Immortal two-century love

Лиза сегодня ослепительно красива, и дело вовсе не в новых серёжках — Михаил вынужден для себя отметить, что в последнее время жена слилась с бытом, и он со дня рождения не видел её в платье. Она редко изменяет причёске своей молодости, аккуратно забранным локонам, прелестные бархатные ушки украшают бриллиантовые гвоздики, красное бархатное платье сидит точно по фигуре. По привычке Воронцов оглядывается, в Императорской ложе пара человек, но лучше бы она пустовала. Пусть их лишили всех титулов и званий, но душой он за столетие не перестал быть дворянином, и для него была оскорбительна мысль, что когда-то там сидели Император с Императрицей, а сейчас она стали общедоступны. Соня залезает к нему на колени после первых аккордов, но на её круглом личике ни тени усталости — в виду небольшого роста ребёнку не очень хорошо видно происходящее на сцене. Они первый раз берут младших детей в театр не на детский спектакль или мюзикл, а на настоящий балет. Дочка сидит с серьёзным внимательным лицом, но по глазам Михаил читает наивысшую степень детского восхищения. Она не оставляет без внимания ни одно движение грациозно пархающих по сцене балерин, а Миша, сидящий на руках у супруги, больше вслушивается в величественное таинство музыки, живые звуки, громко доносящиеся из оркестровой ямы. Александрина, Катерина и Саша также не отрывают взгляда от действа, пусть и видели «Щелкунчика» много раз. Ходить в Большой театр в канун Нового года стало семейной традицией. Они с рождения прививали детям любовь к искусству. В Алупкинском дворце они хранили большинство томов громадной фамильной библиотеки, ставили домашние спектакли, при каждом посещении заграницы скупали внушительные коллекции картин. Но в реалиях Москвы двадцать первого века Элиза настаивает на посещении театра, музея или картинной галереи хотя бы раз в месяц. Жена довольно критично относится к современному искусству, но считает своим долгом познакомить детей со всем многообразием культур и жанров. Все члены семьи, замечает Михаил, смотрят по-разному. Лиза задумчиво и с полуулыбкой, Сандрина вся погружена в действие и новогоднюю атмосферу, Катя больше вертится по сторонам и рассматривает интерьер, Саша больше слушает, чем смотрит, Семён изрядно скучает, а Миша уже засыпает на руках у мамы. Чем ближе к концу балета, тем чаще зевает Сонечка, и Михаил сомневается, досидит ли она до двенадцати. Но как только звучат первые аккорды Вальса цветов, дочка словно оживает, наполняется энергией. Она уже не может усидеть на месте, ей хочется танцевать вместе с прекрасными балеринами. Софья негромко напевает понравившуюся мелодию, и забудет её не скоро. Но композиция сменяется танцем Феи и Принца, и она снова кладёт голову ему на плечо и блаженно закрывает глаза. — Пап, а Мари и Щелкунчик жили давно? — шёпотом спрашивает у него Соня и настойчиво ждёт ответа. — Давно, — также тихо отвечает Михаил. — А что? — Я тоже хочу жить тогда. Давно. Воронцов отводит взгляд к сцене, не зная, как объяснить Соньке, что они уже жили тогда, давно. Блеск и свет могучей, но канувшей Империи. Только с каждым новым приходом в этот мир, она не помнит прошлые жизни. И они с Лизой бессильно смотрят, как рождаются, умирают и снова рождаются их дети. Это их дар и проклятье — вечная жизнь, но лишь на двоих.

***

Дома пахнет Новым годом. На всю квартиру распространяется запах еловых веток и мандаринов. Михаил относит сонных детей по кроватям, и задерживается у младшей дочери. Соня погружена в детские мечты и очарование от увиденного зрелища, сон подкрадывается к ней не заметно и уносит в царство грёз. Воронцов гладит её по милым щёчкам и тёмным блестящим волосам, как делал это и двести лет назад.