ㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤ
«Мы были безумно нужны друг другу.ㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤ
каждый из нас это понимал.ㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤ
каждый из нас об этом промолчал.» Эггси чертыхается и плюется-плюется-плюется, пока его имя не выйдет с кровью из прокуренных легких, багровыми пятнами оставаясь на белоснежной мраморной раковине. Сбитые костяшки и кровавые полумесяцы на ладонях — принятие решения откуда-то свыше и его последствия для Гэри Анвина. Ежедневная пытка, съедающая заживо день за днем, и отдающаяся непрерывной ноющей болью где-то у левого виска. «С этого дня Гэри Анвин, один из лучших бойцов Академии, становится дампиром и личным стражем Аарона Дроздова. Решение не подлежит оспариванию и является беспрекословно выполнимым. Его жизнь в ваших руках, Анвин, помните об этом.» И он помнит. Каждый чертов раз, когда просыпается в холодном поту на смятых простынях от очередного кошмара, что видит Дроздов где-то у себя в особняке, не в силах успокоиться и перевести дыхание. Каждый чертов раз, когда чувствует непреодолимое желание, пульсирующее в низу живота, когда треклятый Дроздов флиртует с очередной наивной девчонкой, усердно трущейся упругими бедрами, сидя у него на коленях. Каждый чертов раз, когда крохотная венка на шее бьется в такт безумному биению сердца, когда Дроздов ощущает голод и невыносимую тягу впиться острыми клыками в теплую шею кормильца, не в силах побороть животные инстинкты. Если бы можно было выбирать родственную душу, то даже под дулом револьвера Эггси ни за что бы не согласился идти рука об руку с ним. С заносчивым, абсолютно невыносимым, самовлюбленным и чрезвычайно самоуверенным придурком. С Аароном Дроздовым. И только одному Богу известно, почему Судьба решила переплести именно их жизненные дороги вместе. Но не бесконечные подколки и едкие фразы, насквозь пропитанные ядом, настораживают Анвина. Нет. Чувство противоречия, разжигаемое внутри их обоих — вот чего он боится больше всего. Потому что, стоит только Дроздову попасть в какую-нибудь передрягу, как верный страж пулей мчится ему на помощь, лишь бы ни один волосок не упал с головы подопечного. Потому что не может. Не может позволить никому нанести вред Аарону, каким бы саркастичным ублюдком он не был, и сколько бы дерьма они не выливали друг на друга при каждой удобной возможности. Почему? И сам не знает. Что-то абсолютно неправильное загорается в Эггси в тот самый момент, когда мутно-серые глаза смотрят на него из-под густых бровей как-то по-особенному, до дрожи в кончиках пальцев. Так невыносимо тепло становится на душе, что Гэри еще добрых четыре часа не выходит из тренировочного зала, сбивая и так окровавленные костяшки о боксерскую грушу, лишь бы избавиться от приторно-сладкого, — но от этого не менее мерзкого, — ощущения, заполняющего его от пят до излюбленных черных очков. Эггси не помнит, что именно он чувствовал в тот момент, когда был на волосок от общеизвестного света в конце туннеля. Кажется, в тот момент его держали лишь те самые серые глаза и крепко переплетенные пальцы, меж которых медленно струилась его жизнь и горячая багровая жидкость. А ведь он и подумать не мог, что защищая своего подопечного от нападения стригоев, сам окажется их жертвой, бессильно валяющейся в луже собственной крови, заливающей любимый темно-серый пиджак. — Эй, коротышка, держись! Тебе еще расплачиваться со мной за заляпанный твоей же кровью мой дорогущий костюм. Как же это мерзко! — Дроздов лишь сильнее сжимает руку своего верного телохранителя, отгоняя дурные мысли, и пытаясь выглядеть, как можно более беззаботным. — Мне не придется выплачивать тебе компенсацию за твои дрянные шмотки, потому что все сбережения уйдут на красивый гроб из красного дерева. Надеюсь, тебя не будет на моих похоронах, — он выплевывает кровь куда-то на асфальт и не сводит взгляд с его глаз. Словно это единственное, за что он цепляется всем своим жалким существованием, пытаясь выиграть еще несколько минут для них двоих. — О нет, Анвин, поверь, твоя наглая ухмылка еще долго будет сопровождать меня, потому что такие сволочи, как ты, не подыхают так быстро. — Какой же ты мудак, Дроздов! «Знаю-знаю, только держись», — так и не произносит, глотая вместе с подступившим к горлу комом слез и боли. «Только не отпускай меня, пожалуйста», — так и не произносит, сильнее впиваясь в теплую шероховатую ладонь и собственную жизнь. И ведь они оба знают, что через пару недель Гэри выйдет из госпиталя абсолютно здоровым, полным сил и энергии для того, чтобы отбивать дальнейшие удары противников и парировать подколки своего подопечного. И ведь они оба знают, что ещё долго будут раздражать друг друга собственным существованием, проклиная весь белый мир за то, что именно им было суждено провести всю жизнь вместе. И ведь они оба знают, что где-то глубоко внутри, за стальной дверью с тысячью и одним замком, разжигается чувство противоречия, полыхающее синим пламенем, когда до боли родной взгляд ищет опоры в зеленоглазом омуте, непременно теряя равновесие и исчезая где-то внутри. Никто не знает, что за последствия их ожидают, хотя, могу поспорить, что они уж точно будут взрывоопасными.