Медосмотр

      Солнечный диск находился в самом зените, ярко освещая черноокому путнику дорогу к родному дому. Долгие годы странствований подошли к концу: по его мнению, наступил момент искупления своей вины перед жителями этой планеты. Чувство одновременной эйфории от осознания возвращения в родные просторы периодически сменялось параноидальными мыслями о полной ненужности идущего гостя в своем селении.       Каждый шаг отдавал в сознании ощущением усталости от долгого пути, желание прилечь с каждым разом сильнее напоминало о своей реальности. Все конечности двигались скорее механически, нежели по желанию их владельца. Усталость была больше моральной, чем физической. Несмотря на всю маску хладнокровия, внутренние терзания раз за разом возникали в голове, словно не собранный пазл, который сложить никак не получалось.       Шаг за шагом Учиха приближался к желаемой цели. На горизонте постепенно начали проявляться долгожданные деревянные ворота — все такие же, как и три года назад, когда он покидал это место. Все те же смотрители, которые, казалось, даже после выхода на пенсию будут по-прежнему тут работать и ни за что не покинут свое насиженное место.       Солнце играло бликами на всех зеленых листочках рядом стоящих деревьев. Несмотря на начало летнего сезона, погода была, на удивление, знойная. Теплый ветер раз за разом вздымал уже порядком отросшие волосы брюнета, а глаза периодически щурились от попадания прямых солнечных лучей в лицо. Сейчас Саске был похож на темного вампира, что вынужден путешествовать в неблагоприятную для себя пору. Испарина на лице лишь дополнительно указывала на повышенный градус в атмосфере.       Плащ путешественника уже давно покинул его плечи и небрежно висел на перекинутой через плечо сумке. Больше снимать было нечего, а потому идти приходилось не слишком быстро, дабы не напрягать лишний раз организм на выработку дополнительного тепла при увеличении физической нагрузки.       Вытерев тыльной стороной кисти выступивший на лбу пот, Саске, снова вдохновленный скорым завершением своего длительного пути, лишь немного ускорился, во избежание предстоящего солнечного ожога.       Улицы Конохи встретили его все тем же приветливым шумом. Полностью восстановившееся селение сейчас, словно сбросив с себя оковы войны, выглядело, как курортное место. Отстроенные дома и торговые лавки светились от изобилия продовольственных товаров. Люди, уставшие от жестокости и смертей прошлого, сейчас старались излучать только доброту и приветливость, в опаске вернуться к прежней ненависти, повлекшей за собой слишком плачевные для всех народов последствия.       Детвора резвилась, постоянно шныряя по улицам в попытках привлечь дополнительное внимание своих постоянно занятых общением друг с другом родителей. Невольно в воспоминании Учихи всплыли моменты таких выходок Наруто еще со времен генинства, когда он одним из нехитрых способов — путем выкрашивая каменных лиц Хокаге нецензурными выражениями — старался привлечь к себе дополнительное внимание.       Столько воды утекло с тех времен. Столько уже успело измениться — слишком сильно изменился каждый из его команды. Он это понимал и принимал. В конце концов, и в нем самом произошли те изменения, что позволили обрести себя. Каждый раз, когда эти мысли посещали его в момент путешествия, он про себя благодарил своего голубоглазого друга за то, что тот не отвернулся от него и до последнего старался вправить ему мозги.       Лицо Наруто сияло со всех баннеров и интерактивных рекламных щитов, что с перестройкой и механизацией всего селения были развешаны на каждом углу. Узумаки добился своей цели: он стал-таки Хокаге, создал свою счастливую семью, преодолев тернистый путь, чтобы добыть свое счастье. Каждому из них пришлось многим пожертвовать и пробираться через темные и мрачные пути своего сознания для достижения своей остановки под названием «счастье».       Только сейчас до Саске начало доходить, что он еще не все обрел в своей жизни. Если три года назад он наивно полагал, что всему причина в его прошлых грехах, то теперь, после длительных скитаний в поисках себя и исправлении своих ошибок, он наконец понял, что и этого мало. Что-то возвращало его в родные края, что-то тянуло, шепча каждое утро, что он забыл нечто важное здесь, именно здесь что-то такое, без чего его жизнь не станет до конца заполненной.       Шаг за шагом он приближался к заветному зданию, где предстояла встреча с голубоглазым чудом Конохи. Жить все равно было негде, и именно Наруто мог бы помочь решить ему эту проблему. Саске не раз задумывался: Что будет, когда он вернется в деревню? Какие дальнейшие планы? Каждый раз находилась куча ответов. Он мог вернуться в ряды шиноби — точнее, именно так он и думал — это единственное логическое завершение его путешествия. Как это все будет? Куда его направят? Достаточно ли ему будет просто выполнять миссии для завершения своих поисков? Столько вопросов, но ни на один не было достоверного ответа.       Каждый раз тень сомнения отдавалась гулкой пустотой внутри грудной клетки. Толика страха о том, что он никому не нужен, словно спичка вспыхивала, но так же в одиночестве и без подпитки дополнительными доводами быстро угасала. Раз за разом Саске старался одергивать себя, дабы не забивать голову посторонними мыслями, сохраняя ясность ума. Несмотря на мирное время, никто не ограничивал его от природных опасностей, что, словно препятствия, периодически появлялись на его пути.       Резиденция Хокаге встретила его мертвой тишиной. На секунду Учихе показалось, что он посетил это здание в выходной день. Само по себе осознание того, что заправляет этим помещением самый шумный шиноби — Наруто, никак не укладывалось с тем царившим в округе покоем.       Здание претерпело изменения ровно столько же раз, сколько и вся деревня в целом. Свежевыкрашенные стены еще не успели выцвести, но уже местами успели испачкаться черными полосами, схожими с теми, что остаются от обуви. Само по себе все уже достаточно обжилось и выглядело крайне уютно. На всех полках были расположены необходимые документы, на рабочих столах сотрудников были расположены канцелярские принадлежности и прочие листы бумаги, что содержали в себе какую-то важную информацию.       Прежде, чем Учиха успел подумать о кощунственном и небрежном отношении к важным документам деревни, из-под стола выглянула темноволосая молодая девушка: слегка запыхавшаяся, она со звонким стуком положила на гладкую поверхность стола шариковую ручку, за которой, по-видимому, и ныряла под стол.       Лицо девушки озарилось неподдельным удивлением. Ее голубые глаза сменяли сияние счастья на сердечки мимолетной влюбленности, сканируя Учиху с ног до головы. То, что это была секретарша Узумаки, никак не укладывалось в голове. Саске не раз прокручивал в голове новости о том, что Наруто женат на Хинате, и как-то ему это казалось не совместимым с его положением — наблюдать столь юную девушку у него в помощниках. Если бы действующим Хокаге был бы Джирайя, то тут и сомнений не возникало бы (разве что, почему только одна девчушка и по каким причинам до сих пор не в купальнике).       Решив, что в последнее время он слишком заморачивается на совершенно ненужных мелочах, Саске все же прошел в нужный ему кабинет, полностью игнорируя восхищённые взгляды в свою сторону. В конце концов, это не первая и не последняя его воздыхательница, что с глазами полными сердечек видит лишь его внешность и ничего более. Очередная пустышка, словно мотылек летящая на свет фонаря, совершенно не понимающая, что тепла ей здесь не будет.       Дверь в нужное помещение с характерным скрипом оповестила его обладателя о новом прибывшем госте. Все помещение, благодаря расположению на солнечной стороне, сейчас было залито ярким желтым светом. Скромно выкрашенные в пастельные тона стены лишь добавляли тепла и уюта в просторную комнату. Окно было настежь открыто, пропуская внутрь такой спасительный ветерок, что хоть немного, но колыхал застоявшуюся душную атмосферу внутри здания. Зеленоватые шторы в такт вихревым потокам то вздымались вверх, подлетая до потолка, то наоборот — выгибались в обратную сторону от окна, создавая в комнате не видимый, но ощутимый кожей вакуум.       — Саске… — взгляд блондина вскользь прошелся по уже знакомым чертам лица. Словно до последнего убеждаясь, что это не иллюзия и не мираж, возникший от переутомления работой.       Учиха лишь одобрительно кивнул, словно в подтверждение самой основной догадки. Сейчас эта идиллия понималась без слов, а потому невербальное общение, что воцарилось между двумя старыми друзьями, было чем-то притягательным и необычным.       Все сомнения Учихи рассеялись в одно мгновение, оказавшись чем-то пустым и необоснованным. Только теперь сознание раз за разом прорисовало ему моменты глубоких ночей, когда он, сидя у затухающего костра, пытался представить картину своего возвращения в деревню. В каждом из таких видений он ожидал самого худшего: холодности, безразличия и апатии к его персоне.       Порой он сам не понимал, почему это вдруг стало для него так важно. Как раньше получалось жить без всего этого и не замечать ничего вокруг, кроме своей мести? В его сердце появилось столько свободного места после освобождения души от тяжелых оков постоянной вендетты, что теперь оно старалось заполнить себя другими, новыми для его естества чувствами, что ранее были сдвинуты на задний план.       То, что Наруто рад его видеть, лишний раз доказывало его верность. Конечно, его постоянные рьяные попытки выудить Учиху из лап тьмы и мести уже само по себе было прямым доказательством их дружбы, но, так или иначе, он каждый раз был рад видеть теплый взгляд Узумаки, что с искренним пониманием смотрел на него. Не отверг — просто смирился и принял его таким, какой он есть. Только ради этого напоминания Саске отказался от протеза руки. Он мог бы вернуть себе необходимую конечность, но почему-то именно в тот момент он решил, что это его наказание, его личная цена за все прошлые ошибочные шаги. Это то, что служило, служит и будет служить ему напоминанием о том, кто он и зачем в этой жизни.       — Я надеюсь, ты к нам насовсем? — молчание, что витало в воздухе, нисколько не напрягало двух шиноби. Все слова произносились с легкостью и не спеша, растягивая зачем-то эти моменты.       — Да.       — Думал, чем будешь заниматься?       — Не знаю.       — Что ж, — Наруто устало откинулся на спинку своего кресла, все тщательнее смотря на давнего друга, который, подобно каменной статуе, без единой реакции, обыденно принимал все происходящее в полной реальности. — Тогда, я думаю, тебя стоит вернуть в ряды шиноби. В конце концов, ты очень ценен, твой опыт и умения могут послужить на благо деревни.       — Если так…       — Если так, — Наруто резко перебил Учиху. — То тебе нужно поскорее восстановиться. С документами вопрос я решу сам лично, но вот от медосмотра никуда не деться. Хотя-я-я… — Наруто в очередной раз слишком ехидно улыбнулся, а после и вовсе рассмеялся, словно маньяк-убийца, только одному ему понятным мыслям, что еще сильнее насторожило брюнета. — Я и с медосмотром тебе помогу.       — Ты идиот? Я ни за что в жизни не соглашусь, чтобы ты своими руками проводил осмотр. Ты же вроде женат, или повадки Джирайи каким-то образом дали сбой, и ты подался в геи?       — ЧЁ?! — глаза Наруто округлились словно блюдца. — Ты идиот, Саске? Я попрошу главврача провести твой осмотр и дать заключение, чтобы это надолго не затянулось, а ты не о том подумал.       Даже несмотря на всю спесь Узумаки, Учиха лишь апатично стоял и смотрел на заикающегося и бьющегося в нервных конвульсиях голубоглазого блондина. Причина, по которой он столь бурно отреагировал о предписании его к геям, была для него, по меньшей мере, подозрительной, но, списав все на слишком бурную эмоциональность Седьмого Хокаге, он решил упрятать данную мысль в долгий ящик.       — Мао даст тебе ключи от служебной квартиры, пока можешь в ней обживаться, а завтра отправишься в больницу, передашь это, — Наруто указал кивком на свиток, в котором он дописывал последние иероглифы. — Главврачу. Пока пройдешь осмотр, я закончу всю остальную бумажную волокиту касательно твоего приема, а дальше разберемся.       — Мао, — Узумаки уже воспользовался селектором, дабы связаться с секретаршей, что была уже немного знакома Учихе, так как она единственная, кто встретился ему в резиденции. — Выдай Саске-сану ключи от служебной квартиры, пожалуйста.       После того, как на том конце телефонного провода послышалось «Хорошо», Наруто отключился, снова обращая все свое внимание на стоявшего в раздумиях Учиху.       — Вот, возьми, — теперь в руках Седьмого был тот самый свиток, на котором он так тщательно выводил послание парой минутами ранее. — Тебе это нужно будет завтра отдать для ускорения процесса твоего осмотра.       Саске так же молча подошел к столу, протягивая свою единственную руку к свитку Узумаки. Лишь на долю секунды их руки замерли, одновременно прикоснувшись к шероховатой поверхности бумаги, свернутой в тугой свиток. Сейчас каждый думал о чем-то важном для себя, но эти мысли лишь оставались очередной страницей сознания.       — Я рад, что ты наконец-то вернулся, — Наруто отпустил свиток первым, ровно как и взгляд, которым он в упор смотрел на давнего друга. Тепло от осознания, что он смог спасти его душу, лишний раз говорило о правильности его действий. В этой борьбе за пергамент он решил уступить, заведомо уверенный в своей случившейся победе.       Угрюмый взор Учихи лишь на секунду сменился едва заметной короткой улыбкой — та доля секунды, что порой решает исход любого события, и именно этого момента было достаточно им двоим. Так же молча, как и пришел, Саске покинул помещение, следуя своим уже намеченным планам. Как и ожидалось, на том же месте, недалеко от кабинета Узумаки, в прихожей находилась все та же секретарша. Только теперь Саске обратил на нее внимание, но не из-за личной симпатии, как могла подумать девушка, а лишь по той простой причине, что именно она обладала необходимой вещью для выполнения его плана действий.       Девушка, уже осведомленная о личном визите черноокого брюнета, словно оживилась. Глаза приобрели тот игривый огонек, который не мог предвещать ничего хорошего. Оттого ситуация становилась еще менее привлекательной. Брюнетка встретила его слишком раскрепощенно. Теперь она сидела на своем рабочем столе, закинув ногу на ногу, из-за чего ее и так слишком короткое одеяние задралось непозволительно высоко, оголяя стройные ножки девушки. На губах, аккуратно обведенных ярко-алым блеском, сейчас играла ехидная улыбка, что выдавала замысел девушки с корнями. Она не учла лишь одного: Саске не было до нее никакого дела. Будь бы она даже самой последней девушкой на их планете, он не обратил бы на нее внимание. Спектр чувств, что наполняли брюнета изнутри, был несколько иным, нежели простое желание физической разрядки. И без того уставшие мышцы постоянным тянущим ощущением напоминали о своем износе и требовали незамедлительного отдыха, а не дополнительной нагрузки.       Брюнетка по-прежнему заманчиво улыбалась, теребя пальчиками небольшую связку, состоящую из ключа и какого-то жетончика, содержащего в себе полезную информацию о географическом местонахождении объекта. Саске подошел слишком близко, протягивая руку ладонью вверх. Слишком простой, но очень понятный жест, не терпящий возражений. Раздосадованная полным провалом Мао решила перейти на крайний план: притворившись дурочкой, она сделала вид, что совершенно не понимает жест брюнета, полностью игнорируя его протянутую руку. Ее щеки предательски заалели, выдавая всякое смущение от столь непозволительной близости, интимность в которой виделась только ей одной. Наследника редкого генома вся эта ситуация порядком начинала выводить из себя. Ему и ранее надоедали слишком приставучие девушки, которых приходилось отваживать. Именно в такие минуты он невольно вспоминал Сакуру, автоматически сопоставляя ее и сравнивая с другими представительницами женского пола, но быстро найдя непоколебимую разницу между его бывшей сокомандницей и данными подстилками, тут же прекращал это глупое сравнение.       Секретарша, все так же молча, пожирающим взглядом сверлила брюнета. Ее взор уже досконально изучил все строение его тела, задерживаясь на интересующих ее местах, что еще больше раздражало Учиху. Именно когда его взор ловил эти хищные животные взгляды в свою сторону, он каждый раз осознавал нерушимую разницу между этими пустышками и Харуно. Если эти видели в нем лишь удовлетворение своих плотских утех или искали какие-то новые свежие ощущения, которые, по их мнению, мог им предоставить единственный наследник исчезнувшего клана, то Сакура беспокоилась прежде всего о самом Учихе.       Она раз за разом бросалась вслед за ним во все беды, не беспокоясь о себе. Сколько раз он топтал ее мечты, разбивал ее чувства о скалы своей ледяной холодности, но она, ведомая своей тщедушностью, снова вставала и шла за ним. Каждый раз боясь потерять. Словно мать, оберегающее свое дитя, она, как ангел-хранитель, вместе с Наруто отдала жизнь на становление его на путь истинный. Это почти сломало ее жизнь. Она по-прежнему одна, и никого, кроме него, вокруг не видит; преданная, словно цепная собака, что свою жизнь ставит на ступень ниже его. Такие разные, и именно ей, сам того не замечая, начал постепенно оставлять небольшой крохотный уголок в своем сердце, который рос в арифметической прогрессии. Вот теперь он снова ее сравнивает, снова вспоминает просто так, даже несмотря на то, что ее нет рядом.       Эта вульгарная девица, что явно ожидает от него первого шага и уверенная в своей неотразимости, уже порядком начинала выводить его из себя. Меньше всего его сейчас интересовали беспорядочные половые связи с пустышками, вроде этой. Которая даже не удосужилась предостеречься незнакомца и смотрела испытующе ему в упор в глаза. Это было той большой и единственной ошибкой, которую она допустила. Иллюзия поглотила ее моментально, не оставляя ни малейшей возможности вникнуть в происходящее. Саске не стал ее мучить — в конце концов, сейчас мирное время, и нет нужды терзать девушку всеми муками природы, но и гулять по ее сознанию, в котором она во всех красках уже представляла совокупление с брюнетом, тоже не хотелось. Простой ступор, в котором пребывала Мао, продлился всего лишь долю секунд, но этого было более, чем достаточно, чтобы связка ключей перекочевала в грубую мужскую ладонь, после чего ее обладатель слишком бесшумно, почти привидение, испарился из помещения, оставляя в недоумении и ступоре темноволосую девушку.       Солнце постепенно шло на убыль, но до вечера было по-прежнему далеко. Не было того сильного жара, как в тот момент, когда Саске шел на встречу со своим давним другом. Все его планы оставались на завтра. Завтра осмотр, дополнительная волокита с бумагами, которую обещал уладить Наруто. Что-то в это до сих пор слишком тяжело верилось — что Узумаки и документация могут удачно совладать — скорее всего, этот балбес поручит все Шикамару, на что тот лишь возмутится, как все проблематично, и сделает все в лучшем виде. Ничего так и не поменялось в мировоззрении его друзей. Все остались верны своим целям и стереотипам, что не могло не радовать — все-таки их выпуск, несмотря на весь напускной холод и молчаливость Учихи, был ему дорог.       Путь до его нового дома не занял слишком много времени, благо общежитие, построенное для шиноби, располагалось не далеко от резиденции Хокаге. Так что по пути Саске успел зайти в небольшой магазин и прикупить необходимую толику продуктов. Всё же, несмотря на титановую выносливость, все шиноби обязательно нуждались в полноценном рационе питания.       На бирке, что прилагалась к ключам, Учиха узнал адрес своего нового места проживания. Большое пятиэтажное здание, довольно длинное и недавно отстроенное, очень удивляло своими размерами. Оно было еще не полностью заселенным, так как Саске досталась комната только на втором этаже и, судя по подозрительной тишине с соседних квартир, здесь он был единственным жильцом. Это было той небольшой мелочью, что никак не влияло на его восприятие. В данный момент такого рода одиночество не пугало его, а наоборот — лишь успокаивало.       Скромно поужинав тем, что наскоро получилось приготовить благодаря его кулинарным навыкам, совершенствовавшимся годами за счет длительных путешествий, и приняв долгожданные водные процедуры, Саске, наконец-то, отправился на заслуженный отдых. Солнце лишь подходило к закату, обагряя все голубое небо своими ярко-алыми полосами, что разлетались по озаренному полотну, словно разлитая по полу алая краска, придавая второе дыхание оживившимся полуночникам и гуляющим молодым парочкам в еще бодрствующей Конохе. Все это не столь важная информация, забивать которой голову не было ни единой причины, а потому желанное царство Морфея в скором времени поглотило уставшее сознание путника, вернувшегося домой.

***

      Утро наступило слишком быстро. В голове брюнета было лишь осознание того, что он слишком долго моргнул, но, тем не менее, все тело постепенно наполнялось необходимой бодростью, что лишний раз подтверждалось расслабленными и полными энергии мышцами всего тела. Мягкость кровати стала дополнительным плюсом, послужившим быстрому восстановлению жизненной энергии.       Взгляд черных глаз прошелся по всей мебели его новенькой квартиры, старательно задерживаясь на некоторых предметах для более тщательного изучения. Вчерашняя усталость слишком сильно покорила его, не дав ни шанса насладиться новым пристанищем, да и Саске не относился к меркантильным снобам, что ценили роскошь и убранство в месте проживания. Ему было достаточно и того малого, что он видел вокруг себя. Хорошая, мягкая двуспальная кровать, что стояла у стены; напротив — большое двустворчатое окно, что пропускало через светло-бежевые шторы солнечные лучики. Небольшой комод и шкаф рядом с ним. Очень уютная спальня с выкрашенными в пастельные тона стенами, как и кухня, зал и уборная. Все в этом месте было слишком умиротворенным и успокаивающим. Можно было ощутить себя психом, которого хотят усмирить такой обстановкой.       Невольно взгляд черных глаз наткнулся на мирно лежащий на комоде заветный свиток, который Наруто просил передать врачу перед осмотром. Даже несмотря на то, что на пергамент не была наложена ни одна печать, Саске так и не решался прочесть послание. Он понимал, что это явно касается его судьбы, но противный червячок, именуемый совестью, до последнего отговаривал его поступать так опрометчиво. В конце концов, доверие — это самое необходимое, то, к чему ему теперь стоит привыкнуть и научиться этим пользоваться.       Желания отсиживаться на кровати больше не было. Быстро встав с мягкого и нагретого места и захватив лежавший до этого одиноко свиток, Саске отправился на свой осмотр. Несмотря на большой запас времени, почему-то хотелось справиться со всем этим побыстрее. Растягивать удовольствие от того, что его будут осматривать и заставлять принудительно выполнять физические нагрузки для изучения показателей мало привлекательный феномен. Кроме того, отталкивал еще и тот факт, что не исключался момент с присутствием молоденьких медсестер — наследника клана передернуло от одной только мысли новой толпы поклонниц. Слишком самоуверенное заявление, но, если судить по практике минувших лет, по-другому никогда не было. Он отталкивался исходя из анализа прошлых событий, а это на данный момент было самой достоверной тактикой.       Шаг за шагом он приближался к заветному заведению. По сравнению с резиденцией, это помещение еще около входа напоминало муравейник с очень слаженными работниками. Большое количество медиков в белых халатах хаотично, на первый взгляд, шныряли из кабинета в кабинет, иногда сопровождая больных пациентов. За стойкой регистратуры суетилась почти дюжина медсестер, что были слишком заняты сортировкой тонны бумаг, причитая при этом, что это не их работа, но выполнять ее некому.       Оттого, что все были слишком заняты и сосредоточены, на Учиху никто практически не обращал внимания. Он, словно приведение, бродил по коридору в поисках заветной таблички на двери, означавшей финиш его пути. Останавливать кого-то и спрашивать дорогу совершенно не хотелось — слишком слажена была работа, да и наследника клана вполне устраивало то, что его не замечают. Нет тех сопливо-вздыхающих взглядов в его сторону, а потому, дабы не рушить устоявшуюся идиллию, все, что ему оставалось — это отыскать необходимый кабинет самостоятельно, полагаясь на интуицию и навыки шиноби.       — Саске-кун, — покой был недолгим, ибо его окликнул со спины довольно взрослый женский голос: — Меня зовут Шизуне. Наруто предупредил, что ты придешь, я провожу тебя до кабинета.       Женщина с короткими черными волосами и большой кипой бумаг в руках, развернувшись в противоположную сторону от той, в которую направлялся брюнет, уверенно зашагала по коридору, игнорируя плотный поток из медперсонала, что лишь увеличивался на глазах. Саске не знал эту женщину лично, но понимание, что где-то раньше он ее видел, лишний раз напоминало о минувших днях. Недоверия идущая впереди брюнетка не вызывала, а наоборот — в голове прочно засело чувство спасения. Как только в голове началось сопоставление маршрута, по которому его несли ноги, он понял, что сам бы ни за что не нашел этот злосчастный кабинет, что находился за кучей лестниц и непонятно как обустроенных поворотов, от которых голова начинала идти кругом.       Шизуне ловко маневрировала в пространстве, изредка поглядывая на наличие позади себя наследника редкого генома, — в конце концов, она взялась его сопроводить, и глупо бы получилось, если бы он потерялся где-то в толпе. Его размеренные шаги, что гулким эхом отдавались по уже полностью пустому коридору, лишь подтверждали его присутствие.       Саске не успел заметить, как из поля зрения пропала вся больничная суета, что наполняла весь первый этаж, принося постоянную головную боль. Слишком резкий контраст шума и тишины вызывал в голове коллапс, который лишь подкидывал дополнительную пищу для размышлений в и без того забитую мыслями голову. Только теперь Саске начал понимать, что в этом коридоре слишком прохладно, несмотря на всю летнюю жару, что царила на улице, и ту духоту, что образовалась на первом этаже благодаря непомерному скопищу народа.       Каменный пол с витиеватым узором и такие же холодные стены действовали отрезвляюще. Шторы на окнах были открыты, а потому коридор освещался лишь благодаря тем лучам, что просачивались через небольшие оконные рамы. Складывалось впечатление путешествия по тоннелю: от одного оконного проема до другого, от одного светового участка до другого. Благо ровный пол не позволял споткнуться, а потому даже кромешная темнота, возникавшая местами, нисколько не мешала передвижению.       — Тебе сюда, — Шизуне наконец-то прекратила свой бег, остановившись напротив светло-коричневой двери без каких-либо опознавательных табличек.       Только теперь до Саске дошло, что, даже при всем желании, найти это место самому у него получилось бы лишь к пенсии. Так что появление этой милой помощницы для него было спасительным подарком судьбы. Слишком приятное совпадение, порядком сэкономившее время. Ее голос эхом отозвался от стен, лишний раз напоминая о пустоте данного коридора, — так удивительно, словно сюда не пускали неугодных людей. Странно было, что главный врач в этой больнице старается уединиться и спрятаться в своих владениях, в то время как должен быть у всех на виду, в качестве основной необходимой помощи. Слишком странные и непонятные доводы один за другим вспыхивали в голове до тех пор, пока брюнетка, не дождавшись никакой реакции от Учихи, не развернулась на каблучках и не покинула его компанию, продолжив заниматься своими обыденными делами.       Взгляд Саске снова привлекла гладкая поверхность светлого дерева. Ни одной таблички. Только теперь он понял, что даже не знает, как зовут врача, и что единственное, что могло бы ему в этом помочь, находится у него в нагрудном кармане, в виде того злосчастного свитка, в котором могла содержаться хоть какая-то часть информации, что вывела бы его из омута незнания. Но хорошие мысли приходят, как правило, слишком поздно, а потому все, что оставалось, — так это принятие ситуации и столкновение с ней лицом к лицу.       Дверь открылась слишком бесшумно, было слышно лишь дыхание брюнета; никаких признаков открытия — то ли она была настолько новой, то ли ее слишком редко открывают, что все ее составляющие не успели испортиться и состариться. Тихо, словно вор, хоть таковым и не являлся, он ступил в светлое, относительно предыдущим коридорам, помещение. Большое, почти панорамное окно находилось напротив двери; прямо возле него, лицом к двери, за большим дубовым столом сидела милая розоволосая девушка, упорно и сосредоточившись что-то выписывая из лежащей рядом книги, взятой, скорее всего, из книжного стеллажа, что стоял по правую руку от стола.       Вся комната была заставлена разного рода шкафами и полками, на которых находились аккуратно разложенные папки разных цветов. На подоконнике стояли какие-то колбы и пробирки; недалеко от стола располагался большой горшок с непонятным растением, что служил здесь, скорее всего, в качестве фильтрации воздуха, что больше напомнил ароматом мокрый и холодный камень в старинных крепостях.       Все освещение, исходившее от окна, было не столь ярким, в силу того, что сторона была не солнечная, и вид из окна открывался как раз на другую половину здания, в силу его необычного строения в форме буквы «П». Единственным источником света, что дарил хоть какую-то видимость, была настольная лампа, что ярко-желтым потоком падала на белые страницы учебника. Девушка сидела, согнувшись над тетрадью, в которую она постоянно делала какие-то пометки каждый раз, как только ее взор отрывался от страниц книги. Изумрудные глаза с жадностью впитывали каждую букву из написанного, совершенно не замечая пришедшего гостя. Благодаря идеально налаженному процессу работы в больнице, Сакуру беспокоят лишь в крайне редких случаях, оставляя ей все свободное время для новых разработок и совершенствования медицинских навыков, что в самых губительных случаях спасали не одну жизнь.       Слегка кашлянув, Саске решил выдать свое таинственное пришествие, стараясь сделать это как можно более непринужденно, дабы не испугать девушку лишний раз. Отчасти в его сознании появилась какая-то толика гордости и радости, что именно Сакура тот врач, что будет заниматься его осмотром, что она добилась, как и Наруто, таких больших успехов. Понимание, что ему никак нельзя отставать, давало новое направление, в котором, он уверен, теперь стоит пойти.       Сакура слишком резко вздрогнула, выронив из руки письменную принадлежность, что с характерным звуком прокатилась по гладкой столешнице и спикировала вниз, теряясь в кромешной тьме. Выражение удивленных глаз не могло не поражать своей кристальной чистотой. Блеск, что искрился счастьем ее изумрудов, согревал где-то на уровне души. Она до последнего боялась ошибиться, что это не он, но улыбка сама по себе лишь сильнее сдавала все оборонительные позиции девушки.       Саске не стал медлить, подойдя к ее столу молча без лишних слов предоставив ее изумленному вниманию, исписанный вчерашним корявым почерком Наруто необходимый свиток, содержимое которого для него самого так и останется непостижимой истиной. Сакура, словно в мгновение отойдя от ступора, принялась за прочтение и поглощение новой информации. Те длительные минуты в счет которых изумрудный взор из стороны в сторону сканировал написанный текст, Учиха интуитивно анализируя мимику девушки, старался войти в тему таинственной для него переписки. Брови девушки то хмурились, то расслаблялись, словно Узумаки ей не указание передал, а свои мемуары, от чего ее постоянно меняющееся выражение лица лишало всяких ориентиров в восприятии ситуации. В конце концов, устало прикрыв глаза и тяжело выдохнув, словно воздух в легких девушки был там лишним, Сакура резко распахнула свой взор полный решимости.       — Идем. — Одновременно поднимаясь и забрасывая злополучный свиток в верхний ящик своего стола, окончательно лишая возможности просвещения Саске о его содержимом.       Накинув поверх своей повседневной одежды белый медицинский халат, что до этого спокойно висел на спинке стула, покорно ожидая своего кульминационного выхода, Сакура повела брюнета к двери, что находилась по левую сторону от ее рабочего места.       Слишком неприметная белая деревянная дверца что терялась на фоне больших книжных стеллажей. Как в сказке таинственная дверь отворилась лишь благодаря манипуляциям розоволосой девушки с ключами. То что это помещение запиралось даже при наличии владелицы в кабинете лишь прибавляло таинственности и важности помещению, отчего любопытство, что съедало Учиху уже не первый день лишь подстегивало быстрее очутиться в таинственной комнате. Он ведомый, будто мотылек на свет, ориентировался по яркой белизне халата Харуно, что уже переступила порог темного помещения и как истинная хозяйка покоев интуитивно одной рукой точным касанием нашла на стене необходимый выключатель.       Большое количество люминесцентных ламп, что рядами были рассредоточены по всему высокому потолку, периодическими миганиями восстанавливали свою работоспособность после длительного бездействия. Стены были выкрашены в серый цвет, а пол уже имел металлическую основу, в отличие от предыдущих каменных плит. Само помещение по высоте было похоже на спортивный зал. Полное отсутствие окон без дополнительных источников света делало эту комнату настоящим подвалом. Запах медикаментов, что проникал в легкие, лишний раз наталкивал на мысль о потайной лаборатории, коих Учиха в свое время достаточно повидал, будучи в служении у Орочимару.       Белый свет ламп отражался от серости стен представляя всю комнату словно в черно-белом варианте, эпицентром которой сейчас являлась явно не вписывающаяся в весь интерьер розовая макушка девушки. Возле каждой стены были продольные столы полностью заставленные разными пробирками банками и непонятными для Саске предметами. С правой стороны в углу стояла больничная койка с слегка приподнятым изголовьем и стулом возле нее. Так же вокруг единственного спального места в этом помещении находилось большое количество непонятных громоздких приборов, что внушали лишь страх, не смотря на всю смелость и предыдущее отсутствие боязни у Учихи врачей. Этот угол был отделен тряпичной голубой ширмой, что перекрывала обзор ко второй половине комнаты, в которой как можно было догадаться, находились остальные потаенные скрытые скелеты девушки.       Желание Саске узнать перекрытую ему информацию появилось слишком спонтанно, чтобы успеть проанализировать всю ситуацию. Как только его нога ступила на шаг по направлению второй половины комнаты, розоволосая девушка резко преградила ему путь.       — Не стоит, — в ее взгляде читалась решимость, словно он мог узнать там что-то личное, что она боится показать всему миру. Но от этого желание все узнать никак не ушло, в обратном порядке лишний раз распаленное дополнительным стимулом. На этот момент поединок оказался проигранным, это не его территория, а потому необходимо играть по чужим правилам. Сакура одним взглядом направила Учиху к раскладной кушетке с кучей приборов.       — Раздевайся до пояса и ложись, — в любой другой ситуации Харуно упала бы в обморок от сказанных ею слов и кому? Самому Учихе. Даже сейчас не смотря на всю ее холодность и напускную концентрацию внутри бушевал огонь смущения. Она боялась, не его, боялась своих чувств, что так не вовремя дадут слабину, как только ее лицо окажется непозволительно близко к нему, румянец на щеках выдаст все ее внутренние терзания.       Сакура слышала как начинала шуметь одежда Саске, которую он не спешно снимал, не потому что так хотел потянуть момент, а в силу отсутствия необходимой для улучшения процесса прилагающейся второй конечности. Розоволосая стояла к нему спиной собираясь с мыслями настраивая свою концентрацию на максимум и проклиная Наруто за такую наглую подставу. Она была на сто процентов уверенна, что это было специально подстроено и подмигивающая лисья мордочка, коряво нарисованная в конце письма Узумаковским почерком лишний раз окунала ее в с головой в омут оправдательных мыслей.       Стараясь занять себя любыми действиями, дабы не повернуться к Учихе, который судя по звукам уже разделся. Липкий холодок прошелся вдоль всего позвоночника и было не ясно то ли сырость и холодность данного помещения так на нее влияет, либо это действительно чары Учихи. Она старалась обрабатывать какие-то странные предметы, названия которым знала только она сама, готовила колбы для сбора крови, шприцы, жгуты. Каждое движение плавное и грациозное, в памяти все разложено как по полочкам каждое движение, каждое действие, которое интуитивно посылалось импульсами телу. Вливаясь в поток рабочего процесса, Харуно забыла о смущении, всю неловкость сняло как рукой, только теперь когда самообладание взяло в прочные тиски ее расшатывающийся разум она осознала, что врач — это призвание, и не допустимо поддаваться эмоциям в такой момент.       Не важно чья жизнь стоит на кону и есть ли опасность. Это ее работа, где внимание та важная деталь, отсутствие которой губительно и непростительно. Чувство возвышенности и своей важности постепенно заполняло ее сознание. Все движения годами отточенные до механизма теперь не подлежали сомнениям. Она знает, что делает и сделает все на высшем уровне, дабы не осрамить ни себя, ни свою наставницу.       Самое тяжелое, что предстояло, это повернуться к уже раздетому до пояса Учихе. Все подготовленные ею предметы для осмотра уже в нужной последовательности поместились в металлическую тележку, которая с характерным звуком соприкосновения металлических колесиков с холодной поверхностью пола скользя издавали слегка лязгающий звук. Ожидания оправдались, взятое самообладание над разумом победно установило флаг компетентности над чувствами. Только теперь перед ней лежал не Саске Учиха, любовь ее жизни, а просто пациент, которому необходимо провести осмотр, сделать запись в его карте и отпустить.       Подкатив шумную тележку с необходимыми материалами Сакура осмотрела последнюю на предмет всех необходимых принадлежностей, остановив свой взор на резиновых белых перчатках. В доли секунды холодный материал с неприятным резиновым запахом и ощущением рассыпчатой пудры на руках был приурочен к месту. Осторожно. Словно боясь вторгнуться в личное пространство Учихи, Сакура потянулась рукой для первой медицинской процедуры, но грубая рука наследника клана резко перехватила ее за запястье с силой сжав. Испуг подорвал всю концентрацию, с которой она собиралась, стальная хватка не позволяла даже пошевелить рукой, изумрудный взор, полный испуга и непонимания смотрел в упор в черные глаза в немой борьбе стараясь понять причину его действий.       — Сними их. — Взор черных глаз наполненный недовольством по-прежнему не отрывался от испуганного лица девушки, он был уверен, что она поймёт, что именно имелось в виду. Толика пренебрежения задевала его гордость. Понимание стандартности процедуры до сознания дошло слишком поздно, только теперь рефлекторно поступившись эмоциями, Саске старался найти оправдание своим действиям. Причина по которой его вывело из себя желание Харуно прикасаться к нему посредством такого рода ограничителей, его нисколько не устраивала.       На его удивление Сакура не стала противиться, покорно сняв мешающую и ей самой деталь медицинской атрибутики, она поняла, что ей снова придется собираться с новой порцией самоконтроля для очередной попытки завершить так и не начатый процесс осмотра.       Яркий белый свет, что освещал комнату и дарил ей приятный, не смотря на то что место являлось медицинской лабораторий, уют, делая это место чем-то возвышенным, подобно небольшому раю. Учиха мирно лежал и покорно ожидал действий Сакуры. В последний раз такие процедуры он проходил еще во времена геннинства, а в силу последних ярких приключений те былые моменты постепенно стерлись из воспоминаний.       На небольшом металлическом столике на ножках, что был подставлен девушкой вместе с большим количеством инструментов, лежала его мед карта. Только там Саске заметил пропущенные пустые поля над наименованиями «вес» и «рост». Небольшая мелочь, которая почему-то запала в сознание, подбиваемая мыслями о нелогичном отступлении розоволосой от привычной последовательности обследования. Видимо она решила, что это слишком простое, то что смогут сделать и без нее, а потому принялась к заведомо сложной работе.       Ее рука в одно мгновение покрылась зеленым свечением, что бесформенно покрыло бархатную кожу рук куноичи. Холод от ладоней Сакуры ощущался где-то на уровне инстинктов не смотря на то, что не было прямого физического контакта. Противоположности холодности ее кожи и теплоты энергии от применяемой в целях осмотра чакры вызывали странные ощущения на подвергаемых анализу участках тела. Саске не раз отмечал необычную реакцию своего тела на все эти столь неординарные для него прикосновения. Он практически никогда не подвергался лечениям ирьенинами. Малые раны заживали сами собой, а на заживление больших обычно влияла Карин, посредством исцеления своей кровью. Столь непривычный ритуал делал всю ситуацию слишком уединенной. Только теперь до понимания Учихи подкралась та мысль, что они одни, в самом отдаленном уголке больницы, куда практически никто не имеет доступа. Это лишний раз заставляло задуматься о новом положении его напарницы. То что она за столь короткий срок как и Наруто добилась своих целей, сев на пост главного врача несомненно возвышало ее в глазах черноокого брюнета. Учиха раз за разом ловил себя на той мысли, что из всей команды он один, кто за своими странствиями отстал от товарищей.       Взор черных глаз с заинтересованностью наблюдал за каждым движением руки. Губы Сакуры слегка подрагивали, лишний раз намекая о ее сосредоточенности, длинные розовые волосы, что сейчас были собраны в высокий хвост слегка растрепались, обрамляя слишком правильные черты лица. Изумруды глаз в такт своей руке направлялись по всему телу брюнета, анализируя только для нее понятную информацию. Слишком сосредоточившись на процессе, Сакура совершенно не замечала пристального взгляда Саске, что с подозрительным интересом пытался найти для себя простую истину.       Его реакция на все происходящее заставляла мыслить по новому, стараясь отталкиваться от других, так хаотично всплывающих в его жизни факторов. Если раньше он считал Сакуру слабачкой, обузой, небольшой балласт, который требовал дополнительной защиты, то теперь он явно ощущал тот прорыв самостоятельности, что исходил из розоволосой куноичи. Ее концентрация и сосредоточенность, что подтверждалось ее серьезным взором и тем фактом, что прежний румянец, вызванный небольшим их недопониманием при применении медицинских перчаток, сошел на нет, стоило ей только погрузиться в свою работу.       Ее уверенность ощущалась где-то внутри, она раз за разом проводила по одним и тем же местам оголенного торса брюнета, анализируя все внутренние органы, стараясь найти хоть малейший изъян и каждый раз становилось лишь легче от понимая, что все подозрения не обоснованы и тело Учихи находится над планкой замечательного здоровья. Хорошо сложенный состав мускулов, что в любое другое бы время всколыхнул бы в голове не одну пошлую мысль, сейчас в ее глазах был не более чем мясным составом, который лишь подвергался доскональному осмотру.       Полностью закончив с внутренней диагностикой брюнета Сакура совсем войдя в режим медицинского осмотра лишь одним жестом приказала Саске принять сидячее положение, что лишь подтвердило его догадки о полной вовлеченности в процесс медика и о лишении ее всякого стеснения. Сейчас она словно изменилась. Порой ему казалось, что как только вопрос касается ее профессии, то борозды правления в этой розовой голове берет хладнокровный врач, которому ничего людское не чуждо.       Приняв сидячее слегка сгорбившееся положение, Саске свесил босые ноги с предоставленной ему кушетки с вниманием отмечая, что она настолько высокая, что его конечности остались пребывать в подвешенном состоянии, так и не касаясь холодного пола. Покорность в его положении удивляла его же самого. Но и противиться здесь было нечему. Лишний раз провоцировать проблемы сейчас было бессмысленным. Он понимал всю стандартность процедуры, лишний раз отмечая про себя нелогичность некоторых действий ирьенина.       Он по прежнему ожидал дальнейших движений от девушки, которая тщательно что-то помечала в мед карте. Это лишний раз заставило Саске задуматься о причине нелогичного пропуска одних из важных показателей Учихи в виде роста и веса. Казалось такой малозначительный фактор, что уже минут двадцать не мог покинуть пределы его разума. Разного ряда объяснения, полностью абсурдные лишь загоняли его в логический тупик. Попыток просто спросить об этом он не считал возможными. Только теперь он стал понимать, что все это время никто из них так и не проронил ни слова.       Само по себе то, что Сакура не просто не вешалась ему на шею с признаниями в любви, а просто молчала и явилось тем катализатором идей, что внутри нее сейчас бодрствует абсолютно другой человек. Невольно промелькнула тень сравнения с Наруто. Если в том белобрысом сидел лис, что в порыве гнева вырывался наружу показывая всю злость, то какие черти сидели в девушке было абсолютно не понятно. Следующим моментом осмотра стала самая неприятная процедура: сбор крови. Саске за всеми размышлениями не заметил простого факта наличия уже приготовленного шприца и жгута на все той же металлической поверхности каталки.       Сакура по-прежнему молчала. Она взяла правую руку брюнета и положила ее на приставленную к кушетке каталку, из-за чего рука приняла согнутое в локте положение. Резкое прикосновение вызвало обжигающее ощущение на коже от ледяной холодности ее конечностей. Неужели ее нисколько не волновала столь низкая температура ее тела, что граничила со степенью обморожения. Даже холодный металл, на который была уложена его рука не казался таким леденящим по сравнению с рукой девушки. Лишние мысли, что постоянно крутились вокруг юной особы, совершенно игнорировали любые другие факты обыденности его жизни. Сейчас все внимание кружилось вокруг размеренной суетливости розоволосой.       Ее плавные движение наполненные профессионализмом, опытом и какой-то женственной грацией заставляли любоваться. Сейчас она напоминала ему себя с катаной, словно в танце понимая что за чем идет, никаких заминок в движениях, четкая последовательность и полная сосредоточенность.       Холодный резиновый жгут был мастерки завязан в одно мгновение лишая возможности прямого доступа крови к конечностям, без каких-либо вспомогательных движений Сакура в одно мгновение рассмотрела вену, что и так были выпуклыми на слишком жилистых руках брюнета. Без проблем вогнав иглу в одну из набухших вен, Сакура одной рукой справлялась со шприцом, размеренно заполняя прозрачную колбу бордовой жидкостью.       Саске с полной отрешенностью наблюдал за процессом. Кровь видеть приходилось не в первой, но именно в это момент он видел какой-то потаенный смысл. Немного странно было со стороны наблюдать как из тебя добровольно высасывают жизненно необходимую жидкость. Сакура так же механично закончила процесс одной рукой развязав жгут и вынимая иглу, выполнившую свое прямое предназначение. Легкое покалывание в руке оповестило об окончании процесса, кровь потоком хлынула к онемевшей конечности, обжигая вены. Саске выпрямил руку пару раз сжимая и разжимая кулак, помогая необходимой циркуляции кровяных частиц.       Харуно уже влилась в другой процесс. Теперь ей предстояло разделить добытый образец по необходимым колбам, подписать и отправить на экспертизу. Каждая деталь требовала сосредоточенности, эта лишь одна из причин ее игнорирования пристального взгляда, что прожигал ее спину. Сама по себе работа не была быстрой. Как правило, при осмотре рядовых шиноби участвовали несколько медиков, специализирующихся каждый на своем профиле, но принадлежность Саске к запредельному рангу Наруто решил все доверить только Сакуре.       Она понимала, что это не было просто желанием помочь им побыть вместе, учитывая тот факт, что Сакура сейчас воспринимала черноокого брюнета лишь как пациента особого уровня. Щеки не вспыхивали предательски каждый раз, когда ей приходилось его касаться. Возможно потом, вспоминая, что она с ним тут делала обязательно накроет чувство стыда и смущения, но сейчас все рецепторы были настроены по максимуму на работу, отрицая все очевидные казусы положения.       Саске раз за разом бросал взгляды вскользь на спину Сакуры. Белый халат полы которого распахнуты скрывал стройность ее тела, но не мешало ему представлять все плавные изгибы ее форм, по которым он имел удовольствие любоваться все предыдущие процедуры. Он и сам не понимал почему выбрал ее эпицентром своего внимания. Может потому то она была единственным одушевленным предметов в округе и могла представлять хоть какой-то интерес к изучению.       С каждым взором он отмечал про себя всю полезность навыков бывшей сокомандницы. В особенности так кстати предававший ее телу таинственность белый короткий халатик, что обрамлял ее выпирающую грудь даже не смотря на то, что не был застегнут. Розовые локоны еще больше выбивались из слабо завязанного хвоста, служившее ей дополнительным провоцирующим фактором, из-за чего рука девушки раз за разом отвлекалась на заправление непослушных прядей за ухо.       Когда все процедуры по распределению крови были закончены Сакура, после дополнительных пометок, но уже в своем блокноте, снова подошла к Учихе. Его взор упрямо смотрел в изумруды глаз, в надежде найти ту маленькую зацепку что даст брешь в ее защите. Вся эта ситуация стала похожа на игру нравов, с одной только разницей. Саске играл, а Сакура просто работала. Мысли, что витали в черноволосой макушке были для нее тем недоступным и мало интересующим фактором на фоне здоровья и физического состояния своего подопечного.       Разряд электрически частиц прошел по телу брюнета, как только он ощутил уже ставший привычным бархатный холод ее рук у виска. Лицо по прежнему было сосредоточено, брови сведены к переносице, а изумруды глаз от перенапряжения стали темнее. Может это было искажением света, может искажение реальности Саске даже если бы попал в иллюзию, предпочел бы остаться в этом моменте, дабы дождаться всей кульминации.       Обе руки были на одинаковом расстоянии, снова зеленое свечение, что теплом пробиралось в мозг. Полное расслабление накрывало разум брюнета. Веки словно налитые свинцом закрывались, поддаваясь ярому желанию провалиться в долгожданный сон. Если бы Саске был котом, то непременно бы мурчал от этих ритмичных круговых движений руками розоволосой. Только теперь до чуткого слуха шиноби доносились звуки не менее успокающего жужжания, что исходило от использования медицинской техники. Обследование глаз брюнета затянулось на продолжительное время и виной тому тот улучшенный геном, что стал в прошлом причиной многих лишений в жизни. Теперь сосредоточенности девушки можно было позавидовать вдвойне. Если допустить хоть крохотную ошибку и не досмотреть даже маленький изъян в системе кровеносных сосудов и чакроканалов в этих глазах, то можно навсегда искалечить жизнь дорогого ей человека. Лишь это осознание заставляло ее относиться к этому моменту с еще большей сосредоточенностью, полностью абстрагируясь от отвлекающих факторов.       — Сакура, ты здесь?       Голос, что появился извне, стал словно взрывом в тишине почти стерильной комнаты, одновременно привлекая к себе всеобщее внимание. Рука Сакуры не дрогнула окутанная зеленым свечением, находясь в опасной близости на уровне глаз Учихи. Но последний отреагировал несколько иначе. Любопытство, граничащее с желанием открыть глаза и посмотреть на таинственного гостя, что посмел нарушить устоявшуюся идиллию граничило с реальностью. Все что не позволяло воплотить свою задумку в жизнь — это ощущение тепла на уровне закрытых век, источником которого могли быть только целительные ладони Харуно.       — Я занята, Харуки, зайди попозже. — Сакура не поворачивая головы ясно дала ощутить свою позицию, в которой этот гость и ей мешал.       Она всегда была готова уделить пару минут своему новому коллеге. Если Сакура начинала с хирургии, то Харуки специализировался по травматологии. Отчасти очень схожие специальности. Чаще всего Харуки сначала вправлял тяжелым пациентам кости, а потом их направляли на экстренное зашивание к Харуно. Таким образом, на предмет постоянного контакта Сакура и познакомилась с этим милым блондином. Цвет его волос был больше похож на слегка русый, что очень гармонично сочеталось с его карими глазами. Не смотря на то, что розоволосая уже возглавляла всю больницу, то юношу это нисколько не интересовало, даже не смотря на то, что он был старше последней порядком на шесть лет. Ему слишком нравилась своя работа и бросать любимое занятие ради бумажной волокиты было не в его принципах. Да и легкомысленность русоволосого граничила на одном уровне с еще одним легкомысленным блондином, что занимал сейчас пост Хокаге. А потому было явно решено, дабы не развалить всю устоявшуюся демократию в стране не допускать еще одного балбеса к управленческому креслу.       — Да я так просто хотел тебя позвать на ужин. — Блондин, все так же стоя в проходе не решался пройти внутрь, стараясь как можно меньше мешать рабочему процессу.       — Нет. Я не могу сегодня, мне немного некогда Харуки.       — Что ж, если ты не составишь мне компанию за ужином, значит, я провожу тебя до дома, а то мало ли что может случится с такой милой девушкой, как ты. — ехидная улыбка растянулась почти до ушей.       Сакура лишь сильнее нахмурила брови, это дополнительная забота ее порядком раздражала, к тому же ему стоило думать прежде чем говорить, если кому и стоило бояться, так это всем прибрежным маньякам, решившим позариться на такую, на вид легкую, добычу. Брови все сильнее хмурились лишний раз показывая напускной негатив. Зеленое свечение, словно по выключателю исчезло, оставляя после себя легкое покалывание в области висков, на что Саске старался не обращать внимание. Его куда больше привлекала та назойливая муха, что не смотря на явный отказ Харуно никак не стремилась покидать помещение. Сам того не замечая, Саске сжал своей рукой простынь на кушетке, которая служила единственным местом опоры. Спасало лишь то, что его рука находилась вне зоны обзора розоволосой, из-за того что последняя теперь находилась вполоборота к незваному гостю, благодаря чему ирьенин не видела той мимолетной злости, что появилась в уже открытых черных глазах брюнета.       Учиха взглядом полного презрения буравил так и оставшегося стоять в проходе блондина, на что последний не остался в долгу принимая зрительный поединок. Он и сам не понимал причины такого собственнического поступка. В голове брюнета все казалось до жути слишком правильно. В его понимании Сакура яро противилась ужину и вечернему свиданию, чего горе ухажер никак не принимал, и поэтому вся ситуация должна была закончиться лирическим высказыванием, а если не помогло бы, то качественной взбучкой непонимающей стороны       — Мы с тобой это уже обсуждали, прошу, не мешай мне работать. — Тяжело вздохнув, Сакура продолжила делать дополнительные пометки в мед карте, стараясь игнорировать всю накаленность атмосферы, что можно было ощущать кожей. Словно они находились на Солнце, с температурой больше миллиона градусов.       Облегчение, словно тяжелый каменный груз, рухнул с плеч лишь в тот момент, когда железная дверь с характерным звуком оповестила всех о закрытии. Вся комната в одно мгновение погрузилась в тишину. Воздух, словно вакуум не пропускал ни одного звука, не смотря на то, что Учиха был готов поклясться, что слышал шуршание и ритмичный скрежет шариковой ручки о твердую поверхность белых листов тетради, на которых розоволосая девушка без остановки, будто боясь забыть хоть частичку важной информации, слишком быстро выводила иероглифы. Теперь понятно, почему у врачей такой плохой почерк. Слишком много нужно уместить на листах тетради, пока в голове одна за другой формируются связные предложения, формируемые в правильный диагноз или заключение.       — А ты не скучаешь, как я посмотрю.- Тяжелый бархат мужского голоса разрезал тишину комнаты словно сталь мягкую человеческую плоть.       Звук долетел до слуха куда быстрее, чем в розоволосой голове возникло понимание сказанных брюнетом слов. Она была готова сопоставить кучу фактов, которые могли показаться ему развлечением, но ничего из того что она делала ежедневно: операции, миссии, лечение больных, помощь родителям, домашние дела. Ничего из перечисленного никак не попадало в раздел развлечений, что предъявил ей Учиха. Немой вопрос, что застыл в изумрудных глазах, обращенный в черные омуты в надежде найти тот ответ, что в голове никак не вырисовывался.       Немой зрительный контакт никак не позволял прийти к логическому завершению негласного противостояния, а потому Сакура решила первой прекратить бессмысленный допрос, из-за которого, по ее мнению, можно было лишь ухудшить репутацию в глазах Саске. Сама того не понимая она лишь подкинула в черноволосую голову копну дополнительных подтверждений, что именно его суждение, принятое девушкой как ошибочное им же самим воспринималось как единственно верное, оттого лишний раз приходилось сдерживать находящее клокотание в груди. Только сейчас Саске ощущал себя маленьким ребенком у которого кто-то отобрал игрушку. Каждый раз проводя тонкую линию сравнения с этой метафорой Саске понимал, насколько это правдиво. Если раньше все внимание розоволосой особы крутилось вокруг его вселенной, то теперь принятие конкурента вызывало паническое чувства лишенности. Он прекрасно понимал, что его авторитет каким-то образом стал более размытым после появления в ее жизни еще одной белобрысой головы, отчего собственнические инстинкты обострялись по максимуму. Мысли о совместной жизни с Сакурой никогда не проявлялись, и сейчас это было лишь эгоистическим желанием владеть всем и вся, что хоть как-то относилось к его стороне. Слишком жестоко, слишком нагло, но не это сейчас было эпицентром витавших мыслей.       — Свою часть осмотра я закончила, все остальное сделают медсестры, распоряжение я оставлю. — Сакура закрыла карту пациента, принявшись что-то тщательно записывать уже на своих листочках, дабы избежать прямого зрительного контакта с Саске, который, к слову сказать, по-прежнему был практически обнажен.       — Наруто сказал, что все конфиденциально, и только ты будешь заниматься проведением медосмотра. Что еще за остальные процедуры?       — Ну, там… Рост, вес… — с каждым словом лицо девушки становилось по цветовой гамме приближенней к спектру ее волос, что лишний раз забавляло и настораживало Учиху. — Осмотр у уролога.       На последнем слове щеки Сакуры уже приравнивались ни к цвету ее волос, а напрямую к цвету ее кофты, что никак не могло уйти от глаз брюнета.       — Разве ты не медик по всем специальностям?       — Да, но….       — Тогда я не вижу проблем. Мой осмотр закончишь ты.       — Саске, я не могу…       — Ты шиноби-медик Сакура, это твоя обязанность.       Желание провалиться сквозь землю ощущалось розоволосой все сильнее и пристальный взгляд черных глаз, что с долей ехидства не спускал с нее и капли внимания лишний раз подталкивал к мысли бросить все и убежать. Слова, что набатом били по стенкам разума, лишний раз подтверждали правдивость его мнения. Она медик, и должна делать свою работу, какая бы она не была. Но одно только понимание, что ей придется осматривать Учиху там, где она даже в мыслях не могла бы представить лишь сильнее вгоняло в краску и без того ее почти обморочное сознание. Где был тот стойкий стержень, с которым она так лихо держалась, когда перед ней лежал почти голый Учиха. Этого она не боялась, так почему должна смущаться чего-то еще. Все биологические процессы, а так же части человеческого тела вполне реальны и естественны. Но почему эти слова только звучали хорошо, а на деле все было намного сложнее.       Сглотнув вставший поперек горла сухой ком, Сакура лишь устало прикрыла глаза, понимая тот фронт работы, что ей предстоит сейчас выполнить. Испарина, что выступила на ее висках лишь говорила о принятии сложного для ее морального восприятия решения. Она как медик в теории знала все на отлично, но вот на практике таким не занималась вовсе. Во-первых, по причине отсутствия специализации в этом, во-вторых, как сказал Саске, она шиноби-медик. А это значит, что лечить ей приходилось в основном те ранения, которые можно получить в бою, а гениталии шиноби в бою страдали, как правило, реже всего.       — Пойдем, — словно приняв для себя возможно важное решение в своей жизни, Сакура взяла мед карту и отправилась в сторону выхода из потайной комнаты, жестом указывая своему новому пациенту следовать за ней.       Они снова вернулись в ее кабинет. Папка с записями с характерным звуком удара соприкоснулась с поверхностью стола. Слишком небрежное движение, что ставило волнение розоволосой полностью напоказ. Так же нервно покусывая нижнюю губу она дошла до небольшого шкафа, возле которого стояла сложенная веером ширма из голубоватой медицинской ткани. Отодвинув ее настолько, чтобы между этим атрибутом мебели и стеной оставался небольшой проход, в котором могло поместиться два человека, розоволосая девушка отправилась прямиком к двери из своего кабинета. Дрожащими руками от постоянного стеснения приправленного жутким волнением от предстоящей процессии, Харуно закрыла деревянную дверь на ключ. Не хватало, чтобы в это момент кто-то ворвался в ее кабинет. Тогда ей не понадобится слишком много времени, чтобы полностью сгореть от стыда.       — П…проходи за ширму, и тебе нужно полностью раздеться. –голос Сакуры предательски дрогнул на первом слове, что полностью выдало ее перед брюнетом, которого вся эта ситуация порядком начинала забавлять.       Он определенно нисколько не жалел, что решил надавить на Сакуру в плане окончания осмотра. Его нисколько не грело предположение о том, что кто-то другой может к нему прикасаться без его на то воли. Сам не зная почему и откуда взялось это ярое желание наказать Сакуру за то, в чем она скорее всего не виновата. Этот блондин, что старался за ней ухлестывать, одновременно вызывал в Учихе волны гнева, что он многими годами старался уничтожать еще маленькими зернышками в своем сознании. Сакура не виновата, что какой-то «бессмертный» решил положить на нее свои хитрые глазки. Но именно так, по мнению наследника клана, можно было выместить свою злость на Сакуре. Но чем ближе приближался момент завершения осмотра, тем сильнее его забавляла вся происходящая ситуация. Постоянно пунцовые щеки девушки, то, как она раз за разом стыдливо отводит взгляд в сторону, словно Учиха уже полностью обнажен. Одно понимание, что она борется со своими чувствами. Но слишком неумело. Каждый раз она лишь сильнее этим вызывает дополнительный интерес в темных омутах глаз Учихи.       Шуршание одежды за ширмой было сравнимо с секундной стрелкой на настенных часах, что отсчитывал частички времени, после которых Сакура должна переступить через себя и сделать то, о чем ей будет стыдно даже подумать всю ее жизнь. Простояв как каменное изваяние, она боялась даже дышать, словно ее дыхание мог услышать виновник всех терзаний девушки. За размышлениями она совершено не заметила, что звук снимаемой одежды уже стих, да и не могло это продолжаться долго, учитывая, что Учиха вышел из ее лаборатории в одних легких штанах. Даже не обладая навыками шиноби этот процесс снятия столь незначительной части гардероба не мог затянуться на то количество времени, что нужно было бы девушке для успокоения своих пошатнувшихся нервов.       Неспешным шагом она все же прошла за ширму, стараясь смотреть куда угодно, только не на обнаженное тело предмета ее воздыхания. Ее руки машинально потянулись к висевшим на ширме резиновым перчаткам, что сейчас приманили все ее внимание и находились в ожидании своей участи. Как только ее руки коснулись прохладной резиновой поверхности необходимого атрибута каждого медика, всю комнату пронзил грозный мужской голос.       — Са.ку.ра.       Выделяя каждый слог повышенной интонацией, Саске лишний раз обозначил свое отношение ко всей резиновой гадости, что применяется в медицине. Если бы осмотр проводил другой медик, он возможно, сам настоял бы на дополнительных мерах ограничения телесного контакта, но почему-то именно в лице Сакуры такой стандартный порядок оказания медицинских услуг казался ему полным пренебрежением его личностью со стороны розоволосой девушки. Это лишний раз заставляло его задумываться и принимать к сведению ту мысль, что он ставит эту девушку заведомо на одну ступень выше, по сравнению с остальными.       Щеки Сакуры залились краской на столько, что ее можно было сравнивать с помидоркой. Мысли старались из хаотичного урагана собраться в единую логичную цепочку. Но каждая попытка раз за разом проваливалась в пропасть минувших надежд. Она медик и это ее работа. Раз за разом повторяя данное выражение будто скороговорку для маленького ребенка, Сакура приопустилась на колени, чтобы быть на одном уровне с необходимым органом Учихи.       На первый взгляд сама процедуры была до ужаса банальной и не требовала многих хлопот, но только сейчас Сакура начала понимать, как долго это может затянуться, если она не возьмет себя в руки. Сначала все получилось довольно просто. Небольшой ватной палочкой, что находилась на подвезенном ей ранее металлическом столике-подносе, был взят образец для анализов. После того как вышеназванная палочка поместилась в отведенную для нее колбу с какой-то непонятной прозрачной жидкостью предстоял второй этап работы. Теперь ей необходим полный телесный контакт, где нужно его осмотреть путем пальпации.       Разум в какой-то момент поймал рабочую волну, все стеснение отошло на задний план, включая в Сакуре настоящего медика, которого невозможно напугать вывернутыми наизнанку кишками или смутить мужской гениталией, что сейчас находилась на уровне ее лица. Что нельзя сказать о Учихе.       Затея, казавшаяся ему веселой идей по проучению розоволосой девушки, обернулась ошибкой для него самого. Если Сакура все же смогла совладать со своими эмоциями, включив в своем сознании холодного ирьенина, то Учиха постепенно стал терять контроль над собой. Теплые прикосновение женских нежных рук вызывали в нем толпу мурашек, что начинали свое шествие со спины и заканчивались на уровне пяток. Длительное отсутствие женской ласки только теперь начало яростно напоминать в голове о своем желании, что не смотря на то, что в начале всей этой затеи он нисколько не представлял для себя весь масштаб последствий.       Попытки сдерживать себя путем представления различных явно не возбуждающих картин проваливались одна за другой. Слишком приятные были ощущения, что исходили на уровне его поясницы. Одно только понимание того, что Сакура это делает настолько непринужденно, еще больше распаляло желание узнать, что же будет, старайся она намеренно сделать ему приятное. Еще больше пошлости придавало осознание пикантности их положения. То, что Учиха стоял, а Сакура находилась на коленях, стоя перед ним и держа в руках уже порядком набухающий орган, прорисовываясь в сознании брюнета, дополнительно запускало волну возбуждения, следствие которого постепенно увеличивалось в руках девушки.       Слишком странно было то, что сама Харуно этого либо действительно не замечала, либо тактично старалась делать вид. Но вспоминая, как она краснела от одной только мысли, а теперь совершенно беспристрастно проводила осмотр, Саске все больше придерживался первого варианта. Ноги предательски наливались свинцом от ярого желания начать двигаться в такт ее рукам, имитируя те поступательные движения, которые во всей красе рисовались его сознанием. Сдерживаться становилось все труднее от того, что Харуно, словно не замечая его терзаний начала что-то в спешке записывать в карте, не меняя своего положения, заставляя Учиху взвыть.       — Сакура…       Словно очнувшись от ступора, Сакура совершила основную ошибку, придя в свое сознание, она посмотрела сначала на то, что попадало под обзор на уровне ее глаз, а учитывая ее неменяющееся положение на коленях то под внимание попал уже полностью эрегированный орган брюнета.       Резко вскрикнув, Сакура попыталась встать и отойти одновременно из-за чего наступила пяткой на край своего халата, с характерным звуком приземлившись на пятую точку. Глаза в ужасе метались с торчащего в ее сторону достоинства брюнета на его разъяренные глаза. Она не знала, что могло вызвать в Учихе такую разную реакцию на ее действия, а потому старалась сейчас отойти на более безопасное расстояние. Словно загнанная волком овечка в углу, она ожидала реакции брюнета, стараясь предугадать его действия или хотя бы понять, в чем она провинилась, но вместо этого Учиха лишь начал резкое наступление в ее сторону. Слишком рьяная попытка отползти от брюнета закончилась провалом так и не успев начаться. Отползти ей мешал халат, который она придавила собой. Белая материя слетела с плеч и перетянула ее руки на уровне локтей, благодаря чему Сакура полностью распласталась под нависшем над ней Учихой.       Его черные глаза словно прожигали насквозь. Дыхание ощущалось кожей особенно теперь, когда его лицо было в зоне досягаемости. Она боялась пошевелиться, обдумывать решения не было возможности. Все что шумело в голове, это удары ее собственного сердца, что отстукивали ритм как после суточной погони. Тяжести тела, нависшего над ней, совершенно не ощущалось, чувство адреналина и одновременно страха заполняло разум полностью. Зеленые глаза искрились пока только ужасом, но это лишь забавляло Саске. Он чувствовал в себе зверя, что загнал добычу в ловушку. Он и сам не понимал, откуда в нем проявились эти животные и собственнические инстинкты, стоило ему только увидеть Сакуру и дать ей до себя прикоснуться.       Как только эти мысли пытались собраться в единую картину Сакура делала что-то настолько непринужденно и вызывающее одновременно, что заставляло его по-новому на нее смотреть. И вот теперь, когда он сам уже заставил ее к себе вплотную подойти, наказывает ее за это же. Совершенно нет логики, но ему наплевать. Все что ощущается им — это дикое желание обладать хрупким телом, что лежит перед ним.       Словно голодный зверь он придвинулся к ее шее, впиваясь в нее зубами, кусая до боли, после чего зализывая место укуса языком так же с применением силы, словно извиняясь. Метод кнута и пряника в действии. Исследуя каждый миллиметр ее шеи подобным образом Саске лишь ухмылялся, видя, как на местах его ласки сразу же проявлялись красные пятнышки, что будут заставлять Сакуру краснеть как минимум неделю перед всеми. Одной ногой он раздвинул плотно сведённые ножки девушки, сильнее прижимая колено к промежности розоволосой. Но и этого ему показалось мало, пока в какой-то момент он не начал с силой тереться поставленной меж ее ножек своей ногой о лоно девушки каждый раз имитируя ту игру, которую он планировал воплотить в реальность в ближайшее время. Возникший протест в виде крика был заглушен грубым поцелуем.       Сакура перестала понимать, что реальность, а что просто ее фантазия. Все движения брюнета были грубыми дикими, животными, в конце концов. Его язык вовсю хозяйничал внутри нее так глубоко, что ей начинало казаться, что Учиха внутри нее не просто гость, а полноправный хозяин. Шею пекло от недавних поцелуев, что теперь доставались уже истерзанным и искусанным Учихой губам. Весь ее протест выливался в невнятном мычании, что Саске принимал за нарастающее возбуждение от его трения о промежность девушки.       Сколько бы ни было стараний оттолкнуть от себя брюнета, все это не имело смысла, руки перетянутые халатом были полностью обездвижены, а потому не могли обеспечить себе защиту даже тогда, когда Саске просто порвал на ней ее топик и с силой сдавил грудь. Ее губы обрели покой, но не потому то Саске решил остановиться, а лишь на тот момент переключения внимания брюнета на две, теперь уже полностью обнаженные вершинки ее груди. Обводя языком каждую по очереди, наследник клана подольше старался задержаться на самом чувствительном месте, даря девушке как можно больше наслаждения.       Все попытки девушки вырваться сводились на нет. Если бы желание все прекратить было действительным, ей достаточно было бы применить свою силу разрушения, но где-то в глубине души, а теперь и так было понятно, что она сама этого желала. Глаза застилала пелена возбуждения, с губ все чаще срывались стоны наслаждения, когда Учиха то покусывал вершинку ее груди, то зализывал место укуса языком, выводя только ему понятные узоры. Губы были искусаны. Несмотря на туманность разума, она понимала, что их могут услышать, а огласки этому придавать не хотелось.       Внизу живота уже наливался тугой комочек возбуждения, что требовал незамедлительной развязки, подтверждением этому стал громкий хлюпающий звук, когда Саске проник в ее лоно сразу двумя пальцами. Резко вздохнув, отчего ее грудь ритмично подпрыгнула, вызывая в Учихе долю и без того животного возбуждения, позволяя его пальцам войти еще глубже, заставляя Сакуру извиваться от желания, которое жгло его самого изнутри. Одна только мысль о том, в каком положении перед ним сейчас Сакура распаляла его интерес и то, что она его хотела лишь сильнее раззадоривало.       Его пальцы раз за разом погружались во влажное лоно девушки с характерными звуками, что разбавляли сейчас тишину комнаты и заставляли личико Сакуры смущаться еще сильнее. Имитируя поступательные движения указательным и средним пальцем, широкой частью ладони Саске прижимался к остальной поверхности ее чувствительных точек. То ускоряя движения, то замедляя, он, словно издеваясь над девушкой, заставлял ее молить о продолжении, чувствуя в этом упоение своего собственного эго.       Его самого разрывало от возбуждения, учитывая, что одежда, служившая ему единственным укрытием, была снята еще давно, его напряженный мужской орган, от постоянного трения о девушку лишь сильнее требовал разрядки. Но желание подчинить себе Сакуру было намного выше, совершенно не ведомый тому, что она уже принадлежала ему еще с тех времен, когда они были детьми.       Разум двух шиноби сейчас был совершенно недоступен, все, чем они руководствовались — это инстинкты и желание, что владело сердцами каждого из них. Сакура сжимала в кулачки свои руки, цепляясь за полы белого халата. Сил сдерживаться уже не было, Саске продолжал влажную дорожку из поцелуев от губ до груди и обратно, то доставляя приятное расслабление, то боль, что до истомы в животе заставляла выгибаться навстречу его обнаженному телу. Пальцы внутри начинали двигаться все интенсивнее, звук влажного тела, что свидетельствовал о возбуждении и скорой кульминации девушки нисколько не смущал последнюю и лишь сильнее возбуждал Учиху.       От очередного грубого толчка пальцами в лоно девушки Учиха ощутил как и без того в узкой промежности начались вибрации от чего стенки с силой сжимались и разжимались сильными волнами еще больше увлажняясь. Тяжелое томное дыхание, часто вздымающаяся грудь показывали полное расслабление Сакуры, но лишь еще сильнее возбуждали Учиху. Его желание так и осталось желанием, требующим своего времени.       Недолго думая, Саске поднялся сам, после чего одним рывком поднял Харуно. Ноги словно ватные не создавали никакой опоры, все, что позволяло ей держаться в вертикальном положении — это сильная мужская хватка. Голова кружилась, а в ушах стоял протяжный звон от недавнего удовольствия. Все происходящее мелькало в изумрудных глазах как в замедленной съемке. Замешкавшись на долю секунды, Сакура не заметила, как быстро брюнет сменил позиции. С силой толкнув ее на свой же рабочий стол, Сакура смогла уже обнаженной грудью и животом ощутить всю холодность деревянного стола, на который ее бросил Учиха. Пока она с силой старалась осмыслить всю неудобность и пошлость своего положения розоволосая упустила тот момент, когда Саске нагло и без приглашения подошел к ней сзади, вплотную пристраиваясь уже болезненно ощущающимся возбужденным достоинством.       Учиха резко подался бедрами вперед, полностью входя в еще разгоряченное лоно девушки до самого основания, совершенно не беспокоясь о том, что это ее первый раз и сопровождается неимоверной болью. Всю пелену наслаждения скрыло с глаз в одно мгновение. Просторы кабинета заполнил шум крика, что сорвался с губ девушки, подпитанный не столько неожиданностью, сколько болью. Она медик и прекрасно знала, что бывает в первый раз, но почему-то ей казалось, что она сможет это контролировать, сможет подготовиться и настроить себя морально, но то, что сейчас происходило, никак не вписывалось в ее представление.       Саске позволили ей свыкнуться с мыслью полной капитуляции перед ним всего лишь на пару минут, после чего его возбуждение поглотило сознание наследника клана. Ведомый одними природными инстинктами, он совершенно не замечал стонов Сакуры, которые она старательно глушила в ладони, в то время как вторая ее рука царапала гладкую лакированную поверхность деревянного стола. Каждый толчок казался для нее еще глубже предыдущего, словно Учиха старался проникнуть в нее еще сильнее. Она не раз хотела попросить его остановиться, быть немного нежнее, но боялась оторвать руку от губ, с которых стоны срывались без остановки.       За каждым движением наследника клана розоволосая начала замечать свое постепенно нарастающее возбуждение. Чувство отвращения к таким животным желаниям могло бы заставить ее стыдиться за себя на протяжении всей оставшейся жизни, но именно сейчас она понимала, насколько сильно ждала именно этого. Приятные, пусть и слишком грубые прикосновения Учихи, который тоже, уже после посмотрит с долей сожаления на предмет своих трудов, что покрывали сейчас все тело розоволосой куноичи. Множество укусов, засосов и синяков на бедрах и на груди. Сила, с которой он старался проявить свое желание, полностью переходила все границы, но его это волновало сейчас меньше всего. Тугой комок, что наливался в его возбужденном мужском органе с каждым толчком все сильнее напоминал о скорой кульминации. С губ брюнета стали срываться томные вздохи, сдерживать которые уже не получалось. Идеальный контроль сейчас пошатнулся и был заброшен в дальний угол за ненадобностью.       Сильнее напирая на Сакуру войдя до основания, задержавшись на долю секунды, после чего резко вышел из нее, изливаясь на спину девушки. Ее стоны, что она уже не могла заглушать ладонью, смешанные с тяжелым дыханием лишний раз помогали Учихе понять правильность своих действий. Горячая жидкость растеклась по пояснице, обжигая кожу девушки, на что последняя слегка дернулась скорее от неожиданности, нежели чем от неприятных ощущений. Сейчас все происходящее казалось вполне обыденным и нормальным. Чувство эйфории еще не отпустило двух шиноби, что с силой старались привести в норму сбившееся дыхание. Сакура так и лежала на своем столе, боясь пошевелиться. Еще одной причиной ее обездвижения была, несомненно, крепкая рука Учихи, что по-прежнему держала с силой ее за правую сторону бедра, не желая отпускать.       В его голове одна за другой витали собственнические мысли. Теперь он ясно понимал все. Власть над девушкой, будучи уверенным, что именно таким образом она сложила свои полномочия перед ним. Тишина, что повисла в четырех стенах, начинала казаться удушающей. Щеки Сакуры начали покрываться румянцем от осознания прошедших действий, в отличии от Учихи, что уже преспокойно ушел в лабораторию за своей одеждой. Воспользовавшись моментом уединения, Сакура быстро достала из верхнего ящика стола пачку салфеток и так же быстро избавилась от уже холодной жидкости на своей пояснице, что было единственным свидетельством ее недавнего соития. Глаза в спешке мелькали по комнате в попытке найти хоть какие-то атрибуты своей одежды, так как предстать перед Учихой нагой ей никак не хотелось. Хватит того, что ей до сих пор будет стыдно смотреть ему в глаза после сегодняшнего события.       Взгляд первым делом упал на пол возле ножки стола, где в скомканном виде лежала, судя по цвету ее безрукавка. Настроение полностью сменилось на ноль, как только она подняла интересующую ее деталь гардероба, что бесформенным массивом болталась в ее руках. Щеки снова покрылись румянцем, когда мозг интенсивно во всех красках напомнил ей сцену, где Саске яро разорвал на лоскутки деталь ее гардероба. Звук рвущейся ткани, сопровождаемый ее непрекращающимися стонами, лишний раз напомнило ей о бесстыдном поступке. Ее шорты с небольшой бледно-розовой юбкой также разделили участь бардового топа. Единственное, что смогло уцелеть, это белый медицинский халат.       Не став больше медлить Сакура решила довольствоваться малым. Накинув на плечи белую плотную материю, она наспех застегнула все пуговицы, что никогда не застегивались с момента приобретения его за ненадобностью. Как правило, халат использовался чисто для галочки. В операционной у нее был специальный голубой костюм, а эта вещица скорее была для обозначения и придания ей статуса врача в больнице, дабы пациентам было легче с поисками мед служащих. Надев единственный атрибут одежды, Сакура уже с минуту стояла и пыталась одернуть не слишком длинный подол белой материи, что за неимением другой одежды казалась ей слишком короткой и постыдной, не смотря на все те действия, что она вытворяла минутами ранее. За всеми тяготами поиска одежды Сакура так и не заметила одного важного момента. Черные глаза с интересом и вновь нарастающим желанием следили за каждым движением розоволосой.       Сакура стояла спиной к Учихе, обращенная взором к своему столу, стараясь как можно быстрее привести себя в подобающий вид, который ей послужит единственным прикрытием по пути домой. Главное, чтобы никто из ее знакомых не встретился ей по пути, иначе не избежать надоедливых расспросов о причине столь официального гардероба розоволосой, а если учесть, что кроме халата на ней вообще ничего нет. От одной только мысли, что может подняться ветер, и всколыхнуть полы ее одеяния. С каждой секундой лицо Сакуры приближалось к оттенку цвета ее волос. Разум хаотично придумывал план побега и корил себя за недальновидность. Почему она не позаботилась о сменной одежде для себя в кабинете, совершенно на всяких случай, даже на такой, как сейчас, например.       Тихие шаги, что ощущались только брюнетом полностью игнорировались Сакурой. Саске словно включив все свои инстинкты шиноби, ему доставляло удовольствие стоять и наблюдать за тем, как Сакура то краснеет, то зеленеет. Он прекрасно понимал, что она взялась осмысливать все его поступки и скорее всего не смысл его поведения, а сами физические действия, что так сильно смущали ее еще не извращенную фантазию. Он и сам ловил себя на мысли, что слишком уж возбуждающе она сейчас выглядит. Одежды под этим белым одеянием точно нет, он сам лично старался рвать его на мелкие кусочки. Зачем? Нет ответа, просто тогда в тот момент это нужно было принять как данность. Теперь ему сильнее всего приходилось бороться с вновь нарастающим возбуждением, что прорисовывало новые картины их тематического соития, где он снова пациент, а она его лечащий врач. Вопреки разбушевавшимся мыслям Саске вплотную подошел к Сакуре, наклонившись, на ушко, прошептав, одновременно ощущая, как она дернулась от него словно от огня, но резко застыв, покорно ожидала его действий.       — Рост 183, вес 75.       Бархатный голос словно обжигал мочку уха. Сакура стояла в оцепенении, боясь пошевелиться, ожидая чего угодно от Саске. До нее не сразу дошел смысл сказанных им слов, словно это было таинственным посланием требовавшем расшифровки. Ее затуманенный взор был направлен прямо перед собой, стараясь придать хоть какую-то часть движения своему телу, что словно под гипнозом застыло в немом ожидании. Его слова прокручивались как по заезженной пластинке, дабы не упустить ни одной малейшей детали. Если бы Учиха сказал ей длинный пятидесятизначный пароль от остановки ядерной бомбы, она бы беспрекословно смогла сейчас его запомнить и воспроизвести даже посреди ночи. Разум как чистый лист бумаги для записи был готов к принятию любой информации, таких как рост и вес Учихи.       Как только нить логики нашла свое начало в разуме девушки, она резко обернулась, словно желая спросить что-то еще, но никого в комнате уже не было. Только сплошное одиночество, что в момент нагнало долю тоски, ставшей тяжелым грузом в области груди. Чувство что ее бросили и предали раз за разом находило дополнительные подтверждения своим мыслям. Почему Саске так с ней поступил. Решив отложить все мысленные морали до более лучшего момента она все же решила закончить свой необходимый осмотр.       Взяв в руки мед карту с единственной целью: дописать все необходимые данные, что брюнет оставил ей в устной форме, Сакура обратила внимание на аккуратно сложенную записку поверх папки. Она точно помнила, что никаких посторонних листков здесь не оставляла, а потому интерес к сложенному клочку бумаги усиливался вдвойне. Руки сами потянулись к заветной детали этой комнаты, взгляд изумрудных глаз с пристальным вниманием всматривался в написанные аккуратным почерком две строчки, в то время как лицо озаряла улыбка долгожданного счастья:

«то, что создано для меня, будет принадлежать только мне…»