Мне пришлось весь день мотаться по городу, и вернулся домой я только к вечеру. На выходе из лифта первым, что я увидел, была знакомая фигурка с рыжими хвостами, сидящая на бетонных ступенях лестницы.
— Ээ… Привет.
— А. И тебе привет.
— Давно сидишь?
— Примерно два часа.
— Ясно. А зачем?
— Ну тебя дома не было, вот сижу, жду.
— Понятно. Ну заходи, раз пришла.
За традиционным чаем я всё-таки задал настырно вертящийся на языке вопрос.
— А зачем ты меня ждала? Могла бы просто домой поехать.
— Не хотелось.
— Проблемы?
— Да не то чтобы… Просто не хотелось. Мешать еще буду…
— Мешать?
— У маман ее новый Мэ-Че приехал, в гости. Раньше она всё ездила, а теперь вот он нагрянул.
— Что, не одобряешь его?
— Да ну, дурак какой-то. Не, так-то вроде нормальный, но всё равно такой дурак! Еще общаться с ним придётся… не хочу.
— Ясно.
Как я ни старался делать вид, что мне в целом безразлично, кто она и зачем приходит ко мне, но любопытство взяло верх, и я не удержался от вопроса.
— А отец?
— Па давно уже от нас съехал. У него там уже жена, вроде даже дети. Денег, правда, присылает, и звонит иногда. На день рожденья и Новый Год.
Я промолчал. Ответить было нечего.
— Не, ты не думай, он хороший! Просто… так получилось.
— Верю.
Хороший, только не очень понимающий, что делать с внезапно выросшей дочерью-подростком. Раньше-то все было просто — забрал на выходные, сводил в зоопарк, покатал на всех подряд каруселях, подарил очередную куклу или плюшевого медведя, и готово, отцовский долг выполнен.
«А ты сам-то много в этом понимаешь? Так вот и заткнись, советчик.»
— Друзей тоже нет?
— Друзья… были. В той школе остались, а я сюда перевелась. Тут английский хороший, и вообще уровень… стопроцентное поступление в вузы!
«А сейчас мы слышали дословную цитату из монолога заботливой маман. Чей родительский долг — обеспечить дочери достойное будущее.»
— А с одноклассниками пока как-то не сложилось…
Мы оба выдержали томительную паузу.
— Я мешаю, Семён? Прости. Заявилась без предупреждения… поеду я, наверное. Пока-пока, не скучай!
«Чёрт. Кажется, мои вопросы интерпретировали как 'Неужели тебе больше совсем некого донимать? ' Нехорошо получилось…»
Она уже была в прихожей, зашнуровывала кроссовки. На меня она старательно не смотрела.
— Ничего, всё нормально! — голос был делано веселым. Держать лицо, не взирая ни на что… не знаю даже, способно ли что-то сейчас пробить её броню? Уж точно не глупые извинения.
«Сейчас обуется, хлопнет дверью, и больше никогда не появится в моей жизни. Какое облегчение.»
«Так ведь?»
«Ведь так?..»
«Всё равно они запасные…»
— Держи. Этот от внутреннего замка, а этот — от внешнего. А это от подъезда.
— Ой… что это… зачем?
— Чтоб тебе больше не приходилось сидеть на лестнице.
— Но… Зачем? Зачем ты это делаешь? Какое тебе вообще дело до меня?!
Вот ведь блин. От нацепленной маски-улыбки до покрасневшего от ярости лица, буквально за пару секунд. Подростки…
— Нахрена я тебе вообще нужна?!
Если б я сам мог ответить на этот вопрос…
— Не знаю. Наверное, нравишься.
Та-дам. Новая метаморфоза — всепоглощающее смущение. Она прятала глаза, ковыряла недошнурованной кроссовкой пол… и не уходила.
— Ключи-то возьмёшь? Я серьёзно.
Так же глядя куда-то в сторону, она цапнула связку и запихнула в карман. Дуется, смущается, не знает что дальше делать и как из этой ситуации вывернуться. Так мило… Впрочем, я тоже не имею ни малейшей идеи, как быть дальше.
В итоге я просто позорно сбежал обратно на кухню, оставив ее в прихожей. Что со мной происходит, черт возьми?! С какой целью я ее приручаю, чтоб ему икалось, этому лётчику… Я, чьё отношение к остальным людям варьируется от отвращения до лёгкого раздражения? Что мне нужно от этой девочки, почему я не позволил ей просто уйти и жить дальше своей жизнью?
Кажется, моя тщательно выпестованная рациональность изменила мне. Крепость, которая должна была надежно укрыть меня от хаоса окружающего мира, построенная по всем правилам военной и архитектурной науки, оказалась песчаным замком.
Почти машинально я достал из шкафа пепельницу и дежурную аварийную пачку. Сейчас как раз тот самый момент.
— Можно мне тоже?
Она подкралась бесшумно, моя заноза, мой нарушитель спокойствия. Смотрит хмуро, с тенью смущения. Я молча протянул ей пачку.
— Ты ведь не куришь, — произнес я после примерно пятой попытки прикурить. То зажигалка не зажигалась, то сигарета не попадала в огонёк…
— И что? — мгновенно ощетинилась она.
— Да ничего. Не вертись.
Я забрал у нее зажигалку, преодолев небольшое сопротивление, и подпалил ей эту несчастную палочку. Она мгновенно закашлялась.
— Фу, и как только Алиска… Гадость же! Кхе!
— Привычка нужна. Человек — он ко всему привыкает, скотина такая.
— Угу… Алиса — это подруга моя. Только она уже в институте, редко видимся…
— Ну, бывает.
— Ага… Я ей про тебя рассказала.
— Да? И как она отреагировала?
— Щас, погоди…
Она достала смартфон, что-то там потыкала и протянула мне. На экране был открыт мессенджер.
24:
А он точно нормальный?
СССР:
Нет :) Но безобидный.
24:
Все равно, познакомишь меня с ним.
СССР:
Фиг тебе! Он в тебя влюбится!
СССР:
А я ревновать буду :) :) :)
24:
Я ему блядь влюблюсь!!!
Я неопределенно хмыкнул. А что тут можно сказать?
— Беспокоится о тебе, значит.
— Ну. Бывает с ней такое иногда. Включает «мамочку». Так-то с ней весело…
Разговор что-то не клеился. Наверное, было б намного проще, будь я и вправду маньяком-педофилом. По крайней мере, никаких двусмысленностей, странных отношений, всё четко и ясно. «Раздевайся, насиловать буду!»
— Семён… ты это, извини, что накричала. Не знаю, чего это я.
— Окей.
— А с ключами…?
— Да. Приходи, когда хочешь.
— А вдруг помешаю?
— Как раз без ключей больше мешать будешь. Это ж от работы оторваться, пойти открыть дверь, вернуться — и все забыл уже, что делал.
— Я не об этом. Вдруг я приду — а ты с девушкой? Или… с мальчиком?
Она фыркнула в кулак, стрельнув в меня пронзительным синим взглядом.
— Кто-то сейчас за такие намёки огребёт…
Я сделал вид, что сейчас отвешу подзатыльник, и она в притворном ужасе попятилась.
— Эй, эй, девочек бить нельзя!
— Что, совсем нельзя?
— Совсем! Уж по голове точно нельзя!
Не по голове, значит, можно… Так, стоп, куда-то не туда заводит. Прекращаем.
— Вот блин, ничего нельзя. Сплошная несправедливость, жизнь-боль-печаль.
Мне показалось, или она как-то даже разочаровалась, что шутки про то, по чему разрешается бить девочек, не получили продолжения?
«Семён, гребаный ты извращенец, прекращай распространять свои фантазии на всех вокруг!»
Всё, сворачиваем со скользкой темы.
— Чем займёмся?
Несколько часов пролетели незаметно. Сначала мы демонстрировали друг другу музыкальные предпочтения, потом как-то незаметно переключились на мои проекты, и мне пришлось устроить целую презентацию на тему «Что это за хрень и как она работает», которая была на удивление успешна, и закончилось все просмотром какого-то совершенно идиотского треша, рядом с которым одиозное «Нападение помидоров-убийц» выглядело глубоким философским произведением.
Нас прервал телефонный звонок, и я поспешил поставить фильм на паузу
— Аллё… Ой, мамуль, я совсем забыла, я просто у Симы в гостях засиделась… Ну я тебе рассказывала про неё… Да… Нет… хорошо, бегу-бегу уже! Пока, целую!
— Бежать пора, домой. — резко погрустнев, сказала она.
— Сима…?
— Ну надо же было легенду придумать. А что, тебе не нравится?
— Да в принципе ничего. И кто же я такая?
— Сима. Серафима, то есть, из параллельной группы. На остановке нас машина облила, мы к тебе в гости зашли почиститься. Вот. А еще ты клевая и прикольная!
— Ну спасибо, я тронута.
— Что-о-о? Ну это правда же! Ой, ладно, я побежала, а то ма ругаться будет. Пока-пока, до завтра!
Она помахала на прощанье, и мгновенно унеслась вниз по лестнице, начисто проигнорировав лифт и оставив меня сидеть и улыбаться неведомо чему.
«Надо прибраться в квартире, что ли… Завтра ведь опять придёт.»
