***
Последние пару дней Тайлер перестал пить, начал задумываться. Он наконец-то позволил мыслям терзать его. Но они рвут его в клочья, как стая голодных волков. Именно поэтому он пытался все запить, но решил бороться. Очень забавно. В последние моменты своей жизни он попытался бороться. Невероятно глупо. Но за это время он настолько привык к боли, что восприятие Тайлера поменялось, и она стала словно наркотиком. Он просто сошел с ума. Можно любить кого-то слишком сильно? Любовь свела его с ума. Та боль, которую эта любовь причинила. Та боль одиночества от людей, которые его не поддержали. Та боль от человека, которого он любит. Та боль, которая его убивает.***
Тайлер проснулся на мятой кровати с дикой головной болью. Внутри его черепа как будто бесконечно летала пуля, ударяясь об стенки головы. Казалось, что это похмелье продолжалось уже вечность. На полу валялась подушка, на которой был алкоголь, когда-то находившийся в желудке Джозефа. Парень морщился от ужасного запаха, витающего в комнате. Он открыл окно и включил кондиционер. Впервые за долгое время он вдохнул свежий воздух в свои горящие легкие. Он завис у окна, наблюдая за жизнью города. Тайлер ненавидит все эти улыбки на лицах людей и целующиеся парочки. Как он хочет смыть всю эту радость и маски. Они все лжецы. Они лгали, что он любим, что его понимают. Нет. Никто не способен понять Тайлера. Его разум слишком уникален, гениален и безумен. Волна злости захлестнула парня с головой. Он поднял дрожащую руку и ударил ей по стеклу с пронзающим криком. Лицо краснело от гнева, но глаза все еще казались стеклянными и равнодушными. Будто он умер изнутри. По лбу и шее пульсировали напряженные вены и мышцы. Он продолжал бить, пока по стеклу не побежали трещины, а сам Тайлер не почувствовал жжение на руке и металлический запах крови. Крик переходил в истерический плач. Парень медленно повернулся спиной к городу и с тихим хрипом из горла скатился вниз по стеклу, нервно путая пальцы в грязных волосах. На улице все еще шел дождь, не такой сильный, как был раньше. И гроза уже закончилась. Тайлер тихо всхлипывал в колени. Горячие соленые слезы стекали по лицу и смешивались с соплями. Жалкое зрелище. В глазах начало темнеть и через минуту парень отключился. Голод, тупая боль в руке и сильная в голове. Вот, что он чувствовал, когда снова пришел в сознание. Все еще светло. Но Тайлер был уверен, что пролежал так как минимум два часа, за это время точно успело бы стемнеть. Неужели прошли уже целые сутки? Кажется это все слабость от голода. Он не собирался умирать так. Это слишком унизительно. Судьба послала ему дар в виде смерти, но не даст ему выбрать, как именно он умрет? Ужасно. Сейчас Тайлер поставил перед собой цель найти что-нибудь съестное. Он еле встал на ноги и, трясясь от изнеможения, оглядел помещение. К старой пицце, разбросанной повсюду, он точно не притронется. Он медленно подобрался к холодильнику, опираясь на мебель по пути, чтобы не упасть. Обычно холодильник в таких отелях забит едой, как только кто-то въезжает в номер. Но жаль, что какую-то часть продуктов Тайлер уже съел, хоть и немного, а другая уже испортилась. Он попытался отобрать самое нормальное из того, что осталось. Парень тяжело и с шумом вывалил все на стойку и буквально упал на стул. Он начал есть все это, жадно и без разбора. Но его организм обезвожен и уже отказывается принимать еду. Тайлер успел отвернуться, и его вырвало не на остатки еды, а на пол. Он снова заплакал, понимая во что превратился. Он ударил по стойке рукой и закричал. Парень стал биться в бешеных конвульсиях, вызванных гневом. Но они закончились так же резко, как и начались. В один момент он резко замолчал, выпрямил спину и улыбнулся. Затем его окатило волной безумного смеха, непонятно чем вызванного. Он ухватился за живот и упал на пол. Тайлер судорожно и прерывисто смеялся, пока снова не заплакал. Он окончательно сошел с ума.***
Прошло ещё несколько дней. Весь алкоголь в баре закончился и Тайлер стал физически чувствовать себя немного лучше. Он смотрел на фортепиано (этот номер слишком дорогой) перед ним так, как будто видит его на этом месте впервые. И вообще видит его впервые. Парень, нежно и едва прикасаясь, провел тонкими дрожащими пальцами по клавишам. Он нажал пару из них. Тайлер тихо выдохнул и поднял вторую руку к инструменту. Он начал играть. Красивая, немного неуклюжая мелодия стала заливать это, ужасно выглядящее и пахнущее, помещение. Тихо хрипящий голос пытался вырываться из горла Тайлера, но сразу же оборвался, как будто просто пропал. Парень понял, что петь он не сможет, поэтому просто продолжил мелодию. Мысли полностью отключились. Он наконец смог выкинуть своё терзающее сознание. Он находится в прострации. И, знаете, это так сладко и приятно не чувствовать ничего, после той безумной боли, которую он испытывал на протяжении очень долгого времени. Пальцы все еще дрожали, но они уверенно шагали по клавишам инструмента, создавая неповторимую мелодию, которую никто так и не услышит. Которую сам Тайлер слышит, возможно, в последний раз. Он спасал жизни миллионов людей своей музыкой, призывал их к жизни, но забыл о том, что нужно спасать и себя. — Я любил его, — тихо и со скрипом говорил сам себе Тайлер, — люблю его… Джозеф опустил голову и капли слез упали на клавиши фортепиано. — Но ни он, ни все остальные не приняли мою любовь. Они говорили быть собой… Они говорили, что любят таким, какой я есть… Но они все лгали! На последней фразе Тайлер закричал и ударил по инструменту, оборвав грустную мелодию ужасным звуком, пронзающим уши. Он с силой захлопнул крышку фортепиано, из-за чего стакан виски упал с его края, но парень не обратил на это внимание. Он потянулся за почти опустевшей бутылкой Джека Дэниэлса, последней, кстати, и взял другой бокал. Он опрокинул бутылку, звонко ударив ей по горлышку сосуда, и налил какую-то часть содержимого в него. Тайлер поднял стакан на уровне глаз и посмотрел в свое отражение. Злость. Снова злость. Всегда злость. Ничего больше не осталось. Только злость и боль. Парень снова кричал. Он сжал бокал настолько сильно, что он лопнул прямо в его руке. Стекло впилось в ладонь и виски смешалось с кровью. Тайлер закрыл глаза и медленно прерывисто выдохнул. Он неторопливо повернул ладонь вниз к полу и услышал стук упавших осколков. Парень открыл глаза и посмотрел на руку. Он медленно поднес её ко рту и облизал, почувствовав приятный вкус виски и крови. Он сглотнул подступивший ком в горле и направился к балкону. Легкий холодный ветер пробежался по всему его телу, от чего Тайлера чуть не схватила эйфория. — Интересно, что чувствуют люди, когда умирают, — рассуждал он вслух, подходя ближе к перилам, — и чувствуют ли вообще… Он встал на широкий уступ и держался там даже более уверенно, чем когда находился в номере. Двадцать с лишним этажей… Множество машин и людей сновали повсюду. Столько жизни внизу. Но она закончится для Тайлера, когда он окажется там, внизу. — Что происходит в момент смерти? Сознание просто затухает и от воспоминаний человека ничего не остается? А если душа существует, куда она уходит? Тайлер загляделся вниз и чуть не оступился, но тут же вернулся в равновесие и рассмеялся. — Нет, дружок, я сам выбираю время, когда мне умирать, — сказал он сам себе или, может быть, кому выше, — Не могу поверить, что жизнь напрасна и не значит ни-че-го. Тайлер ходил по тонкому уступу, как по твердому полу, будто в сантиметре он него нет этой сотни метров падения. — Если в секунду моей смерти я не узнаю все ответы на все мои вопросы, я прожил зря. Вдруг он услышал стук в дверь своего номера. Сердце бешено застучало, дыхание участилось, а зрачки расширились. Парень обернулся и посмотрел на дверь. Стук снова повторился и он услышал знакомый голос. — Тайлер, я знаю, что ты здесь, — это был голос девушки. Он очень сильно дрожал, и казалось, что она сейчас разрыдается. Джозеф проигнорировал это и повернулся обратно к городу. — Тайлер, — прозвучал другой голос, который заставил его буквально оцепенеть на месте, — это Джош. Я… Парень прервал его своим душераздирающим криком: — Иди на хуй, Джош! Вы все идите на хуй! Вы оказались просто лицемерными мудаками! Ты насрал мне в душу! Ты разорвал ее на части! Мне блять больно! Я столько всего потерял! — Тайлер размахивал руками и был близко к тому, чтобы упасть, не закончив свою речь, — Эта ебаная любовь… Слова звучали все тише, слёзы лились все сильнее. — Пошло все к черту! Тайлер посмотрел на часы на своей руке, быстро достав из кармана ручку и какой-то мятый листочек, написал дату и время и, выкинув ручку куда-то в номер, положил лист обратно в карман. В дверь несколько раз сильно ударили и через несколько секунд она была выломана, а в номер вбежали двое полицейских. В коридоре стояли зареванная Дженна и парень с желтыми волосами и медового цвета глазами. Тайлер громко и со смехом в последний раз послал их всех и шагнул вперед. Поток воздуха бил в лицо, заставляя слезы улетучиваться вверх, оставляя лишь грязные следы на лице за собой. Перед глазами летали этаж за этажом, воспоминание за воспоминанием. И вправду говорят, перед смертью жизнь перед глазами проносится. Тайлер улыбался. Сейчас все закончится. Сейчас он перестанет мучиться. Сейчас он перестанет чувствовать боль. Резко темнеет… Вокруг тела сбегаются люди. Кто-то кричит от ужаса. Кто-то узнает Тайлера и начинает плакать. Кость торчит из правого колена. Голова практически вывернута. Кровь быстро распространяется вокруг тела. Полиция раскидывает людей вокруг трупа. На лице Тайлера осталась улыбка и следы слез. Полицеские осматривали тело, и в кармане джинс они нашли скомканную бумадку. Развернув листок, они увидели, что там написано время его смерти и какие-то кривые слова, а именно «Любовь не выбирают. Любовь не убивает. Убивают любимые.» Он жил не зря. Он умер зря. Любовь иногда сводит с ума. Любовь иногда убивает.