди, давай еще постоим, мне так хорошо сейчас, – Чимин все это время не смотрел на него и стоял с закрытыми глазами. – Мне так спокойно, когда ты меня вот так обнимаешь. Мне кажется, ты можешь защитить меня от всего на свете. Даже от моих плохих мыслей. – Что тебя тревожит? – Чонгуку было больно смотреть на такого Чимина. – Я не знаю. У меня чувство, что я вот-вот упаду. Что я поднялся слишком высоко, и мне страшно смотреть вниз. Понимаешь? Чонгук понимал. – Нет, мне не нравится: я тут жирный, – Чимин пересматривал фотографии, которые сделал Чонгук. – А здесь я вообще с закрытыми глазами! – Там, наверно, штук триста фотографий! Какая-нибудь точно получилась хорошо! – Чонгук старался вырвать фотоаппарат из рук Чимина. – То есть ты согласен, что я на этих фото жирный? – кажется, обиделся Чимин. – Чимин-а, ты прекрасен всегда, – Чонгук попытался отшутиться, но Чимин демонстративно отвернулся. Будь они в Сеуле, Чонгук никогда не осмелился бы проявить чувства в публичном месте, но сейчас они находились в простом уличном ресторанчике, где никто не обращал на них внимания, и поэтому Чонгук сделал то, на что бы никогда не решился дома. Он дотронулся до лица Чимина, заставляя его повернуться к себе, и провел пальцами по пухлым губам, к которым так хотелось прижаться нежным поцелуем. – Ты самый красивый человек, которого я когда-либо видел. Один взгляд на тебя заставляет меня дышать чаще, а когда ты так прикусываешь губы, у меня кружится голова. Чимин не мог поверить в то, что слышал, он приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать, но так ничего и не произнес. Зато его щеки залились румянцем, что заставило Чонгука гордиться собой. Два-ноль в его пользу. Но что-то подсказывало, что Чимин еще вырвется вперед. Чимин очень болезненно относился к своей внешности, сейчас это было едва заметно и не остро, но год или два назад… Чонгук вспомнил, как мучил себя Чимин, постоянно садясь на новые диеты, голодал и слушать не хотел, когда ребята просили его перестать так издеваться над собой. Чонгук подозревал, что такое влияние на Чимина оказывал Тэмин, который также экспериментировал со своим весом, то резко сбрасывая, то набирая мышечную массу. Тэмин тогда как раз покинул свою группу и занялся сольными проектами, а Чимин старался поддержать друга. Чонгуку было больно смотреть на эти мучения Чимина, на то, что тот не видит себя со стороны. На комплименты в свой адрес он всегда реагировал по-разному, но в основном смеялся, будто не веря, что может быть привлекательным. Иногда Чимин брал в руки свою неудачную, на его взгляд, фотографию и долго смотрел, будто пытаясь найти что-то… Чонгук, видя все это, пытался переубедить его, доказать, что Чимин красивый, привлекательный, сексуальный, что его пухлые губы незаконны и их надо запретить! Но Чимин на все попытки Чонгука отмахивался и говорил, что все это глупости. Когда Чимин в очередной раз критично разглядывал свою фотографию, Чонгук не выдержал и, вырвав фотографию из рук Чимина, унес ее в свою комнату. На требования Чимина вернуть ему то, что забрал, Чонгук ответил резким отказом. А на следующее утро он купил нужную по размеру рамку. Официант вежливо улыбнулся, когда они выходили из ресторана. Чимин, кажется, успокоился и, достав фотоаппарат, начал снимать яркие красные фонарики, которые протянулись вдоль всей улицы. Лицо его было таким сосредоточенным и красивым, что Чонгук захотел снять все это на видео, а потом пересматривать, когда Чимин не будет видеть. – Куда пойдем теперь? – спросил Чонгук. Он был сыт, доволен и, кажется, абсолютно счастлив в данный момент. В его руке была рука Чимина, они шли по людной улице и не боялись, что их узнают. Чонгук хотел бы идти так, не останавливаясь, чтобы Чимин гладил его ладонь своим большим пальцем в невинной ласке, от которой у Чонгука замирало сердце, а Чимин, кажется, сам не обращал внимания, что делает так. Диснейленд встретил их миллионом огней. Все светилось, горело, шумело и манило к себе. Персонажи из любимых мультиков проходили рядом и махали рукой. К ним можно было подойти, дотронуться и почувствовать, что ты опять оказался в детстве. Чимин, кажется, абсолютно потерял связь с реальным миром: он смеялся, показывал пальцами куда-то, куда Чонгук не успевал оглянуться, и тащил его к аттракционам, на которых хотел прокатиться. Чонгук достал камеру и начал снимать все подряд, но, конечно, центром всего этого был Чимин. Чимин, заметив, что его снимают, начал дурачиться и танцевать какой-то нелепый танец, одновременно смеясь. Но, даже пытаясь быть смешным, Чимин оставался собой и просто притягивал к себе взгляды. На него всегда было приятно смотреть, что бы он ни делал. – Я хочу Микки Мауса! – Чимин тряс его за руку и показывал на главный приз в тире. Чонгук сжимал в руках ружье и надеялся, что еще не разучился стрелять. Давно он не практиковался. Правила были простые: попасть в девять шариков из десяти. Проблема в том, что все они двигались в хаотичном порядке, и Чонгук никак не мог прицелиться. Но вспомнил свои тренировки в школе и расслабился. Когда он надел эту нелепую шапку Микки Мауса на голову Чимина и увидел его довольное лицо, ему стало так хорошо, будто он спас принцессу в «Марио», завоевал титул гранд-мастера «Овервотч» и премию АМА одновременно. Ему как никогда захотелось поцеловать эти пухлые губы, которые так и напрашивались на это. – Ты мой чемпион, – обнял его Чимин. – А что я получу в награду? – спросил Чонгук. Он не хотел ни на что намекать, но его слова прозвучали так двусмысленно. – Узнаешь, – улыбнулся Чимин и потащил его на карусель с чашками. Чонгук продолжал снимать, уже зная, что сделает видео про их поездку. Ребята вернулись в отель уже за полночь, никаких сил не осталось, и они просто завалились на кровать. Хорошо бы принять душ, переодеться и лечь спать, но ни один из них не мог заставить себя подняться. Чимин перекатился в сторону мини-бара и жестом фокусника вытянул оттуда бутылку вина. Чонгук против такого завершения вечера не был и, решившись, поднялся за бокалами. Пили прямо на кровати, в темноте, при свете ночных огней Токио, и в этом определенно что-то было. Говорить не хотелось: у них осталось столько впечатлений от сегодняшнего дня, но Чонгуку казалось, что, если они поделятся ими, все картинки в голове исчезнут. Чонгук допивал второй бокал, когда рука Чимина легла на его живот. Чимин пил быстрее и, кажется, уже опьянел, но это не мешало ему технично удерживать свой фужер и тянуться к Чонгуку. Градус напряжения моментально поднялся, а рука Чимина, наоборот, опустилась ниже. – Гуки… – протянул Чимин таким шепотом, что Чонгук уже был готов наброситься на него. Но здравые мысли еще проскальзывали в его голове и говорили, что так нельзя. Что это все не по-настоящему. Что, если они начнут с этого, Чимин сможет сделать вид, что ничего не помнит или что все это было пьяной шуткой. Чонгуку же хотелось, чтобы Чимин запомнил все до малейшей детали и был трезв как стеклышко. Чимин не разделял его планы и продолжал то, что делал. Его хватка стала сильнее, и Чонгуку пришлось поймать руку Чимина и мягко отодвинуть от себя. Ему не хотелось этого делать, но другого выбора не было. Если Чимин чего-то хотел, то он шел до конца. А сейчас он, видимо, хотел вполне определенной вещи. – Я хочу поцеловать тебя, – сказал Чонгук, переворачивая Чимина на спину и нависая над ним. Он удерживал руки Чимина своими и не давал ему пошевелиться. – Так поцелуй, – Чимин облизнул губы, и это было серьезным аргументом в пользу его слов. – Не так, – Чонгук чувствовал, что если Чимин будет настаивать, то он не сможет ему отказать. – А как ты хочешь? – Чимин потянулся к Чонгуку и шептал прямо на ухо. Его голос стал таким манящим и томным, что у Чонгука резко пропали все аргументы против. Он никогда не мог отказать Чимину ни в чем, особенно когда его просили так нежно. Чонгук провел большим пальцем по этим сводящим с ума пухлым губам, на что Чимин тихо застонал и приоткрыл рот, впуская внутрь. Он плотно обхватил палец и сделал простое движение – вверх-вниз, но Чонгуку хватило и этого, чтобы забыть, как дышать. Неужели все это и вправду происходит? То, что Чимин лежит рядом с ним и, кажется, хочет того же, что и он. Что его потемневшие глаза, тихие стоны и просьбы уже нельзя списать на дружеское участие? Чонгук улыбнулся этой мысли. Нет, Чимин хотел его совсем не как друга. – Гуки, – простонал Чимин, продолжая посасывать палец. Это выглядело так возбуждающе и развратно, что Чонгук хотел снять все это на камеру, а потом пересматривать в одиночестве холодными вечерами. – Хён, – издевательски произнес Чонгук, – что ты хочешь, чтобы я сделал? Чимин посмотрел на него из-под подрагивающих ресниц, и у Чонгука пропало всякое желание издеваться. Наконец-то он сократил расстояние между ними и притронулся своими губами к губам Чимина – о, как же давно он об этом мечтал. Чимин так покорно подставился, ласкал волосы Чонгука нежным поглаживанием, а другой рукой гладил спину, забираясь под футболку. А Чонгук все никак не мог насытиться губами: он то осторожно проводил языком по нежной коже, то слегка покусывал, вырывая из Чимина возбуждающие стоны. Он столько раз фантазировал об этом, что сейчас пытался запомнить каждую деталь. А потом случилось что-то совсем запретное: Чимин притронулся к его языку своим и начал ласкать Чонгука в ответ. «Интересно, можно кончить только от одного поцелуя?» – думал Чонгук, пытаясь хоть немного выровнять дыхание, но у него ничего не получалось. Стоило Чимину издать тихий возбужденный стон – Чонгук зарычал и набросился на податливые губы уже по-настоящему: мял их своим ртом, языком пробирался все дальше, будто пытаясь захватить чужую территорию. Чимину уже не хватало воздуха, и он пытался отстраниться, но Чонгук не пускал: он не мог оторваться от этих губ. Их слюна смешалась, ее стало уже так много, что она блестящей дорожкой стекала по подбородку Чимина. Чонгук тяжело дышал, не зная, как успокоиться, и, решив дать Чимину немного отдышаться, спустился к его шее. – Что ты со мной делаешь? – прошептал Чимин, подставляя свою кожу под умелые губы Чонгука, направляя его голову рукой. Чимин думал, что это и есть обещанный рай: лежать под Чонгуком, разрешая делать с собой все эти запретные вещи, и чувствовать, как ты желанен. Чонгук не мог видеть себя со стороны, но его видел Чимин, видел и пытался запомнить его таким: сильным, решительным, сексуальным. Он совсем не был похож на самого младшего из них, о нет. Стилисты, конечно, пытались скрыть то, что Чонгук вырос, стал взрослым мужчиной, но как можно скрыть такое? Широкие плечи, какие могут быть только от природы, сильные руки, которыми сейчас Чонгук сжимал его, не давая шевелиться. Он легко мог поднять его и носить, как ручного котенка, сколько захочет. Тонкая талия с идеальными мышцами пресса, длинные ноги и, конечно, то, что больше всего возбуждало Чимина – взрослый не по годам взгляд. Чонгук мог довести Чимина до точки кипения этим своим взглядом: взглядом, которым раздевал, властвовал над ним, обещал так много. Могло ли быть такое? Можно ли одним взглядом заявить права на человека? Так вот, ответ – да. Чонгук мог. И ему так хотелось поверить, поверить и довериться, разрешить все, что захочет Чонгук. «Перестань думать, что я по-прежнему тот маленький глупый мальчик, который боялся поцеловать тебя», – как-то однажды сказал ему Чонгук. «Я поймаю тебя, если ты упадешь». «Ничто не заставит меня отказаться от тебя». «Я буду рядом всегда». «Если ты захочешь, я поцелую тебя по-настоящему». Чимин перестал дразнить его на публике, потому что боялся, что Чонгук сдержит свое обещание – и интернет взорвется скандальным видео, а их пиар-менеджеры будут придумывать, как сделать из этого шутку. Один раз они уже чуть было не попались, но тогда их спасло то, что фотографа удалось поймать и выкупить у него всю пленку. Чимин в очередной раз поддразнивал Чонгука, называя его малышом во время съемок. А когда Чимин сел с Намджуном, игнорируя свободный стул рядом с Чонгуком, тот, кажется, разозлился не на шутку. Чимин бросал на него игривые взгляды, одновременно поглаживая ногу другому, и наслаждался реакцией Чонгука, который не умел держать себя в руках. Когда они встретились глазами, Чимин улыбнулся, а злой внимательный взгляд Чонгука обещал неприятности. Но Чимина и это не остановило тогда: ему хотелось окончательно вывести Чонгука из себя. – Чонгуки, – капризно позвал он, садясь рядом с ним, – поцелуй меня. Он пальцем указал на свою щеку, уточняя, куда его следует поцеловать, и смеялся в сторону камеры. – Хей, перестаньте уже! – Хосоку, кажется, стало неловко находиться с ними в одной комнате. Когда съемки закончились, Чимин решил выйти покурить на задний дворик, там его и поймал Чонгук. Он крепко схватил его за руку и, дернув на себя, прижал к стене. Он, ничего не говоря, нависал над ним, тяжело дыша, и смотрел на губы Чимина, которые тот нервно облизывал. Чонгук громко сглотнул, а Чимин заворожено смотрел, как дернулся его кадык. Их прервал глухой звук вспышки фотокамеры, и Чимин сразу оттолкнул от себя Чонгука, не понимая, что происходит. – Там был кто-то! – Чимин указал за спину Чонгука. Чонгук сразу бросился за убегающим фотографом, ловко перепрыгнув забор. А Чимин просто сполз по стенке, к которой мгновение назад его прижимали сильные руки. Ему было так страшно, что он не мог даже пошевелиться. – Чимин? – позвал его Чонгук. – Тебе нравится? Чимин улыбнулся от такого вопроса, конечно же, ему нравилось, разве это не было видно по его состоянию? Но Чонгук смотрел на него с такой нежностью и любовью, что Чимин не стал подтрунивать над ним. Хотелось еще поцелуев, таких чтобы утром болели губы, и, видимо, Чонгук понял его желание. Проснулся Чимин от запаха кофе, как в лучших женских романах. Он открыл глаза и увидел, что Чонгук стоит к нему спиной и собирает на подносе с завтраком красивый натюрморт: получается, он проснулся слегка не вовремя. Он не стал портить сюрприз и притворился спящим. Чонгук как можно тише подошел к кровати и осторожно поставил поднос рядом с Чимином. Чимин не мог видеть, что сейчас делал Чонгук, ничего не происходило. Но тут к нему нежно прикоснулись, провели по щеке, а потом совсем невесомо поцеловали. На такое Чимин ну никак не мог не ответить. Он обхватил шею Чонгука своими руками и притянул к себе, целуя уже по-настоящему. – Доброе утро, – прошептал Чонгук, улыбаясь. – Где ты раздобыл круассаны и кофе? Я не слышал, чтобы нам что-то приносили в номер. – А я сам спустился, чтобы не будить тебя раньше времени, – Чонгук опять поцеловал его. Они, наверное, были похожи на подростков, которые не могли отлипнуть друг от друга, или на молодоженов в медовый месяц. – Чонгук, – улучил момент Чимин и оторвался от столь желанных губ, – давай поговорим. – О чем? – Чонгук, кажется, был настроен на все что угодно, кроме разговоров. В его растрепанные волосы хотелось запустить руку и притянуть к себе. На Чонгуке были только пижамные штаны, что позволяло Чимину любоваться его сильными руками, животом, грудью… Это сильно отвлекало. – О том, что сейчас происходит, – Чимину самому не хотелось говорить об этом, но кому-то надо было проявить благоразумие. – Я понимаю, – просто ответил Чонгук и посмотрел ему в глаза. – То, что случилось в Токио, останется в Токио? Чимин кивнул. Он знал, что этим ранит Чонгука, но по-другому было нельзя. Если их поймают, то пострадают не только они, но и все ребята и компания. – Но нашим-то мы можем сказать? – Чонгук направился в сторону ванной комнаты. – Мне кажется, они и так все знают, – улыбнулся Чимин. – Но давай не ставить их в неловкое положение и вести себя при них прилично. – Не уверен, что справлюсь, – крикнул Чонгук из ванны. Чимину открылся замечательный вид: Чонгук медленно раздевался и, кажется, забыл про наличие жалюзи. Он напевал какие-то слова и двигался в такт одной известной ему мелодии. Чимин притронулся к еще теплому круассану, отпил из чашки с кофе и насладился приватным показом. Им удалось оторваться друг от друга только под вечер. Они сразу побежали смотреть на праздничный фейерверк, перед этим нарядившись в костюмы для Хэллоуина. Они спокойно шли, держась за руки, и не боялись, что их кто-то узнает. Иногда Чонгук прижимал Чимина к себе, приподнимал маски и целовал его долго, как он сам хотел. Больше всего Чимину запомнились горячие руки Чонгука, которыми он обнимал его. Или то, как приятно было закрыть глаза и положить голову на плечо Чонгука. Когда в темном небе взорвались первые огоньки фейерверка, Чонгук крепко сжал его руку и Чимин ласково погладил его ладонь большим пальцем. Он знал, что Чонгуку нравилось, когда он так делал. – Давай приедем сюда на Рождество? – предложил Чонгук, когда они вернулись в отель. – О, рождественский Токио очень красив, – улыбнулся Чимин. – Давай приедем обязательно. – Не думаю, что у нас будет время выходить из номера, – Чонгук игриво поиграл бровями. – Если ты понимаешь, о чем я. – Гуки, из-за тебя у меня при слове «Токио» будет неконтролируемый стояк. Чонгук рассмеялся и повалил Чимина на кровать. – Кстати, почему кровати соединены? – только заметил Чонгук. – Потому что я соединил их еще вчера, – Чимин забрался руками под футболку Чонгука и застонал, чувствуя крепкие мышцы. Он гладил спину Чонгука: так ему нравилось слышать глухие стоны и получать ответные ласки. У них еще ничего не заходило дальше взаимного поглаживания и силы трения, а Чимин хотел Чонгука по-настоящему. Когда он представлял, как Чонгук станет с ним одним целым, у Чимина все трепетало в предвкушении. Но Чонгук не торопился. – Хочу, чтобы первый раз был дома, – прошептал Чонгук, в очередной раз доводя Чимина до безумия своими руками. И Чимин знал, почему. Возвращаться в рабочие будни было тяжело. Их сразу же подхватил поток дел под названием «подготовка к АМА».