***
в этот вечер тэхену хотелось просто сидеть за деревянным столиком со своим стаканом какао, просто смотреть в стеклянное окно, просто слушать крутящуюся пластинку с собранием эдит пиаф, впуская музыку все глубже и глубже. сегодня не хочется думать, размышлять, сегодня хочется просто очаровываться всем, что видишь: висящим кораблем, сделанным намджуном из какого-то материала, название которого тэхен совсем забыл, телескопом, через который хочется смотреть на звезды в особенные ночи, левреткой со странным именем муха, реагирующей на посетителей лаем (его не стоит пугаться, она просто очень робкая) и пугливо прижимающейся к хозяину, игрушками, все так же сшитыми намджуном. услышал он и про историю пришедшего туриста из японии, про его социальный проект, парня настолько растрогал его рассказ, что он подарил одну из своих игрушек в память о месте. почему так приятно становилось от всего этого. почему так не хочется уходить отсюда. и тэхен непреложно вернется сюда, обязательно подружится с намжуном снова, во что бы то ни стало послушает рассказы, и, конечно же, снова ощутит те самые чувства, желая впасть в эту самую счастливую кому.Часть 1
30 декабря 2017 г. в 01:17
вечера бывают разными: просто спокойными — когда тебе нечему радоваться, но и грустить повода не найдется. умиротворенными — когда все уроки дня уяснены, когда все принимаешь таким, как есть. бывают отчаянными — ты делаешь храбрые для своей жизни поступки, на которые никогда бы не решился в здравом уме, и всегда ответ бьет громко и сильно по груди. есть печальные — ты поплачешь, может несколько часов, а может всего минутки три, просто дав себе подчиниться происходящему. не обойтись и без самых радостных — эмоции настолько рвутся наружу, что проходят сквозь кожу. руки трусятся, а нутро светится фейерверком. но так или иначе, именно вечера оставляют самый большой отпечаток всего дня. именно они определяют ход последующего, только тогда под покровом ночи человек попробует, все еще слегка опасаясь, раскрыть щепотку сокровенного.
тэхен никогда бы не забрел в совершенно незнакомое кафе, малозаметное, особенно в темное время суток. не боялся открытий, но просто привыкал к старым местам и слегка пугался, что потратит время впустую.
но сегодня он зайдет, окунется в атмосферу, испробует новое, словно бы, знакомое, но и совершенно чужое состояние. зайдет, потому что только сегодня он заметил эту кофейню в виде крошечного деревенского домика с названием «еinstein». потому что только сегодня он останется таким. у тэхена совершенно нет настроения, особенно новогоднего. только нет, это не значит, что он будет поникшим. твое мироощущение как белый лист: словно ты отдал все, выпустил, пожертвовал для всех и каждого собой, своим потенциалом и теперь остался сосуд для нового пополнения.
войдя, его сразу же встретила приветливым лаем лежащая левретка, успокаивающие звуки виниловой музыки, кажется, шансон 50-х, небольшой книжный стеллаж, телескоп, маленькие вручную сделанные игрушки и невероятный уют и комфорт. кажется, так себя чувствуют в тех местах, которые называют домом.
познакомиться со здешним баристой тире владельцем было чрезвычайно просто. тэхен узнал, что собеседника зовут намджун, что именно он приготовил ему самый вкусный какао, который даже родные не варили. после первого глотка на лице образовалась улыбка отозвавшихся благодарных рецепторов. от намджуна веяло засохшим клеем, а пальцы были потрескавшиеся и изрисованы грифелем.
взгляд тэхена почти сразу был приковал к книгам, желание просмотреть, заметить любимых авторов, ощутить восторг от открытия первой страницы в предстоящую дорожку истории приключения. на полках было очень много научной фантастики, книг по алгебре, алгоритму, физике. громадная желтая тяжелая книга «codex seraphinianus» выделялась серди всего прочего, которую намджун почти сразу же всучил тэхену, заметив на лице детскую пытливость.
— это книга, написанная итальянским архитектором луиджи серафини.
— что это за символы?
— он придумал свой собственный алфавит, понятный только ему, даже руку со временем набил, выводя буквы. сначала книга была издана только в двух экземплярах, он хотел сохранить это для себя и своего друга.
— а есть расшифровка этого алфавита? можно ли понять буквально, какая идея таилась у создателя?
— нет, и я считаю, что это прекрасно. он писал и рисовал это все только для себя, ему не нужно было никому доносить какую-то идею ни для мира, ни для общественности, он делал это ради себя.
и тэхен был всецело согласен. книга пестрила такими приятными для восприятия картинками, ведомыми эйреной в совершенно новый свет. а страницы так мелодично шуршали под пальцами акварельной бумагой.
— некоторые по несколько минут всматривались почти в каждую картинку, кто-то просто листал, а кого-то она может даже напугать.
— спасибо. спасибо, что показал ее, — тэхен тихо произнес слегка осипшим голосом. искренность выражается тихо, чтобы не спугнуть ничего и никого. — но все же, почему так много науки? тебе так она нравится?
— ты знаешь, я всю жизнь прожил, считая себя очень глупым, но так сильно хотел сотворить из этого что-то прекрасное, необыкновенное. у меня никогда не выходило понять математику, но я всегда так восхищался теми, кому так легко и быстро удавалось подхватывать ее, визуализировать, понимать. мне как-то понадобилось полдня, чтобы просто понять формулу притяжения луны к земле.