Новый год с Мирандой, или кого лучше не приглашать на праздник

В гостиной герцогского дома Барма пахло пряностями и — немного — мандаринами. Запах стоял резкий, острый — пряности привёз Артур из солнечного и далёкого города на краю пустыни и рассыпал везде, где смог. Артур Барма скучал по знойной жаре. У Рейма же от запахов кружилась голова и мучительно хотелось чихнуть, но он мужественно держался и только старался не вдыхать глубоко. Даже говорил что-то, записывал, отвечал на чьи-то невпопад заданные вопросы. Оставить все дела на господина Руфуса было самым настоящим преступлением для верного слуги. Тем более в канун Нового года. Тем более с такими гостями. А Рейм, как преданный слуга дома Барма, никак не мог себе этого позволить. Гости эти свалились на его голову в самый неподходящий момент — когда только выпал первый снег и в поместье заговорили, зашуршали елочными игрушками и праздничной мишурой. Они появились, и всё стремительно перестало совпадать с планами; больше всего отчего-то именно в жизни Рейма. У женщины — оскал ярко-алых губ и такого же — платья; мужчина — карминные волосы и статная осанка. Они появились на пороге дома внезапно, и служанки, их увидевшие, отчего-то разом побледнели все до одной, но всё-таки догадались позвать Рейма. А Рейм догадался позвать господина; правда, лучше бы он этого не делал, да что уж там. Руфус же только выдохнул судорожно — или Рейму, впрочем, это показалось, — и улыбнулся гостям. Лунетт от этой улыбки вздрогнул, и мужчина тоже — ничего хорошего улыбка господина не предвещала. Но он всё равно разрешил гостям остаться у него в поместье. Руфус явно знал что-то, чем не спешил делиться даже с преданным слугой. А Рейм не спрашивал. Господин приказал ему позаботиться о гостях, и он надеялся со временем узнать всё сам. Однако всё шло под откос. Стоило Рейму найти подходящую для герцогского дома ель, всё согласовать, заставить нерадивых слуг отыскать на чердаках старые, блёклые украшения, как жизнь решительно сказала «нет», накрыв не менее блеклым, но оттого не менее тяжелым медным тазом все надежды на успешное завершение начатого. И дело даже не в том, что чего-то вечно недоставало или то и дело появлялись проблему у «Пандоры» — дело было в том, что кое-кто Рейму мешал. Миранда кружилась по комнате огненно-красным вихрем. Она была везде: в гостиной — поправляла лапы у ели; в отведённой ей спальне — примеряла то меховой воротник, то на кухне — просто так; и везде, куда бы Рейм не пошёл, он натыкался на карминные волосы и ярко-красное платье. Иногда Рейму хотелось спрятаться в своей комнате и не выходить оттуда до самого Нового года — но оставить Руфуса одного с сумасшедшей родственницей было бы тем же предательством. Даже больше, чем предательством — это было бы полной капитуляцией, позорным проигрышем самому себе. Пусть даже сам господин Руфус с того дня, как в их обжитой, даже, в какой-то мере, уютный дом явились брат с сестрой из другого времени, всё своё время проводил в кабинете. Там он допрашивал Артура Барму, и им явно было не до Нового года. Иногда Рейму начинало казаться, что он один мечется из угла в угол в попытках создать праздничную атмосферу — он один, и больше никто. Не считая этой ужасной женщины, которая, правда, скорее мешала, чем помогала. В какой-то момент вся эта праздничная суета должна была достигнуть точки кипения. Почему-то это произошло именно тогда, когда Рейм совсем не ждал. Он просто шёл по коридору, стараясь примерно подсчитать всё, что было сломано, разрушено и не могло быть восстановлено, как внезапно все его размышления были прерваны. — Рейм! — Раздался крик, громом раскатившийся по сводам поместья. Рейм обернулся. Сзади стоял господин собственной персоной — правда, в каком-то совсем уж непотребном виде. Растрёпанный, в перекосившемся плаще, с еловыми иголками в волосах и злой. Рейм вздрогнул. На секунду ему показалось, что случилось что-то непоправимое; но, несмотря на вид, Руфус Барма был вполне здоров и невредим. Почти невредим. — Рейм! Не знаю, как ты это сделаешь, но чтобы духу этой… этой женщины в кабинете моём не было! — Руфус выдохнул, одёрнул полы плаща и поправил волосы. Волосы. Уходил он спокойно и степенно, но Рейма что-то беспокоило. Незаметно и едва-едва различимо; Рейм никак не мог ухватить суть, понять, что же это было… Это что-то было красного цвета. — Господин! Что с вашими волоса…ми? Ответом ему была звенящая тишина и долгий, холодный взгляд Руфуса Бармы. Он будто бы обещал Рейму кровавую и болезненную расправу, если тот не созволит убраться тотчас же на поиски преступницы. У Рейма похолодели пальцы и по спине побежали мурашки. Уж если она вас так напугала, господи мой, то что мне-то делать? Рейм носился по поместью как сумасшедший, но всё равно чего-то не хватало. То мишура куда-то девалась, то с приготовлением праздничного ужина безбожно затягивали — но Руфус был недоволен, а следовательно, и Рейм. Теперь же господин был недоволен в большей мере, чем прежде, но, по правде сказать, у Лунетта никак не находилось времени, чтобы отыскать Миранду. С того времени, как эта ужасная женщина совершила своё гнусное преступление — Рейм до сих пор не понимал, как — на глаза она не попадалась. Предчувствие неотвратимой катастрофы с каждым часом всё увеличивалось, и Рейм усилием воли заставлял себя думать о господине, ёлке и прочей предновогодней чепухе. С господином Руфусом всё было сложно. Он сидел на одном месте, запершись в своём кабинете с Артуром Бармой — шутка ли, тот-самый-Артур, написавший про Сабрийскую трагедию. Рейм всерьёз опасался, что господин и в Новый год не выйдет, а останется сидеть сыч-сычом в своей норе. Да и куда ему с такими волосами-то… Рейм вздохнул. И, по правде говоря, он совершенно точно предпочёл бы, чтоб другая родственница господина посидела в своей комнате. Тихо и спокойно. Однако его мечтам не дано было сбыться. В гостиной раздался треск. Рейм вздрогнул и механически поправил очки. Тихо и спокойно не получалось. За треском раздался грохот, за грохотом — дикие вскрики. Рейм стоически выдохнул и поспешил в гостиную. Не то чтобы ему хотелось этого — но долг звал. Однако и долг выполнить ему не удалось. Едва он открыл дверь и сделал шаг, как попался. Под ногами была рассыпана яркая, красная и синяя, мишура. На этой-то мишуре Рейм и споткнулся, и полетел вниз. Он почувствовал острую боль в ушибленной спине, и наступила темнота. — Ах! Какой ужас! — Над ним раздался возглас. Рейм чуть приоткрыл глаза и увидел склонившуюся голову, красные волосы, белое ожерелье… Ему резко захотелось потерять сознание снова. — Вы живы? Или… мертвы? Женщина в красном захлопала в ладоши. Рейм с трудом встал на ноги, одёрнул рубашку и — не обращать внимания! — посмотрел на мишуру. Её было неожиданно много. И она почему-то была на полу. И что-то с ней было не так. У Рейма засвербило в груди. — Вот! — Рейм не успел толком опомниться, как в руку ему было всунуто нечто шуршащее. — Это что? — Он удивлённо посмотрел на Миранду. — Сами посмотрите, — она кивнула на нечто, лежащее в его ладони. Рейм опасливо скосил глаза и чуть не вскрикнул, покачнувшись. На ладони у него лежала мишура, обёрнутая подозрительно красными волосами. Рейм посмотрел на ель. В глазах у него двоилось, Миранда Барма кружилась вокруг него, и всё, что ему хотелось — отбросить эти волосы и, кажется, заорать — но с этим Рейм ещё не определился. — Нравится? — Миранда по-птичьи наклонила голову, — а я уже и по ёлке развесила. Рейм помотал головой. Всё это напоминало какой-то старый детский кошмар, ставший реальностью. А что-то скажет господин? Впрочем, о господине Руфусе тем более не хотелось думать. — Простите, — он изо всех сил старался держаться, — но зачем вы это сделали? Миранда удивлённо посмотрела на него. — Ну, как это — зачем? Новый год же! — Это не повод… Миранда надулась и топнула ногой. — Повод! Ещё какой повод! Надо было решать, что делать дальше. Миранда Барма наслаждалась праздником и испуганными лицами редких слуг. Те, впрочем, старались не попадаться ей на глаза, прячась по углам; разве что нелепый слуга нынешнего главы на Миранду и её платья посматривал косо. Миранду этот юнец раздражал до желания взять в руки топор — но взгляд Руфуса Бармы говорил о том, что если Миранда только попробует… А лишиться праздника она не хотела: шутка ли, такой повод покрасоваться, повеселиться наконец, после стольких лет! Поэтому её раздражало до злости, когда кто-то пытался мешать ей исполнить свои планы. Вот и этот новоиспечённый хозяин дома — индюк надутый — всё пытался её усмирить, загнать в своё болото — а какой мужчина! Но Миранда обид и пренебрежения не прощала — никогда и никому. А ещё Миранда очень хорошо умела находить чужие слабости. Волосы Рейм успел убрать с помощью ещё десятерых слуг. Они были везде: запутывались в иголках ели, падали на пол — и вообще были бесконечными. Ему казалось, что с него градом льётся пот, что уже время подходит к концу и они ни за что не успеют — но вот часы уже пробили положенное время, и все волосы были убраны. Конечно, это было почти кощунственно — выбрасывать драгоценные волосы господина, но ничего другого на ум не шло. Сжечь их, что ли? Рейм собирался сделать всё, чтобы об этом не узнал господин. А для этого нужно было украсить гостиную и нарядить ёлку заново. Миранда подозрительно на неё косилась, и Рейм собрался стоять на страже ели так долго, как мог. Иначе кто знает, что ещё может придумать эта жуткая женщина с алым оскалом. Благо, слуги таки смогли найти старые ёлочные игрушки. Когда всё было закончено, и ёлка заблестела новыми шарами, Рейм облегчённо выдохнул. Теперь, несмотря на маячившее красное платье, всё было закончено. Он ещё раз обвёл взглядом всю гостиную, но не нашёл ничего предрассудительного. Следы преступления были устранены. Не успел Рейм так подумать, как дверь тихо заскрипела и явила несчастному Лунетту его господина. Руфус — злой, нахмуренный, с неровно обстриженными волосами и совсем не праздничный — стоял в дверях. — Что здесь происходит? — Процедил он сквозь зубы и косо посмотрел на Миранду. Миранда улыбнулась — честно и искренне, и от этой улыбки у Руфуса едва заметно дёрнулась бровь. — Какая прелесть, — проговорил он и придирчиво осмотрел всю гостиную, как будто выискивая нечто, притаивщееся в углу. Рейм попробовал улыбнуться. Улыбнуться не получилось, но он не был бы собой, если бы не смог найти выход из ситуации. — Не обращайте внимания, господин! — Выпалил он и на секунду замялся, — это всего лишь мишуру кто-то обронил… ну, знаете… — говоря что-то, он пробовал отвлечь внимание герцога на себя. — Вот, посмотрите. Мы всё подготовили, как вы и сказали. Из гостиной Миранда была, конечно, выдворена. Рейм полагал, что в новогоднюю ночь она найдёт. как туда пробраться и учинить новый беспорядок — но пока… Пока всё было хорошо. В гостиной герцогского дома Барма пахло пряностями и — немного — мандаринами. Запах стоял резкий, острый — пряности привёз Артур из солнечного и далёкого города на краю пустыни и рассыпал везде, где смог. Артур Барма скучал по знойной жаре.