***
В то самое Рождество, которое стало для Бэкхёна очень важным, ведь он обрёл Сехуна, было зафиксировано большое количество проявления чуда. Многие дети обрели своих лучших друзей, которые никогда не предадут и всегда будут верны им. Правительство удивилось, но посчитало, что подобное случилось в качестве одноразового сюрприза. Однако, вопреки всем ожиданиям, в следующие годы данное явление стало лишь ещё больше расти. Через четыре года, когда Бэкхён и Сехун достигли семи лет, появление подобных Хуну существ стало настолько частым, что их стали считать наравне с простыми людьми. В школах стали создавать «классы людей» и «классы чудес», как было написано во всех ведомостях. Фамилию чудесам выдавали в тех же самых школах, когда был канун Рождества. — Бэкхён! — брюнет подбегает к другу, запрыгивая на него сзади и слыша наигранное копошение и громкий смех. — Сехун, что ты тут делаешь? — сквозь смех спрашивает блондин, заставляя друга слезть и разворачиваясь к нему лицом. — Тебе в эту ночь должны давать фамилию, а ты тут по улицам бродишь! Брюнет улыбается и качает головой. С тех пор, как они пошли в школу, Бён стал гораздо серьёзнее, ведь не хотел разочаровать родителей или, не дай Всевышний, бабушку. Сам Сехун, собственно говоря, тоже был ей до невозможности благодарен, ведь эта старушка всегда принимала его за своего второго внука и ласково кормила их с Бэком различными вкусностями. — Не брожу. Я просто переместился к тебе, — расслабленно объясняет чудо. — Кстати говоря, я получил фамилию… — Что? И ты до сих пор об этом мне не сказал?! — возмущается Бэкхён, ударяя друга кулачком по плечу. — О, — защищаясь от ударов, смеётся мальчик. — О Сехун. Бэкхён довольно улыбается, крепко обнимая Сехуна и каждые несколько секунд повторяя его фамилию. На следующий день они оба выводили имена и фамилии друг друга немного корявыми буквами на лавочке в парке. О Сехун и Бён Бэкхён – друзья навсегда.***
Семнадцать лет для каждого являются особенным возрастом. Кто-то впервые пробует себя в отношениях, кто-то двигается в неправильный образ жизни, некоторые открывают в себе скрытые таланты или же замыкаются. Бэкхён и Сехун не стали исключениями. — Ничего не хочу. Бён вновь переворачивается на диване, потягиваясь и озадаченно глядя на О, который вновь что-то писал в своём блокноте. — Тебе не надоело? — малость раздражённо откладывает ручку Сехун, глядя на друга. Бэкхён его достал. Действительно засел в печенках. Не было бы ни одного дня, чтобы тот не сказал о том, как ужасен мир. Ежедневно были слышны речи о том, что Бэку не нравится ни природа, ни рисунки, ни люди, ни сам он, ни жизнь – ничего ему не нравится. А Сехуна это бесит, потому что это неправильно. Потому что для него не существует никого, кроме этого человека, без него никакого О Сехуна не было бы и в помине. — О чем именно ты спрашиваешь? Моя собственная бессмысленность? Надоела. Эта ужасная жизнь? Тоже достала, — хмыкает подросток, в который раз небрежно глядя на того, чьё слово раньше имело огромное значение. Брюнет громко вздыхает, прикрывает глаза и испаряется. Просто исчезает. Первые несколько минут Бён даже и не замечает отсутствия Сехуна, лишь через какое-то мгновение напрягаясь из-за полной тишины. — Сехун..? Растерянно посмотрев вокруг, Бэк направляется в другие комнаты, все-таки надеясь, что О находится где-то здесь, однако нет. Ответом ему служит излишне звонкая тишина и капающий кран, который никто так и не починил. Потерянность. Вот первое, что чувствует Бэкхён, когда понимает, что Сехуна нет рядом. Когда парень сидит на уроках, а его личное чудо не пишет ему различные смс-ки, не пытается подпрыгнуть до небольшого окошка в кабинете на перемене, не отдаёт свой клубничный йогурт в столовой под предлогом привычного «ты из нас двоих больше похож на клубнику, так что держи и ешь своего собрата». Бён, кажется, в первый раз настолько сильно жалеет, что О является чудом, потому что Лухан случайно в один из дней во время обеда бросает: «Ты же знаешь, что чудо может испариться навсегда, да?». Бэк после этого целую ночь не спит, а на утро вновь сокрушается от того, что он не учится в классе чудес, ведь расписание уроков сделано во всех школах так, что во время перемены людей у чудес идёт урок. Тогда Бэкхён впервые в своей жизни решает прогулять урок. После первой пары уходит в корпус чудес. Честно сказать, приходится прятаться от местных учителей в туалете, пока не звучит долгожданный звонок, но даже это не напрягает блондина, который решает при любом условии достичь своей цели. — Идиот ты, Кай, — смеётся Сехун, обсуждая очередную практикантку, которая смотрела на них, как на какое-то волшебство. Впрочем, каждый из этого корпуса и был прямым явлением волшебства. — Сехун, — слышится из дверного проёма до мурашек по телу родной голос, и обладатель этого имени тут же поворачивается, хлопая растерянно глазами. — Бэкки, ты что тут дела…— начинает было О, вставая со своего места и направляясь в сторону друга, за которым в последнее время приходилось наблюдать лишь тайно и по ночам. — Я скучал, — перебивает Бён, бросаясь в объятия к Сехуну, который за пару лет успел вырасти на достаточное количество сантиметров, чтобы сейчас блондин утыкался ему прямо в грудь и слышал биение сердца. — Я тоже, — шепчет брюнет, невесомо целуя свой смысл существования в макушку. В этот же вечер Сехун прикрывает Бэкхёна перед родителями, говоря о том, что тому просто стало плохо, вот он и ушёл, а чуть позже слышит извинения друга и тихое: «Мне стоит существовать, этот мир прекрасен хотя бы из-за тебя». О же улыбается и произносит нежное: «Хорошо, прощаю в честь приближающегося Рождества».***
Сехун считает зимнюю сессию своим личным врагом, поскольку она отнимает у него Бэкхёна. Бён никак не может сдать свой последний зачёт. Парню кажется, что история просто издевается над ним, О же пытается помочь, но Бэк совершенно отказывается. В итоге чего сегодня идёт уже на вторую пересдачу, а Сехун сидит в их общей комнате общежития, даже не зная того, куда бы себя деть. Час. Два. Три. Брюнет уверен, что Бён сейчас обижается на весь мир, пытается выучить краткий курс истории за пятнадцать минут, а потом удачно сдаёт зачёт. Хун оказывается прав по двум пунктам из трех, потому что в комнату парень входит с благим матом и новостью о том, что он снова завалил. — Я безнадёжен, — устало выдыхает Бэк, падая в объятия к О и чувствуя, что он является самым деревянным человеком на этом свете. Это, кстати, отлично объясняло тот факт, что парень не тонет в воде. — Давай сегодня я попробую тебя подготовить, — предлагает в который раз Сехун, тут же слыша недовольное фырканье снизу. — Если ты действительно деревяшка, то терять нечего, — добавляет чудо, ощущая лёгкий пинок по ноге, все-таки сопровождаемый согласием. Всю ночь Сехун толкует Бэкхёну историю, периодически отвечая на его вопросы. О даже задаёт Бёну исторические загадки, на которые тот находит правильные ответы. Чашки кофе и шоколад становятся для парней лучшими друзьями на эту ночь. Студенты засыпают на одной кровати, с трудом распутывая утром свой клубок из конечностей, а потом вместе пытаются спешно найти зачётку, ещё больше подбадриваемые бэкхёновским: «Черт, Сехун, мы проспали будильник!». Вечером Бэкхён приходит с бутылкой и надписью «зачёт» в книжке. Парни решают отметить приближающееся Рождество и закрытую сессию. Когда на полу стоят уже два пустых сосуда от вина, а за столом активно распивается ещё один, Сехун задаёт Бэку легчайшие исторические вопросы, за каждый правильный ответ награждая его поцелуем. Утром никто из них этого не помнит, лишь ощущая приятное покалывание на опухших губах.***
— Твою налево, — тянет Бэкхён, тупо глядя в одну точку и держа в руках остывший чай. — Можно направо, — даже не зная, о чем болтает Бён, врывается в монолог друга Сехун, который только вышел из ванной. — Сехун! — зовёт своё чудо блондин и получает в ответ вопросительный взгляд. — Ты прикинь, через два дня Рождество. И в этом году мы будем общаться уже двадцать пять лет. О лишь пожимает плечами, принимая данное за нечто житейское. Им обоим нужно через час выходить из дома, чтобы не опоздать на работу, а на Бэка вновь напала утренняя философия. Ладно, успеют. Главное, чтобы это не продолжалось дольше половины часа. — Ты завтракать собираешься? — брюнет окидывает взглядом клубничный йогурт Бэкхёна, в котором уже полностью утонула ложечка. — Мне двадцать восемь лет, а я все ещё живу с тобой и люблю клубничный йогурт, — выговаривает Бён свой вывод таким голосом, будто читает чей-то предсмертный приговор. — О вкусах не спорят, — лишь цокает Хун, отвешивая подзатыльник другу, чтобы тот пришёл в норму и начал собираться, а не продолжал разводить философию, сидя в одних лишь трусах на кухне. — Если он полюбит меня, то я стану человеком, — говорит Сехун Каю, сидя в кафе и разговаривая с ним о Бэкхёне. Честно говоря, его тоже напрягала эта ситуация. Нет, О отдавал всю свою душу Бёну, но если тому суждено встретить другого, то это должно случиться как можно раньше. Хотя бы из-за того, что так Бэку будет легче свыкнуться с мыслью о том, что Сехун больше не живёт с ним. — А если он полюбит другого, то ты исчезнешь, — подмечает вполне очевидную вещь Кай, но от неё почему-то становится по-настоящему грустно. Чудеса существуют лишь до того времени, пока они нужны людям. Поэтому правительство когда-то и не хотело принимать в расчёт таких существ, ведь каждый день многие из них просто испаряются, стираются с бумаг и фотографий, оставаясь при этом лишь памятью в голове пары человек. — Ты какой-то пессимист, — отшучивается О, пытаясь перевести тему на что-либо другое. — А ты какой-то идиот. И с этим Сехун полностью соглашается, потому что неимоверно глупо так сильно любить кого-то. Настолько, что даже мысль о собственном исчезновении не пугает. Лишь о том, как будет себя чувствовать Бэкхён. — Хунни, мне кажется, что я влюбился, — утром перед Рождеством объявляет Бён. О давится своим кофе. — Серьёзно? — Не знаю. Этот человек заставляет меня улыбаться, когда я смотрю на него, — чуть скованно делится блондин, не поднимая взгляда на своего друга. Сехун допивает напиток, просит Бэкхёна ни о чем не переживать и уходит в другую комнату, бросив напоследок: «Это круто». На работу они собираются в напряжённой тишине. Лишь перешагнув порог подъезда, О замедляет шаг, а после и вовсе прекращает идти, наблюдая за отдаляющимся Бёном, который пару раз поворачивается, но потом спешно садится в отходящий автобус. Весь день Бён чувствует себя разбитым. Ощущение, будто часть сердца вот-вот оторвут, а потом скажут жить так, будто ничего и не произошло вовсе. Бэкхёну кажется, что эти действия будут самыми глупыми в его жизни, но он все равно идёт в кабинет своего коллеги. Того самого, про которого рассказывал утром Сехуну. — Кажется, ты мне нравишься, — признается Бэк, но продолжает чувствовать, будто что-то идёт не так. — Прости, ты не в моём вкусе, — единственное, что получает блондин в ответ, но он даже не ощущает какой-нибудь грусти от факта отказа. Сердце по-прежнему болит и стучит в грудной клетке, готовое остановиться с минуты на минуту. Бэкхён не понимает причины. Он же признался, получил отказ, принял это, но почему же душа всё это время болит с абсолютно одинаковой силой? Почему это происходит? Бэкхён смотрит в окно, за которым начался тот самый рождественский снег, от которого люди обычно в восторге, но не ощущает ничего, кроме больного укола при упоминании этого праздника. Причина в другом? Да, определённо. Причина в совершенно другом. Другом человеке. Дело в Сехуне. Бён не полюбил за все это время никого именно потому, что его сердце уже было занято. Занято Сехуном. Блондин срывается с рабочего места, еле успевая нацепить на себя куртку, но напрочь забывая обо всех шапках и шарфах, спеша на автобус до дома. Вот оно. То, что ему жизненно необходимо. Это же так просто, но осознать данное вышло почему-то лишь сейчас. У парня с физкультурой всю жизнь были различные проблемы, а падающий снег перекрывает весь вид, но Бэкхён бежит по направлению к дому, не думая ни о тепле, ни о здоровье. Все мысли занимает лишь одно. О Сехун. Черт возьми, это настолько очевидно, что даже не знаешь, плакать или смеяться, но Бэкхён любит его просто до невозможности. О провел с ним уже двадцать пять лет. И все это время Бён любил лишь его, однако понять это смог лишь сейчас. Как странно, как по-глупому. Действительно в духе Бэкхёна. Парень чувствует, что выдыхается, но вид родного подъезда приводит в чувство. Лестничные пролёты впервые мелькают настолько быстро, а ключи в руках дрожат просто ужасно. Бэкхён боится опоздать. Не хочет не успеть. Ему нужен, необходим до смерти Сехун. Нельзя лишаться этого чуда лишь из-за собственной глупости. Бён врывается в квартиру, даже не снимая обувь, просто поочерёдно забегает в каждую комнату, крича при этом имя своего чуда чуть ли не каждые несколько секунд. Однако ответом служит лишь тишина. Бэк оседает на пол, закрывая глаза и чувствуя, что сердце и правда готово остановиться. Он потерял Сехуна из-за собственной глупости? Они больше никогда не встретятся? Не будет тепла, смеха и очень глупых, но родных шуток? — Сехун… Бэкхён всхлипывает, понимая, что готов разрыдаться от безысходности. Вот так глупо осознать свою любовь и потерять её в один и тот же день. На это действительно способен только самый большой неудачник. — Бэкхён? Ты почему на полу сидишь? — слышится голос со стороны входной двери. — И почему ты весь в снегу и без шапки? Ты что… Ты плачешь?! Сехун ставит пакеты с продуктами на пол, присаживаясь напротив Бёна и обнимая его. О планировал провести прощальный ужин и исчезнуть, поэтому пришлось сходить в магазин. Но плачущий Бэкхён был не той картиной, которую он ожидал увидеть. — Сехун? Сехун, ты тут! — ощутив тепло, воскликнул блондин, ещё сильнее обнимая своё чудо. — Конечно. Где же ещё мне быть? — опешил от такой реакции О. — Сехун, — ещё раз произнёс имя брюнета Бэкхён, на несколько секунд прерываясь. — Сехун, я люблю тебя. — А? — Я люблю тебя! Ответить Сехуну не удалось, поскольку губы Бэкхёна оказались на его собственных. Этот праздник они отмечали вместе со множеством поцелуев и горячим шоколадом. Но не таким горячим, как кофе, который Бэкхён пытался принести на утро в постель, но случайно пролил на Сехуна, ставшего теперь полноценным человеком. Бэкхёну потребовалось двадцать пять лет и очередное Рождество, чтобы понять свою любовь к своему рождественскому чуду. К своему Сехуну.