Неправильные поцелуи Тони Старка

Повесив последний венок в кухне, Питер спрыгнул на пол и полюбовался делом своих рук. — Надо сказать, что, когда в украшении помогает кто-то, кто может ходить по стенам, оно продвигается гораздо быстрее. — Бартон одобрительно похлопал его по плечу. — Молодец, малой. Питер поморщился: все эти бесконечные отсылки к его возрасту уже немного поднадоели. — Ты заслужил свое какао с зефирками, — продолжил Бартон, вынимая молоко из холодильника. — Я, конечно, понимаю, что эта башня так сияет снаружи, что хочется немного уравновесить это сиянием внутри, хотя бы раз в году, но… колись, ради кого все это великолепие? — Просто так, — скрывая волнение, пожал плечами Питер. — Мы с тетей всегда дом украшаем к рождеству. — Угу, и тоже увешиваете всю вашу квартиру омелой? — хохотнул Бартон, но тему насчет их с тетей обычаев благополучно решил не продолжать: это было слишком даже для него. — Давай без уверток, кто настолько пленил твое паучье сердечко, что ты обрек остальных на поцелуи на каждом шагу? — Да никто! — Питер зло плюхнулся на стул и практически наполовину разорвал упаковку от чипсов, попытавшись их открыть. — Вижу, — усмехнулся Бартон, отходя подальше. — Серьезно, папашек решил свести? Так Стив — махровый натурал, правду тебе говорю. От упоминания «папашек» Питер задохнулся от возмущения: еще чего, мистер Старк нужен ему самому. И хорошо, что кэп, как выразился Соколиный глаз, «махровый натурал» — против горы добродушных мышц с лицом будто с обложки Питеру предъявить нечего. Оставалось надеяться, что мистеру Старку по вкусу более изящные партнеры. Тем более, что по поводу его вероятной бисексуальности Бартон ничего против не имел. Да чего Питер себя обманывал: у него не было ни одного шанса! Ни малейшего! Ни малюсенького! Даже если Старк иногда, пусть бы для развлечения, смотрит в сторону парней, разница в три десятка лет и отношение к Питеру как к ребенку, подопечному, «юному падавану», ставили крест на всех возможных мечтах о хотя бы маленьком поцелуйчике, не говоря уже о чем-то большем. Поэтому Питер и пошел на отчаянный шаг: заручившись поддержкой Бартона, развесил по всему дому рождественские украшения, помог поставить высокую, под потолок, елку в комнате отдыха и, конечно, раскидал везде, где только мог, омелу, рассчитывая оказаться под ней вместе с мистером Старком — будто невзначай, будто бы случайно, чтобы не вызвать подозрений. — Должен сказать, что разгон до скорости света не даст возможности… — Старк вместе с Доктором Беннером прошел в комнату и остановился прямо под омелой, повешенной над дверью. — Тони, — игриво окликнул его Бартон, активно семафоря бровями. Старк поднял взгляд вверх и еще больше закатил глаза: — Клинт, да ладно. Тебе делать было нехрен? — У меня был умелый помощник, — шутливо поклонился Бартон, вовлекая в поклон и Питера. — Вместе мы быстро управились. — Прости, Питер, я обещал Мэй при тебе не ругаться, — Старк еще раз посмотрел на омелу и решительно повернулся к Беннеру: — Ну что, Брюс, мой дорогой брат по науке, традиции нельзя нарушать, — и запечатлел у того на скуле звучный поцелуй, смешно вытянув губы «уточкой». — Клинт, надеюсь, ты доволен? — хмыкнул Беннер, проходя вглубь комнаты. — О, какао с зефирками, — разулыбался Старк. — Надеюсь, никто не будет против, если я его возьму? — Нет, что вы, — пробормотал Питер, невольно смущаясь. Его план стал воплощаться в жизнь, и даже почти так, как он предполагал. Времени еще много и он обязательно подкараулит Старка под омелой. Желательно, чтоб без свидетелей. Хотя без свидетелей тот может и отказаться, и не войти в азарт. Если Питер хоть чуточку его знал, им нужны были зрители. — Не объедай ребенка, я тебе еще сварю, — Бартон пихнул Старка в бок локтем и отобрал чашку. — Да я не против, — попытался запротестовать Питер, но получилось не очень убедительно: очередное упоминание детей по отношению к нему совершенно выбило его из колеи. А он еще и повелся: мог бы сделать вид, что не в курсе, о ком речь. Да сколько можно-то! Ему уже шестнадцать, да еще и с половиной! Почти семнадцать! Вон в мире Гарри Поттера он был бы уже без пяти минут совершеннолетним. Дурацкие законы! Главное аргумент про Поттера вслух не сказать… А то в глазах команды он после этого станет еще младше, чем был. — Ну ладно, у меня есть кое-что получше, — Старк вынул из холодильника бутылку пива. — Какие у кого планы на вечер? *** Питер опасался, что мистер Старк будет избегать омелы, но оказался не прав: тот, конечно, специально не ждал под ней никого, но если случалось с кем-то столкнуться, на самом деле случайно, то без стеснения целовался. Он вообще все делал без стеснения, может быть, поэтому он и нравился так Питеру. Не считая того, что отпадно выглядел и был самым полезным из супергероев, даже не имея никаких суперсил. Питер в его присутствии боялся даже вдохнуть лишний раз. От одного его взгляда голова становилась пустая-пустая, и слава Богу — со Старка бы сталось прочитать все мысли по лицу Питера. Первой — то есть, фактически, второй после Беннера — жертвой коварного поцелуйного плана стала Наташа. Ей от Старка достался поцелуй в уголок губ, хоть она и посмотрела на него одним из своих самых свирепых взглядов. Взгляд он проигнорировал и явно целил в губы, но она резко повернула голову и, когда он все же прижался губами, что-то ему прошептала. Тот на мгновение выглядел растерянным, потом подмигнул старающемуся быть незаметным Питеру и расхохотался, а вместе с ним и сама Наташа. Питер же смог улыбнуться им обоим, хотя улыбаться ему вообще не хотелось, а хотелось стоять так же близко, чтобы руку протянуть — и можно было дотронуться. Сделать шаг — и прижаться. Вдыхать запах, видеть вблизи мелкие золотистые крапинки в радужках глаз, каждый волосок в стильной стрижке… Стоило признать, один человек не мог быть настолько прекрасным, умным и крутым одновременно — Питер просто был от него без ума. Вторым был полковник Роудс, еще не научившийся управлять сконструированным для него аппаратом, поэтому попросту застрявший под омелой на входе в тренировочный зал. После парочки подколок, мистер Старк крепко его обнял, тепло поцеловал в висок и буквально за пару минут решил проблему. Бартона, который как раз старался избегать «поцелуйных ловушек», Старк выловил у входа в комнату отдыха и под смех, улюлюканье и выкрики присутствующих глубоко и долго целовал с языком. Тот отбивался скорее для вида, и, стоило его отпустить, притянул Старка к себе за воротник и поцеловал еще раз. Единственным желанием Питера в тот момент было провалиться под землю, но он не мог отвести глаз: оба раза это было невероятно горячо, хоть и совершенно по-разному. Он кусал губы, чувствуя, как заливается жарким румянцем, как пылают уши, представлял, как команда будет его за это стебать, но смотрел, с одной стороны, желая, чтобы они целовались еще и еще, а с другой, чтобы они прекратили прямо тут же. — Я знал, что ты хорошо целуешься, кобелина. Но у кого-то тут есть жена, — ухмыльнулся Бартон, несильно ударив Старка по плечу кулаком, когда после совершенно бесконечного поцелуя все же отстранился. Питер в этот момент осознал, что стоит с открытым ртом и стояком и, пока никто не увидел, поправил полы толстовки, натянув ее чуть ли не на колени и отступил назад, оказавшись позади всей команды. Теперь, чуть что, он мог сбежать на диван. — Передавай мой поцелуй ей, — с непривычной теплотой ответил мистер Старк и неожиданно обнял Бартона. Так, как обнимают друзей, а не любовников. Питер, наконец-то, задышал. — И сними уже эту блядскую омелу, — добавил Старк уже нормальным тоном и, напоследок похлопав Бартона по спине, сделал шаг назад. — О, зря ты это сказал, — хмыкнула Наташа насмешливо. — Он ее теперь еще больше развесит. — О, так тебе не наплевать, — хитро усмехнулся Бартон. Старк в очередной раз поднял глаза к потолку, чертыхнулся и побрел в угол комнаты — к бару. — Закроюсь до рождества в мастерской, будете знать. — Ой, да ладно, тебе это нравится, — Бартон, пользуясь тем, что Старк не смотрит, забрал со столика ведерко с попкорном и уселся на противоположный от Питера край дивана, жестом приказав ему молчать, что идея с омелой была его. Вообще-то Питер и так не собирался никому рассказывать, но в голову ему нет-нет да стала закрадываться мысль, что идея была глупая, и если мистер Старк со всеми будет обмениваться настолько «дружескими» поцелуями, то Питер просто превратится в кучку пепла от стыда, ревности и снедающего его возбуждения. Хотя, если основанием для минипорно, которое они все только что наблюдали, было ошибочное суждение о виновнике «торжества», то этот головокружительно жаркий поцелуй должен был бы достаться Питеру? Логика подсказывала, что вряд ли, такой уровень близости приобретается после долгого общения, но помечтать-то было можно? — Это что, носки для подарков на псевдокамине? — проворчал Старк из угла. — И как через него Санта сюда попадет, расскажите мне, гении? — Оставь в носке письмо для него и узнаешь, — отозвался Уилсон из своего кресла. — Хотя ты наверняка был плохим мальчиком в этом году, что уж говорить о подарках. Питер снова залился краской: может быть, Сокол ничего такого в виду не имел, но словосочетание «плохой мальчик» моментально вызывало совершенно определенные ассоциации. Жаль, что Стива тут нет: тот этого не показывал, но его весь этот вечный недофлирт — сарказм с явным эротическим подтекстом — смущал не меньше, а то и больше, чем Питера, ведь иногда Стив понимал больше, просто в силу большего возраста. Но его не было, а была толпа вечно пытающихся подколоть друг друга взрослых людей, с которыми Питеру пока сложно было тягаться в иронии и самокритике. Вдвоем не понимать, чего все они хотят друг от друга, было не так смущающе. Налив себе виски, мистер Старк сел рядом и, взъерошив Питеру волосы, закинул руку ему на плечо. — Я чувствую необходимость объяснить тебе происходящее, — негромко проговорил он, пользуясь тем, что остальные отвлеклись на выбор фильма, который будут смотреть. — Мы с Клинтом давно друг друга знаем, и то, что ты видел, — не более чем шутка. Мы друг другу дороги, но влечения между нами нет. Хотя я и не говорю, что было бы что-то ненормальное, если бы было. Не считая, конечно, его очаровательной женушки. — Не нужно объяснять, — буркнул Питер, взбудораженный излишне близким — между Старком и Бартоном на диван втиснулся кто-то еще — присутствием бедра интересного ему мужчины рядом со своим. — Вы имеете право целовать кого уг-годно, — он немного запнулся, не понимая, что он до сих пор тут делает. — Паучок, я-то имею, но ты тут недавно, и мне бы не хотелось, чтобы ты понимал превратно отношения внутри команды. Тут, на самом деле, не принято заводить интрижек друг с другом. Я внятно объясняю? Питер ощутил, что вот тот момент, когда он предпочел бы быть кучкой пепла или, на крайний случай, лужицей протоплазмы, а не реальным человеком из плоти и крови. Потому что лужице от внимательного, проникающего, кажется, в самую душу, пронзительно-понимающего взгляда ничего не будет, а Питера сейчас просто разорвет от снедающих его противоречий. — Предельно, — прохрипел он, с трудом сглотнув, настолько пересохло в горле. — Это хорошо, — Старк не убрал руку с его плеча, и от этого почему-то стало невероятно стыдно: как Питер вообще смеет думать об этом человеке ту похабщину, что он позволяет себе мечтать ночами за закрытыми дверями? К глазам подступили слезы, но Питер не дал себе такой слабины: он глубоко вдохнул, моргнул несколько раз и, почувствовав, что может сказать что-то, прошептал: — Спасибо, мистер Старк, за разъяснения. Непонятно было, какие мотивы разум Старка приписал Питеру — тот был уверен, что ничем не выдал себя, — но, сам не зная, мужчина дал понять, что не заинтересован. Не то чтобы Питер и раньше не догадывался, но услышать это прямым текстом было горько. И очень больно. *** Ванду Старк поцеловал в лоб. Питер, после разговора накануне избегавший и самого Старка, и омелы, еле успел отскочить назад в коридор, пока не заметили. Не хватало еще, чтобы тот подумал, что Питер его преследует. Нет, он просто поправлял гирлянду, так он и скажет любому, кто спросит, что он делает на жилом, но не своем этаже. Поцелуй с Уилсоном Питер пропустил: ездил с Бартоном за индейкой. Неизвестно, каким мутантским генам та была обязана своим размером, но, если бы не суперсила, никто из них ее бы попросту не поднял: она весила, наверное, тонну. И хоть Старк покрутил у виска и был вынужден прикупить холодильник побольше, было видно, что все рады тому, как потихоньку в башне поселился дух рождества. Пахло яблоками, миндалем и корицей, горка подарков под елкой все росла и росла, они уже посмотрели «Один дома» и «Эльфа» и собирались смотреть «Эту замечательную жизнь». А в подарочном носке Беннера появился рисунок, на котором, пусть немного по-детски, был изображен огромный зеленый человек, обнимающий разномастных человечков поменьше. Пока Ванда с Виженом учились готовить настоящий плам-пудинг и эггног, а Наташа с Беннером спорили, что вкуснее к индейке — клюквенный соус или соус из крыжовника, Старк продолжал свой «поцелуйный флешмоб»: из нецелованных им на Базе оставались лишь Питер и Стив. Питер уже сто раз пожалел о своей глупой идее. Особенно когда, так же розовея щеками, его поцеловала Ванда. После самого неуклюжего из немногочисленных поцелуев в жизни Питера она вздохнула, прикусила нижнюю губу и вернулась к Вижену, который как раз не знал, как подступиться к молочному поросенку: после паприкаша он решил освоить еще что-нибудь из венгерской кухни. *** Заглянувшую с кипой бумаг мисс Поттс Старк целовал нежно и медленно, чувственно, но лишь слегка касаясь губ своими. Его руки свободно лежали на бедрах Пеппер, и та явно получала удовольствие. Питер, все же на самом деле преследовавший мистера Старка и до трясучки нервничающий из-за этого, стоял за углом, пытаясь вздохнуть, и смотрел, как мужчина его мечты уплывает от него все дальше и дальше. — Тони, мне кажется, что это уже выходит за рамки традиции, — Пеппер решительно отодвинула от себя Старка, достала из сумочки влажные салфетки, чтобы стереть след от помады на его губах, и стуча каблучками, зашла в кабинет. — Так и быть, не буду об этом никому рассказывать, — донеслось до Питера, и он сполз по стене от облегчения. Наутро на кухне было шумно. Когда Питер зашел один, половина присутствующих явно расстроилась, вторая же половина — просияла. — Делаете ставки, что ли, — догадался Питер. — Меня или Стива первым, да? Почему-то эта идиотская безалаберность вроде бы взрослых людей уже начинала напрягать. Неужели они всегда собираются только на миссиях и тренировках, а в остальное время ребячатся, как дети? Питер вообще не хотел, чтобы все так обернулось. Он, конечно, знал, что нельзя «заразиться» влечением к мужчинам через поцелуй, но это же сам Тони Старк, сияющий и великолепный. Питер был уверен, что для Старка должна быть отдельная ориентация: какая-нибудь старкосексуальность. Стив просто еще не рассмотрел, какое же сокровище у него под боком. — Не расстраивайся, — Бартон сделал последнюю пометку в листке со ставками и спрятал его, вместе с деньгами, в карман. — Хочешь, тебя тоже кто-нибудь поцелует? Наташа, например? — Солнышко, а когда ты в мои сутенеры записался? — процедила та, примериваясь, как бы поудобнее его начать душить. — А ты, Питер, если реально хочешь, попроси, я тебя с удовольствием чмокну, не надо даже омелы. — Нет, — Питер отвернулся: ну как можно с ними разговаривать? — Может, мне кто-нибудь расскажет, почему только мистер Старк сталкивается с кем-то под этой самой омелой? — Питер, не тупи, — Беннер скучающе подпер щеку кулаком. — Я почти не выхожу из лабораторий, а остальные тут или суперлюди, или шпионы. Что им какая-то несчастная веточка? В этот момент за дверь тихонько прошмыгнул мистер Старк и приложил палец к губам, призывая к тишине. С его мокрых волос на белую майку без рукавов капала вода, делая и без того натянутую на четко очерченных мускулах майку чуть ли не прозрачной. Перецеловав чуть ли не всех, Старк вошел во вкус и превратил оставшееся время до рождества в настоящую охоту. Видимо, именно это и было причиной, что Стив внезапно загорелся желанием нарисовать портрет отца, которого почти не помнил, и почти перестал появляться на людях. Залюбовавшись, Питер чуть было не пропустил, как в комнату вошел Стив. Оказавшись напротив Старка, он растерялся, но быстро собрался и, сложив руки на груди, посмотрел на того из-под насупленных бровей и застыл каменным истуканом. — Табуреточку дать? — пошутил кто-то позади Питера. Тот хихикнул: несмотря на то, что у него руки чесались сейчас хорошенько врезать или одному (почему он так смотрит на Стива, будто тот бросил ему вызов), или другому (чего он делает эту мелочь, невинное развлечение, такой сложной и важной), но шутка действительно была смешной, ведь сейчас Старк мог поцеловать Стива лишь подпрыгнув. — Я же все равно это сделаю, — растянул тот губы в улыбке, — расслабься и получай удовольствие. Он закинул руки на шею Стиву и, приподнявшись на цыпочки, мазнул губами по безукоризненно выбритому подбородку, подбираясь к губам, но Стив одним неуловимым движением зафиксировал его голову, клюнул куда-то в щеку и, сняв с себя его руки, пошел к столу. — Как вы думаете, мы не слишком обнаглеем, если возьмем квинджет и слетаем в горы покататься на лыжах? — предложил он как ни в чем не бывало. Растерянный и ничего не понимающий Питер посмотрел через его плечо и увидел отражение своих эмоций в глазах Старка. *** Рождество приближалось, и нецелованным Старком оставался только Питер, что на самом деле было странно — ведь тот все затеял как раз ради поцелуя с Тони Старком. Потом, правда, передумал, хотя мечтать о том, как они случайно столкнутся под омелой и Тони — в этих фантазиях Питер позволял себе называть мистера Старка по имени, — Тони улыбнется ему своей мягкой, чуть усталой улыбкой, приобнимет за талию и запустит пальцы в волосы. Скажет: «Не боишься, мелкий?», — а когда Питер замотает головой, придержит его за подбородок и прижмется к его губам своими, и обожжет дыханием, и раздвинет его губы языком, проскальзывая внутрь его рта, лаская, проходясь по зубам и небу, переплетаясь с его языком… Дальше этого мечты редко доходили, ведь даже это было настолько запретно и невозможно, что сердце просто выскакивало из грудной клетки, и становилось так стыдно, что горящими щеками можно было освещать комнату. Питер даже не позволял себе произносить имя Тони вслух, зато в мыслях он мог повторять его раз за разом: Тони, Тони, Тони, Тони-тони-тони! — Так кто же? — в, кажется, стотысячный раз его спросил Бартон, отрывая от мечтаний над тарелкой каши. — Если скажешь имя, я тебе даже помогу случайно оказаться рядом где надо, — бесхитростно посулил он. Будто дело было только в том, чтобы оказаться под омелой! Питер на автомате чуть было не ответил ему правду — нужное имя будто на бесконечном повторе крутилось в голове, — но вовремя опомнился, рукой поспешно закрывая себе рот, опасаясь, что имя просто сорвется с губ вопреки воле их владельца. — Спалился, — отреагировал на это Бартон и сел напротив, прожигая проницательным взглядом уже в неведомо какой раз пожалевшего о своей затее с украшением Базы Питера. — Ты все придумываешь, — как мог безмятежно ответил Питер, стараясь не смотреть в глаза и делая вид, что каша в тарелке — самое интересное зрелище в мире. — Да неужели?! Романофф? — округлил глаза Бартон в притворном удивлении. — Да отстань, — Питер подскочил на ноги и направился к кухонной двери. — Или Ванда? — понеслось ему вслед. Питер распахнул дверь и, не глядя, сделал шаг вперед, тут же налетев на кого-то. От этого кого-то приятно пахло мужским парфюмом с цитрусовыми, виски, кофе и машинным маслом: Тони пах один в один как его мастерская, разве что чуть-чуть поприятнее. — Куда летим? — рассмеялся он, по инерции делая еще полшага, аккурат под омелу. Растерявшись, Питер попытался отступить, но рука Тони на талии не дала ему этого сделать. — Ничего не попишешь, традиция, ты сам помогал нашей рождественской поцелуйной фее всю эту дрянь развешивать, теперь терпи, — положив и вторую ладонь ему на пояс, произнес Тони, чуть улыбаясь уголками губ. — Мистер Старк, — пискнул Питер, даже не пытаясь вырваться. — Паучок, стой и не дергайся, — шутливо пригрозил ему Тони и медленно, мучительно медленно потянулся к нему. Оцепенев, Питер ждал, широко открыв глаза и видя, как лицо Тони становится все ближе и ближе. Мелькнула мысль: наконец-то, он так ждал, неужели все состоится? Наверняка это будет крышесносно, до разноцветных кругов перед глазами, до звона в ушах, до слабости в коленях. Впрочем, для последнего не нужно ничего большего, чем просто находиться от Тони в паре дюймов и чувствовать его теплые ладони. В этот момент эти губы, которые Питер узнал бы из тысячи и неоднократно представлял, каково это, когда они ласкают тебя, эти самые любимые губы дотронулись до кончика его носа и исчезли. Тони расхохотался: — Боже, как ты забавно выглядишь! Будто я тебя, по меньшей мере, съем! Какая прелесть! Я что, такой страшный? Стало обидно. Почему поцелуи перепали всем подряд, а Питера Тони просто чмокнул в нос? Чем Питер хуже остальных? К горлу подкатил ком, ладони на талии теперь не грели, а попросту жгли через ткань футболки. С лица Тони медленно пропадала его фирменная, чуть кривоватая, усмешка. Вырвавшись, Питер пробежал по коридору, забежал в лифт и нажал первую попавшуюся кнопку, лишь бы сбежать оттуда. Издеваться еще вздумал, да Питер к нему со всей душой! Со всем сердцем! А он! А он!.. даже поцеловать нормально не смог. Вывалившись из лифта, Питер попросту свалился на пол и закрыл лицо руками. Ну он и идиот. Тони сейчас, наверно, не понимает, чего Питер психанул. А если Тони пойдет за ним? Это же объяснять придется, что и почему. Нет, Питер теперь ему на глаза больше не покажется, стыдоба-то какая! — Нашел нашу пропажу, — послышался негромкий голос рядом с ним. Питер узнал Стива по голосу, но разговаривать с ним не хотел, подсматривая за ним, будто маленький мальчик, между пальцев. — Тони кого угодно из себя выведет, — слишком грациозно для такого большого человека кэп присел на корточки рядом с ним, пряча телефон в карман рубашки. — У меня тут мастерская недалеко, если ее можно так назвать, пошли, попьешь воды, придешь в себя. Стив подал Питеру руку и помог подняться. По коридору они прошли, не разговаривая. После возвращения Стива они здорово сблизились. Наверно, после Тони тот был самым важным для Питера человеком, хоть того и бесили эти шутки про папочек. Даже Мэй, спокойно укатившая отдыхать на рождество, считала Старка с Роджерсом кем-то вроде опекунов, и, впервые за последние лет десять, почти за него не беспокоилась. Мастерская Стива была совсем другой, чем мастерская Тони. Тут пахло красками, у стены выстроились картинкой от зрителей готовые холсты, а на подрамнике было накрыто простыней недоделанное полотно. Выпив воды, Питер успокоился если не окончательно, то достаточно, чтобы понять, какую же глупость сотворил. На вполне невинный поступок, соответствующий отношению к нему Тони, он заистерил, как пятилетняя девочка. Как он теперь Тони будет в глаза смотреть? А если тот по его реакции догадается, что что-то тут нечисто, начнет спрашивать и все поймет? Задумавшись, Питер стал листать большой альбом с набросками. Там действительно было много набросков мужчины с таким же взглядом, как и у Стива, но с более мягкой линией скул и челюсти. Все наброски отличались друг от друга. Питер попытался вспомнить, как выглядел его папа, но у него это не получилось. Он видел того на фото, но так и не смог запомнить его внешность, как запоминаешь того, кого видишь часто. Пытаясь вспомнить отца, Питер вспоминал только дядю Бена. Это тоже было грустно, поэтому Питер поспешил перевернуть страницу. — Красивая, — заметил он, рассматривая портрет женщины с лучиками от улыбок вокруг глаз. — Я ее не видел такой, — чуть улыбнулся Стив. — Попытался представить… Он вздохнул так горько, что Питер снова перелистнул страницу. Дальше были наброски их елки, подарков, фонариков на стенах и окнах, еле угадываемый силуэт — Наташа с чашкой в руках. А потом Тони. С этой его вечной хитринкой в глазах, с неуловимой легкой грустью в морщинках у губ и глаз, с челкой, которую он на памяти Питера никогда не носил, и почему-то в колпаке Санты. А в груди — светящийся реактор, только не такой, как был у Тони — круглый или треугольный — а сердечком, обычным символом, который рисуют у себя в тетрадках девочки-подростки. Что уж там, и мальчики иногда. Опасаясь размазать карандашные контуры, Питер провел кончиками пальцев над бумагой, почти касаясь ее. — Хорошо получился, — прошептал он, чувствуя, будто его стиснуло в огромном кулаке. — Да, мне тоже нравится, — Стив аккуратно отцепил лист от альбома. — Возьми себе. — Правда? — Питер благоговейно расправил загнувшийся уголок. — Спасибо. — Только Тони не показывай, — усмехнулся Стив, закрывая альбом и откладывая его вбок. — Знаешь, он мне сказал, что ты… — он запнулся и, окинув Питера взглядом, не стал продолжать. — Неважно. Питер задышал чаще, еле сдерживая биение сердца в груди, наровившего сорваться в галоп. — Почему же? — переспросил он тихо. — Я хотел бы знать. — Ну ладно, — Стив в замешательстве прошелся пятерней по волосам. — Тони сказал, что он думает, что ты хотел бы, чтобы мы были… вместе. И даже Клинта уговорил на омелу ради этого. Думал, мы поцелуемся и что-то поймем. Он… прав? Этому взгляду нечего было противопоставить. В нем не было осуждения, недоумения или веселья, только спокойное ожидание и немного удивления. — А ты что об этом думаешь? — дал себе еще немного времени Питер. — Тони, конечно, замечательный, — расцвел Стив улыбкой. — Он прекрасный друг, у него большое сердце, но оно не для меня. — А он, что он думает о тебе? — То же самое. Питер улыбнулся в ответ: невозможно было не ответить на эту искреннюю улыбку: — Он не прав, вы меня вполне устраиваете по отдельности. *** Остерегаясь пересекаться с кем-либо, Питер сделал крюк по башне, чтобы заламинировать рисунок, опасаясь его испортить, и вернулся в свою комнату. Стива не было, когда Тони поцеловал Питера, иначе тот бы понял, что дело вовсе в другом. Понял бы, и ему стало бы противно от чувств Питера. Наверняка, так и было. В дверь постучали. Питер в спешке спрятал рисунок, не желая, чтоб его видел кто-то другой. — Питер, — двери в башне были звуко и пуленепробиваемые, голос был из динамика, установленного в комнате, чтобы общаться с Пятницей. — Кто сидит в своей комнате накануне рождества? Индейку ты еще завтра попробуешь при желании, а эггног пропадает. Впусти меня? Голос звучал жалобно, и Питер знал, что если посмотрит на экран, то увидит один из лучших щенячьих взглядов в исполнении самого Тони Старка. — Входите, — он в отчаянии махнул рукой, будто это поможет двери открыться. Впрочем, имея в качестве дворецкого ИскИна, можно было не удивляться самооткрывающимся дверям или заранее набранной ванне. Зайдя внутрь, Тони поставил поднос с чашками и чем-то, похожим на пудинг, на стол, и повернулся к Питеру. — Я обидел тебя днем, как мне показалось. — Ничего подобного, — пожал плечами Питер. — Не знаю, чего я убежал, что-то странное случилось, правда. Он просто маленький дурачок, размечтавшийся о том, что на него может обратить внимание кто-то вроде Тони. — Знаешь, я тут кое-что припас, — тот достал из кармана потрепанную, но пока еще целую маленькую веточку омелы и аккуратно пристроил ее Питеру за ухо. — Попробуем исправить произошедшее, ты что думаешь? Питер ничего не думал, он просто мысленно восторженно орал от того, что ему дают второй шанс. Не удержавшись, он посмотрел на веточку, на которой каким-то чудом оставалось две беленьких ягодки, и вернул ее на место. Тони он ничего не ответил, но тот понял и так. Шагнув ближе, он, как и парой часов раньше, положил руки Питеру на талию и потянулся его поцеловать. В этот раз тот не смог держать глаза открытыми, зажмурившись в ожидании. Одна из ладоней скользнула на спину, прижимая крепче, теплые губы прижались к его, сначала легко, почти незаметно, а потом все ближе, все теснее. Тони чуть потянул зубами его нижнюю губу и прошелся по ней языком, после чего, не встретив сопротивления, скользнул внутрь его рта, то лаская, то дразня, то чуть ли не трахая языком резкими неглубокими толчками, секундой спустя снова возвращаясь к нежности и ласкам. Если бы Тони не держал его, Питер бы, наверное, упал, настолько слабыми стали его колени. Все тело будто превратилось в желе и послушно льнуло к телу рядом, идеально с ним совпадая, будто так и было задумано. Они прекратили только тогда, когда губы уже саднило, а легкие разрывались от недостатка кислорода. Омела давно валялась где-то на полу, ладони Тони гладили спину и поясницу под футболкой, Питер же потерялся в эмоциях и только хватал воздух ртом, облизывая губы и будто бы все еще чувствуя на них вкус Тони. — Как тебе такой подарок? — Тони убрал с его виска прядь и легонько провел по щеке костяшками пальцев. — Самый крутейший подарок в моей жизни, — признался Питер. — Даже не знаю, смогу ли я сделать для тебя что-то похожее. — Можешь, — Тони сунул ему в руки чашку, прерывая такие уютные объятья. — Есть вещь, которую ты для меня можешь сделать. — Я с радостью. — Питер сделал глоток, перекатывая на языке вкус взбитых сливок с корицей. — Вырасти. — Тони тоже сделал глоток из своей чашки. — Повзрослей. Он говорил это без злости или издевки. Наоборот, было видно, что он имеет в виду именно то, что сказал: сейчас, очевидно, Питер слишком незрел, чтобы быть с кем-то вроде него. Конечно же, речь шла вовсе не о физическом росте и возрасте. — Я попробую, — улыбнулся Питер, поднимая с пола веточку омелы, на которой осталась лишь одна ягода. — Ты же меня подождешь? — Попробую, — уверенность его тона совершенно не вязалась с содержанием. — А сейчас пошли. Индейка реально огромная, в ней можно жить, я не вру. — Я ее покупал, я знаю, — рассмеялся Питер. — А миндальные печеньки по рецепту мамы Сокола есть? — Если Беннер не позеленел и не съел их все, то должны еще остаться, — иронично ответил Тони. — Подожди, — Питер удержал его за руку. — Я… Он не договорил, подтянув к себе Тони и прижимаясь к его губам своими. Успев отметить, что себе-то Тони принес алкогольный вариант коктейля, Питер снова растворился в поцелуе.