и буду делать лучшие горшки в мире

Мальчишка поднял голову и уставился на него — как всегда хмуро и серьезно, — открыл рот, собираясь что-то сказать, но Михоук быстро прошел мимо и громко захлопнул за собой калитку, повернул в замке ключ и, немного поколебавшись, задвинул засов. — Привет! — махнула из конца коридора Перона, на секунду оторвавшись от зеркала, и тут же снова туда уставилась. — Он опять сидит, — пожаловался ей Михоук, ни на что особо не надеясь, Перона была безжалостна. — Ура! Давненько его не было, — она бросила помаду на столик и умчалась в гостиную. Михоук услышал звук открывающегося окна и тут же — закладывающий уши визг: — Зороооо! Привет! — Привет, стерва, — хриплым, грубым голосом ответил мальчишка. Михоук скинул сапоги и прошел дальше. — Мы по тебе скучали! Вынеси мусор! — Отвали! — И нужно спустить вещи с чердака! — Я тебе не прислуга! — Ну и дурак! Прислугу хоть в дом пускают, — Перона показала улице язык и захлопнула окно. — Не поощряй его, — в который раз сказал ей Михоук. Аккуратно, под стеночкой, подкрался к окну и резким выпадом задернул шторы. Расслабленно вздохнул и, не удержавшись, выглянул наружу — мальчишка в той же позе сидел у забора, качая головой, он часто слушал что-то, затыкая уши наушниками. Михоук рассматривал его несколько минут, просто на всякий случай — вдруг тот бы попробовал взломать калитку и вступить в бой с засовом, — а когда наконец отвернулся от окна, увидел, что Перона, растянув губы в издевательской улыбке, снимает его на камеру телефона. — Цирк, — она провела пальцем с длинным розовым ногтем по экрану. — Будет в коллекцию. Да, Перона была абсолютно безжалостна. Он сжал переносицу, успокаивая зарождающуюся головную боль, и достал бутылку из винного шкафа. Красное сухое делало любой вечер лучше. — Ты занудный и совсем не милый, — Перона приняла из его рук бокал, отпила маленький глоток, поморщилась и поставила на стол — за годы Михоук мастерски научился выбирать то, что ей точно не понравится. — Радуйся, что хоть кто-то тобою интересуется. — Ты мною интересуешься. — И от этого интереса Михоук бы с удовольствием избавился, как и от мальчишки, маячившего на улице. — Я твой секретарь, это не считается. — Почти ничего не делаешь и сама себя поселила в моем доме, не думаю, что это называется «секретарь». — Пффф, — фыркнула Перона и, потянувшись, мазнула губами по его щеке. — Все, я убежала! Пока-пока! Когда она вернулась среди ночи — пьяная и шумная, — мальчишка, все еще сидевший под забором, помог ей выйти из такси и передал Михоуку у калитки. На этот раз не пытаясь ничего сказать. *** Цирк начался, когда он дал уговорить себя на судейство столичного конкурса молодых, но перспективных керамистов. Организаторы были в восторге, Шанкс и Перона зудели, что вот он шанс познакомиться с новыми людьми и что ему это понравится, на этот раз точно-точно, участники краснели и мямлили что-то про великую честь. И были полными бездарями. Кроме одного. Михоук все равно разнес его работу — она была слишком простой, в ней не было мастерства, но в каждой линии скользил еще нераскрывшийся потенциал. Через неделю он встретил мальчишку, первого среди молодых и перспективных, на своей улице. — Йо, — поздоровался тот и, помолчав, решительно сообщил: — Я переехал. — На эту улицу? — не поняв, уточнил Михоук. — В этот город, — пожал плечами Ророноа Зоро и одернул белую футболку. После минуты неловкого — только для него — молчания Михоук сбежал. И в следующие разы поступал так же. Мальчишка начал торчать под окнами почти круглосуточно — читал книги, написанные Михоуком, часами исступленно черкал в скетчбуке, слушал музыку. Спал и пил прямо из бутылки. Периодически — отжимался на кулаках, — тогда очередная белая футболка задиралась, оголяя влажную от пота поясницу. Тактика игнорирования постепенно переставала себя оправдывать. *** Вскоре Ророноа Зоро выучил маршрут Михоука, оптимальный, не меняющийся годами, все места, которые тот посещал. Офис, тихий французский ресторан, магазины, лавочка зоопарка у вольера с приматами. И вот — сидел на бордюре и лениво тянул пиво из банки. Михоук, ежеминутно косясь на него через витрину, рассеянно поддакивал хозяину, лично вышедшему к «дорогому гостю» — счет рос в геометрической прогрессии. — Хорошо, попробуем, — наконец перебил он. Вина много не бывало, особенно в условиях постоянного стресса — и предстоящего визита Шанкса, от одной мысли об этом виски начинали ныть. Зоро смял банку в жестяной ком одной рукой, точным броском швырнул в урну и поднял руку в приветствии. Михоук резко отвернулся. Стоявшая рядом женщина — высокая брюнетка с корзинкой, в которой лежала неплохая подборка вин из Грюнер Вельтлинера, — внезапно разулыбалась и замахала рукой. — Мы за ним присматриваем, — пояснила она, как будто это хоть что-то на самом деле объясняло, и не спеша покинула магазин, перешла дорогу и уселась рядом с Зоро. Еще одна. — У вас же есть черный выход? — перебил Михоук многословно благодарящего за покупку хозяина. — Я воспользуюсь. Теперь Зоро появлялся не в одиночестве — с ним обязательно был кто-то: постоянно курящий блондин, кидавший влюбленные взгляды на каждую мимопроходящую девушку, носатый хлюпик, старательно не смотревший на Михоука, синеволосый громкий панк и, определенно еще более ненормальный, чем все они, подросток, орущий и жующий одновременно, любящий строить рожи колобусам и мандрилам. — В этот раз была девушка, — дома, оставив пакеты на круглом столе посреди гостинной, Михоук с невероятным облегчением упал в кресло и забросил ногу на ногу. — Почему они постоянно с ним? Тоже что-то от меня хотят? Или им просто нравится меня преследовать? Перона, уже шуршавшая пакетами, с радостным криком вытащила шоколадный ликер и запрыгала, прижимая его к груди. — Африкоко! — Не упейся. — И не надейся, — Перона снова полезла в пакеты. — А где мой Гран Марнье? — Синий пакет. — Нашла! Папочка, ты такой мишка! За её спиной бесшумно вошедший Шанкс в наигранном изумлении поднял брови и оперся на дверной косяк, скрестив руки. Михоук поморщился. — Знаешь, они просто ему помогают, — доверительно поделилась с ним пребывавшая в редком для себя благодушном настроении Перона. — Чем? — Сам увидишь, так будет веселее, — Перона лишь отмахнулась от вопроса. — Твой кретин особенный. — Он не мой. — Как скажешь, — ласковым тоном согласилась Перона, как с душевнобольным разговаривала, и поцеловала его в щеку. — А меня? — тут же спросил Шанкс. Перона обернулась и, как всегда при виде него, расплылась в улыбке, непривычной на её лице — широкой и робкой одновременно. — Конечно, — она медленно подошла и, встав на цыпочки, коснулась губами подставленой щеки. На смуглой коже остался розовый след. — Привет, принцесса. — Привет и пока, мне пора — у меня свидание. Развлекайтесь, старички! — договаривала Перона уже из холла. Шанкс проводил её долгим взглядом. — Она идеальна. — Забирай, — предложил Михоук. — Это разобьет твое сердце, — Шанкс усмехнулся и уселся на кресло напротив. — И не думаю, что она согласится оставить тебя в одиночестве — ты перестанешь выходить из дома и покроешься мхом. — Встань и налей мне вина, я не готов выслушивать очередную лекцию о том, что я замкнутый и неприятный человек, который не любит людей, на трезвую голову, — Михоук кивнул на стол. — Как будто в этом есть что-то плохое. Шанкс послушно встал. — О, Гран Марнье, — протянул он, отхлебывая вино и рассматривая чек, вытянутый из уже пустых пакетов. — Принцесса упьется. — Что довольно забавно, — впервые признал вслух Михоук и поднял бокал, салютуя. — И после таких откровений ты и правда считаешь себя приятным человеком? — Я слишком хорош, чтобы быть приятным. — И вот это уже правда, мой друг, — Шанкс засмеялся и спросил: — Ну как там твой мальчик? — Он не мой, — отрезал Михоук. — Твой юный фанат и сталкер, — никогда не сворачивавший с темы Шанкс продолжил: — Твой особенный кретин, если верить словам принцессы. Думаю, она наконец близка к тому, чтобы пристроить тебя в чьи-то заботливые руки. Михоук промолчал, всем видом показывая, что он игнорирует Шанкса и его инсинуации. — К чему это? — Шанкс задумчиво провел пальцем по кромке бокала, будто вспоминая. — А! Я видел его, когда заходил. — Не может быть, — Михоук поднялся и подошел к окну. Зоро отжимался на одной руке. Рядом неровной стопкой лежали его вещи, верхушку украшала коробка из-под пиццы. — Бедный мальчик прям пылает, — заметил Шанкс. — Да, — согласился Михоук, не отрывая глаз от вновь оголившейся поясницы и длинных сильных ног. Во рту пересохло. — Знаешь, — Шанкс положил теплую ладонь ему на плечо. — Возможно, и нет ничего удивительного в том, что никто не верит, когда ты говоришь, что между вами ничего не происходит. Просто подумай над этим. Пожалуйста. *** Когда в среду Михоук пришел домой, под забором никого не было, он не видел Зоро целый день и должен был признаться хотя бы себе — ему его не хватало. Из гостиной доносились голоса, и он подобрался: встречаться с Шанксом сил не было. Но на диване рядом с Пероной сидел огромный игрушечный медведь. И Зоро. — Ты уволена, — бросил Михоук, стараясь на них не смотреть, и поднялся в спальню. На последней ступеньке его накрыла мигрень, голову пронзила вспышка боли, дневной свет, проникающий сквозь открытые окна, резал глаза. Михоук дошел до своей комнаты и из последних сил опустил жалюзи, после чего, не раздеваясь, улегся поверх застеленной кровати. Через некоторое время — он не мог сообразить точно, плавая в мутном тумане, — рядом раздались легкие шаги. Перона поставила поднос на тумбочку у изголовья — сразу запахло ромашкой. — Выпей, пожалуйста, — тихо сказала она, протягивая ему таблетки и чашку травяного настоя. — Уколоть Суматриптан? — Не надо, — Михоук выпил таблетки и осторожно опустился на подушку. — Терпимо. Посиди со мной. — Конечно, — Перона забралась на кровать и легла, положив голову ему на грудь — теплый маленький котенок. — По прогнозу — дождь, а он снова торчал на улице. И я знаю, что он тебе нравится. Было бы хорошо, если бы кто-то за тобой приглядывал. Особенный, понимающий, насколько все эти вазы и горшки важны. — У меня есть ты. — Шанкс предложил выпить с ним, — недолго помолчав, начала говорить Перона, будто подбирая слова. — Он часто это предлагает… — не понял её неуверенности Михоук. — Кофе, — перебила его Перона. — Или какао. Что я хочу. Где и когда. — Понятно, — Михоук поднял руку и опустил ей на макушку. — Я не согласилась, не знаю, что делать, — сказала Перона ему в рубашку. — Тогда, давно, ты спас меня, вырастил. Я не хочу, чтобы тебе было одиноко, это так грустно и не мило. Но Шанкс такой, — она замялась, — такой. Заметил, какого мишку мне подарил? — Думал, что Зоро, — признался Михоук и погладил её по волосам. Головная боль проходила. — Не, этот кретин не додумался бы, у него мозги в другую сторону повернуты, — Перона тихо засмеялась и села, кивнула на поднос, где рядом с пустой чашкой стояла упакованная и перевязанная бечевкой коробка. — Он просил передать. Она встала, разгладила помятую юбку и, уходя, обернулась у самых дверей: — Может, это судьба, как тогда с нами? А ты всё отворачиваешься. Все-таки в этом доме сейчас находятся два кретина, никак не один. *** За завтраком оказалось, что Зоро теперь живет у них. — Гостевых комнат много, хоть используем, — щебетала Перона, размазывая по тарелке последнюю оставшуюся ягоду клубники. — А он уже вынес мусор, сгреб листья перед домом и что-то сделал с дверью в постирочную, и она больше не скрипит. Давно хотела слугу. Зоро, не переставая жевать — сильные челюсти ходили вверх-вниз, — показал ей средний палец. Перона радостно отзеркалила. — Домовладелец вышвырнул из квартиры, а Санджи в отъезде, у него не перекантоваться, — доев, сказал Зоро. — Этот озабоченный, — Перона скривилась и формально спросила, подытожив: — Так что, он остается? — даже не постаравшись притвориться, что ответ имеет значение. Она, абсолютно безжалостная, видевшая Михоука лучше всех, прекрасно знала один из самых страшных его секретов — он никогда не умел отказывать прямо. Так что он смиренно кивнул, в красках представляя, как их уносит ветер, оставляя его наедине с кофе и утренней газетой. Зоро выглядел победителем. *** Тем вечером он все-таки взял в руки подарок. Разрезав бечевку и сорвав бумагу, под которой оказался просто деревянный ящичек, сдвинув крышку, Михоук запрокинул голову и захохотал. Зоро тоже его видел. И был талантливым. Внутри оказался набор для саке — токкури и три плоские чаши, сакадзуки. Идеальный красно-черный цветочный узор оплетал ассиметричную, вручную слепленную посуду, на горлышке токкури можно было разглядеть отпечаток пальца. Глупо, неправильно и практически идеально. *** На гончарный круг упала тень, и Михоук поднял глаза, отвлекаясь. Зоро стоял, засунув руки в карманы джинсов, и задумчиво перекатывался с пятки на носок. — Как ты нашел меня в этот раз? — спросил Михоук, беседка была в самой заросшей части сада, полностью скрытая деревьями. — Случайно, — Зоро пожал плечами. Серьги в его ухе зазвенели. — Я шел в… Впрочем, неважно. Зоро подцепил ногой свободный табурет и подвинул его ближе, уселся и, не спрашивая, протянул руки. Сильные пальцы с неровно обрезанными ногтями коснулись глины, и Михоук, только закончивший вытягивать цилиндр горлышка, отодвинулся, упуская глину, передавая её Зоро, тот сразу же подхватил, начав расширять низ заготовки. — Ну хорошо, — Михоук вытер пальцы о висевшее рядом влажное полотенце и переплел их, как всегда делал, при тяжелых разговорах. — Давай поговорим. Что ты от меня хочешь? — Ты мне нравишься, — тут же, не задумываясь, ответил Зоро. — Что? — несмотря на ступор смог выдавить из себя Михоук. Шанкс с Пероной бы им гордились — вот он сидит и спокойно ведет разговор о чувствах. — Расслабься. Научи меня, — Зоро кивнул на круг, где его руки вели по горлышку, выводя волны узоров. — Хорошо, — согласился Михоук. — Хорошо. Это я могу. Напряжение понемногу отступало — ему не нужны были ученики, они только раздражали, но если так в конце концов можно было избавиться от этого упрямого барана, то да, он это сделает. Но клятое «нравишься» все еще висело в воздухе. — Я буду упорно тренироваться, — пообещал Зоро, сверкая глазами. И Михоук знал, что это правда — Зоро был из тех, кто верит в практику и тренировки, в то, что упорством можно добиться всего. Ему ничего не стоило что-то повторять и повторять. И еще раз. Никогда не сдаваясь. — Очень упорно и настойчиво. — Не то, чтобы у тебя будет выбор, если ты хочешь учиться у… — начал говорить Михоук, но Зоро перебил его: — И стану лучшим в мире. Михоук осекся. Зоро убрал руки от законченного кувшина и широко оскалился, улыбаясь. — И кстати — ты мне и в самом деле нравишься. Судьба издевалась.