Три

      Три головы дракона. Три головы. Три. Эти слова преследовали Дейнерис Таргариен, казалось, теперь даже во сне. Порой, услышав их даже по отдельности, Дени невольно вздрагивала, стараясь унять невольно возникшую дрожь в пальцах, крепче, до боли в суставах, стискивая резные деревянные пяльцы с очередной вышивкой. Но хуже всего было, когда об этом заговаривал Рейгар — её венценосный брат-муж, от которого она слышала эту ужасную фразу чаще, чем от других. Иногда девушке казалось, что брат почти одержим пророчеством, ибо, когда речь заходила о головах дракона, в индиговых глазах Рейгара загорался опасный огонёк увлечённости, граничащий с безумием. Таргариен мог говорить о древнем пророчестве об Обещанном Принце часами, не переставая, а роль собеседницы отводилась чаще всего его сестре-жене. Дейнерис, бывало, сильно завидовала Визерису, избавленному от сомнительной чести участвовать в подобных беседах, однако, в тоже время ей не хватало второго брата, которого, едва ему исполнилось шестнадцать, отправили в Дорн, где он благополучно взял в жёны дочь принца Дорана Арианну Мартелл. Визерис, конечно, временами писал сестре, но его немногословных скупых записок было недостаточно, чтобы разогнать сумрак тревоги, постепенно сгущавшийся над юной королевой.       Дейнерис не могла точно сказать, когда это началось, возможно, в тот самый момент, когда она поняла, что именно ей придётся стать женой своего самого старшего брата. Дени не хотелось признаваться самой себе, что она, при всей своей любви к Рейгару, порой просто боялась брата, который, несмотря на свою сдержанность и красоту, которую он не утратил с годами и горем, постигшим его, когда он был молод, часто пугал сестру именно своей молчаливостью и отрешённостью от внешнего мира. Рейгар был безупречно вежлив, строг, но справедлив, однако во всём его облике угадывалась скрытая, потаённая боль, которую Таргариен бережно скрывал от чужих глаз. Но Дени видела всё. Её брат отдал всё пророчеству, которое должно было вознести Дом Таргариенов на недосягаемую высоту, подарив им честь и славу победителей мрака из-за Стены, а в итоге чуть не привело его к погибели.       Королева не раз слышала, что до того, как Рейгар Таргариен вернулся победителем с битвы на Трезубце, Последний Дракон был другим: меланхоличным, любящим читать древние книги, играть на арфе грустные песни в руинах Летнего Замка, взявшегося за меч только во имя пророчества. Но всё изменилось. Когда Рейгар вернулся в Красный Замок, его ждали лишь призраки. Единственное, что было хорошего в жизни нового короля в тот момент, это возвращение с Драконьего Камня младшего брата и беременной матери, которая вскоре произвела на свет девочку — принцессу Дейнерис, будущую супругу дракона. Но и это радостное событие было омрачено смертью в родах вдовствующей королевы Рейлы. Такова была воля богов — говорили в народе, драконица должна была остаться только одна. А Рейгар Таргариен, жестоко отомстив Ланнистерам за смерть своей семьи, стал терпеливо ждать, когда Дейнерис вырастет. Терпения ему было не занимать.       Дени вышла замуж за Рейгара в день своих тринадцатых именин. Стоя рядом с братом в Септе Бейлора, ощущая на себе цепкие взгляды сотен придворных, Дейнерис, машинально произносила слова клятвы, пока Верховный Септон в свою очередь не объявил брата и сестру Таргариенов мужем и женой. С замиранием сердца теперь уже жена смотрела в задумчивые глаза брата, когда тот, наклонившись к ней, коснулся её губ сухим поцелуем. Тогда Дени ощутила, как обида накатывает на неё, ибо Таргариен чувствовала, что не на её тонкие хрупкие белые плечи Рейгар хотел набросить тяжёлый плащ из чёрного бархата, с вышитым на нём мелкими рубинами трёхглавым драконом.       В первую же ночь Рейгар сказал своей юной супруге, что его дети станут тремя головами дракона, возрождёнными Эйгоном, Висеньей и Рейнис и что он намерен со всей серьёзностью подойти к вопросу их появления на свет. И не соврал. В свои шестнадцать Дени была уже трижды матерью, разрешившись от бремени третьим ребёнком совсем недавно и ещё не успев оправиться. Сын и две дочери — идеальная жена, идеально исполнившая пророчество, в точности повторив великую троицу — Эйгона и его сестёр. Во время родов жены, Рейгар всегда находился возле Дени, заботливо держал за руку, вытирал со лба выступавшие на нём капли пота. Но он больше не пел и не брал в руки арфу — голос Последнего Дракона умер вместе с его северянкой.       Дени часто думала, каким был её брат до того, когда война, горе и смерти близких изменили его. Королю Рейгару Таргариену едва минуло сорок, но его взгляд напоминал отрешённый, обращённый внутрь себя взгляд древнего старца, и под глазами залегли тёмные тени. Валирийское серебро его волос уже во многом уступило место обычной седине, а уголки губ короля были часто опущены, образуя складки, что ещё больше прибавляло Таргариену возраста. Казалось, что Рейгар не улыбался много лет, но Дени видела, что улыбка три раза тронула губы её супруга — в те моменты, когда король брал на руки своих новорожденных детей. В эти моменты Дейнерис приходила на ум мысль, что вот также, за годы до её рождения, Рейгар улыбался своим детям, рождённым его первой супругой — изящной дорнийкой — Элией Мартелл. Но эти дети были жестоко убиты войсками Тайвина Ланнистера, а его сын от Лианны Старк, рождённый на кровавом ложе в Башне Радости, по слухам, не прожил и дня.       Дейнерис всё больше стала замечать, что, с рождением её младшей дочери Нейрис Рейгар стал всё сильнее отдаляться от сестры, словно потеряв к ней интерес после того, как она исполнила своё предназначение, подарив миру трёх новых драконов, на которых и было сейчас устремлено всё внимание короля. Таргариен, когда не был занят делами королевства, мог часами сидеть в детской, наблюдая за тем, как няньки и часто находившаяся у детей Дейнерис занимаются принцем и принцессами. Как и положено, Рейгар уделял больше внимания сыну Эймону, рождённому, однако, вторым, и которого король категорически отказался называть Эйгоном.       Дени сначала связывала это с тем, что его сына от Элии звали так же, но потом поняла, что это было имя вовсе не ребёнка дорнийки, а волчицы Старк. Всюду молодую королеву преследовал призрак Лианны, от которого она давно бы отделалась, если бы не Рейгар, который помнил. Дейнерис часто ловила себя на мысли о том, что не её брат видел своей женой и королевой. Всякий раз, сидели ли супруги за обеденным столом, укачивала ли Дейнерис ребёнка в детской, готовилась ли ко сну в королевских покоях, проводя гребнем по своим густым серебристым с золотом волосам, она всегда чувствовала на себе взгляд Рейгара, искавший и не находивший в ней черты давно покойной девушки. Это злило Дени, но она ничего не могла ничего даже высказать брату, который всё больше закрывался в себе, проводя больше времени в библиотеке или с Малым Советом.       Временами королева боялась, как бы брат не нашёл в старинных книгах новое пророчество, в котором у дракона будет уже не три, а, например, пять, шесть голов или не решит, что семь — самое подходящее число детей. Дейнерис за три года была практически постоянно беременна, ей хотелось немного отдохнуть, но её пугало отторжение Рейгара, начавшееся после рождения последнего ребёнка. Теперь она видела это отчётливо — брату было с ней не интересно. Она бы многое отдала, чтобы снова стать нужной ему, но Рейгар упорно не хотел иметь с ней дело, читая, бесконечно читая пожелтевшие свитки, хроники Завоевания Эйгона, а как-то раз королева, хотевшая зайти в детскую, услышала, как через приоткрытую дверь раздавался тихий голос её супруга. Дени уже хотела войти, даже положила руку на гладкую поверхность двери, как вдруг до неё отчётливо донеслось то, что Рейгар говорил своим детям, от чего её сердце болезненно сжалось:       — Три головы у дракона… три головы…три…