Определённо твой

— Чёрт, неужели я дождался! — с глубоким облегчённым выдохом произнёс Мин, закинув голову назад и обхватив руками изголовье переднего пассажирского сидения, потягиваясь. Сейчас он чувствовал облегчение и свободу, ведь он наконец-то остался в городе один. — Блин, Юнги, у тебя вроде семья навсегда переехала на другой конец страны, а тебя не узнать. Прямо-таки светишься от счастья. — с улыбкой произнёс шатен, притормаживая перед светофором, который загорелся жёлтым, и вовсе останавливая автомобиль у стоп-линии. Юнги на самом деле было не узнать. Обычно угрюмый, неприветливый, не снимающий капюшона своей чрезмерно огромной толстовки и насквозь пропитанный запахом дешёвого табака парень сейчас сидел в непривычных светло-бирюзовом кардигане поверх белой футболки и обтягивающих тёмных джинсах вместо привычных мешковатых штанов. Хосок не слабо удивился, увидев друга в таком образе выходящим из подъезда многоквартирного дома. — И ты не думаешь, что покрасить волосы в цвет кофты немного… Странно? — Да ла-а-а-адно тебе. — протянул Юнги, ища на заднем сидении новенькие наушники в упаковке, держась рукой за плечо младшего. — Нет, я серьёзно. Мне кажется, это уже перебор. — Чон либо никак не мог свыкнуться с тем, что его друг выглядит абсолютно иначе, нежели обычно, либо действительно беспокоился о том, что ещё безбашенного он мог выкинуть. В какой-то момент в мыслях Хосока проскользнула мысль о том, что Юнги подменили. — А мне кажется, что тебя это не должно ебать. — а, нет, не подменили. Шатен незаметно улыбнулся, когда мятноволосый с психу отстегнул ремень безопасности и доброй половиной своей тушки перебрался на задние сидения, продолжая искать наушники. — Хосок, сука, куда ты дел мои наушники?! Я убью тебя, если ты оставил их магазине! Они стоят дороже, чем твоя безмозглая черепушка! — Да не может такого быть. Я точно клал их на заднее сидение. — темноволосый повернулся вполоборота и беглым взглядом осмотрел заднее сидение. — Может, они упали на пол? — Хосок хотел было приподняться на месте, дабы посмотреть на пол позади своего кресла, но вдруг раздался громкий автомобильный сигнал. От неожиданности старший, для удобства поставивший правую ногу на водительское сидение, стукнулся затылком о потолок автомобиля (что немудрено, ведь салон седана не такой уж и большой), а его колено благополучно съехало на рычаг ручного тормоза. Темноволосый же поспешно вернулся в исходное положение и в суете ему пришлось просунуть руку между на удивление стройных, если не худощавых, ног старшего, дабы дотянуться до ручки коробки переключения передач и тронуться с места, ведь зелёный сигнал светофора горел уже порядка десяти секунд. Юнги же, который как раз собирался сесть обратно, вздрогнул, ведь темноволосый практически обнял его ногу, и в его голове это звучало настолько же странно, насколько было на самом деле. Когда автомобиль набрал скорость, и Хосок смог переключить передачу и убрать руку с рычага, старший немного неуклюже опустился в кресло, повернул голову к окну и неловко покашлял в кулак. — Я съезжу в магазин, если наушников не окажется в машине. — сказал темноволосый, понимая, что если по его вине пропали действительно дорогостоящие наушники Юнги, то ему придётся очень не сладко и, скорее всего, придётся купить новые. И тут Чон вдруг подумал о том, откуда у Юнги взялись деньги на то, чтобы за раз купить компьютер, системный блок которого им ещё предстояло собрать. Он ведь всего лишь навсего работает консультантом в салоне связи. Даже сигареты всегда курит самые дешёвые, только от запаха которых уже становится тошно. А тут такое. Да ещё и это внезапное перевоплощение из скрытного мышонка в довольно-таки привлекательного молодого человека, со слишком уж тонкими для мужчины ногами. Совсем недолго они ехали в неловкой тишине, но её нарушил сигнал внутри автомобиля, призывающий пассажира справа от водителя пристегнуть ремень безопасности, что Юнги и стал поспешно делать, не с первого раза попав креплением в гнездо. Разобравшись с этим, Мин посмотрел на Хосока и заметил на его лице задумчивость и… Смущение? Это что ещё такое? Неужели Чон-самый-аморальный-шутник-Хосок может испытывать смущение? Или у него просто резко температура поднялась, поэтому щёки покраснели? — Ты мне новые купишь, если реально эти проебал. — Мину на удивление понравился смущённый Хосок, — Если хочешь, можешь натурой отплатить. — Это кто ещё кому платить за натуру будет. — хохотнул Чон, а смущения и след простыл. Конечно, не даром же он железо тягает и большую часть свободного от работы времени в танцевальном зале проводит. — Ой, вы только посмотрите. Тоже мне, секс-машина. — старший фыркнул, скрестил руки на груди и уставился взглядом в лобовое стекло. В мятноволосой голове промелькнула мысль о том, что он был бы не против заплатить, если Хосок хорошенько бы его отжарил, однако Юнги тут же отбросил её. — А что, хочешь сказать, это не так? — Чон вскинул брови, мельком с улыбкой глянув на старшего. — Конечно нет. — фыркнул Юнги. — У тебя слишком завышенное самомнение. И это было действительно так. Но лишь частично. Да, Хосок прекрасно знал, что является предметом восхищения и воздыхания не одной девицы, видел завороженные взгляды в танцевальном зале, но всегда и везде было это «но». Девушки восхищаются, но встречаются с другими парнями. Взгляды задерживаются, но потом всё равно ускользают. Знакомые из хореографической студии постоянно зазывают его преподавать, но нужно платить кредиты за ремонт тачки и ущерб за аварию в пьяном угаре. Лучший друг предлагает жить у себя и платить за аренду в два раза меньше, но Хосок влюблен не хочет мешать другу и вообще им «нельзя слишком долго находиться рядом, а то поубивают друг друга». — Тормозни у магазина, я пожрать что-нибудь захвачу, а то в холодильнике мышь повесилась. — Чон остановил машину у первого попавшегося продуктового на пути к дому Мина и заглушил двигатель. — Ща вернусь. Юнги сел обратно в автомобиль на удивление скоро. Опустив задницу на переднее сидение, он положил назад большую сумку с продуктами и туда же кинул большой пакет чипсов. — Я пива купил, деньги потом отдашь. — чавкая фруктовой жвачкой оповестил друга Мин и пристегнул ремень. — Хули пялишься, едь давай. На парковке перед домом мятноволосого было достаточно много свободных мест, однако все они принадлежали кому-то. Хосок, решивший, что не задержится у друга долго, оставил машину на одном из таких. Собрав все те покупки, что лежали на заднем сидении (в том числе и найденные на полу наушники), в четыре руки, они шустро поднялись на четвертый этаж. Зайдя в квартиру, Чон удивился, что все рассказы друга о странностях матери оказались правдой. — Она вообще всё вынесла, кроме толчка, душа и кухни. Эта ебанутая даже старый рассыпавшийся стол мне не оставила, а отдала кому-то даром. — скинув кроссовки на пути в комнату сказал Юнги. Младший пошёл следом за ним, взяв оставшиеся пакеты. — Постели только что-нибудь, прежде чем садиться, яйца отморозишь на голом полу сидеть. — Мин держал губами сигарету и щёлкал зажигалкой, которая всё никак не зажигалась. — Да ёбаный в рот, надо было новую купить. Хосок беззлобно усмехнулся, забрал не совсем исправно работающий источник огня из рук друга, чуть наклонил его и зажёг. Старший задымил. — Прежде, чем с сигаретой выебываться, научись зажигалкой пользоваться. — Чон бросил её на матрас, который являлся единственным предметом мебели в комнате; достал из пакета две жестяные банки пива, одну из них подал Юнги. И Хосок, человек непременно везучий, конечно же открыл свою так, что в пиве были не только его руки, но и рубашка, и пол вокруг. — Это пиздец. — держа злосчастную баночку на вытянутой руке констатировал темноволосый, на что Юнги не сдержал смеха. Это хрипловатое кряхтение было настолько редким и заразительным явлением, что Чон сначала забулькал негромкое «Ха-ха, очень смешно», а потом всё же не удержался, улыбнулся. Засмеялся. — У тебя, похоже, руки точно из жопы растут. — съехидничал Юнги и, по закону жанра, в точности, как и друг, разлил пиво. Хосок засмеялся настолько сильно, что скоро звука его смеха стало не слышно, сам он медленно опустился на колени, а в уголках глаз собрались слёзы. Мин хохотал, лёжа навзничь на постели и держась за живот, который уже болел от напряжения. — Блять, я задохнусь сейчас. — перевалившись на бок выдавил из себя старший и сделал глубокий вдох, но это не помогло. Одного взгляда на друга было достаточно, чтобы вновь впасть в истерику. Юнги крупно повезло, что его сигарета выпала в разлитое пиво и затухла в нём, что он осознал спустя десять минут, когда оба уже успокоились, открыли окно и отдышались. — Блин, я на это рубашку неделю не ужинал. — немного расстроено сказал Хосок, осмотрев последствия не выпитого хмельного. — Можешь ей пол протереть. — злорадно сказал Юн, но потом всё же добавил, — Если это поможет, в ванной хозяйственное мыло есть. Младший вышел из комнаты на пять минут (за это время мятноволосый успел вернуть комнату в состояние видимого порядка) и вернулся с голым торсом. На удивлённо скривленную гримасу старшего, он объяснил, что застирал рубашку и повесил её подсохнуть. — Кстати, у тебя там ещё одна комната свободна, что с ней делать собираешься? — поинтересовался Хосок, потому что, видимо, именно в неё Мин и приглашал жить. — Хочу студию, но мать собирается эту комнату сдавать. — не думая ответил старший.  — Похер, нужно ещё комп собрать. — Юнги не стал задерживать взгляд на кубиках пресса младшего и отвернулся, продолжая распаковывать комплектующие системного блока. — У меня теперь от рух пивом пахнет. — принюхавшись сказал Хосок, взял любезно обтёртую другом снаружи злосчастную банку и сел на корточки рядом с Мином, попутно делая пару глотков прохладного напитка. — Помочь? — Я тебя за этим сюда и позвал, тормоз. Я в мозгах компа, как в глухом лесу. — только сейчас младший осознал причину внезапного приглашения от Юна в свою обитель, да ещё и с пивом. Конечно, сисадмин Чон Хосок должен хорошо уметь собирать и разбирать компы. Ему стало даже немножечко грустно и обидно, но это где-то в глубине души и вообще не точно. — А, окей… — без энтузиазма отозвался младший и принялся за работу. Он кропотливо устанавливал все платы, дабы не повредить, стягивал проводки жгутиками, чтобы всё выглядело аккуратно и было более доступно для ухода. Довольно скоро новенький ПК был готов и Чон произвёл первый запуск, который, к слову, прошёл успешно. После ему пришлось потратить ещё немного времени на подготовку компьютера к работе. За это время Юнги выхлестал две большие банки пива и ту, что открыл самой первой. — Да ты гений. — тестируя новый компьютер выдал старший. Хосок лишь угукнул в ответ, залпом допил своё хмельное и беспощадно смял жестяную банку. Чувство осознания себя лишь другом с машиной и познаниями в компьютерах было не из приятных. — Ну, я пошёл? — младший поднялся с пола. — Ты оставляешь меня одного наедине с половиной ящика пива? Давай хоть фильм посмотрим, у тебя ж рубашка ещё сырая, наверное. — тут же встрепенулся Мин, находя другу предлоги, чтобы остался. И он остался. Банка пива, вторая, третья… Шестая? Сбились со счёта. На экране титры. Остатки чипсов на дне пакета. Хосок активно ищет саундтрек из киноленты и затылок чешет, когда по иконкам на смартфоне не попадает, Юнги смеётся над ним, а сам пытается вспомнить, что хотел сказать. И вспоминает. Когда младший с радостными воскликами подрывается с места, подключает телефон к колонкам и подскакивает на ноги, когда начинает звучать музыка. Он слишком долго сидел на работе и на полу перед компом друга, слишком долго не был в зале для хореографии. Тело требовало движения. А Хосок человек простой и послушный, когда пьяный. Ритм говорит двигаться — он двигается. Мышцы требуют размять их — он разминает. Юнги предлагает выпить на брудершафт — он пьёт. Юнги резко притягивает и напористо сминает губы — он отвечает. Стоп… Что? За несколько мгновений все, ранее исправно работающее, системы в голове Хосока перестали работать и включились вновь. Хмельная пелена очистилась с рассудка в сотни раз быстрее, чем появилась. Перезагрузка прошла успешно, и Хосок сделал шаг назад. Потом ещё. Как во сне наскоро натянул свою слегка влажную рубашку и ушёл из квартиры, толком не понимая, почему. А его и не остановили. Юнги лишь продолжил молча стоять на том же месте. За Чона всё сказали глаза. Вроде и ожидаемо, а вроде и обидно. Скорее, обидно. Очень обидно. Обидно до слёз. Но Юнги матерится, пинает пустые смятые жестянки, закуривает, тушит, снова закуривает и снова тушит. Прижимается разгорячённым лбом к холодной стене. Но не плачет. Только шмыгает носом. Закрывает веки и видит пиздец. Чёрный, непроглядный пиздец. Такой же гнетущий, как стоящее на пороге одиночество.