Это же Дэйв!

Если задуматься, есть намного более приятные поводы для пробуждения, чем крики и завывания пары десятков восьмилеток, бьющихся в истерике. Господи-мать-вашу-боже. Что на этот раз? Питер выкатывается из постели, кое-как натягивает джинсы и распахивает входную дверь как раз вовремя, чтобы увидеть толпу плачущих детей, возвращающихся к желтому автобусу, который ждет на обочине. Их учительница замыкает процессию, бросая на Дерека такие горящие взгляды, что тот спотыкается, выглядя при этом ужасно виноватым и пытаясь что-то объяснить, хотя его явно не слушают. Питер стонет, упираясь лбом в дверной косяк. — Дерек? — спрашивает он, когда автобус отчаливает, а его племянник тащит свою жалкую задницу обратно в дом. — Что, черт возьми, это было? *** С тех пор, как Питер был адвокатом, прошло уже три года. Технически он и сейчас адвокат, но да пошло бы оно всё. Он завязал с этим дерьмом. Когда в один из дней он обнаружил себя сидящим в своём кабинете, разглядывающим городской пейзаж и примеряющимся к собственным запястьям одним из причудливых канцелярских ножей, он решил, что пора уходить с этой работы. К тому же с его оборотнической регенерацией, потребовалось бы кое-что посерьёзнее, чем серебряный нож для писем, чтобы убить себя. В тот же день он получил электронное письмо от своего племянника Дерека, который только что закончил колледж и решил вернуться домой в Бэйкон Хиллс, чтобы заняться производством… сыра. И он хотел привлечь Питера в качестве инвестора, так как все остальные члены семьи решили, что он спятил. На самом деле Питер подумал примерно так же, но в тот момент ему самому нужно было привнести немного безумия в свою жизнь, поэтому он не только вложил капитал в дело Дерека, но и отправился домой, чтобы помочь всё запустить. От юриста до фермера — один шаг. И было вполне логично, что сыр Дерека должен производиться из сырья, получаемого от его собственных коров, коз и даже овец. Потребовалось несколько лет, чтобы все заработало. Но в конце концов это начало приносить прибыль. И вот они нанимают тридцать человек, запускают экскурсии по фабрике и, в качестве небольшого бонуса для туристов и местных детей из начальной школы, устраивают контактный зоопарк на лужайке перед фермой, где заводят ягнят, телят, и даже пару маленьких козлят, чёрт их побери. И, как же можно о них забыть (запросто, ведь из Питера вышел ужасный фермер, о чём Дерек любит напоминать) — десяток уток и кур. Куры. — Опять? — спрашивает он, следуя за Дереком к их маленькому зоопарку. — Серьёзно? Дерек вздыхает и кивает. Питер сжимает пальцами переносицу. — Может, в следующий раз стоит проверить, что там не съёмочная площадка «Техасской резни бензопилой» ДО того, как дети приедут? Может, Питер и ужасный фермер, но он чертовски хорош в привлечении внимания и рекламе. И в подслушивании сплетен на торговых выставках, дабы убедиться, что у Hale Organic Chees лучшая, мать вашу, репутация в этом округе. И эту хорошую репутацию будет действительно сложно поддерживать, если они продолжат травмировать невинных детей. Дерек нервно кивает. — Иди, — говорит Питер, отсылая племянника взмахом руки. — Иди и займись чем-нибудь, чем ты там обычно занимаешься. — Что ты собираешься делать? Питер злобно щурится. — Я собираюсь прикончить его. *** Шериф Джон Стилински живет в двух милях от собственности Хейлов, на окраине города, в конце милой улочки, которая упирается в лес. Он хороший мужик. Питеру он действительно очень нравится. Но сейчас, когда Джон открывает дверь из-за того, что Хейл колотит в неё уже несколько минут подряд, они понимают, что сейчас состоится разговор, которому они оба не будут рады. — Сколько я тебе должен? — спрашивает шериф. — Сто двадцать пять долларов, — говорит ему Питер. — И если школа попытается подать в суд на нас, я обязательно передам им ваши контактные данные. — О, господи, — бормочет Стилински, взмахнув руками. — Я задолбался. Нахрен всё, я умываю руки. Он наверху. Вперёд. А вот так уже намного интересней. Питер поднимается по лестнице, по запаху определив комнату мальчишки. Он хлопает дверью, от чего парень взвизгивает и оказывается на полу, каким-то образом запутавшись в одеяле и собственных конечностях. — Что ты делаешь в моей спальне? — Я здесь, чтобы убить тебя, — говорит ему Питер и обнажает зубы в зловещей улыбке. — Ч-что? — глаза мальчишки почти выскакивают из орбит. — Одевайся, — со вздохом говорит ему Питер. — Ты отправляешься чистить коровник. *** Когда это случилось впервые, Питер вообще не понял, что произошло. Забор был цел, и ворота все еще были заперты. Не могли же куры, что были внутри, взорваться сами по себе? После второго происшествия Питер решил установить камеру. Так что в третий раз он наконец увидел, как тонкая лисья мордочка просунулась сквозь проволоку, несколько раз взволнованно дёрнула носом, а затем перетекла в очень гибкого и очень голого мальчика, чьи длинные умелые пальцы с лёгкостью справились с засовом. *** — Он унаследовал это от матери, — говорит Стилински, пока Питер ждет одевающегося Стайлза. — Превращение в лиса, я имею в виду, а не поедание живых кур. Черт, перевёртыши еще не вышли из шкафа в то время, когда мы начали встречаться. Она рассказала мне всего за несколько недель до своей смерти. Подумала, что это могло ему передаться. Естественно я был шокирован. Питер может себе представить. — Говорят, он поздний цветок, — Стилински кривит губы. — Большинство детей начинают превращаться в период полового созревания. Я решил, что его миновала эта участь, и он останется человеком. Знаешь, как это его окрылило? В городе больше нет ни одного лиса-перевёртыша, а я совершенно точно не могу сам помочь ему. Питер слышит спускающегося мальчишку раньше Джона. Он оборачивается и видит, как парень с тревогой подсматривает из-за двери. — Верни его к обеду, — говорит шериф, награждая сына суровым взглядом. — Пойдем, — кивает Питер, и мальчик неохотно следует за ним к машине. ***  — На самом деле у меня аллергия на коров, — говорит мальчишка — Стайлз — уже сидя в машине. Его нога нервно подёргивается. Он теребит нитку, выбившуюся из джинсов, протёртых в районе колен. — Возможно, я даже впаду в анафилактический шок, понимаешь? Питер закатывает глаза. *** Стайлз проводит весь день, работая в коровнике, очищая его после дойки. Когда Питер привозит его домой, от парня за милю несёт навозом. Питер доволен. *** Три ночи спустя в курятнике внезапно срабатывает сигнализация. Питер выпутывается из одеяла и выскакивает в коридор, где врезается в Дерека. Они оба мчатся наружу и находят Стайлза посреди курятника, голого, с удивленными глазами на чумазом лице и перьями, торчащими изо рта. — Хватит жрать наших гребаных цыплят! — кричит на него Дерек. Стайлз моргает.  — Каких цыплят? — спрашивает он невинно. Питер определенно собирается убить его. *** — Из тебя хреновый фермер, — говорит Стайлз, когда идёт уже третья неделя его принудительной работы на Питера. За это время он эволюционировал из уборщика навоза до полноценного помощника. Фактически это означало, что ему приходилось подниматься на рассвете, чтобы помочь непосредственно с дойкой коров. — Мне это все говорят, — Питер потягивает свой кофе за утренней газетой, сидя прямо в пижаме на парадном крыльце. — Разве ты не должен вставать рано? Сейчас десять часов! — Разве ты не должен быть в школе? — Я выпустился в прошлом месяце. — Выпустился из чего? Из средней образовательной? — Мне восемнадцать! — Стайлз недовольно прищуривается. — Чем ты вообще здесь занимаешься? Дерек выполняет всю работу. Питер игнорирует его, и Стайлз злобно топает прочь. ***  — Попробуй это, — говорит Дерек за ужином.  — Дорогой племянник, я люблю тебя, и ты настоящий гений и творец, — отвечает Питер, — но я так устал от гребаного сыра. Дерек просто закатывает глаза и выталкивает тарелку с сыром на середину стола. Питер вздыхает и пробует. Бесподобно. Конечно, это бесподобно. — Стайлз помогал мне сделать его. — Ты пустил эту ходячую катастрофу в свою лабораторию? Дерек пожимает плечами. — Он не так уж плох. — Мы ходим по очень тонкому лезвию, — Питер отрезает себе еще один кусок. — Он проникнет внутрь, обживётся здесь, и мы никогда не избавимся от него, а наши оставшиеся цыплята будут жить в страхе и страданиях до конца своих дней.  — Питер, он омега, — говорит Дерек укоризненно.  — Он лис, — напоминает ему Питер. — Лисицы не стайные животные, как мы. Они одиночки. У них не бывает омег.  — Ему не с кем поговорить о превращении. Он всего лишь ребенок. Думаю, ему не помешает пара советов. И он не выбирал, быть ли ему отшельником. Он действительно одинок. На самом деле сыр не так уж хорош. Питер чувствует кислый привкус на языке. *** Питер говорит Стайлзу, что это полнолуние тот проведёт с Хейлами. — Нет, чувак, серьезно, это ужасная идея. У меня обострилась сенная лихорадка, и отец говорит, что я не должен оставаться ночью на улице, потому что становится холоднее, и это плохо скажется на моих пазухах. Питер пристально смотрит на него. — Разве никто не рассказал тебе, что оборотни могут понять, когда ты лжёшь? Глаза Стайлза удивлённо распахиваются. — Блядь. Серьёзно? Питер принимает это как «нет». Тем не менее, несмотря на его нежелание, Стайлз появляется в ночь полной луны. Ну, круизер шерифа появляется, и Стайлз вываливается из него на обочину. Он что-то бурчит себе под нос, пока следует за Питером и Дереком в сторону Заповедника. Когда они углубляются в лес, Стайлз стыдливо уходит за дерево. Это так по-человечески. — Ты еще не закончил? — Питер легко скидывает с себя одежду. Сначала из-за дерева появляется рыжая мордочка, а затем блестящие глаза и острые уши. Лис такой маленький. Когда Питер перекидывается, тот едва доходит ему до живота. Стайлз даже умудряется спрятаться промеж ног Питера, когда сова пугает его своим криком, и отказывается вылезать оттуда. Недовольно вздохнув, Питер просто отходит в сторону, оставляя свернувшегося калачиком лиса посреди поляны. Питер и Дерек переходят на бег, как только восходит луна, и маленькой лисице приходится, задыхаясь, нестись за ними, чтобы не отставать. А еще она часто спотыкается о собственные ноги. Это удивительно, что зверёк такой же неуклюжий, как и сам мальчик. Тем не менее, они гоняют его в течение нескольких часов. И Питеру нравится думать, что если рычать на него достаточно часто, заставляя не отставать, и показать, какие они здоровенные и устрашающие, это избавит их от всех проблем, связанных со Стайлзом. Стайлз плавает в полусне, когда они сдают его шерифу с рук на руки. Он настолько утомлён, что не держится на ногах. — Думаю, все прошло хорошо, — осторожно говорит Дерек. — Я тоже так думаю, — Питер довольно скалится. На следующее утро курятник покрыт кровью и перьями до самого потолка. *** Питер за шкирку тащит Стайлза в магазин.  — Вот они, — рычит он, отмахиваясь от помощи, предложенной продавцом. Питер так часто бывал здесь в последнее время, что ему не нужна чертова помощь. — Курочки. Сидят рядком. 25 долларов каждая. Выберите четверых. — Чего? — Четверых, — говорит ему Питер, толкая его к цыплятам. — И не просто четверых. Я хочу, чтобы ты выбрал тех, которые тебе нравятся больше всего. Стайлз непонимающе косится на Питера. — Чего?! — Того, — Питер злобно ухмыляется. — Ты как следует сосредоточишься и выберешь четырех прелестных цыплят и потом знаешь, что ты сделаешь? — Что? — спрашивает Стайлз, удивлённо таращась на Хейла. Питер пристально смотрит на него. — Ты дашь им имена. *** Эсмеральда, леди Синтия Коттерсли, Маргарита и Дэйв (какого чёрта, Стайлз?) счастливо заселяются в зоопарк. Питеру почти жаль их. Они не подозревают, что их маленький уютный курятник омыт кровью их менее удачливых предшественников. *** Когда посреди ночи вновь срабатывает тревога, Питер вылезает с постели и направляется к сараю, ожидая увидеть резню. Вместо этого он находит маленькую лисицу, опирающуюся своими лапками на стенку курятника и пожирающую глазами цыплят, что сидят внутри. Когда Питер подходит ближе, лис перекидывается. — Хм, привет? — бормочет Стайлз. — Черт, я голый. — И голодный? — Я не знаю, — Стайлз жует нижнюю губу и снова смотрит на цыплят. И Питер старается не глазеть на его задницу, или на то, как лунный свет заставляет его кожу мерцать. — Думаю, именно поэтому я и пришел, — признается Стайлз. — Но потом я такой, это же Дэйв! Ты не можешь сожрать Дэйва! Питер ухмыляется. — Кажется, ты, наконец, обрёл некоторый контроль. Лицо Стайлза проясняется. — Правда? — Похоже на то, — говорит ему Питер. — Теперь иди внутрь, и я одолжу тебе брюки. Выражение лица Стайлза представляет собой нечто среднее между смущением и ехидством. — Или не одолжишь? Питер фыркает. *** Он всё же одалживает Стайлзу брюки. Утром.