***
Утро в общежитии никогда не было добрым, больше сонным, суетным и нервным, но в этот раз над столом разве что тучи не висят. Тэхён кутается в толстовку с высоким воротом, скрывающим шею, и жмётся под бок к Юнги, мешая тому есть. Мин бы много чего сказал по этому поводу, но видя затравленный взгляд, просто не решается. Ему действительно жаль Тэхёна, но во всё это дерьмо блондин лезть не собирается. Своих проблем навалом. Поэтому Юнги просто продолжает завтракать, игнорируя пристальные взгляды всех остальных. А на него смотрят. На него и на Тэхёна. Намджун щурится, и кажется, можно увидеть работу шестерёнок в его голове. Лидер сразу понял, что неспроста Тэхён жмётся к отказавшемуся от «вы все больные ублюдки» спора блондину, но говорить ничего по этому поводу пока не собирается. Хосок тоже смотрит, но больше на Тэхёна, отмечая красные от недосыпа и слёз глаза, синяки под глазами и поджатые в бледную нитку губы. Вот только всё это его не трогает. Душа требует хоть какого-то развлечения, и идея Намджуна не кажется такой уж рискованной. Совесть, конечно, рано или поздно проснётся, но скорее поздно. - Всем доброе утро, - улыбается Чонгук, зайдя на кухню. Тэхён непроизвольно дёргается и вжимает голову в плечи, что не укрывается от чужого внимания, а Чонгук игнорирует всех, садится рядом с Тэхёном и начинает преспокойно себе есть. В какой-то момент макнэ поднимает невинный взгляд на Кима и тепло улыбается. - Хён, ты плохо выглядишь. Не выспался? Грохочут откинутые палочки. Тэхён резко встаёт из-за стола и сбегает из кухни. Только далеко он уйти не успевает. Его хватают за руку и зажимают в одном из коридоров. Чонгук ставит руки по обе стороны от чужой головы, жмётся всем телом и усмехается, наблюдая за жалкими попытками Тэхёна оттолкнуть себя. Ким ладонями упирается в его плечи, пихает изо всех сил и не понимает, когда Чонгук стал таким сильным. Впрочем, судя по всему, за маской милого великовозрастного ребёнка прячется очень многое из того, что Тэхён никогда не видел или просто старался не замечать. - Куда же ты, хён? - шепчет Чонгук и подаётся вперёд. Слова застревают в горле, когда тёплые губы касаются щеки. Тэхён вновь отворачивается, жмурясь и упираясь ладонями в обтянутую белой футболкой грудь, а Чонгуку плевать. Чонгук опускает ладони на плечи старшего, тянет на себя, а после заставляет запрокинуть голову и прижимается губами к мягкой коже под подбородком. Спускается поцелуями ниже, лижет коротко адамово яблоко и оставляет поцелуй в ямке между ключиц. - Не бегай от меня, хён, - шепчет, в глаза напуганные заглядывает, проводя ладонью по щеке. - Я всё равно догоню. И уходит. Тэхён оседает на пол, соскальзывая по стене, и зарывается пальцами в волосы, дёргая больно. Щёки пылают, дыхание сбито, а сердце пытается проломить грудную клетку. Негромкий скулёж и зубы, больно закусившие щёку изнутри. Такой Чонгук, привычный, ласковый, заставил немного расслабиться, поверить, что есть ещё выход. Вот только в памяти болезненная хватка и грубые прикосновения. Чонгук тоже поспорил. Он просто играется. И его мимолётная ласка - всего лишь иллюзия.***
Рукава толстовки, натянутые на ладони, неяркий свет монитора и чужая сгорбленная спина в кресле на колёсиках. Тишина, редкий стук клавиш, негромкие переливы музыки и тёплый спёртый воздух, в котором смешались запахи еды, кофе и зимнего парфюма из личной коллекции Мин Юнги. Хвоя, цитрус, что-то сладковатое с древесными нотками. Тэхён, забившийся с ногами в угол небольшого дивана, наблюдает за работающим блондином и чувствует долгожданное спокойствие. В небольшой студии, отделённой от всего мира кодированной дверью, безопасно. Не нужно постоянно оглядываться. Не нужно шарахаться в сторону от неожиданных прикосновений или объятий. Не нужно придумывать многочисленные отговорки, лишь бы не оставаться наедине. Тэхён сворачивается клубком и подкладывает под щёку подушку, покусывает нижнюю губу и мечтает никогда не выходить наружу, будто это единственный оплот в мире, атакованном зомби или вроде того. Раньше жизнь была тихой и спокойной, но Тэхён всё равно порой думал о том, как ему плохо живётся. Всё познаётся в сравнении. Теперь нельзя остаться одному, нельзя принять вечерний душ, не проверив десять раз, заперта ли дверь. Нельзя ночью пробраться на кухню, чтобы выпить молока или схомячить что-нибудь сладкое, пока никто не видит. Хосок с Чонгуком донимали постоянно. Иногда увивался рядом Намджун. Реже Чимин пилил тяжёлыми взглядами, будто его некогда лучший друг в чём-то виноват. Тэхён действительно начал запирать дверь в спальню, пару раз просыпаясь посреди ночи от того, что кто-то извне пытается открыть её. В такие моменты в душу закрадывался неясный страх. Днём происходящее казалось просто бредом каким-то, но вот ночью... Ночью, когда нельзя было спрятаться за спинами менеджеров и Юнги, было одиноко и тоскливо. Динь. Негромкая трель, и Юнги матерится громко и грязно. У него сегодня с работой не клеится. Тэхён старался даже не дышать особенно громко, чтобы не выгнали, а тут кто-то ломится, нарушая ломкое душевное равновесие рэпера. Мин дверь открывает и цыкает недовольно. - Чего тебе? - Хён у тебя? Тэхён дёргается и прислушивается. Вот только слушать больше нечего. Юнги хмурится, стоит какое-то время, сверля макнэ тяжелым взглядом, а после отходит в сторону. Ким выдохом давится, когда вошедший Чонгук находит его взглядом и солнечно улыбается. - Хён! Я соскучился, - тянет парень и в один шаг оказывается рядом. Юнги возвращается за пульт и приказывает заткнуться, надевает огромные наушники и отгораживается музыкой, как ширмой. Чонгук же разваливается на диване, пристраивая голову на колени сжавшегося от касания Тэхёна, и взял его руку в свою, переплетая пальцы. Вторую ладонь младший положил на свою макушку, одаряя старшего подмигиванием. - Я, правда, очень соскучился, ТэТэ-хён. Погладишь своего крольчонка? У Тэхёна щёки вспыхнули от этих слов, но пальцы на автомате зарываются в мягкие пряди. Раньше они с Чонгуком частенько вместе валялись на постели в его комнате или на диване в гостиной, смотря телевизор или аниме по ноутбуку. Чонгук всегда обнимал его поперёк груди, пристраивал голову на плече и неизменно засыпал уже через двадцать минут, а Тэхён поглаживал его по плечу и голове, перебирая пряди волос и чувствуя, как затапливает изнутри тепло. Чонгук всегда был родным и любимым, с самого детства, когда только освоился и начал одаривать окружающих своей милой детской улыбкой. Маленький кролик, он сразу стал Тэхёну дорог, как родной младший братишка, а после… После они выросли, чувства сменили свою природу, и Тэхён на самом деле и не мечтал о взаимности, продолжая любить молча и наслаждаться общими минутами какой-никакой близости. А потом спор. Тэхён думал, всё разбилось, и неразделённые чувства будут больно царапать изнутри осколками, но нет. В глубине души он всё равно любил, из-за чего часто не мог сопротивляться зажимающему его Чонгуку. Мозг вопил о том, что всё это игра, желание выиграть любой ценой, но Чонгук больше не делал больно, обнимал бережно и постоянно ласкал его горло поцелуями. Не больше, не меньше. Каждый раз кожа была зацелована «от» и «до», у Тэхёна от этого коленки подкашивались и мысли рассыпались бисером. Чонгук видел, конечно видел, но больше не усмехался, не пытался подколоть, не шептал пошлости. Он просто смотрел как-то странно, как будто даже нежно иногда, и целовал, целовал, целовал, мягко касаясь губами кадыка или ключиц. - Зачем тебе это? - шепчет Тэхён и смотрит в чёрные глаза, что всё это время скользили пристальным взглядом по его измученному лицу. - Потому что ты можешь принадлежать только мне, - отзывается Чонгук, будто ничего странного в этих словах нет. Теперь Тэхён понимает, что такое горчащая сладость. Он мечтал услышать эти слова, но только не при таких обстоятельствах. Чонгук притягивает его руку к себе и прижимается губами к запястью, целуя тонкую кожу и наслаждаясь её теплом. Тэхён обмякает против воли и кончиками пальцев поглаживает щёку младшего. Он совсем запутался в себе.***
Затишье длилось слишком долго, почти две недели, и Юнги на самом деле не был удивлён, вернувшись домой из студии и застав драку. Тэхён руки заламывает и пытается растащить дерущихся Хосока и Чонгука, но последний отшвыривает его на диван, будто Ким ничего не весит, и вновь кидается на Хоупа. Они катаются по полу, шипя и рыча, как дикие коты, собирают рёбрами все углы, и Юнги даже не сразу замечает, что Тэхён зареванный и в порванной рубашке, на которой явно не хватает пуговиц. Пазл складывается сам собой, и Юнги обходит гостиную стороной, заходя на кухню. Намджун усмехается и салютует баночкой пива. - Забавно, правда? Хоть какая-то движуха. Через секунду от его улыбки не остаётся и следа. Юнги смотрит дико, его пальцы всё сильнее впиваются в чужую ширинку, и Намджун матерится, кривится от боли в зажатом хозяйстве, ногтями впиваясь в чужое запястье, да только не помогает, Мин хватку не ослабляет ни на секунду. - Ты прекратишь это сейчас же, Намджун, - шипит Юнги ему в самые губы, и на дне его зрачков мечутся молнии. - Меня заебал этот цирк. Ты идёшь и разнимаешь их, паскуда, а после прекращаешь этот балаган. Если Чимин вдруг решил начать трахаться с Хосоком, с ним и разбирайся, а не пытайся подложить под Хоупа ближайшую доступную кандидатуру. Не успокоишься, я тебя сам лично успокою. - Всегда был строптивой сучкой, да, хён? Юнги кривится и руку убирает, делает шаг в сторону и показывает средний палец. Намджун усмехается и охает, хватается за ноющую промежность и материт старшего, на чём свет стоит. У них в своё время были свои тёрки, когда Намджун возомнил себя альфа-самцом и решил позариться на хрупкого ранимого хёна. Вот только этот «ранимый» быстро Намджуну его место указал, давая понять, что не обломится. Тогда Ким не заметил, как сему факту радовался Чимин, а после как-то всё гладко с ним и сложилось. Вот только с месяц назад Пак вдруг начал уделять повышенное внимание Хосоку, и Нам просто решил перевести стрелки. Ему было плевать, что, где и с кем, лишь бы его рыбка не уплыла из сетей в чужие. Тэхёна не было жаль, он ведь взрослый мальчик и сможет за себя постоять в случае чего. Как оказалось, не может. Намджун как-то не думал о том, что будет делать, если ситуация примет опасные обороты, а потому немного растерялся, заслышав крики Тэхёна. У них отпуск, Хосок вернулся в хлам, а Тэхён так легкомысленно уснул на диване сразу после принятия душа. Очередная рубашка, стащенная у Чонгука, свободные штаны, резинка которых сползла непозволительно низко, пока Ким во сне крутился. Быть может, Намджуну даже стало немного стыдно за своё ублюдское поведение и весь этот спор, но перед глазами Чимин, стонущий в руках Хосока, и злость берёт верх. Иррациональное желание, чтобы страдали все вокруг, раз страдает сам Намджун, и кто знает, чем бы дело кончилось, если бы не появившийся из ниоткуда Чонгук. Осознав, что эти трое сами разберутся, Намджун вернулся на кухню и достал себе пива, желая немного расслабиться и отгородиться от всего мира за мутной алкогольной плёнкой, через которую не будет видно драк, не будет видно неразделённых чувств, не будет слышно чиминова горького «я так больше не могу, хён». А тут влетает Юнги, в очередной раз выпускает коготки и приказывает со всем разобраться. Намджун бы и рад, аргумент в виде чуть не оторванного к чертям члена на самом деле довольно весомый, но ноющая боль не позволяет вот так сразу подорваться с места. - Слабак, - бросает Юнги и возвращается в гостиную, игнорируя злобный взгляд в спину. В гостиной погром, сваленный телевизор украшен трещиной, а в пятку больно впивается оторванная с рубашки Тэхёна пуговица. Младшие всё ещё не угомонились, и Юнги призывает все свои силы на помощь, когда принимается растаскивать парочку. Изрядно помятого Хосока оторвать от макнэ и отпихнуть в сторону намного легче, чем маленького злого чёрта, сверкающего глазами. Толкнув Хоупа в сторону комнат, Юнги схватил Чонгука, удерживая его до тех пор, пока Хосок не скроется с глаз, грязно матерясь и растирая кровь из разбитого носа по подбородку. Чонгука же такой расклад не устраивает, младший продолжает выворачиваться в чужих руках и в какой-то момент пинает старшего по ноге. Дальше всё происходит спонтанно, случайно. Юнги отшатывается и толкает Чонгука в спину, тот резко разворачивается и случайно ударяет блондина по щеке. Случайно, но сильно, вкладывая остатки агрессии. Удар смазанный, скользит по щеке и приходится на губы. Юнги шипит и слизывает кровь с лопнувшей тонкой кожицы, Чонгук разом в себя приходит и отшатывается. В повисшей тишине лишь сбитое дыхание, грохот с кухни и шум воды из ванной. Чонгук бормочет что-то невнятное и сбегает, вскоре хлопая дверью своей комнаты. Юнги растирает лицо ладонями и дёргается, когда запястья касаются холодные пальцы. Тэхён натянуто улыбается и тянет за собой в комнату. Он часто режется и бьётся, синяки стали верными спутниками, аптечка - родным другом, живущим в ящике стола. Усадив Юнги на свою постель, Тэхён достаёт перекись и вату, подсаживается рядом и начинает обрабатывать маленькую ранку, игнорируя шипение, достойное рассерженного кота, и попутно рассказывая, что вообще произошло. Рассказ его не сильно отличался от слов Намджуна, разве что появление Чонгука стало понятно. Младший написал, что хочет поговорить о чём-то, просил его дождаться и никуда не уходить, сказал, что это срочно и очень важно. Тэхён и ждал, уснув в процессе, а после пьяный Хосок, приставания, драка и безразличие Намджуна, который и не думал помочь, хотя был всего в нескольких шагах. - Он просто редкостная паскуда, не желающая страдать в одиночестве, - говорит Юнги и кривится от очередного касания ваты. - У него с Чимином игры в любовь, вот только мелкий любит, а Нам играется. Неудивительно, что Чимину надоело свинское отношение. А тут любвеобильный Хосок со своей очередной пассией расстался. Пак отомстить решил, а Намджун вместо того, чтобы с ним нормально поговорить, чтобы объясниться и признать свои ошибки, решил всю эту херню со спором устроить, чтобы перевести стрелки чужого внимания на тебя. Не учёл, идиот, что у тебя свой сторож есть. Тэхён краснеет и делает вид, что не понимает, о ком идёт речь, на что Юнги лишь усмехается и отпихивает его руку от себя. - Вали к своему принцу на белом коне, ему помощь важнее. Никакая тоналка теперь не поможет. Тэхён послушно берёт аптечку и направляется к комнате макнэ. Тот на стук не реагирует, но Тэхён всё равно заходит внутрь. И застывает, чувствуя неловкость, когда сталкивается взглядом с хозяином комнаты. Чонгук стоит возле зеркала в одних джинсах и рассматривает разукрашенное лицо. Смятая порванная футболка, перепачканная кровью, грязным комом валяется возле ног, и Тэхён старается смотреть только на неё, пока идёт до стола, опускает на него аптечку. Развернуться не успевает, как и собраться с мыслями, когда чувствует крепкие объятия. Чонгук обнимает со спины, тычется лбом в плечо и выдыхает прерывисто. - Он ведь… Ничего не сделал тебе? Тэхён не отвечает, потому что знает, голос откажет, как всегда бывает в волнующие моменты. Парень достаёт вату и перекись, щедро выливает её на белый комок и разворачивается, стараясь не смотреть Чонгуку в глаза. Всё не так страшно, нос цел, только синяк под глазом будет и на скуле. Небольшая ссадина на брови, разбитые губы. Тэхён начинает с брови, осторожно стирает кровь. На очереди разбитые губы, но коснуться их Тэхён не успевает. Чонгук подаётся вперёд и целует. Хотя вряд ли это можно назвать поцелуем. Лишь прижатые друг к другу губы, ощущение шершавой корки подсохшей крови и едва уловимые металлические нотки в воздухе. Чонгук отстраняется не сразу, отстраняется нехотя, и Тэхён чувствует, как горят щёки. Тёплые пальцы касаются его лица, оглаживают, Чонгук в глаза заглядывает, безмолвно спрашивая разрешения, и вообще-то Тэхён не разрешал, не хотел разрешать, но… - Тебе не стоило драться с ним, - шепчет сбито Тэхён и прислоняется лбом к чужому. У него распухшие от поцелуя губы, сбитое дыхание и подкашивающиеся колени. Чонгук подсаживает его на столешницу, вклинивается меж разведённых ног и крепко обнимает, тычась губами под подбородок, покрывая кожу лёгкими поцелуями. Тэхён млеет от этого, расслабляется, облизывает губы, на которых привкус чужой крови, и глаза прикрывает. - Стоило. Потому что только я могу тебя так касаться. Потому что ты - мой, - шепчет Чонгук и оставляет засос возле адамова яблока. Тэхён возмутиться хочет, отпихнуть, но Чонгук выпрямляется резко и подаётся вперёд, вновь целуя. Жарко, напористо, делясь чувствами, что разрывают изнутри. И Тэхён сдаётся. Сдаётся, потому что всегда хотел этого. Сдаётся, потому что любит. Сдаётся, потому что понимает, происходящее уже не имеет к спору никакого отношения. Чонгук попросил его дождаться, потому что хотел поговорить. Разговор не состоялся, но Тэхён и без него понял, что творится у макнэ на душе. Вжимаясь в Чонгука, обнимая его за шею, зарываясь пальцами в растрёпанные волосы, Тэхён с не меньшим жаром и желанием отвечает на поцелуй, давая понять, что понял, принял, простил. Признавая, что вовсе не против принадлежать кому-то, если этот кто-то - Чон Чонгук.|End|