"Я молился на тебя..."

В голове только одна мысль — успеть! — пока он бежал к дому Джун Ёна, спотыкаясь и молясь про себя всем богам. Брат точно там, он был в этом абсолютно уверен, а значит, сейчас в большой опасности. Медлить нельзя, как и сомневаться в своих решениях. Ли Хён знал, что сделает все что угодно, только бы спасти своего братишку от этого монстра. В душе все перевернулось, когда влетев в дом он увидел дерущихся Мина и Ёна. Мощным ударом отбросив парнишку на пол, доктор поднял нож и занес руку для решающего удара. — Нет! — закричал Хён, бросаясь наперерез и вставая между братом и Джун Ёном как раз в тот момент, когда рука последнего опустилась, вонзая в мягкое тело острое лезвие. — Нет! Хён! — захрипел Мин. Перед глазами все поплыло, превращая окружающий мир в нечеткую картинку, сосредотачивая все внимание только на одном — на брате, медленно оседающем на пол, держащимся руками за живот. В темных глазах застыло удивление, а рот был открыт в немом крике. — Боже, — патологоанатом в ужасе отшатнулся, сам не веря в то, что сейчас произошло. — Я не хотел… не собирался… Хён… прости. — Убирайся! — с ненавистью шепчет Мин, собирая последние силы и подползая к лежащему мужчине. — Я найду тебя и убью! Но сейчас просто убирайся! Больше Мин ничего не сказал, полностью сосредоточившись на таком родном и любимом лице, которое сейчас стало таким бледным, вглядываясь в его глаза и стараясь найти в них надежду, ту самую, которая всегда зажигалась в них, когда они смотрели на него. Время замерло, все словно погрузилось в какое-то подобие сна: стрелки на часах застыли, ветер больше не шелестел за окном зеленой листвой деревьев, не завывал встревоженным зверем в открытые двери. Размытые пятна превратились в сплошной черный комок, окутывая собой Мина, сосредоточенно всматривающегося в лицо брата. В сердце росла пустота, а душа медленно умирала вместе с тем, кто верил в него, кто любил несмотря ни на что, кто всегда готов был быть рядом. И теперь он уходил, оставлял его, Мина, наедине с этой острой болью утраты, что скреблась в груди тысячами кошек. Боль раздирала его внутренности, выворачивала наизнанку, заставляла кричать от бессилия. — Пожалуйста, Хён, — шептал парень, крепко схватив за руку и не выпуская ни на мгновение, — останься со мной. Не покидай меня! Я ведь не смогу без тебя, слышишь? Хён? — Ты справишься, — еле слышно произнес мужчина, едва шевеля губами. Голос слабый и безжизненный, и чтобы его понять пришлось наклониться. — Ты будешь в порядке… — Нет, — замотал головой Ли Мин, отчаянно отгоняя от себя ужас, что впился своими острыми когтями в сердце, оставляя в нем глубокие раны, кровоточащие и незаживающие. Слишком больно, чтобы дышать. Слишком страшно, чтобы поверить. — Ты поправишься, Хён, и у нас будет свой хэппи энд. Ты обещал, что мы попробуем, помнишь? Обещал, что сделаем для этого все. Пожалуйста, не бросай меня снова! Последние слова заставили Хёна поморщиться и уже более осознанно взглянуть на братишку. Взгляд немного прояснился, но дыхание уже почти не ощущалось, и это пугало сильнее. — Я… люблю тебя, — едва слышно выдохнул мужчина, стараясь улыбнуться ободряюще, но не вышло. — Не брошу… — Да, держись! — Мин еще крепче сжал его ладонь, не замечая как по щекам потекли слезы. Это все неважно, они пройдут и опустошат его душу, высохнут вместе с хрупкой надеждой на счастливую жизнь с братом. За окном послышался звук сирены — скорая помощь. Джун Ён вызвал, в этом не было ни малейших сомнений. Хоть за это и можно сказать спасибо, а убить он его всегда успеет. Как и сказал — это будет последнее убийство, но месть должна свершиться. Закрыв глаза, Мин уткнулся лбом в прохладную руку брата и заплакал. Больше не осталось сил сдерживать свое отчаяние, что плотным коконом заволокло сознание. Он барахтался в нем, захлебывался и кричал, моля о спасении. Но слишком резко пошел ко дну, где его уже ждали мертвая тишина и звенящая пустота. Отныне только они его спутники, и только с ними он сможет пройти весь этот путь в глубины бездны — ни единого лучика света — его уничтожил резкий удар острого лезвия. Рядом снова никого, и остается лишь беспомощно оглядываться по сторонам в поисках выхода. Душа умирает с братом, с его затихающим дыханием. с его навсегда запечатывающимися губами, с которых столько раз слетали слова поддержки и любви. Единственный близкий человек, ради которого Мин до сих пор дышал, ради которого и сам готов был умереть еще минуту назад, отдать свою жизнь даже не задумываясь — умирает, унося с собой и его сердце. — Я молился на тебя, Хён, — шепчет сквозь рыдания паренек, не отрываясь глядя на брата, боясь, что если даже просто отвернется, то тот исчезнет навсегда. — Ты был моим миром, моим светом, моим кислородом, тем, на кого я всегда смотрел, как на бога, как на идеальный пример для подражания. Без тебя моя жизнь не имеет смысла. Уйдешь ты — и я вместе с тобой, Хён. И вроде, только вчера они были еще детьми, смеялись и играли, рисовали и дурачились; вроде, только вчера брат сушил ему феном волосы, готовил завтрак, помогал застегивать рубашку. Словно и не было этих двадцати лет, проведенных во лжи, в бесконечных сомнениях и ненависти к брату. Не было обиды и разочарования, сумасшедшей боли от утраты, которая вновь вернулась в его жизнь, чтобы теперь поселиться в ней надолго. Зажмуриться бы сейчас крепко-крепко, отмотать время назад и начать все с чистого листа. Без смертей, без одержимости, без страха. Мин перевел потускневший от ужаса взгляд на брата и с его губ слетел протяжный, пронзительный вой, словно умирающего дикого зверя, растерзанного и мучающегося от невыносимой боли. Но именно так он сейчас себя и чувствовал, словно его на куски разрывали, медленно и жестоко. — Хён! Хён… — он плакал, крепко прижимая к себе тело брата и раскачиваясь с ним из стороны в сторону, убаюкивая словно маленького, возвращая уже ненужную любовь. Только один шанс — и он исправит все. Он тоже хотел быть счастливым, улыбаться, фотографироваться почаще с братом, прогуливаться по улицам и просто быть рядом. — Хён… Ему было достаточно знать, что все в порядке, что тот жив и здоров. И никогда не хотел причинить ему вред, даже когда считал предателем, бросившим на произвол судьбы. Никогда. — Хён… — он слишком много не сказал ему. Что очень скучал, что надеялся, что хотел вернуться и чтобы его вспомнили, снова любили, как тогда, в далеком прошлом. — Брат, я так люблю тебя! Сказать самые важные слова, что не успел при жизни. Кровь застывает в жилах, превращаясь в лед, а в груди уже зияет огромная дыра, глубокая и темная. И которую даже всепоглощающая ненависть к убийце не заполнит, лишь надежда и слабый пульс на запястье. — Ты будешь жить, Хён, — тихо произносит Мин, вытирая слезы и собираясь с последними силами, — я не позволю тебе умереть, только не сейчас, когда только нашел тебя. Я буду бороться за наш счастливый финал. Сигнал сирен стал отчетливым и оглушающим. Есть время. Есть шанс. Есть слабая надежда…