***
Всё хорошо. Жизнь восстанавливается и постепенно приходит в норму. Отец говорит, это чудо, что в их семье все уцелели. Фред и Джордж привычно шутят, что все Уизли просто заговоренные. Остальные смеются, и это то, что сейчас действительно необходимо. Слишком много друзей не вернулось из последней битвы. Джордж стоит над кроваткой с малышом и смотрит, как тот спит. Спустя пару мгновений волосы мальчика меняют цвет, превращаясь из каштановых в лиловые. Это первый раз, когда Джордж видит сына Люпина и Тонкс. И ему грустно от того, что этот малыш никогда не узнает своих родителей. - Эй. Фред появляется в тот же миг, словно чувствует, что брату не по себе. Джордж не удивлен – у них всегда так. Порой он действительно верит, что у них на двоих одна душа. - Как думаешь, он больше похож на Тонкс или на Люпина? – спрашивает Фред, тоже останавливаясь на кроваткой. - По-моему, копия Римуса, - наклонив голову на бок, отвечает Джордж. Даже не смотря на способности метаморфа. - Ага, - соглашается Фред. – Жаль, что он не вернулся. А Джордж думает: «Хорошо, что вернулся ты».***
В первый раз это происходит через девять дней после битвы за Хогвартс. Джордж никогда не забудет то утро. Он просыпается в своей комнате – ладно, в их с Фредом комнате в своей квартирке в Лондоне – и сначала не понимает, почему. За окном еще стоит предрассветный сумрак, но что-то вырывает его из сна. Секунду Джордж лежит в темноте, пытаясь прислушаться к своим ощущениям. Что-то не так. И вдруг он понимает – в пустоте комнаты не слышно второго дыхания. Джордж соскакивает с кровати так, будто в ней вдруг объявилась кусачая тарелка и принялась хватать его за все доступные места. - Фред? Щелчок выключателя лампы на прикроватной тумбочке, и комнату заливает махровый теплый свет. Кровать Фреда пуста. В этом не должно быть ничего странного или пугающего, ведь Фред давно взрослый мальчик, но Джордж чувствует, как от ужаса сжимается сердце. Он выскальзывает из-под одеяла и прямо босиком тащится из комнаты. Их квартирка слишком маленькая – всего-то спальня, совмещенная гостиная-кухня и ванна. Казалось бы, здесь сложно кого-то потерять. Но Джордж обходит всё два раза и лишь после этого убеждается, что Фреда здесь нет. Однако его палочка лежит на столе, и ботинки небрежно валяются около дверей. Почесав одной ногой другую, Джордж открывает двери и спускается в магазин. Еще на лестнице он слышит непонятный шорох внизу и лишь на последней ступеньке с опозданием думает, что не захватил с собой палочку. Но почему-то ему не страшно. Не за себя. Он не боится, что это воришка или сбежавший Пожиратель смерти. Он знает, что это брат. Он всегда такое знает. - Фред? – снова зовет он. Раздается грохот и звон, а после невнятные ругательства, и до носа Джорджа тотчас доходит сладкий запах одного из изобретенных ими шуточных эликсиров. Кажется, того, от которого с бешеной скоростью начинают расти ногти. Джордж идет на звук, недоумевая, что Фреду понадобилось в магазине в такое время, когда тот сам выныривает ему навстречу. И тогда Джордж удивляется еще сильнее. На брате толстый свитер, а руках он держит старое ватное одеяло. Что ж, по крайней мере, стало ясно, что он забыл в лавке – это одеяло близнецы использовали для хранения в нем сушеных корней эливики, которые по рецепту рекомендовали держать в тепле. - Зачем оно тебе? – спрашивает Джордж, пытаясь понять. Фред едва заметно поводит плечами, прежде чем ответить: - Холодно. Мороз жуткий. Ты разве не замерз? - Что? – Джордж хмурится. – Фред, здесь ничуть не холодно. - Разве? Фред выразительно вскидывает брови, но когда не видит на лице брата и тени улыбки, вдруг тушуется. - Да, я... это... просто... Джордж делает два шага вперед и кладет ладонь на лоб Фреда. Кожа под рукой немного влажная и горячая. - Да у тебя жар, приятель, - замечает он. Теперь, по крайней мере, понятно, почему Фреду холодно. – Пойдем домой. Он тянет брата за собой, стараясь не паниковать. Не так уж часто кому-то из них приходилось болеть, и всё это немного в новинку. Когда Фред, закутанный тремя одеялами – своим, Джорджа и тем из магазина, наконец, засыпает, Джордж сидит на краю своей кровати и не может отвести глаз. Он думает, что через пару дней Фред поправится. Он еще и не знает, что в этот самый миг его мир пошатнулся.***
Через две недели Фред не поправляется. Ни один из рецептов матери не срабатывает. Она практически переселяется жить к близнецам и не отходит от постели больного сына. Джордж вынужден уходить – дела в магазине, помощь в разборе завалов Хогвартса и восстановлении школы. Но как только получается вырваться, он сразу спешит домой. Фред, конечно, в относительном порядке – шутит, флиртует с каждым, кто приходит его навестить, будь то хоть Анджелина, хоть Перси, и рвется в бой, действовать. Только вот и Джордж, и их мама против. Хватит. Навоевались. Днем Фред бодр и активен, словно и не болен вовсе, но по ночам его неизменно накрывает волна озноба и жара. Как правило, под утро он забывается тревожным сном, а после, открыв глаза, даже этого не помнит. Наконец, мама не выдерживает, и, призвав на помощь отца, Билла и даже Гарри Поттера, заставляет Фреда отправиться в больницу Святого Мунго. Тот ворчит, что не хочет никого беспокоить, что там и без него полно настоящих больных, а у него всего-то легкая простуда. - Никто не болеет простудой две недели, Фред, - возражает Джордж, которого вся эта ситуация сильно беспокоит. - Я – да, - упрямится Фред. – Просто я такой исключительный, ты забыл? Признайся, что просто завидуешь мне. У самого-то и насморка в жизни не было. - Еще бы, - соглашается Джордж. – Как ты умудрился заболеть без меня? Это не честно, мы же решили всё делать вместе. - Ахах. Видимо, не в этот раз. В итоге Фреда оставляют в больнице, чтобы провести какие-то обследования, и Джорджу крайне неуютно одному в квартире. Он не выключает свет, когда ложится спать и всё смотрит на пустующую соседнюю кровать, пока глаза не закрываются от усталости.***
- Нет. Это единственное, что может сказать Джордж. Единственное, что имеет смысл. И во что он согласен верить. Нет, нет, нет. Это неправда. Невозможно. Так не может – не должно – быть. Не Фред. Не снова. Джордж переводит круглые испуганные глаза с целителя на брата. Тот лежит на больничной кровати, опираясь на белую подушку, в белой больничной рубашке, и на фоне всей этой отвратительной белизны его волосы кажутся еще рыжее. Словно пламя. Фред отвечает на его взгляд, и глаза у брата уставшие. Но он улыбается, немного натянуто, но упрямо. Не для себя. Но для всех, кто может его увидеть. И от этой улыбки внутри Джорджа что-то начинает ломаться. - Всё в порядке, Джордж, - тихо и ровно говорит он так, словно речь идет о чем-то совершенно нормальном, таком, как покупка нелегальных трав для вредилок или новый рецепт лихрадочных леденцов. Но это не так. Это не может быть так. - Нет, - снова повторяет Джордж, словно в его словарном запасе не осталось других слов. А может, так и есть. Фред поджимает губы и выдыхает: - Ничего не поделаешь. - Вот еще! – вспыхивает Джордж. – Всегда есть выход. И мы найдем его, слышишь? Ведь так? Он оборачивается за помощью к целителю, наблюдающему за этой сценой, и тот кивает. - Мы не знаем, но будем искать. Как только разберемся, с чем конкретно имеем дело, появится и выход. Так что не отчаивайтесь. Мы будем работать, и найдем заклинание или противоядие, ликвидирующее угрозу. Джордж вскидывает подбородок, когда оглядывается на брата. Тот тихонько усмехается. - Ладно, ладно, - примирительно поднимает руки он, словно сдается. – Не буду спорить. Тем более, я только «за». - Еще бы. Теперь и Джордж улыбается. А Фред, покосившись на целителя, с показной серьезностью на лице добавляет: - Только не дай им сделать из меня подопытную мышку, Дред. - Обещаю, Фордж. Ты под моей защитой. Хотя... вдруг они тебя усовершенствуют? - Эй! Я и так идеален. Кому бы не помешало немного совершенства, так это тебе. Как насчет нового уха? - Только если оно не будет таким уродливым, как твои. Они смеются, больше не от своих слов, а от недоумения на лице лекаря. И кажется, будто все нормально. Земля вертится, солнце светит, время идет. В тот день Джордж узнает, что его близнец болен чем-то неизвестным. Но ведь излечимым, правда?***
Фреда оставляют в больнице, и Джорджу совсем невыносимо в их квартире. Потому он покупает надувной матрас и ночует за прилавком в магазине. Среди шуршащих и позванивающих безделушек ему не так одиноко. Он изучает то, что происходит с Фредом, с помощью книг и бесконечных разговоров с целителями. Мать, отец, Билл, Рон и Перси попеременно дежурят в палате Фреда. Джордж появляется там в любую свободную минуту. Он бы и вовсе остался там, но не хочет загубить их дело – магазинчик постепенно восстанавливается после войны, и нельзя его бросать. Фред твердит от этом в каждый визит Джорджа, обжираясь при этом мармеладными змейками. Такое чувство, будто он единственный, кто не воспринимает происходящее с ним же всерьез. И Джорджу порой хочется стукнуть его по голове, чтобы тот, наконец, понял. В тот четверг, когда Джордж приходит в больницу вместе с родителями – накануне он ночевал в их доме, целитель, ведущий Фреда, мистер Брайен, уже ждет их в коридоре. - Есть новости, - сразу говорит он. – Мы знаем, что с вашим сыном. И это не звучит, как утешение или надежда. Скорее, как приговор. Внутри Фреда после битвы за Хогвартс осталось темное заклятие, разрушающее его. Как бомба с обратным отсчетом. Меняющая организм. Неизбежно. Необратимо. - Один год, - говорит мистер Брайен. Отец застывает в ужасе, мать плачет, а Джорджа словно стукнули по голове молотком. И он спрашивает, единственный: - Что случится, когда это время пройдет? Холодные прозрачные глаза целителя кажутся льдинками, и голос звучит совсем без эмоций: - Он умрет.***
Когда Джордж, наконец, собирается с мыслями и заходит в палату, мама плачет около постели Фреда, спрятав лицо в ладони. Отец стоит рядом и обнимает ее, но плечи его опущены и едва заметно дрожат. Фред смотрит на них со смесью сожаления и вины и явно не может придумать, как утешить. Наверное, это в принципе невозможно. Джордж останавливается и подумывает, не уйти ли, пока его не заметили, но не успевает принять решение, как Фред поворачивает голову и смотрит на него. И теперь сбежать невозможно. Джордж подходит и замирает около брата. - Почему ты не сказал мне? – тихо спрашивает он. И в голосе против воли появляются нотки укора. А в голове эхом звучит: «Почему, почему, почему...» - Сказал что? – уточняет Фред, хотя Джордж не сомневается, что он всё и так понял. - Про то, что в тебя попало заклинание. Фред отводит глаза. - Не хотел, чтобы ты ругался на Перси. Он и так развел настоящую панику, что не доглядел за мной. Хватит с него упреков. Пока что. Внутри Джорджа клокочет обида. А еще боль. И страх. И снова боль. Он жалеет, что не был тогда со своим близнецом. Что в битве они разминулись. Он не хочет злиться на Перси, понимая, что это не его вина, но все равно делает это. - Мы найдем способ остановить это, - говорит Джордж. Наверное, больше себе, чем Фреду. Тот мягко улыбается и кивает. Мама всхлипывает. А Джордж вдруг замечает под глазами брата осевшие серые тени. И это почему-то заставляет его горло сжаться. - В любом случае, это на двенадцать месяцев дольше, чем могло быть, - шутит Фред. – Считай, я выиграл у Смерти лишний год. Не так уж и плохо, правда? Джордж усмехается, и ему не хочется думать, что изданный им только что звук больше получился похожим на всхлип. - А будет еще круче, когда мы полностью ее обставим. Фред продолжает улыбаться в лицо своей смерти, а мир Джорджа рассыпается на части.***
Джордж в жизни столько не сидел за книгами. Он подключает к этому занятию всю семью – Перси с радостью ухватывается за возможность помочь в свое свободное время, которого не так уж и много из-за новых реформ в Министерстве. Джорджу противно от самого себя за то, что он чуточку рад, что Перси так занят – потому что каждый раз при взгляде на старшего брата в голове просыпается противный несправедливый голосок, нашептывающий: «Не уберег, не защитил, не спас»... И хоть Джордж знает, что это не вина Перси, ничего не может с собой поделать. Не сейчас. Он молчит, не показывает вида, но ему кажется, что Перси догадывается об этих его мыслях. Потому Джордж больше рад помощи Билла, Флер, Джинни или Чарли. От Рона и Гарри мало пользы, зато их подружка Гермиона успевает в два с половиной раза больше, чем сам Джордж, и на самом деле наиболее ценный помощник в их команде. Порой к ним заглядывают Ли, Анджелина, Алисия и еще некоторые старые друзья. Но у Джорджа нет времени болтать с ними. Они спрашивают о Фреде, выражают сочувствие и идут к нему в больницу, понимая, что здесь только мешают. Вскоре Джордж оставляет магазин на двух нанятых работников, чтобы не отвлекаться. Фреду он не говорит – тот убьет его, если узнает. Но ему не хочется тратить время на шутливые проказы, когда нужно искать способ спасти брата. Он знает, что целители в больнице сбились с ног в поисках способа излечить Фреда. И продолжает верить, что всё получится. По-другому просто не может быть. Они выжили в тяжелой войне. Они прошли огонь и воду. Они победили в страшной битве. Тогда почему у Джорджа такое чувство, будто он проиграл?***
Полгода пролетают незаметно и слишком быстро. Джордж уже практически переселяется в больницу. В его собственной квартире книжный завал, но ни на одной из страниц не нашлось нужных ответов. У целителей успехов не больше. Фреду осточертело лежать в больнице, он ноет, злится, швыряется подносами с едой и капризничает, как маленький. Джордж рядом и терпеливо сносит все, что уготовило ему настроение Фреда в очередной раз. - Я хочу уйти, - как-то днем говорит Фред. Джордж, до этого расписывающий в красках идеи будущих жевательных мармеладок, которые будут создавать временный эффект метаморфства – смена цвета волос и формы носа в зависимости от желания, затыкается на полуслове и тупо смотрит на брата. Тот цокает языком и нетерпеливо повторяет: - Хочу домой. - Фред, ты же знаешь, - вздыхает Джордж. Эта тема поднимается в разговорах не впервые – Фред часто просился домой перед матерью, отцом и Биллом, но перед Джорджем – никогда. На самом деле, с его стороны это удачный ход. Потому что Джордж никогда не мог отказать брату. - Я здесь скоро плесенью покроюсь, Джордж, - хныкает Фред, оттопыривая нижнюю губу в жалобной гримасе. – Ты же видишь, я отлично себя чувствую. А мне разрешают только гулять по коридору своего этажа. Даже в буфет нельзя. - Ты же там был, - подмечает Джордж. – Вчера. - Но формально-то нельзя! – протестует Фред. Будто это всё решает. - Тебе не лучше. - Но и не хуже. Только по ночам колотит, но у нас дома есть одеяла. А если что, и огненное виски тоже. Джордж закатывает глаза. Он намеревается твердо стоять на своем и не поддаваться на мольбы близнеца, поэтому даже не понимает, каким образом пятнадцать минут спустя он уже изображает приступ эпилепсии в коридоре. И пока все присутствующие там бросаются ему на помощь, Фред незаметно покидает этаж, а после и больницу. В этот день они вместе возвращаются домой. Фред недовольно осматривает горы книг и пыли и выражает все, что думает по этому поводу, громким чиханием. Но на самом деле он счастлив, и Джорджу впервые за полгода становится легче. Видеть не измученную резиновую улыбку брата, даже не затрагивающую глаз, а самую настоящую – всё, что ему надо. Вместе они прибираются дома, швыряются книгами (Грейнджер бы хватил сердечный приступ, будь она здесь), брызгаются водой, заставляют щетки и швабру летать под потолком наперегонки. Потом вдвоем готовят сэндвичи и жарят бекон. Засыпая ночью, Джордж не выключает свет. Но теперь, глядя на соседнюю кровать, он видит закутанного в четыре одеяла брата, и ему как никогда верится, что всё у них будет хорошо.***
Мама появляется на следующее утро, и весь дом, да, наверное, и Косой переулок, слышит ее вопли. Фред и Джордж переглядываются и хихикают. Они давно выросли из того возраста, когда действительно боялись ее гнева. И от их улыбок она заводится еще сильнее. Но, пожалуй, это стоило вытерпеть, потому что, успокоившись, она готовит для них чудесный обед, и на мгновенье Джорджу кажется, что они снова дети, что вернулись в «Нору», и что не было никакой войны. Но когда Фред оставляет почти половину своей порции не тронутой, иллюзия рассыпается.***
Джордж начинает пристально наблюдать за близнецом, подмечая все изменения. Тот теперь куда меньше ест и громче смеется. Он мерзнет по ночам, и уже шесть одеял едва ли помогают. По утрам он ничего не помнит из прошедшего за ночь – ни снов, ни своей лихорадки. А еще у него начинают дрожать пальцы. Почти незаметно. Но когда он пытается выполнить какую-то мелкую, требующую ювелирной точности работу, у него не выходит. Он отшучивается, что стареет и скоро впадет в маразм. - Придется вытирать тебе слюни, - подкалывает его Джордж, чтобы сбить гнетущее напряжение. Фред смотрит на него и ехидно отвечает: - Не только слюни. И Джордж громко смеется. На четвертый день после самовольной выписки они снова открывают магазин. Фред полон энтузиазма. Он ловко скользит между покупателями, сыплет шутками и комментариями направо и налево, а когда видит Джинни, то радостно тискает ее, будто они не встречались лет сто. Сестра краснеет то ли от смущения, то ли из-за того, что объятия слишком сильные, и зовет братьев на ужин в «Нору». По вечерам они придумывают новые формулы и экспериментируют с составами для своих конфет, печений и хлопушек. В результате их квартира воняет разными запахами зелий, а кастрюля на кухне покрывается несмывающейся липкой субстанцией, из которой Фред предлагает сделать ириски. - И что они будут делать? Убивать любого, кто их понюхает? – спрашивает Джордж, зажимая пальцами нос. Он кастрюли несет так, словно там лежит один огромный потный ботинок. - Неплохой вариант, - пожимает плечами Фред. – Можно использовать в качестве пыток. - Подозреваемый, вам есть что сказать суду? - тонким голоском изображает Джордж. - Нет? - подхватывает эту игру Фред. И делает вид, что протягивает к лицу брата кастрюлю. – А теперь? - Да, да, только уберите это! – Джордж картинно трясет ладошками и отклоняется, будто спасаясь. Фред смеется его актерской игре.***
Еще через пару недель Фред внезапно зовет на свидание Анджелину. Джордж хмурит брови, но молчит. На самом деле его беспокоит, что брат будет без него. В последние дни ему стало тяжелее. Появились внезапные короткие приступы головной боли. Когда это случилось впервые – Фред вдруг упал на колени посреди кухни и схватился за голову с тихим рычанием, Джордж думал, что у него сердце от ужаса остановится. Сейчас он уже понял, что нужно делать в таких случаях – приложить что-то теплое на затылок. Он не знает, почему именно так, но это помогает. И выяснил ведь совсем случайно, когда в панике прижался лицом к затылку брата и забормотал ему что-то утешающее. Тепло губ и дыхания помогло. - Оближи меня еще в следующий раз, - посоветовал ему тогда Фред, когда боль прошла. Он все еще тяжело пыхтел и потирал виски. И за шуткой пытался скрыть свою внезапную уязвимость. Джордж, до этого прижимавший его к себе, сразу же оттолкнул и фыркнул: - Ты в курсе, что моча стерильнее и горячее слюны? - Только попробуй. - Ха! - Джордж! - Я сказал «ха». И вот сейчас Фред стоит перед зеркалом и ведет бой со своей новой голубой рубашкой. Джордж валяется на кровати и делает вид, что смотрит журнал про квиддич. Он всё ждёт, когда брат позовет его, но тот упрямится и молчит. А наблюдать за его мучениями слишком грустно. И когда из-за дрожи в пальцах пуговица в очередной раз не влезает в петельку, Джордж теряет терпение и слезает с кровати. Он молча подходит к брату и застегивает все пуговицы кроме верхней. - Что бы я без тебя делал? – вздыхает Фред. И по нему сложно сказать, шутит он сейчас или нет. Джордж смотрит на него. - Пошел бы голым? – предполагает он. И в глазах брата загораются искорки. - Анджелина была бы в восторге. - Да, наши тела шикарны, - соглашается Джордж небрежно. - Мое все равно чуточку красивей. - Как скажешь. Джорджу не хочется его отпускать. Он беспокоится, что у Фреда может случиться приступ боли. Или еще что-нибудь – что угодно. Но не может придумать предлога, чтобы брат остался. Поэтому просто похлопывает его по плечу и улыбается. Фред уходит.***
Новости из больницы не радуют. И от знакомых, вызвавшихся помочь, тоже. Никто не знает, как помочь Фреду. И Джордж не хочет думать, что от отведенного мистером Брайеном времени осталось всего три месяца. - Эй, Джордж, - тихий шепот Фреда, сопровождающийся постукиванием зубов, вырывает Джорджа из дремы. – Ты спишь? - Нет. Он удивлен, почему не спит сам Фред. В этот час его обычно уже накрывает нервным тревожным сном. - Давай уедем. - Что? – не сразу понимает Джордж. Думает, показалось. - Уедем, - чуть громче повторяет Фред под тихий стук своих зубов. И Джорджу кажется, что он упускает что-то важное. - Куда? – спрашивает он. – Зачем? - Просто... – кровать скрипит, видимо, Фред переворачивается на бок. Джордж делает то же самое, и теперь они смотрят в направлении друг друга, хотя в темноте и не видят лиц. Раздается вздох. А затем Фред продолжает: - Ты же знаешь, как я люблю всё это: наш магазинчик, наш дом, нашу семью. Но я хочу чего-то еще, понимаешь? Хочу столько увидеть и узнать. Просто... вдруг ничего не получится? – в голосе его внезапно пробивается страх, и сердце Джорджа тихо поскуливает от боли. – Я не хочу, чтобы было только это. Мир такой огромный, а я не видел ничего... Понимаешь? Джордж понимает, и от этого только хуже. Он понимает, что Фреду страшно. Осталось три месяца. Это не так уж и много, учитывая, как быстро пролетели предыдущие девять. А они так и не нашли способа остановить действие заклинания. - А как же целители? Когда они найдут способ... – пытается возразить Джордж, сам не зная, почему. - Они сообщат мне, ты ведь знаешь. И я сразу примчусь, моментально, - отговаривается Фред. Видимо, идея путешествовать засела в нем слишком глубоко. А может, это так действует на него ночной жар. - Но родители? Ты всех бросишь? – удивленно вздыхает Джордж. И тихо добавляет. – И меня? - Нет, - торопливо отвечает Фред. Голос его дрожит. – Я же сказал «уедем». Вместе. Ты и я. Посмотрим мир. Пожалуйста, Джордж. И когда Фред так просит, разве можно ему отказать? - Я не знаю... Не уверен. - Ну же. Считай это мое предсмертное желание. Эти слова слетают с губ Фреда так легко, как шутка, но Джордж сглатывает возникший в горле ком, и ему кажется, что он глотает стекло. - Хорошо, - соглашается он. И знает – чувствует – что Фред улыбается. - Обещаешь? – как маленький уточняет он. И Джордж кивает. - Да. Наутро ни один из них не вспоминает о ночном разговоре, и Джордж полагает, что Фред забыл о нем, как это обычно и бывает.***
В эти выходные – через четыре дня после той ночи - у отца День Рождения. Собирается вся семья. Они долго разговаривают, вкусно едят и слушают музыку по радио. Джорджу тепло и уютно. И почти не больно. Он уже по привычке наблюдает за Фредом, лениво развалившись в кресле. Тот смеется, шутит, подкалывает Джинни и Гарри, издевается над Роном – в общем, ведет себя так, как прежде. И если не знать, то и не догадаться, что с ним что-то не так. И все вокруг, кажется, забывают об этом. Вечер проходит чудесно. Фред и Джордж остаются спать в своей старой спальне, слушая, как топают по лестнице то и дело шастающие куда-то разные Уизли. Они долго болтают, вспоминая детство, пока Фред не начинает стучать зубами и не залезает с головой под груду одеял. Джордж вздыхает и отворачивается к стенке. Утром они уезжают первыми – сразу после завтрака. Фред нежно целует мать и что-то шепчет ей в ухо, потом обнимает отца, еще раз поздравляя с праздником. А после – вот внезапность – стискивает в объятьях по очереди всех братьев и Джинни. В итоге обнимашек хватает даже для Гарри и Гермионы. - Увидимся! – жизнерадостно машет рукой Фред, стоя на пороге. Джордж просто улыбается и поддакивает: - Пока! - До свидания, милые, - любовно отвечает им мама. И как только дверь закрывается за ними, улыбка исчезает с лица Фреда. Он молча идет вперед, и Джордж торопится за ним. Но перед оградой Фред вдруг останавливается и смотрит на сад. Взгляд его покрывается задумчивым маревом. - Помнишь, как мы выдворяли садовых гномов? – вдруг спрашивает он. - Еще бы! – выдыхает Джордж. – По-моему, это от нас они почерпнули все ругательства, что теперь знают. - Да, а были такими милыми малютками до знакомства с нами, - соглашается Фред. Джордж хочет спросить, к чему это, но брат вдруг оборачивается и смотрит на дом. Взгляд его внезапно теплеет, но за нежностью в нем пробивается необъяснимая грусть. И неясно как, но Джордж понимает, что Фред прощается с «Норой».***
- Ты обещал! – в тот же вечер кричит Фред. И Джордж вздрагивает от звука его голоса. - Я думал, ты ничего не помнишь, - в свое оправдание бормочет он. Фред яростно скидывает свои вещи в лежащую на полу открытую дорожную сумку и не смотрит на него. - Как видишь, помню, - бросает он. – И если ты не хочешь, ладно, поеду один. Джордж фыркает и достает из шкафа вторую сумку, бросает ее на пол рядом с сумкой брата. Черта с два он отпустит Фреда одного куда-нибудь дальше кухни. - Ты даже не сказал ничего родителям, никому, - сердится он. Как ему кажется, вполне справедливо. - Сказал, - возражает Фред приглушенно. И Джордж вспоминает, как тот что-то шепнул матери перед уходом. - Эй. Джордж оборачивается на оклик, и теперь Фред смотрит прямо на него. В руках его зажата старая зеленая футболка с парой прожженных горячими каплями какого-то зелья дырками на груди. - Это ведь не навсегда, - говорит Фред практически спокойно. Но горящие отчаянием глаза его выдают. – Найдется лекарство, мы вернемся, я приму его и буду в норме. А пока мы просто развеемся. Считай, это наш отпуск. Небольшой отдых. Мы ведь заслужили. Джорджу кажется, что его трясет не хуже, чем Фреда в приступе ночной лихорадки. И чтобы отвлечься, он указывает пальцем на футболку: - Серьезно, старик. Ты возьмешь ее? Да ей же только стол протирать. Фред скалится в ответ и бережно укладывает футболку поверх остальной одежды.***
Уходя из дома, Джордж случайно бросает взгляд на кровать Фреда, где кучей навалены все имеющиеся в доме одеяла, шарфы и грелки. Он невольно вспоминает то время, пока брат лежал в больнице, и с отчаянием думает, взывая к высшим силам, кем бы они ни были: «Пожалуйста. Пожалуйста, пусть эта кровать больше никогда не будет пустой».***
Из Лондона они трансгрессируют в Шотландию, в город под названием Инвернесс. - Серьезно? – не сдерживает удивления Джордж, выпуская руку брата, когда они оказываются на тротуаре под хмурым февральским небом. - Здесь же столько рыжих! – восхищенно улыбается Фред, осматриваясь по сторонам, будто видит не серые дома, а какое-то чудо света. – Мы обязаны были здесь побывать. - Ага, а еще мужчины в юбках, - вставляет замечание Джордж, но брат игнорирует его. - К тому же, если идти в лес, то найдем то самое озеро. Лох-Несское чудовище, помнишь, Грейнджер рассказывала? В итоге они довольно быстро вычисляют пустующую квартирку в одном из домов и заселяются туда. А после, оставив вещи, действительно отправляются в лес вдоль озера. Фред берет с собой палочку и небольшую сумку, которую вешает на шею. Джордж только палочку. Он хочет спросить, что это у брата, но тот так восхищенно пялится по сторонам, что не находит момента. На одном из склонов Фред вдруг останавливается и вытаскивает что-то из той самой сумки. Джордж всматривается в смутной знакомый предмет пару мгновений. - Это же... – начинает он, но Фред довольно его перебивает: - Фотоаппарат, да. Гермиона помогла мне выбрать. Знаешь, те аппараты волшебников, для создания колдографий слишком уж неподъемные для путешествий. Думаю, мы переживем, если не будем двигаться на карточках, да? Фред сейчас вдруг напоминает Джорджу отца – так же непосредственно, как ребенок, лопочет о маггловских изобретениях с полными восторга глазами. - Конечно. Хочешь, сфотографирую тебя? Фред не заставляет себя ждать. Он объясняет Джорджу, как сделать снимок, а потом бежит на тот самый утес и выглядит самым счастливым на свете.***
В итоге, после непродолжительных споров и разногласий, они все-таки отправляют сову домой – просто чтобы родители не сходили с ума. И в конце письма Джордж еще раз пишет, чтобы, как только появится лекарство, им сообщили. А Фред добавляет «А по другим причинам просьба не беспокоить». И пририсовывает кривоватую кошачью мордочку напротив их инициалов.***
Намерзнув в Шотландии они решают сменить курс на что-то более южное. Хотя, признаться, Джорджу даже понравилось их первое мини-путешествие. И пусть никакого чудовища они не нашли, зато нагулялись вдоволь на свежем воздухе. В одной из деревенек они попали на местный праздник, посмотрели на мужчин в килтах, играющих на волынках, продегустировали еду прямо на улице (к счастью, это было бесплатно, потому что в маггловских деньгах, которые Фред предусмотрительно разменял в Гриннготсе перед отъездом, правда, когда он успел, Джордж не в курсе, они ничего не понимали), а вечером попали на уличные танцы. И так как обоим было холодно, то это помогло согреться. Фреду даже удалось сорвать поцелуй рыжеволосой красавицы. Но теперь они отправляются в Испанию. Здесь уже солнечно, и после Шотландии совсем тепло. Хотя и сразу по прибытию они попадают во внезапный дождь. Со смехом они забегают в первое попавшееся кафе. Не зная ни слова по-испански и не разбираясь в маггловских деньгах, они умудряются-таки заказать себе горячий шоколад и какую-то картошку, чье название они выговорили не с первого раза, но лишь потому, что начинали смеяться, не доходя даже до середины слова. Джордж смотрит на прилипшие ко лбу брата мокрые волосы, кажущиеся сейчас темнее, чем есть на самом деле, на выступающие на бледных щеках веснушки, и не может сдержать улыбку. Фред не спрашивает: «Что?». Фред всё понимает. Он просто смотрит в ответ и улыбается. В итоге всю картошку приходится уплетать Джорджу. Порой ему становится страшно оттого, как мало теперь ест Фред. И он никак не может к этому привыкнуть. Да и не хочет. Поэтому всегда заставляет брата брать в рот что-то посущественней чашки кофе или чая. После они долго гуляют по пляжу. Вода еще слишком холодная для купания, но им обоим нравится просто смотреть на волны и слушать их тихий шепот. А потом Фред падает. Джордж, засмотревшийся на далекий парусник на горизонте, пропускает момент и не успевает подхватить брата. Фред стискивает зубы, чтобы не стонать, и сжимает голову руками до побеления пальцев. Джордж вмиг оказывается рядом, заключает брата в объятья и тихонько ругается то ли на него, то ли на себя. Он прижимается губами к затылку брата, пока вытаскивает из кармана палочку и срывает с шеи шарф. И лишь когда намоченная в горячей воде ткань прижимается к голове Фреда, тому становится легче. Он все еще рвано дышит, но уже пытается улыбаться. - Я стал совсем ненадежным. Совсем как тетушка Мюриэль. «Мне нужно повышенное внимание, ведь мне уже сто семь лет», - подражает он старческому голосу. Джордж коротко смеется, но лишь потому, что Фред ждет этого. А он всегда делает то, что нужно его брату.***
Они проводят замечательные пять дней в Испании. Попадают на уличный карнавал, чем-то напоминающий обряд языческого культа. Гуляют по узким улочкам и наслаждаются февральским солнцем. Узнают несколько слов по-испански и со смехом проговаривают их друг другу. И буквально у каждой статуи или лестницы делают фото. - Хочу, чтобы это осталось, - говорит Фред, снимая двух красивых девушек, сидящих в уличном кафе через дорогу. – Ну, знаешь, чтобы можно было вспомнить, как было круто. Джордж чувствует повисший в воздухе призрак недосказанности. Словно Фред собирался добавить что-то вроде «чтобы ты вспоминал меня». И Джорджу хочется встряхнуть его и закричать прямо в лицо: «Не говори так! Даже думать не смей! Ты не умрешь. Мне не придется тебя вспоминать, потому что ты будешь рядом всю мою жизнь!» Но он молчит. И лишь улыбается через боль, глядя на довольное лицо брата.***
- Париж? – Джордж вскидывает брови, когда понимает, куда они трангрессировали в этот раз. Фред лишь ухмыляется. Лицо его совсем потеряло краски, но от этого глаза кажутся еще более живыми и яркими. - Серьезно? – продолжает Джордж. – Как банально. Надеюсь, ты не ждешь, что я сделаю тебе предложение? - Ха-ха, - фыркает Фред. – Сделай его Сычу Рона. - Обязательно. Как только вернемся. Будешь моим шафером? - Разве тебе будет нужна не подружка невесты? - Только если и ей будешь ты. Одолжим платье у Джинни. - Вот еще. Купишь мне новое. В Париже они проводят всего два дня, потому что Фреду здесь плохо. Они находят пустующую квартиру – хозяева уехали в отпуск – но в ней недостаточно тепло. В итоге первую ночь Фред не может заснуть. Он ворочается до самого рассвета, потом встает и идет варить кофе. Джордж слышит все это, но делает вид, что спит. До тех пор, пока звуки на кухне не сменяются чем-то иным, чем звон посуды. Он выскакивает из постели и летит к Фреду, чтобы найти его на полу в луже рвоты. - Фред! Джордж падает на колени рядом с братом, обхватывает его за шею, придерживая, убирает с лица волосы, когда начинается новый приступ. Фреда выворачивает так, что становится страшно, как бы он не выблевал свои внутренности. В тот же день они собирают вещи. Но перед этим Фред все равно тащит Джорджа на чертову Эйфелеву башню. И там, наверху, они просят случайного человека сфотографировать их вместе. Фред смеется и прижимается к брату. Джордж улыбается, но на самом деле ему хочется плакать. Глаза слезятся, и он врет себе, что это от ветра. И если Фред и замечает это, то ничего не говорит, и Джордж ему благодарен.***
В Австрии они знакомятся с пожилым магглом, который учит их ловить рыбу на удочку. Это одна из самых чудны́х забав, которые Джордж видел. Но Фред в полном восторге. Вечером маггл – мистер Алаба – готовит для них уху из пойманной рыбы. Джорджу кажется, что ничего вкуснее он не пробовал. И когда он видит, как Фред небольшими ложками глотает суп, то сразу же проникается к этой еде еще большей симпатией. Только за одно это ей уже можно ставить памятник. В соседней Швейцарии они учатся кататься на лыжах. И оба убеждаются в глупости данного вида отдыха. Но глинтвейн и красивая официантка, восхищенно глядящая на волшебные карточные фокусы Фреда, того стоят. В Дортмунде оказывается, что у маггловских фотоаппаратов не бесконечная пленка. В каком-то магазинчике им вставляют новую, а фотоснимки со старой проявляют. Фред покупает большущий альбом и весь вечер с восторгом вклеивает в него фото. Джордж помогает ему и не перестает улыбаться, глядя на неподвижные картинки. И, несмотря на то, что изображения на них не шевелятся, они кажутся самыми живыми на свете. Потому что Джордж помнит каждую эмоцию, оставленную на них. В Неаполе они восхищаются архитектурой и морем. Ходят на выставки и посещают фестиваль цветов. Джордж чувствует исходящее от Фреда спокойствие, и ему совсем не хочется думать о том, что время уходит.***
В начале марта они садятся на самолет («Джордж, мы совсем как магглы!») и летят в Бразилию. - Всегда мечтал там побывать, - поясняет Фред. – Это же страна карнавалов и праздников, Джорджи! Мы созданы друг для друга! Они оба пялятся в иллюминатор, когда взлетают, все кажется им необычным и удивительным, пока не оказывается, что лететь несколько часов. В итоге они засыпают. Во сне Джордж обнимает брата, и чувствует, что тот в кой-то веки спит спокойно.***
В Бразилии действительно волшебно. Они избегают крупных городов, выбирая небольшие. Здесь тепло, и Фреду, кажется, немного лучше. В первый же день они идут на пляж. - Наконец-то! – победно вскидывает руки вверх Фред и бежит в воду. Джордж следует за ним. Ну, потому что, мало ли что. А после они долго лежат на солнце, греясь. И Фред снова засыпает. Джордж замечает, что в последнее время для брата это становится обычным. Он быстрее устает, а ночной сон не приносит облегчения. Поэтому не будит его. Лишь достает фотоаппарат и делает снимок, жалея, что пленка не может запечатлеть всего, что видит он сам. Как легко поднимается и опускается грудь Фреда, напоминая, что он дышит. Что он жив. Как легонько подрагивают ресницы. Как порой приоткрываются расслабленные губы или смешно дергается кончик носа. Как золотистыми поцелуями солнца горят на коже веснушки. Нет, ни один снимок никогда не передаст, что Фред – это целый мир. Мир Джорджа.***
Фред начинает говорить о семье, когда они автостопом отправляются путешествовать по Бразилии. Он вспоминает маму и отца. Потом Билла. Чарли. Когда он заговаривает о Перси, то смотрит на Джорджа. - Я не злюсь на него, - признается Джордж, понимая, что брат этого ждет. – Я знаю, что это не его вина. Фред смотрит на него слишком пристально и долго. - Не его, - подтверждает он. – И хоть Перси был говнюком, когда бросил нас, в итоге он все равно вернулся. - Я знаю, - отвечает Джордж. Фред все еще глядит на него, словно пытается что-то понять. Но в итоге просто кивает. - Хорошо. И Джордж признается себе, что на самом деле все еще сердит на Перси. Совсем немного. Но Фред уже с увлечением и какой-то странной нежностью болтает о малыше Ронни, и знать ему об этом совсем ни к чему.***
Во время своего путешествия они знакомятся с большим количеством новых людей. Магглов. И те оказываются добрыми и приветливыми. Они с радостью помогают двум братьям-туристам. И Джордж не перестает удивляться этому каждый раз. А еще порой, совсем редко, но всё же, он думает, что будь он сам и его семья магглами, его брат бы сейчас не умирал.***
Они не разговаривают о будущем. Остается всего полтора месяца, но оба они делают вид, что не помнят об этом. Фред ведет себя так, словно ему совсем не страшно, он много шутит, лезет пробовать все новое и хочет увидеть всё на свете. А Джордж просто упрямо верит, что способ спасти его брата найдется. Потому что иначе и быть не может. Он верит, что однажды к ним прилетит сова, или Патронус, чтобы сообщить, что лекарство существует и что им немедленно нужно вернуться в Лондон. А до тех пор он просто следует повсюду за Фредом. И оба они продолжают улыбаться, пока мир вокруг рассыпается на осколки.***
- Эй, Джордж. Они ночуют на пляже, под открытым небом, и над их головами тысячи звезд. Фред лежит закутанный в кучу одеял, словно в кокон – виднеется только голова. Джордж пристроился рядом, прикрывшись только своим пиджаком. - Что ты потом будешь делать? – тихо спрашивает Фред. Сердце екает. И Джордж поворачивает голову. Брат смотрит в небо, и в его глазах отражаются искорки далеких звезд. - Когда – потом? – уточняет Джордж. Голос его сипит, как от простуды. - Когда всё закончится. Джорджу не нужны пояснения. Он знает, о чем Фред, и от этого ему становится физически больно. А еще – странно, что брат вдруг первым заговорил об этом. - Ничего не закончится, - с присущим ему упрямством выдает Джордж. – Мы вернемся домой. Вместе. В наш магазинчик. Откроем второй, в Хогсмиде, как и хотели. Фред глубоко и ровно дышит, а вот Джордж чувствует, как начинает задыхаться. Он шумно втягивает воздух через нос, пытаясь успокоиться. - Мне нужно, чтобы ты верил, - выдает он, и отчаяние прорезается в голосе. Такое детское, такое сильное. Фред затихает, прислушиваясь, ловя каждое слово, как самое ценное в жизни. И Джордж продолжает: - Пожалуйста, Фред. Всё получится. Просто... просто верь мне. «Я не потеряю тебя, - звучит невысказанное между срок. – Я не дам тебе умереть». - Ладно, - примирительно соглашается Фред. Слышит. Конечно, слышит. Джордж вновь поворачивает лицо к небу, но больше не видит звезд – только ожидающую его тьму.***
Фред всю дорогу твердит о мексиканской еде, но в итоге даже не пробует ее. И Джорджу от этого грустно. Он пытается запихнуть в брата хоть кусочек, напоминая, что тому нужны силы, а значит, и еда, в итоге они минут семь орут друг на друга, пока не сходятся на баночке йогурта. По меркам Джорджа это слишком мало, по мнению Фреда – чересчур много. Его тремор давно стал привычным, но сейчас он усилился, и Фреду не слишком-то комфортно есть маленькой ложкой. В итоге он психует, швыряет ее в стену и пьет йогурт прямо из баночки. Джордж просто рад тому, что брат не выкинул еду следом.***
День Рождения они встречают недалеко от границы между Мексикой и США. Им нечего друг другу дарить, никто не печет им торт, не взрывает хлопушки и не надувает воздушные шарики. Но они покупают бутылку вина, останавливаются где-то на обрыве, где совсем нет людей – разговаривают, колдуют, шутят. Встречают закат, а после долго смотрят в ночное небо. Оно безоблачно, и в темноте на нем горят множество огней. Джордж думает, что каждая звезда – это чье-то солнце. - Говорят, когда люди умирают, они превращаются в звезды, - тихо шепчет Фред. - С тобой этого не случится, - упрямо твердит Джордж. И слышит, как брат тихонько хмыкает. - Не хочешь, чтобы я был звездой, Джорджи? - Нет, - качает головой Джордж. – Хочу, чтобы ты был здесь. Со мной. Фред не отвечает. А Джордж вспоминает старую примету о том, что с кем проведешь День своего Рождения, с тем и будешь весь год. И как никогда ему хочется, чтобы это была правда.***
В Штатах все, наконец-то, начинают говорить на понятном языке. По акценту они легко различают в братьях британцев и почему-то всегда забавляются этому факту. Фреда это раздражает. В последнее время ему все тяжелее оставаться веселым. Его бесит собственная беспомощность – то, как он трясется от холода по ночам, как засыпает буквально в любую минуту тишины, как быстро утомляется, как у него дрожат руки и болит голова. Последнее теперь становится постоянным. Эта боль не слишком мешает, она не достаточно сильная, только во время приступов. Джордж рядом. И в плохие дни и в хорошие. Он клянется, что будет всегда. Все это напоминает ему последний месяц в больнице, когда Фред психовал и сходил с ума из-за безделья. Тогда он так же стал капризным и нервным. Но сейчас у этого другая причина. И, вот ведь ирония, именно месяц остался сейчас. Последние тридцать дней. Джордж не хочет и не может думать о том, что будет потом. Он боится. И понимает, что в жизни не боялся сильнее. Да и не будет. Потому что, по истечению этих тридцати дней, так или иначе всё закончится. И либо этот страх так и останется самым сильным в жизни, либо Джорджу уже станет на все плевать, потому что его кошмар сбудется.***
Их альбом с фотографиями продолжает заполняться. Сердце Джорджа разрывается, когда он застает Фреда за разглядыванием снимков в очередной раз. Брат не слышит его шагов, поэтому не поднимает голову. Он просто продолжает смотреть, и на его бледном лице играет легкая улыбка. Фред сейчас выглядит таким притихшим, таким непохожим на себя, беззащитным. Он сильно похудел за последние месяцы своей вынужденной диеты, что, кажется, стал меньше. Несмотря на долгие часы на солнце, он так и не загорел, поэтому крапинки веснушек четко выделяются на бледной коже. Как и серые тени, больше не уходящие из-под глаз. Джордж смотрит на брата и вспоминает, каким жизнерадостным, сильным тот был. Как горели его волосы и глаза. Такой красивый, бодрый, энергичный. А теперь осталась только тень. Но Джорджу кажется, что такого Фреда, нуждающегося в нем, он любит еще сильнее. И от этой любви его грудная клетка сдавливается, затрудняя дыхание. Джордж делает шаг вперед и тихо произносит: - Привет. Фред поднимает на него глаза, запавшие, но такие же синие, как и прежде. - Привет. Им не нужно говорить ничего больше – они и так знают все, что могли бы сказать друг другу. Джордж просто подходит и садится рядом. Фред чуть придвигается к нему и медленно продолжает листать альбом. И оба они чувствуют тепло друг друга и знают, что это – навсегда.***
Они приезжают в какой-то маленький городок на западе Штатов, и там Фред берет в прокате машину. Это дорого и немного бессмысленно, учитывая, что они могут трангрессировать. Но Фред радуется, как ребенок новой игрушке. - Эй, половина нашего капитала моя, - заявляет он радостно, залезая на водительское сиденье. – Могу тратить, как хочу. Тем более, мне не так много осталось. Джордж, услышав это, спотыкается. Но Фред не замечает – он уже нежно поглаживает руль своей новой машины, будто девушку. И Джорджу остается только забраться следом. Они давно не водили – с тех пор, как отцовский Форд благодаря Рону и Гарри сгинул в Запретном лесу, но навыки никуда не делись. Поэтому они закидывают на заднее сиденье свои сумки и просто едут вперед. - Как думаешь, за нами отправят кого-нибудь, когда я не верну машину вовремя? – любопытствует Фред. В кой-то веки у него замечательное настроение. Джорджу не хочется его портить. - Наверное, - отвечает он. – Но ты же заплатил за неделю. К этому моменту мы будем далеко. - Верно, - кивает Фред. И тянется к радио. – Ну что, хочешь узнать, что сейчас слушают маглы? Джорджу все равно, но если этого хочет Фред, то и он тоже.***
Путешествовать на машине оказывается действительно круто. Может, Джорджу так кажется потому, что это его первое подобное путешествие. Но он действительно получает удовольствие. Фред тоже. Правда, вскоре он утомляется, и Джордж сменяет его за рулем. Они много разговаривают – обо всем на свете. Но в основном – о прошлом. Вспоминают детство и школу, свои розыгрыши. И много смеются. Когда Фред начинает стучать зубами, Джордж останавливает машину. Он помогает брату перебраться на заднее сиденье, достает из багажника кипу одеял и укутывает его с головой. Чтобы было теплее. - Эй, - бурчит Фред, выныривая из-под одеял, лохматый и дрожащий. Джордж не обращает внимания, лишь поправляет уголки, подтыкает их, чтобы холодный воздух не мог проникнуть под ткань. - Еще поцелуй меня, мамочка, - улыбается Фред. Джордж ухмыляется и захлопывает дверцу. Потом влезает обратно на водительское сидение и включает печку на полную. Фред еще продолжает что-то говорить, пока сон не побеждает его. А Джордж сидит, прижавшись лбом к рулю, и не хочет думать о том, сколько дней из тридцати у них осталось.***
Они давно живут совсем как магглы, и Джорджа это не напрягает. Он вспоминает о волшебной палочке, лишь в те разы, когда у Фреда случаются приступы головной боли. Тогда он наколдовывает фонтан горячей воды, чтобы намочить ткань и приложить к затылку брата. Но в этот вечер все по-другому. Они прячутся за кустами. Джордж стоит, а вот Фред сразу же плюхается на траву. Ему тяжело оставаться на ногах продолжительное время. Это тоже его бесит, но он молчит. - Не уверен, что это законно... – напоминает Джордж. Фред улыбается ему. Так, как никому и никогда на свете. - Именно поэтому ты и согласился, - вскидывает он брови. Прекрасно знают друг друга. Как себя. Одна душа. Им хочется это сделать, даже если американские волшебники взбесятся, когда просекут. Если. Секретность и всё такое. А всё началось с того, что утром Джордж и Фред возвращались с рынка и увидели толпу маленьких детишек. Эти малыши были очень грустными. И Фред решил во что бы то ни стало устроить им праздник. Джордж смотрит вперед. Дети ползают по площадке, такие же грустные, как и днем. Он переглядывается с братом, и одновременно они поднимают вверх палочки и произносят заклинания. И тотчас в вечернее чернильное небо устремляются снопы искр и огней – зеленые, красные, голубые. Они поднимаются вверх, взрываются, осыпаясь звездным дождем. Снова, снова и снова. И вдруг Джордж слышит это – детский смех и восторженные голоса. Он выглядывает из-за кустов и видит, как маггловские детишки смотрят в небо и видят чудо. То, к чему привыкли волшебники, в чем они больше не замечают красоту, для этих детей было чем-то невероятным и прекрасным. Джордж переводит взгляд на Фреда и внезапно видит в его глазах слезы. Фред глядит в небо и беззвучно плачет. А Джордж вдруг вспоминает, как такой же салют они устроили в Хогвартсе, когда им было по двенадцать. И на мгновенье ему кажется, что они снова в замке, что впереди у них целая жизнь. А потом он вспоминает, что у Фреда от этой жизни осталось чуть больше пары недель. И ему хочется кричать.***
Джордж ведет машину, когда Фред, дремавший на заднем сиденье, вдруг говорит: - Мне кажется, я зря прожил жизнь. Джордж чуть не выпускает руль и поспешно смотрит в зеркало заднего вида. Фред полулежит на сиденье, лицо его бледнеет среди одеял, но он встречается с братом взглядом и не отводит глаз. - Почему? – спрашивает Джордж, хрипло кашлянув. - Посмотри сам, - вздыхает Фред уныло, - я не сделал ничего хорошего. Ни одного доброго дела. За всю жизнь. Мы только шутили и издевались над всеми. Мы никому не помогли. Джордж проверят дорогу – машин нет – и снова бросает взгляд на брата через зеркало. И в глазах Фреда такая безучастность, что становится жутко. - Это не так, - пробует возразить Джордж. Но Фред не отвечает. Потому что оба они знают правду.***
Фред больше не садится за руль – ему не хватает сил долго держать концентрацию. Он даже не злится за это, лишь молча принимает как должное. И это одна из многих вещей, которые Фред перестает делать. Он больше не смеется, а когда улыбается, то глаза его остаются печальными. Он совсем не ест, предпочитая соки, кофе, молоко или любые другие напитки. Он не притрагивается к волшебной палочке, словно разочарован в магии. Может, и так. Потому что Джордж чувствует злость и обиду на нее. Какой смысл быть волшебником, если ты не можешь спасти самого дорогого человека? Спасти его жизнь. Магия убивает его брата. Так за что ее любить? Фред перестает делать снимки. И это почему-то разбивает Джорджу сердце. Он сам берет фотоаппарат и снимает все, что кажется ему забавным или интересным. А еще – Фреда. Тот ворчит, уклоняется, и от этого фото получаются немного нелепыми, но такими живыми. Почти все время Фред теперь молчит. Джордж пытается разговорить его, но каждый раз натыкается на стену. Он бьется об нее снова и снова и знает, что никогда не перестанет. Когда остается две недели, они приезжают в тихий городок на побережье, под названием Джейсонвилл. Джордж находит для них удивительный пустующий домик с регулируемым отоплением, что очень важно. Поэтому он сразу же тащит брата туда. Фред не преисполнен энтузиазма, но теперь это его привычное состояние. Приняв душ и переодевшись, они отправляются в местное кафе. Маггловские деньги больше не кажутся им проблемой. Под конец пути Фред вынужденно опирается на брата. Джордж всегда рад ему помочь, даже если тот делает недовольное лицо. Они завтракают – Джордж уплетает блинчики с мясом, а Фред тоскует над чашкой кофе со сливками. Джордж недовольно косится на него. - Ты должен есть, Фред. Хоть что-нибудь. Так нельзя. - А есть разница? – уныло вздыхает Фред, но все равно послушно делает глоток. Джорджу не нравится его настроение, он изо всех сил пытается помочь, но у него не получается. Черт возьми, он ничего не может! Он бесполезен. Он не может спасти брата, не может даже заставить его улыбнуться. И это слишком больно и горько. Джордж вздрагивает и проливает на себя свой чай. Он идет в туалет, чтобы вымыть руки, а когда возвращается, то видит, что Фред разговаривает с официанткой. Но как только подходит, разговор прекращается. Девушка улыбается Фреду и уходит. - Что я пропустил? – любопытствует Джордж. Фред бросает на него короткий взгляд и командует. - Доедай. Есть дело. Джордж не спорит. Ему приятно вновь видеть такого инициативного живого брата. Он быстро закидывает в рот остатки блинов, расплачивается, и оба они выходят из кафе. Джордж не спрашивает, куда Фред тащит его. И почти не удивляется, когда оказывается, что в магазин игрушек. - Подгони машину, - велит Фред, и Джордж просто делает это. Когда он возвращается, то видит Фреда на пороге магазина, а под его ногами – четыре коробки с игрушками. - Что происходит? – удивляется Джордж. И невольно улыбается – Фред в куче игрушек выглядит весьма забавно. На лице брата появляется немного смущенное выражение, и щеки его становятся розовыми. Джордж ловит себя на мысли, что это лучшее, что он видел за последние недели, и жалеет, что фотоаппарат лежит в машине, а не у него в руках. - Я потратил все наши деньги, - разводит руками Фред, как бы извиняясь. – Ну, или почти все. Кажется, в сумке в машине еще есть какая-то мелочь. Джордж не сердится. Он лишь подходит и ставит одну коробку на вторую, а потом поднимает обе сразу и тащит к машине. Фред топает следом – торопливо открывает багажник. Джордж возвращается за двумя оставшимися коробками, а когда приходит к машине, то Фред уже сидит на водительском месте. - Ты уверен? – спрашивает его Джордж с беспокойством. Фред кивает. - Здесь недалеко. Джордж не задает вопросов. Если Фреду это нужно – что бы это ни было – он готов. Цель их поездки действительно оказывается недалеко. Это четырехэтажное белое здание с большими окнами и широким крыльцом. Джордж прищуривает глаза, чтобы рассмотреть надпись на вывеске над входом. И сердце его замирает, когда он понимает. Джордж бросает на Фреда взгляд, но тот уже выходит из машины. Не говоря ни слова, они открывают багажник и берут коробки. Джордж видит, как Фреду тяжело тащить две сразу, но он лишь упрямо поджимает губы и делает это из последних сил. И Джордж не предлагает помощь, потому что знает, что это Фред хочет сделать сам. Что ему это нужно. Они поднимаются по ступенькам и входят внутрь. Джордж впервые в маггловской больнице, но все же она напоминает ему больницу Святого Мунго, и живот неприятно скручивает. Легкое «Конфундус» помогает избежать проблем с регистрацией и прочими формальностями. Они ходят по палатам, как два Санта Клауса, с коробками, полными подарков. И маленькие больные дети с радостным визгом встречают их. Они такие крохи, так рано познавшие ужасы болезни, и сделать хоть что-нибудь, чтобы они улыбались – это самое правильное, самое лучшее, что делал Джордж когда-либо в жизни. Он смотрит в глаза Фреду и понимает, что тот чувствует то же самое. Может, они не способны вылечить этих детей, но могут сделать один день их жизни чуточку лучше. К концу пути Фреда уже пошатывает, но он продолжает слушать истории этих детей, обнимать их и заверять, что всё будет хорошо. Джордж чувствует, как в глазах застывают слезы. Как может Фред так верить в светлое будущее для этих ребятишек, когда у него самого этого будущего больше нет? Они заглядывают в последнюю палату и находят там одинокого мальчика. И Фред, конечно же, заговаривает с ним. - Я не болен, - вдруг говорит мальчик, прижимая к себе коробку с игрушечным паравозиком. - Нет? – удивляется Джордж. И аккуратно садится на край соседней кровати. – Тогда почему ты здесь? Мальчик отводит взгляд от Фреда и смотрит на него. - Мой брат болен, - отвечает он. – У него лейкемия. Но я могу спасти его. И он будет жить. Джордж не замечает, как пол под ногами превращается в пропасть. Он не помнит, как оказывается на улице, около машины. Скрюченный и задыхающийся от паники и душащих его слёз. И приходит в себя лишь тогда, когда осознает, что Фреда нет рядом. Он разворачивается, собираясь бежать обратно, и налетает прямо на брата. - Эй, Джордж, ты в порядке? Фред кладет руку ему на шею и смотрит обеспокоенно, тревожно. Джордж хочет сказать «да», он должен сказать «да», но вместо этого мотает головой. Разве может он быть в порядке, когда его брат умирает, а он не в силах его спасти? Фред вдруг тянет его к себе и обнимает. - Ничего, - шепчет он, и его дыхание согревает кожу Джорджа на шее, - это ничего. Все пройдет. Когда они садятся в машину, Джордж уже окончательно приходит в себя и ему немного стыдно за свой срыв. Прежде, чем выехать с больничной стоянки, он поворачивает голову, смотрит на брата и говорит: - Это было доброе дело. И вдруг это происходит – Фред улыбается. Немного устало, но так по-настоящему и искренне, будто в темном мире взошло солнце.***
Они больше не путешествуют, а просто живут в том домике на побережье. Иногда они садятся в машину и ездят по городу. Иногда включают телевизор, смотрят маггловские фильмы и смеются над ними. А порой просто лежат рядом и мечтают. После того визита в больницу Фред снова начинает говорить. Словно что-то, мешавшее ему делать это прежде, вдруг отпускает. Словно, увидев тех малышей, больных, но таких сильных, он хочет оставаться таким же. И слова льются из него. Теперь о будущем. Он рассказывает о том, какие фокусы хочет придумать и шутихи изобрести. О том, как хочет вернуться в школу, посмотреть, как ее отстроили. О свадьбе Джинни и Гарри, о которой напишут во всех газетах. О том, как заявится голым на свадьбу Рона и Гермионы только чтобы побесить их. Он мечтает, как вместе с Джорджем посетит много игр по квиддичу и снова сыграет вместе в саду около «Норы». Он вспоминает, как пахнет рождественское печенье мамы, и признается, что всегда хотел научиться его печь. Говорит, что хочет купить машину, просто потому, что ему нравится водить, и что папу это приведет в детский восторг. Мечтает о магазине в Хогсмиде и восхищении в глазах маленьких школьников. Рассказывает, какие страны еще хотел бы увидеть. Сколько желал бы узнать. Говорит про Австралию и Японию. Про драконов и Чарли. Вспоминает Анджелину. Остается неделя, а Фред Уизли мечтает о будущем, которому не дано свершиться.***
А еще Фреду начинают сниться кошмары. Он просыпается с криком ужаса, и Джордж, посапывающий на диване, вскакивает и несется к нему что есть сил. - Темно... – выдыхает Фред, прячась в его объятьях, - там так темно... И холодно. И никого. Там совсем нет солнца... - Тише, - шепчет Джордж, баюкая его в своих руках. – Тшш... Я здесь. Фред судорожно вцепляется ему в руку, до боли стискивая кожу. - Ты будешь со мной? Холод проходит по спине Джорджа. Но он не сомневается в своем ответе. - Всегда. Но Фред будто не слышит. Он держится за брата, тяжело дышит и продолжает дрожать. - Пожалуйста, будь со мной. Я не смогу... Не смогу встретить ее один. Сердце замирает. Джордж обхватывает лицо брата ладонями и приподнимает, заставляя посмотреть на себя. - Ты не будешь один, - уверяет он. Фред смотрит ему в глаза и, кажется, верит.***
- Ничего не получится, да? – за завтраком спрашивает Фред. Он смотрит, как Джордж перемешивает хлопья в тарелке, но тот вдруг перестает это делать и поднимает глаза на брата. - Еще целых пять дней, - твердо говорит Джордж. Фред поджимает губы и кивает. Не спорит. Затем потирает лоб ладонями и закрывает глаза. Джордж знает, что брату больно. Но он не жалуется, потому что не нуждается в жалости. Со вздохом Джордж встает с места и молча идет в ванну. Он держит полотенце под горячей водой, пока то не тяжелеет от влаги, возвращается в кухню и так же молча прикладывает его к затылку Фреда. Тот благодарно мурчит и перехватывает полотенце, чтобы Джордж мог вернуться на место и нормально позавтракать. - Скажешь маме, - продолжает Фред, словно они и не прерывали разговор. – И папе. Скажешь, что я люблю их. Хлопья встают Джорджу поперек горла. Он глотает их, чтобы не закашлять. - Сам скажешь, когда вернемся. Фред сидит с закрытыми глазами и глубоко вздыхает. - Ты ведь знаешь это, - тихо произносит он. Джордж замирает. - Знаю что? - Что я не вернусь домой. Разве ты еще не понял? Он открывает глаза, и Джордж видит в них обреченность, спокойную и глубокую. Фред смирился. Он больше не хочет бороться. - Тогда, в «Норе», на папин День Рождения, - говорит Фред ровно и почти равнодушно. – Я ведь прощался с ними. С ними всеми. Навсегда. Джордж не хочет в это верить. Не может. Потому что это означает, что Фред не верил в свое спасение уже тогда. Что уже тогда он смирился с тем, что умрет. И всё это путешествие – лишь прощальное турне на пару с братом-близнецом, а никакой не отпуск. - Но... – Джорджу тяжело дышать. Говорить. Думать. – Я думал, ты... - Нет, - Фред качает головой и убирает полотенце с затылка. Капли воды стекают по его шее и теряются под рубашкой. – Никогда. Мы оба знали, чем всё закончится. Только ты не хотел поверить. - Нет! – Джордж отбрасывает ложку, и та со звоном ударяется о стол. Фред вздрагивает от этого звука. – Есть шанс. Мистер Брайен сказал... - Мистер Брайен сказал, что меня не спасти, - перебивает его Фред. И Джордж вдруг понимает, что весь его мир рушится прямо сейчас, в эту самую секунду, а сам он падает. И темная бездна уже ждет его в свою ледяную пасть. - Нет, - Джордж больше не кричит, лишь трясет головой, упрямо и неверяще, - он не так сказал. Фред вздыхает. - Так. Он сказал мне это еще полгода назад. Я лишь просил не говорить тебе. - Что? Джордж не замечает, как оказывается на ногах. Фред смотрит на него снизу вверх, и в глазах его слезы. - Пожалуйста, только не злись, - просит он. Но Джордж злится. Неужели он так мало значит для брата, что тот не посчитал нужным сказать ему правду? Ведь Джордж верил. Ждал. До последнего! - Я лишь хотел провести с тобой последние месяцы жизни, - произносит Фред, и голос его дрожит, изломанный, несчастный. – Но ты бы не смог, если бы не верил, если бы знал, что я умираю. Мне нужно было еще немного счастья, понимаешь? С тобой. Разве это так много? Разве я хотел чего-то невозможного? Джорджу больно. Злость исчезает, и грудь заполняет прожигающая все пустота. Он трет глаза, лицо, не зная, что сказать. А Фред смотрит на него так, будто от этих слов зависит его жизнь. И Джордж ломается. Он не может, нет, не заставляйте его, пожалуйста. Поэтому он разворачивается и выбегает сначала из кухни, а потом из дома.***
Джордж возвращается через четыре часа, напуганный до чертиков. Он уже успел возненавидеть себя за то, что посмел бросить брата, и сейчас боится, что что-то могло случиться. Он влетает в дом и, топоча, несется в их с Фредом спальню. - Фред! Брат сидит на полу, опустив голову на руки. На затылке его полотенце, наверняка, уже остывшее. Но на звук голоса он поднимает лицо, и Джордж сразу же бросается к нему, чтобы заключить в объятья. - Прости меня, прости меня, прости... – шепчет он, как заведенный. Фред просто прижимается к нему в ответ, обхватывает руками и рвано дышит. - Я всегда буду с тобой, слышишь? Я никогда больше тебя не оставлю. Только прости, Фредди. - И ты меня прости, - отвечает ему Фред. И большего Джорджу не надо.***
Когда остается четыре дня, у них заканчиваются деньги. Джордж тратит последние из них на два ведерка мороженого. Он не говорит Фреду, что денег больше нет, просто потому, что тот такими глазами смотрел на сладость, что Джордж посчитал миссией своей жизни угостить брата ей. Вечер они проводят дома. Фред ест (правда, прямо руками, но это неважно), и это главное наблюдение Джорджа за последний месяц. Он не отрывает глаз от брата, пока тот с непривычным желанием поглощает еду. Это успех. Достойный нового снимка на их фотоаппарате. И Джордж не может ничего поделать с тем, что вновь верит, что улучшение возможно. Ночью его вера разбивается на осколки. Фреду снова снится кошмар, Джордж едва будит его, как того рвет прямо на коврик около кровати. Его кожа липкая от пота и горячая. До самого утра Джордж поглаживает его по спине, и в итоге брату все-таки удается заснуть. Когда Джордж убирает с пола, он замечает в луже рвоты красные пятна и понимает, что это кровь. Его мутит, что почти начинает тошнить в ответ, но он сдерживается. Лишь сжимает зубы, а после опускается на колени на холодный кафель в ванной и молится всем богам мира о своем брате.***
- Жаль, что я не увижу, как ты женишься, - вздыхает Фред за обедом на следующий день. Они сидят в парке на скамеечке и смотрят на играющих по другую сторону пруда маленьких детей. - Просто пообещай, что ты не заставишь всех выряжаться в эти жуткие неудобные парадные мантии, - Фред оборачивается и смотрит на Джорджа с улыбкой. - Это же была твоя идея, - замечает Джордж. – Ты сам так хотел. Еще заколдовать маму, чтобы она не возмущалась, я помню. Фред коротко смеется, запрокинув голову назад. И этот смех разбивает законы мирозданья – такой прекрасный, такой живой. У того, кого скоро не станет. - Считай, что я дарю ее тебе. - Какой щедрый подарок, - шутит Джордж. Чтобы не заплакать. - Для брата ничего не жалко. Какое-то время они сидят в тишине. А потом Фред вдруг говорит: - Если честно, никогда не думал, что нам придется расстаться. Даже когда представлял, что мы женимся, всё равно видел, что мы будем жить в соседних домах, наши жены будут лучшими подругами, и мы будем путать своих детей. Джордж только кивает. Он мечтал об этом же, всегда думал так же. Для него никогда не существовало мира без Фреда. И он не знал, как привыкнет к пустой кровати в их квартире. К вечной пустоте рядом с собой. Неоконченным фразам. Недосказанным шуткам. Неслучившимся улыбкам. Это слишком тяжело – знать, какой могла и должна была быть их жизнь, но понимать, что больше ничего из этого не случится. - Ты ведь справишься с этим, ты знаешь? Джордж смотрит на Фреда. Нет. Не справлюсь. Без тебя не смогу. Он молчит. И Фред лишь улыбается ему, немного печально. Им никогда не были нужны слова, чтобы понимать друг друга. И Джордж знает, что такого у него больше не будет ни с кем.***
Остается три дня, и Джордж больше не сводит с Фреда глаз. Буквально. Тот замечает это, конечно же, но ничего не говорит. Словно позволяет наслаждаться этими последними мгновеньями. Чтобы запомнить друг друга. Каждую черточку, каждую веснушку. Джорджу кажется, он мог бы по памяти воспроизвести Фреда в своей голове до каждой мелочи точно. Он знает историю каждого шрама брата, каждой его улыбки и каждых слез. Он видел, как Фред взрослел вместе с ним, как шутил и боялся, как мечтал и как его мечты разбивались. Он видел, как Фред впервые сел на метлу, как влюбился, он был тем, кому брат рассказал о своем первом поцелуе, с кем делился кошмарами и желаниями. Неразлучные. Всегда. От самой колыбели. Они вместе шагали изо дня в день, и ничто не могло их разделить. Потому что на целом свете, во всей безграничной Вселенной не было силы, способной разбить соединяющую их связь. И скоро всего этого не станет. И потому Джордж смотрит на Фреда. Так пристально, словно не видел его все эти месяцы рядом с собой. Из всех чудес мира, что они повидали, из всего невероятного и удивительного, самое главное чудо для Джорджа – его брат. Мой дом там, где ты. И когда тебя не станет, куда мне возвращаться? Куда мне идти, Фред? - Ты можешь пообещать мне кое-что? - нарушает тишину Фред. Молчание никогда не было для них проблемой, им было комфортно и без слов. Джордж поднимает голову и смотрит на брата. - Нет, - выдыхает он, ощущая себя загнанным в угол, - не делай этого. - Чего? - Не говори мне тут прощальных речей, ясно? Не надо. Джордж сердится, хотя не понимает – на себя, на брата, или на весь мир. Но он знает, что и слышать не хочет ничего, что напоминает прощальное напутствие. Так не должно быть. Фред приподнимает уголки губ – легко, будто крылья бабочки. И улыбка выходит такая же – легкая и едва уловимая, но оттого еще более красивая и, почему-то, немного пугающая. Наверное, если бы Смерть могла улыбаться, она делала бы это именно так. - Это не прощальная речь, идиот, - говорит Фред спокойно. – Просто я должен знать, быть уверен. Наш магазин, наше дело. Ты ведь не бросишь его, правда? Он наклоняет голову, заглядывает Джорджу в лицо, и тому так сильно хочется отвести глаза, что он еле сдерживается. Фред ждет ответа, мучительно прикусывая губу, а Джордж не знает, что сказать. Он не может думать о том, что будет. Потому что не представляет. Ему кажется, что мир, жизнь, свет – всё закончится через три дня. Как сможет он вернуться в их магазин, где они были так счастливы, где все будет напоминать ему о Фреде и снова и снова изо дня в день разбивать и так уже сломанное на части сердце? - Обещай, Джордж, - настаивает Фред, замечая его сомнения. – Ты не оставишь его. Мы столько сделали ради него, столько вложили, что ты просто не можешь... Если не ради меня, то ради себя. «Но ради себя мне ничего не нужно, - думает Джордж с глухим отчаянием. – Только ты. Я всё отдам, всё на свете, если будешь ты». Но сейчас, как и всегда, впрочем, глядя в глаза брата, когда тот просит, он не может отказать. - Ладно, - голос не дрожит, и это, наверное, с учетом обстоятельств повод для гордости. – Ладно, Фред. Я обещаю. Он знает, что еще тысячу раз пожалеет о данном слове, как знает и то, что никогда не посмеет его нарушить. Потому что Фред ему верит. А его доверие Джордж не сможет предать.***
- Джордж! Нет! Джордж! Джордж вырывает Фреда из объятий кошмара посреди ночи и торопливо прижимает горячее полотенце к его затылку. - Тшш. Все закончилось. Я с тобой. - Так темно... – Фред дрожит. – Там только тьма, Джордж. Я не хочу. Я не хочу... Не хочу... Он затихает. Но Джордж слышит так и не сорвавшееся с губ Фреда слово – «умирать». И ненавидит мир, в котором больше нет места его брату. Он хочет пообещать, что всё будет хорошо, что там, впереди, Фреда ждет много света и добра, но язык не поворачивается, словно каменеет. И он лишь поглаживает брата по спине одной рукой, а второй все так же прижимает полотенце к его затылку. И Джорджу кажется, что за этот год он сам постарел лет на десять, тогда как Фред, напротив, стал совсем мальчишкой. Ответственность за жизнь брата. Неспособность его спасти. И это похудевшее хрупкое тело в объятьях Джорджа. Круглые синие глаза Фреда на бледном лице, в которых за всеми шутками и улыбками скрывается страх. Тот лгун, кто говорит, что не боится смерти. Джордж бы отдал жизнь, если бы знал, что это спасет его брата. Не задумываясь. Только вот это так не работает. Он никогда не признается, никому, что в тех книгах, что просматривал еще полгода назад, искал действительно все – любые – способы помочь Фреду. В том числе и через собственную жертву. - Солнышко взойдет на рассвете... – вдруг тихо начинает петь Джордж, покачивая брата в своих объятьях. Будто малыша на руках. Они были близнецами всю жизнь, и ни один из них не был для другого по-настоящему старшим братом, но сейчас Джордж чувствует себя именно так, пусть формально Фред и появился на свет раньше. - Рыжими лучами осветит наш мир. Это старая колыбельная, которую пела всем своим детям миссис Уизли. Джордж помнит, как засыпал под этот мотив, обнимая Фреда, когда оба они были крохами. Конечно, у него получается не так хорошо, как у мамы, но он продолжает пусть и фальшиво петь, словно это может помочь, может сгладить боль Фреда и отогнать от него подступающую тьму. Хотя бы ненадолго. Ему хочется верить, что любовь сильнее смерти. - Хэй, Джордж, - шепот Фреда едва громче ударов сердца, но Джордж слышит. Он опускает взгляд и встречается глазами с братом. - Я помню, - одними губами продолжает Фред. Джордж вскидывает брови, спрашивая: - Что? - Как любил спать с тобой вместе, а мама нам пела. А после целовала нас в лоб и говорила... Джордж едва заметно улыбается, вспоминая. - Что мы дети солнца, и его свет нас бережет. Это почему-то грустно. Фред вздыхает, и из груди его вырывается тихий хрип. Он поворачивается в руках Джорджа и утыкается носом в его грудь. И от этого беспомощного жеста разрывается сердце. - Это ведь неправда, - глухо говорит Фред. – Если бы солнце берегло нас, оно бы спасло меня от тьмы. Джорджу кажется, что ледяные пальцы вцепились в его горло – невозможно дышать. Он застывает, переставая поглаживать брата. И не может подобрать слов. Тогда Фред отстраняется, вылезая из его объятий, и плотнее укутывается в одеяла. А после прямо смотрит в лицо Джорджа, что-то оценивает про себя. - Прости, - вырывается у Джорджа, прежде чем он успевает прикусить язык. Фред тускло улыбается ему. И сейчас все больше выглядит лишь тенью себя. - Давай спать, - нарочито бодро говорит он. – Я жутко устал. Джордж не спорит. Он дожидается, пока брат устроится удобней, идет в котельную, чтобы прибавить температуру, а когда возвращается, Фред уже закрыл глаза и, кажется, спит. Тогда Джордж садится на пол около его кровати и закрывает лицо ладонями. И пропасть, огромная, страшная, пустая, вырастает перед ним. - Прости, что не спас тебя, - шепчет он в тишину ночи. – Прости. И не знает, что Фред его слышит.***
Утром Джорджу кажется, что он упал с метлы на холодное поле, да еще и с приличной высоты – все тело ломит, потому что он так и уснул, сидя у изголовья кровати Фреда. Охраняя его сон. Повезло, что проснулся первым и успел уйти в душ до пробуждения брата – иначе тот бы точно назвал его девчонкой. В холодильнике пусто, и Джордж раздумывает, не трансгрессировать ли ему в магазин под прикрытием дезилюминационных чар. В конце концов, маглы и не заметят, если он «одолжит» у них батон хлеба и что-нибудь еще. За это он может даже превратить всю воду в их магазине в вино, и они продадут его в пять раз дороже. Не зря же в Хогвартсе учили этому заклинанию, Джордж вполне может применить его на практике. И когда он уже решает именно так и поступить, в кухне появляется помятый после сна Фред. Старая зеленая футболка болтается на нем и кажется на два размера больше. Джордж удивляется, как это брат еще не просвечивает – такая тонкая и бледная стала его кожа. Фред, тем временем, слегка пошатываясь, добирается до ближайшего стула и падает на него. - Ты куда? – спрашивает он после широкого зевка. Джордж вздыхает. - В магазин. Мне нужно есть. И тебе, кстати, тоже. - А я и забыл, - тихонько фыркает Фред и делает попытку встать. Но его ведет, и он снова опускается на стул. - Я быстро, - Джордж не бросается к нему с помощью лишь потому, что знает – Фред оттолкнет его сейчас. Фред, видимо, хочет спорить с одной стороны, но с другой здраво оценивает свои возможности и, после раздумий, всё же кивает. - Ладно. Я буду ждать тебя здесь. Никуда не уйду. - Уж постарайся, - отвечает ему Джордж, прежде чем трансгрессировать. Они живут в чужом доме, хозяева которого уехали то ли в отпуск, то ли в гости, то ли еще куда, и потому никогда не выходят через двери, чтобы не привлекать внимания соседей. Джордж порой думает, какими будут лица этих людей, когда им придет счет за отопление в этом месяце. А еще думает о том, что они украли машину из проката. Но потом всегда вспоминает счастливые лица детей в больнице, и все сомнения забываются. Джордж не жалеет ни о чем, что было за эти три месяца. Потому что оба они – он сам и Фред были вместе и были счастливы. И перед ними лежал весь мир. Когда Джордж возвращается, Фред сидит на том же стуле и даже в той же позе, что и полчаса назад. - Эй, старик, когда ты сказал, что никуда не уйдешь, я не думал, что ты так буквально, - пытается шутить Джордж, хотя ему совсем не весело. Фред вскидывает на него глаза и мягко улыбается. - Хотел тебя удивить, - говорит он. Но на последнем слоге голос его все-таки предательски ломается. Джордж догадывается, что Фред просто физически не смог уйти сам, но не собирается сообщать об этом. - Твой сок, - Джордж делает вид, будто ничего ужасного не происходит и начинает вытаскивать из пакета свои «покупки». Рассказывать, как он их получил, точно не входит в планы. – Твое молоко. Твои сливки. И твой лимонад. Фред круглыми глазами смотрит на выстроившиеся в ряд на столе бутылки и выдает: - Чувак, если я все это выпью, я лопну. Джордж не сдерживает ухмылку. - Просто не знал, что тебе захочется. А себе – та-дам – я взял хлеб и сосиски. И если ты вдруг захочешь... Оба они прекрасно знают, что нет. Не захочет. Но продолжают играть в игру под названием «все хорошо». - Я отберу от тебя, окей, - подхватывает Фред и тянется к коробке с молоком. Джордж наливает ему полный стакан, прежде чем отправляется к плите, жарить себе сосиски и хлеб. Они завтракают в уютном теплом молчании. То и дело встречаются взглядами через стол и улыбаются. И Джорджу кажется, что он дома.***
Вечером они отдыхают на диване. Джордж сидит, вытянув ноги на пол, а Фред привалился к нему сбоку, укрывшись пледом. По телевизору идет какой-то ежедневный сериал, но если бы Джорджа спросили, что там происходит, он не смог бы ничего ответить. Потому что наблюдать за Фредом куда интереснее. Брат кажется действительно увлеченным событиями на экране. Он забавно ахает, бормочет что-то и называет героев дебилами, смеется и скептически фыркает. И Джордж не может отвести глаз от всех этих эмоций на родном лице. А потом Фред внезапно поворачивает голову, и Джордж понимает, что его наблюдения не остались незамеченными. Он ждет шутливых подколов, но вместо этого Фред вдруг говорит: - Я поступил правильно? Джордж несколько раз моргает. Возможно, Фред решил пропустить половину разговора и сразу начать с главного, потому что пока совсем не понятно, о чем речь. - В чем? – осторожно уточняет Джордж. Фред начинает ерзать, его острое плечо сталкивается с локтем брата. - Я ведь струсил. Знал, что не смогу. У Джорджа всё неприятно холодеет внутри. Но он не перебивает, дает Фреду высказать всё, что его тревожит. Потому что на самом деле пора. Последние секреты. - И потому сбежал. Из дома. Ото всех. Потому что не хотел, чтобы они жалели меня. Чтобы ходили на цыпочках и ждали, когда я... Я бы не смог, Джордж. Но теперь я думаю... Мне кажется... Вдруг я ошибся? Они ведь тоже семья. Они хотели бы попрощаться, разве нет? Фред обращается прямо к Джорджу, смотрит на него наивно и преданно. И Джордж знает, что нужно сказать. Он дает себе слово больше не плакать перед братом, потому что это нечестно, ведь он-то остается жить, и потому должен быть сильным. Ради Фреда. Всё в его жизни всегда было ради Фреда. - Вы уже попрощались, - отвечает Джордж. И сам верит в свои слова. И именно это придает им силу. – Скажи, за эти три месяца ты был счастлив? Фред глядит в ответ, и в его синих глазах плещется море в Испании, смеется рыжеволосая шотландская девушка, разлетаются в стороны блестки бразильского карнавала, закипает на настоящем костре уха, мчит по пыльным дорогам машина, и два рыжих парня обнимаются перед камерой на самом верху Эйфелевой башни. - Да. И Джорджу становится легче. - Я тоже, - продолжает он, глядя в эти глаза, словно в прошлое. – А раз мы оба были счастливы, как это может быть ошибкой? Фред все еще смотрит на него, не мигая, но верит. Как всегда. И плечи его расслабляются. Он отпускает свою тревогу. Джорджу лишь жаль, что так же легко он не может отпустить боль. Он хочет сказать что-нибудь еще, но вместо этого тянется к брату во внезапном порыве и притягивает его к себе. Так они и сидят, пока за окнами не загораются звезды – Фред смотрит сериал, а Джордж на Фреда.***
Это последний день. Они оба знают об этом. Помнят. И не говорят. Когда Джордж, вытирая голову полотенцем, выходит из душа, то сразу же чувствует приятный запах еды. Он идет на кухню, удивленный. Фред стоит у плиты, одной рукой опираясь на приставленный рядом стул, а второй помешивая что-то в сковороде. - А вот и наш принц, - восклицает Фред, оборачиваясь на звук шагов. – Серьезно, ты моешься дольше Джинни. Его лицо кажется почти серым, видно, как много сил уходит на то, чтобы стоять и готовить одновременно, но он улыбается так широко, так открыто, как делал до своей болезни. Джордж все еще не может отойти от шока. И Фреда это искренне забавляет. - Я так неотразим с лопаткой в руках, что ты до сих пор не закрыл рот? - смеется он. Джордж тут же спохватывается. - Ты в жизни кроме бутербродов ничего не готовил, и я немного удивлен, знаешь ли, - отвечает он честно. Фред снова смеется, закидывая голову назад. - Надо же когда-то начинать. Джордж не в силах оторвать глаза. Этот Фред такой настоящий, такой, каким не был давно, и это так странно, так непривычно и так прекрасно. Молча Джордж подходит к брату, чтобы помочь, но тот отталкивает его. Касание легкое и не остановило бы даже ребенка, но Джордж послушно отходит. - Сегодня я за тобой поухаживаю, - улыбается ему Фред. - С чего бы? – не сдерживает фырканья Джордж. И тут же прикусывает язык. Идиот. Ну что он несет? Совсем забылся, пораженный увиденной с утра картиной. Фред не обращает на это внимания. И не отвечает. Но в тишине Джордж слышит невысказанные фразы. «Это мой последний завтрак, и я хочу приготовить его сам». «Ты заботился обо мне все эти месяцы. Дай мне в последний раз позаботиться о тебе в ответ». Фред готовит омлет из остатков своего молока, хлеба и сосисок. И когда Джордж пробует это, то сразу выдыхает: - Очень вкусно! Черт, ты скрывал от меня свой кулинарный дар все эти годы! - Ещё бы, - Фред явно польщен. – Ты бы сразу же сделал меня кухаркой. Джордж со слегка излишним аппетитом поедает свою порцию, когда Фред вдруг накладывает и себе. А когда начинает есть, то Джордж вообще забывает, как дышать. Он месяц не видел, как брат питается чем-то существеннее сливок. И сейчас ему кажется, что это лучшая картина на свете. И если бы не бледность лица, не запавшие глаза и острые скулы, не дрожащие пальцы и не капли пота на висках, можно было бы поверить, что всё хорошо. Завтрак проходит идеально. А через двадцать минут Фреда рвет всем, что он только что съел. Джордж гладит его по спине, пока он содрогается в конвульсиях, отправляя содержимое своего желудка в унитаз. После, когда обессиленный всем этим Фред начинает дремать в ванне с теплой водой, Джордж идет мыть посуду. Он знает, что находится в этом доме последний день. Не представляет, куда отправится потом, что вообще будет, но он благодарен этому уютному месту и людям, что здесь живут, и хочет привести всё в порядок. В другой жизни у них с Фредом был бы похожий домик. Такой же теплый, небольшой и светлый. Когда Джордж возвращается, Фред уже проснулся и даже выбрался из ванной. Пошатываясь, он одевается, а потом оборачивается к брату и делает умоляющие глазки, которым Джордж никогда не был в силах отказать. Да и, кажется, никто на свете. - Хочу гулять. - Фред. Джордж хочет сказать «ты на ногах едва стоишь», «тебе же больно, и не ври, что нет, я вижу, как ты морщишься, когда думаешь, что я не смотрю». Но он удерживает в себе эти слова и просто кивает. На улице пасмурно, и Фред корчится, глядя в небо. Джордж знает, что ему хочется увидеть солнце. С тех пор, как ему начали сниться кошмары, в которых была только темнота, он прикипел к свету особенными чувствами. - Эй, - окликает его Джордж, - хочешь за руль? Фред неверяще таращиться на него и улыбается ярче любого солнца. Джордж бросает ему ключи, и брат ловит. - И я снова с тобой, красавица, - шепчет Фред, поглаживая руль. Джордж тихонько хмыкает, но не может сдержать нежную улыбку. - Ты порой так похож на папу, - вырывается у него. Фред поворачивает голову и подмигивает. - Думаю, мы с ним родственники. - Как знать. Я вот точно, а насчет тебя не был бы так уверен. Фред коротко смеется и заводит машину. Он проезжает совсем немного, когда руки начинают трястись так, что невозможно вести. Джордж пересаживается на его место и смотрит обеспокоенно, но Фред ничуть не расстроен. Кажется, сегодня ничто не способно испортить ему настроение. Даже смерть. Наверное, так он и должен ее встретить – улыбаясь вопреки всему. Они долго ездят по городу, останавливаются везде, где Фреду хочется. Потом заезжают в магазинчик, где долговязый похожий на медведя парень проявляет их последнюю пленку. - Новая нужна? – лениво спрашивает он, перекатывая во рту жвачку. Фред вопросительно смотрит на Джорджа, и тот отвечает, сглатывая возникший в горле ком: - Нет. Без Фреда что ему снимать? Фотографии им отдают в бумажном коричневом пакете. У них нет денег, но они поздно вспоминают об этом. И тогда Джордж отдает парню свои часы. Они с Фредом купили себе такие на первую выручку от магазина – дорогие, наверняка, стоят намного больше проявленной пленки. Но не для Джорджа. Потому что для него нет ничего дороже этих фото. Потом они едут за город, туда, где шумит прибой. Останавливают машину на обочине и выходят посмотреть на океан. Фред опирается на Джорджа, когда они медленно бредут вдоль кромки, а волны с шепотом накатывают на их босые ноги. Вдалеке одинокая девушка играет с большой золотистой собакой. Громкий лай смешивается с шумом воды и редкими криками каких-то птиц. Фред щурится, вглядываясь вдаль. - Я бы завел собаку, - вдруг выдает он. Джордж на миг вздрагивает, почти неуловимо, но Фред держится за него и замечает. - Какую? – немного сипло от долгого молчания спрашивает Джордж. Фред кивает вперед. - Такую же. Назвал бы его Бадди. - Бадди? Как того лисёнка из сказки? - Ты помнишь? – Фред улыбается и тяжело дышит. Ему сложно идти и разговаривать одновременно. – Это же была наша любимая история в детстве. - Ага. Конечно, Джордж помнит. Сказку о лисёнке Бадди, злом колдуне и его драконе. В конце Бадди всех победил, конечно. И освободил лес от злодеев. Когда Фред с Джорджем были совсем маленькими, они часто играли в эту сказку и каждый раз спорили, кто из них будет Бадди. Потому что злым колдуном, без сомнений, они всегда делали Перси. Тот сердился, что его отвлекают, плевался и ворчал, чем только больше раззадоривал младших братьев. Какое-то время они шагают в тишине, наслаждаясь спокойствием и друг другом. Пока Фред снова не нарушает молчанием первым. - Я рад, правда, рад, Джордж. Джорджу кажется, что мысленно Фред уже развернул с ним целую беседу, и эта фраза просто случайно вырвалась вслух. Но брат продолжает, развевая сомнения. - Это лучше, чем погибнуть в бою. Джорджу кажется, его только что пнули в живот. Даже дышать становится больно. А Фред будто не понимает. - По крайней мере, я увидел тебя. Я не остался там, под завалами, не зная, кто победил. А сейчас... я верю, что всё будет хорошо. И знаю, что ты в порядке. Джордж останавливается. Его рука на спине брата начинает дрожать, и он наклоняется, пытаясь восстановить дыхание, удержать рвущееся отчаяние. Он же дал себе слово – никакой слабости, быть сильным ради Фреда. Ну же. И всё же срывается. - Разве? Ладони Фреда теплые, живые. Настоящие. - Когда-нибудь будешь, - отвечает он тихо. Джордж знает, что никогда. Они больше не говорят об этом. Просто гуляют. Когда начинает холодать, Джордж доводит брата до машины, усаживает на пассажирское сиденье спереди и везет домой. И ему совсем не кажется странным то, что дом для них – совершенно чужое место. Джордж включает музыку, пока Фред с нетерпеливым выражением лица наблюдает за каждым его движением, сидя на диване. - Ну же, Джордж, - не выдерживает он. Джордж только улыбается, поддразнивая. Но все же прибавляет своим действиям скорости. Он приносит их альбом, заполненный снимками из путешествия, и вытаскивает из машины конверт с новыми фотографиями. - Эй, ты что, сфотографировал меня спящим на пляже?! – возмущается Фред, рассматривая собственное изображение на карточке. Джордж помнит тот день так, словно это было вчера. - Не удержался, - и губы его трогает печальная улыбка. Солнечная Бразилия, оставшаяся позади. Вместе они приклеивают новые снимки, перебивают друг друга, вспоминая, как и когда они были сделаны. А потом открывают самую первую страницу, чтобы начать смотреть сначала. Фред Уизли, так не похожий на того, кто сидит сейчас рядом с Джорджем, стоит на утесе, позади него синеет озеро, и он выглядит самым счастливым и свободным человеком на свете. Тот кадр, с которого началось их путешествие. Они разговаривают так, будто не могут наговориться. Словно за оставшиеся часы хотят сказать всё, что не успели за предыдущие годы. За всю жизнь. Зная, что всё равно не успеют. Джорджу хочется, чтобы сегодня никогда не заканчивалось. Но за окном опускается ночь, и Фреда начинает трясти так сильно, что альбом спадает с его коленей на пол. Он открывается на той странице, где на фото улыбаются два близнеца со своей первой в жизни пойманной на удочку рыбой. Джордж отводит брата в кровать, закутывает, как ребенка, ставит температуру на максимум, но Фред всё равно не может согреться. - Н... наверн... ное, уж...же никогд...да, - стуча зубами и заикаясь, выдает он. И это словно вызов, брошенный Джорджу. Он не даст этому случиться. Не позволит брату уйти в холоде, не вспомнив, что такое тепло. Решительно и упрямо он откидывает краешек одеял в сторону и сам забирается под них. Ему жарко и душно, он потеет, но и не думает уходить. Фред с удивлением и вниманием наблюдает за ним. А Джордж просто ложится на бок и притягивает брата к себе, заключая в крепкие объятья. - Так будет теплее, - тихо поясняет он. Фред кивает. Они лежат в тишине и темноте, и Джордж слышит, как оглушительно бьется не только его собственное сердце, но и сердце Фреда. Пожалуйста, только бейся. Фред. Вскоре Фред согревается. Его дыхание постепенно выравнивается, и он засыпает. Джордж отлежал себе руку, и нога затекла просто жутко, но он и не думает шевелиться, не желая разбить хрупкий сон брата. И тут его накрывает. Волна страха, ужаса и паники. Он смотрит, смотрит, смотрит в темноту, ощущая теплое дыхание Фреда на шее, и по щекам его беззвучно стекают слезы. Он боится, что Фред больше не проснется. Что больше не услышит его голоса. Не увидит его улыбку. Он так долго, целый год, бежал от этой правды, скрываясь за своей верой, за надеждой, за обманчивыми обещаниями. Но сейчас она накрыла Джорджа с головой, и он тонул в ней, как в глубокой темной воде. Это конец. По-настоящему. Тот самый, неотвратимый, от которого невозможно уйти. Это последняя ночь Фреда, и Джордж не знает, что сделать, чтобы он остался. Не знает, как будет жить один. Наедине с пустотой. Джордж не планирует спать, собираясь быть с Фредом до конца. Так глупо и наивно он верит, что пока не отведет глаз, огонек жизни брата не потухнет. Но усталость, слезы и горе делают свое дело, и Джордж не замечает, как проваливается в сон. Его будит тихий шепот в дюйме от его лица. - Джордж. Джордж. Джордж. Джордж распахивает глаза, вздрагивает и видит Фреда. В утреннем сером сумраке темнеют его впавшие глаза. - Фредди, - выдыхает Джордж. Брат все еще в его руках, так близко, такой родной, нужный. И живой. Джордж боится поверить. Получилось? Он выжил? Он спасся? Чудо случилось? - Мне страшно, - шепчет Фред. И Джордж слышит звон, с которым разбивается его едва вспыхнувшая надежда. - Я с тобой, - словно молитву произносит он. Фред глядит на него. - Пожалуйста, пойдем отсюда. - Куда? - Встречать рассвет. Голос Фреда звучит так жалобно, так несчастно. Джордж кивает. Он помогает брату выползти из-под одеял, затем закутывает его в одно из них и ведет прочь из дома. Впервые они выходят через дверь. Воздух на улице еще по-ночному холодный и свежий. В предрассветной тишине слышно только шепот ветра в кронах деревьев. Они садятся в машину и выезжают на окружную дорогу, ведущую за город. Она абсолютно прямая, уходящая на восток. Навстречу солнцу. Остановившись на обочине, Джордж спешит к Фреду, чтобы довести его до капота машины. Они садятся на него рядышком, соприкасаясь плечами. И глядят на горизонт. - Если бы я только мог, Фредди, - не выдерживает Джордж. Он просто не может быть больше сильным. – Я бы все сделал, клянусь. - Я знаю, - кивает Фред. – Знаю. Он медленно съезжает на слабеющих ногах по капоту, пока не опускается прямо на землю. Не раздумывая, Джордж садится рядом. И Фред тотчас прижимается спиной к его груди. Джордж обнимает его в ответ, думая, что прежде они никогда столько не обнимались. Удивительно, какая нежность открылась между ними на пороге смерти. Слишком поздно. - Мы были крутыми, правда? – Фред задирает голову, чтобы посмотреть на брата. Джордж знает, что у него сейчас красные глаза, чувствует, как по щекам стекают слезы, но всё равно соглашается. - Да. Очень. И Фред улыбается ему. Ярче тысячи звезд и теплее всех солнц Вселенной. И в его синих глаз одинаково горят любовь и страх. Уходящая жизнь и приближающаяся смерть. И мир Джорджа взрывается окончательно. Только пепел. Если ты будешь звездой, то кем стать мне, чтобы оказаться рядом? А Фред дарит ему свою последнюю улыбку на земле, прежде чем снова повернуться к светлеющему на востоке небу. - Только бы успеть увидеть солнце еще раз, - шепчет он, и в голосе его такая горечь, какой не было никогда. Джордж понимает, что Фред больше не играет. Не строит из себя весельчака и не делает вид, что ему не страшно или всё равно. Сейчас он открыт, как никогда. И тогда Джордж крепче обнимает его, сжимает одной ладонью ладонь брата, переплетая их пальцы, и горячо дышит в рыжую макушку. Словно надеется помочь. Удержать. Защитить. - Как я буду без тебя жить? – почти не шевеля губами шепчет Джордж. И не знает, слышит ли Фред. Они сидят рядом – вместе, как делали всё в этой жизни с самого первого дня - и ждут рассвет. И когда из-за горизонта прорываются первые яркие лучи, такие ослепительные и прекрасные, Джордж легонько толкает Фреда в затылок подбородком, и негромко произносит: - Смотри, Фред. Солнце. Но Фред продолжает молчать. И тогда Джордж понимает, что это случилось. Он прижимает внезапно начавшую дрожать ладонь к груди брата и не слышит его сердца. Больше нет смысла сдерживать рыдания. Джордж тихо скулит, склоняясь над братом. Он утыкается мокрым лицом в его затылок, как делал когда-то, чтобы снять его боль, и медленно раскачивается из стороны в сторону. А солнце, тем временем, поднимается все выше и выше над горизонтом. Теплое, ясное и такое рыжее. Солнце, которое Фред так и не успел увидеть.