Мелодии солнечных дней

Those days are all gone now but one thing's still true When I look and I find, I still love you (c)

Каждое новое утро Леды как две капли воды похоже на предыдущее. Сначала мелодия будильника, всегда навязчивая и нелюбимая – Леда специально оставляет телефон в другом конце комнаты, чтобы не дотянуться с постели, сразу вскочить и уже больше не ложиться. Потом контрастный душ наспех, не более трех минут, и быстрый придирчивый взгляд в зеркало, чтобы в который раз убедиться: выглядит он по утрам отвратительно. Дальше – аромат кофе, медленно, будто несмело распространяющийся по кухне, а после и по всей квартире, и противный писк кофеварки, сообщающей, что напиток готов. Почему-то все электроприборы издают исключительно неприятные сигналы, и Леда каждый раз морщится и думает о том, что следовало купить другую кофеварку. Хотя если уж на то пошло, лифт в его доме, доезжая до нужного этажа, пищит настолько же мерзко. Безрадостно Леда размышляет, что есть же люди на свете, у которых нормальные кофеварки и такие же лифты, а вот ему почему-то не повезло. А потом Леда приоткрывает форточку и закуривает первую и последнюю на сегодня сигарету, от которой немного кружится голова. Знакомые Леды думают, что он не курит, и об этом его маленьком секрете не знает никто. Почти никто. Горячая чашка в руке немного печет пальцы, но это жжение приятное, оно тоже ассоциируется с началом дня, как звонок будильника, и душ, и запах кофе – Леда уже давно заметил, что когда слышит слово "утро", он подсознательно ощущает тепло в ладони, которой обычно держит чашку. Леда почти не затягивается, ему просто нравится смотреть, как дым от сигареты закручивается, тянется в приоткрытое окно. Отрешенно Леда вглядывается в серое небо, пьет кофе и думает о том, что надо успеть сделать за сегодняшний день. Почему-то любое утро в его жизни пасмурное: каждый раз, когда он поднимает жалюзи, над городом висят тяжелые тучи, либо же небо затянуто белесой поволокой. Но Леда никогда не задумывается об этой странной закономерности и лишь изредка вспоминает, что когда-то все было иначе. *** Любой посторонний человек, пронаблюдай он за Ледой, однозначно заявил бы, что Леда – везунчик. Ему сопутствовала удача во всем и всегда, беды в большинстве своем обходили стороной, а если и случалось что-то неприятное, судьба оставалась благосклонной к своему избраннику, и из любой передряги Леда выходил с высоко поднятой головой. Впервые серьезное несчастье обошло его, когда Леде было десять лет. В одно солнечное утро он отправился к морю. День выдался жарким, и людей на пляже почти не было: невдалеке от того места, где он решил искупаться, прямо на песке сидели парень и девушка, а чуть подальше расположилась какая-то семья с маленькими детьми. Парочка привлекла внимание Леды, а если точнее – привлек именно парень. У него были длинные высветленные волосы, а в руках он держал гитару. Правда, вместо того, чтобы играть, он постоянно улыбался и рассказывал о чем-то своей подруге, а та звонко смеялась и говорила что-то в ответ. Вода в контрасте с раскаленным воздухом показалась Леде почти обжигающе холодной, но от этого не менее приятной. Плавать он любил, и потому сам не заметил, как, замечтавшись, заплыл слишком далеко. Впрочем, когда Леда опомнился, оглянулся и увидел, что берег остался далеко позади, он не испугался – сил оставалось предостаточно, чтобы добраться до пляжа. Вот только когда Леда преодолел полпути, случилось неожиданное. Левую ногу как будто с силой дернуло, потянуло вниз, сводя невыносимой болью. Cперепугу Леда подумал, что его схватил кто-то, и лишь с опозданием до него дошло, что это обычная судорога – пару раз подобное приключалось с ним и прежде. Что теперь делать, Леда не знал. Почему-то моментально отказались слушаться и руки, и вторая нога. От боли Леда запаниковал и принялся барахтаться, понимая с ужасом, что сейчас он утонет, и уже никто не успеет его спасти. Последнее, что заметил Леда, прежде чем уйти под воду, как светловолосый парень, сидящий на берегу, повернул голову и посмотрел на него. Леда не успел захлебнуться, вода не попала в легкие, и даже сознания он не потерял. Сил хватило побарахтаться еще какое-то время, а потом он почувствовал, как чьи-то руки тянут его вверх. Оказавшись на берегу, Леда долго пытался прокашляться. Всю носоглотку пекло от соленой морской воды, казалось, что она льется даже из ушей, перед глазами плясали цветные круги, а сам Леда, стоя на четвереньках, жадно глотал воздух и не верил, что все же спасся и что опирается руками и ногами на твердую и такую надежную землю. Когда Леда немного пришел в себя, он медленно уселся на песок и посмотрел на своего спасителя. Бросившись к нему, парень даже не успел раздеться, мокрая рубашка липла к телу, а с потемневших от воды волос капала вода. Его перепуганная спутница выглядывала из-за плеча и встревожено спрашивала, не надо ли вызвать скорую, а тот уверял ее, что все в порядке. С Ледой действительно все было не то, что в порядке, а просто отлично. Подняв лицо к небу, почувствовав на коже горячие солнечные лучи, он не думал ни о чем, лишь наслаждался пониманием того, что страх, неподдельный ужас, сжавший его грудную клетку всего несколько минут назад, медленно отпускает. - Ну что, полезешь еще в воду? – вернул в реальность строгий голос его спасителя, и Леда, моментально опомнившись, понурил голову. - Нет, не полезу, - послушно пробормотал он. - Ну и зря. Леда поднял глаза и изумленно посмотрел на спасшего его парня: тот улыбался и глядел на него как будто даже весело, словно не упрекал ни в чем и не собирался ругать. Только тут Леда понял, что перед ним не совсем обычный взрослый, и отвечать на его вопросы следовало не так, как родителям или учителям. Не сказав больше не слова, Леда поднялся и молча пошел к морю. Он не видел, но чувствовал, что парень, провожая его взглядом, все так же улыбается. Теперь заплывать далеко Леда опасался, но все равно провел в море не меньше часа. А спасший его парень, тем временем, чтобы высушить свои вещи, разложил их на песке, устроился рядом и все так же разговаривал о чем-то со своей подругой. Когда Леда, уже сидя на берегу, смотрел вдаль на море, на закатное солнце, краем глаза он заметил, что необычная пара собралась и уходит. Поглядев им вслед, Леда увидел, что одной рукой парень держал за гриф свою гитару, а другой – обнимал подругу. Ветер трепал его высохшие волосы, а девушка снова смеялась. Переведя взгляд на переливающуюся бликами поверхность воды, Леда подумал, что ничего в этом мире, даже риск утонуть однажды, не умалит его любви к морю. А еще он решил, что было бы неплохо научиться играть на гитаре. *** Спустя много лет, когда Леда, казалось, уже забыл об этом инциденте, он встретил Сью. Новый знакомый понравился ему с первого взгляда так, как бывает крайне редко. Почему-то почти сразу Леда почувствовал сильную привязанность к нему, как будто знал уже много лет, но лишь спустя какое-то время смог объяснить, в чем причина. Хотя парня, спасшего его в тот далекий летний день, Леда видел всего лишь раз, он твердо был уверен, что Сью похож на него, как две капли воды. Разумеется, это был не он – таких совпадений в жизни не бывает, но сходство было не в цвете волос и не в привычке везде таскать за собой гитару. Просто улыбался Сью точно так же, немного насмешливо, но при этом тепло. И Леда был уверен, что довелось бы Сью однажды вытащить из воды перепуганного ребенка, он тоже ни на секунду не поверил бы, что тот не захочет больше купаться. Почему-то позже, спустя годы, пытаясь воспроизвести в памяти первые дни и даже недели их знакомства, Леда не мог вспомнить ничего, кроме того, что испытывал непонятную эйфорию. Новый приятель, хотя и был старше, казался Леде едва ли не родственной душой, настолько близким по духу человеком, какого хорошо, если хоть раз в жизни встретишь. Леда не знал, откуда взяло начало его восхищение, в скором времени превратившееся в обожание, и не желал задумываться о сути своих чувств. События закружили Леду в своем водовороте, и он сам не понял, как так вышло, что спустя совсем немного времени новый друг стал ему коллегой, а потом и самым близким человеком. Леде было сложно объяснить, что началось раньше – близость духовная или физическая. Вероятно, они были неразделимы, и Леда помнил одинаково четко и первый поцелуй, когда ему пришлось закрыть глаза из-за льющегося в незашторенное окно солнечного света, и первые аккорды, сыгранные вместе, когда в спину Сью опять же светило солнце, и Леда, щурясь, видел только его силуэт на фоне ярко освещенного окна. Почему-то он никогда не задумывался о том, что в таких отношениях было нечто не совсем нормальное, неприемлемое обществом: по неизвестной причине все прочее тогда не заботило Леду. Быть может, потому что на тот момент ему было совсем немного лет, чтобы лишний раз оглядываться. А может, причиной тому стало сияющее счастье, хотя тогда Леда сам не осознавал, насколько хорошо ему было рядом с новым другом. Солнце – вот что впоследствии вспоминал Леда, когда кто-то спрашивал его о тех невероятных днях, когда для него все только начиналось. Сияющее солнце. Косые лучи, в которых пляшут пылинки, от которых невозможно отвести глаз. Солнечные зайчики на стенах и на потолке, глядя на которые хочется отыскать их источник, но никак не получается. Позже Леда не мог объяснить, почему те первые дни, недели и даже месяцы были наполнены светом, и почему происходящее в жизни казалось таким правильным и благополучным. - Все получится, - уверял его Сью, когда Леда часами репетировал один и тот же, заезженный до оскомины отрывок новой песни. – Только не торопись. Здесь надо не так, а вот так… Сью никогда не говорил ему "ты фальшивишь" или "делаешь неправильно", он только опускал руку на его затылок, немного склоняясь над Ледой и давая советы. А Леде казалось, будто его как ребенка пытаются потрепать по макушке, и сердито отстранял руку Сью. В тот момент он не задумывался, каким словом назвать связавшее их чувство, а позже, спрашивая сам себя, он твердо отвечал, что любви никогда не было. Он не любил Сью, испытывая к нему совсем иные чувства, да и Сью в свою очередь не любил его. Просто так вышло, что однажды встретились два человека и захотели быть вместе, как это часто бывает, но в итоге ни к чему не приводит. У Сью Леда научился многому, а еще, сам того не ведая, перенял немало привычек. Например, каждое утро Сью начинал с того, что выпивал чашку кофе, стоя у приоткрытого окна, одной рукой сжимая кружку, а пальцами второй удерживая сигарету. - И как тебя не тошнит от такого, еще и с утра пораньше?.. - первое время интересовался Леда и морщился от запаха сигаретного дыма, даже не желая лишний раз проходить мимо окна, у которого стоял Сью. Тот, в свою очередь, ничего не отвечал на эти возмущенные заверения, лишь снисходительно улыбался и глядел за стекло, где в синем небе сияло яркое солнце. Таких погожих удивительных дней Леда не мог припомнить даже тогда. И как бы старательно он не ворчал, смотреть на Сью было приятно: в самой его позе, слабой улыбке, едва касавшейся уголков губ, было что-то умиротворяющее, заставляющее замереть на месте и приглядеться внимательней, чтобы хорошо запомнить удивительный миг. В такие минуты Леда жалел, что он не художник – тогда у него была бы возможность запечатлеть своего друга на холсте. А еще спустя какое-то время Леда сам полюбил выпить с утра чашку кофе и выкурить одну сигарету, предварительно стащив ее из пачки Сью. - Курить вредно, - насмешливо заявлял тот, прежде чем затянуться, и Леда, в точности повторяя его жест, только улыбался в ответ, будто без слов отвечая: "Кто бы говорил". В такие моменты, глядя на Сью, Леда с едва уловимой грустью думал о том, что все у него хорошо и так, как нужно. Вот только немного обидно, что жизнь связала столь крепкими узами с человеком, которого он совсем не любил, и который не любил его. И пускай любовь никогда не была для него чем-то чрезмерно важным, Леде порой казалось, что есть нечто не совсем правильное в том, чтобы делить жизнь, постель и утреннюю сигарету с тем, к кому не испытываешь ничего, кроме симпатии. Курить Леда так и не полюбил и уже тогда знал, что при иных обстоятельствах не станет этого делать. Просто рядом именно с этим человеком все было по-особенному, и заурядные, пусть и неправильные вещи и поступки воспринимались несколько иначе. Леда понимал, что об утренней сигарете, его маленьком секрете, не будет знать никто. Почти никто. *** Как-то раз Леда и Сью ехали по загородной трассе – спустя годы Леда не мог вспомнить, откуда они возвращались. Сью всегда был крайне ответственным водителем: он не отрывал взгляда от дороги, почти не разговаривал и даже музыку включал негромко. Первое время Леде казалось, что такая осторожность была даже излишней, вплоть до той самой памятной поездки. Было еще светло, но асфальт дороги казался черным из-за недавнего дождя. Леда тогда еще не водил машину и даже не предполагал, до чего скользкой может оказаться мокрая дорога. Он размышлял о чем-то своем, когда внезапно увидел страшную картину за окном. Точнее, сперва он заметил толпу впереди, машины с синими мигалками, а когда их автомобиль поравнялся с местом происшествия, Леда понял, из-за чего случился переполох. Какая-то машина, Леда не успел определить марку, потеряла управление и вылетела с трассы прямо на аккуратный заборчик, который ограждал маленькое придорожное кафе. Вероятно, из-за высокой скорости машину перевернуло, теперь она буквально повисла на этом заборе днищем кверху. Пассажиров пострадавшей машины Леда не увидел, должно быть, их уже увезли, но он и так понял: сколько бы их ни было, все они погибли, потому что просто невозможно выжить в случае, когда крыша автомобиля смята в гармошку. Страшно было представить, что творилось в салоне. Сью не стал притормаживать у места аварии и никак не прокомментировал увиденное. А Леда отчего-то был так сильно потрясен, что отходил потом не один день. Ему и раньше доводилось видеть столкнувшиеся и разбившиеся машины, но именно этот эпизод поразил его особенно сильно. Может, от того, что авария была такой страшной. А может, потому что в тот миг он подумал о том, как он и Сью через несколько километров въедут в город, а пассажиры разбившейся машины уже никогда не смогут сделать этого. Что ни говори, Леда был счастливчиком, которому опять повезло. Страшная авария произвела на него намного более сильное впечатление, чем можно было ожидать. Настроения не было, и, прошатавшись в тот вечер по квартире какое-то время и повздыхав неизвестно о чем, Леда предложил Сью прогуляться перед сном. Почему-то Сью не стал спорить и напоминать, что время позднее, а только согласно кивнул и принялся собираться. Сидя на скамейке в парке, Леда крутил в руках бутылку из-под колы и читал на этикете о розыгрыше массы разнообразных призов. Если повезет, под крышечкой счастливого покупателя напитка будет изображен тот самый подарок, который можно получить в определенных магазинах города. - Опять мне не подфартило, - вздохнул Леда, когда открутив крышку, он обнаружил, что приза ему не достанется. – Невезучий я. - Почему это? – удивился Сью, последние несколько минут сидевший молча и бездумно разглядывавший немногочисленных прохожих. - Вот, все что-то выиграют, а мне достался нолик, - для убедительности он покрутил не принесшей приза крышечкой перед носом Сью, и тот только усмехнулся: - Да уж, прямо черное невезение, не выиграть вторую бесплатную колу… - Мне вообще никогда не фартит, - возразил на это Леда и, отставив бутылку, принялся загибать пальцы. - В розыгрыши я не выигрываю, как мы могли только что убедиться. Когда на улице дождь, я всегда умудряюсь выйти без зонта. Когда солнце – без очков. Сообщения на телефон мне приходят ровно через полминуты после того, как разряжается аккумулятор, проверено и доказано, а еще… - Я все понял, - негромко рассмеялся Сью и сделал неопределенный жест рукой, призывая Леду остановиться, тут же добавив. – Ты самый счастливый человек на свете, Леда, раз твое самое большое невезение – это забытый в дождливый день зонт. - Ты не понимаешь, - как будто обиделся на это заявление тот, хотя не улыбнуться все равно не смог. – Детали составляют жизнь. И когда не фартит по мелочи… - Хуже всего получить важное сообщение ровно через полминуты после того, как умер, - в тон ему так же насмешливо заметил Сью. – Вот это точно редкая невезуха. Хотя друг говорил шутливо, желание веселиться у Леды пропало. Перед глазами снова встала увиденная в этот день картина: перевернутая машина, полицейские, праздные зеваки… И почему-то в этот миг Леда подумал о людях, которые ждали погибших в аварии пассажиров. О людях, которые слали им сообщения, интересуясь, где те запропастились, чтобы смс уже никогда не нашли адресата. - Знаешь, кому на самом деле не повезло? – вдруг спросил Сью, чуть подавшись вперед и глядя на Леду едва ли не с азартом, словно загадывая загадку, на которую тот точно не найдет ответа. - Кому? – растеряно моргнул Леда, будучи никак ни в силах избавиться от стоящего перед глазами наваждения, и Сью, украдкой взглянув через плечо, произнес: - Вот им. Леда чуть подвинулся и несмело посмотрел туда, куда Сью указал взглядом, только сперва даже не понял, из-за чего его друг сделал такие странные выводы. На соседней лавочке сидело и общалось три человека, девушка и два парня. На первый взгляд они ничем не отличались от обычных людей, которых даже в столь поздний час можно было встретить в парке. Леда даже оглянулся по сторонам, пытаясь понять, не имел ли Сью ввиду кого-то другого, но по всему получалось, что нет: уходящая вдаль аллея была пустынна. И лишь спустя несколько секунд Леда понял, что в этой компании было не так: сидящие на лавочке молодые люди не произносили ни звука, они активно жестикулировали, но сохраняли молчание. Эти люди были глухими. - Скорей всего, они никогда не слышали музыку. И никогда уже не услышат. Представляешь? – негромко спросил Сью, а Леда только и смог, что открыть и закрыть рот, так и не произнеся ни слова. Почему-то прежде он никогда не задумывался о судьбе людей, которые не могут слышать. Умом Леда понимал, что это серьезная ущербность, неполноценность, вежливо сочувствовал, как это принято у цивилизованных людей, но никогда не чувствовал сам, не пытался осознать, каково это. Своей жизни без музыки Леда не представлял, и в этот миг подумал, что потерять слух – это даже хуже, чем лишиться зрения. При этом небольшая компания на соседней лавочке никак не выглядела несчастной или печальной, эти люди улыбались друг другу и рассказывали что-то непонятными для Леды жестами. Но почему-то их бодрость не придавала оптимизма, и Леда подумал о том, что так даже хуже: прожить жизнь и никогда не узнать, чего тебя лишили. - Вот и я том же, - согласился с мыслями Леды Сью, наверняка прочитав все по лицу. – Так что когда решишь в следующий раз ныть, как тебе не везет, вспомни этих ребят. Леда только кивнул, не найдя что ответить на это, а про себя порадовался тому, что он такой везучий. Что ни ошибка природы, ни несчастный случай не лишили его музыки. *** О том, что все однажды закончится, Леда знал изначально. В иных случаях, завязав знакомство с кем-то, человек думает, что будет близок с новым приятелем много лет, что однажды станет ему хорошим близким другом, и при прочих равных не пожелает расстаться. Но иногда так бывает, что с самого начала понимаешь – от первой встречи начат обратный отсчет, и пройдет не так много времени, когда придется проститься. Леда не любил Сью, и Сью в свою очередь не любил его. Просто так вышло, что однажды встретились два человека и захотели быть вместе. Вероятно, на подсознательном уровне Леда чувствовал какую-то необъяснимую пустоту, а еще не осознавал, но слабо ощущал, что в момент, когда они возьмут друг от друга все, что хочется и можно, придет конец, потому как на этом отношения исчерпают себя. Он очень хорошо запомнил тот день, когда вернулся домой раньше положенного времени и еще в прихожей услышал, как Сью перебирает струны. Переступив порог гостиной, Леда увидел своего друга, сидящего прямо на полу с гитарой в руках. Он улыбался и легко касался струн, импровизируя и на ходу создавая новую мелодию, а широкая полоса солнечного света пересекала пол гостиной наискосок. Когда Леда вошел, Сью поднял голову, и его улыбка тут же померкла. Должно быть, по одному выражению лица Леды он понял, догадался как-то, что тот скажет дальше. Все же они слишком долго прожили вместе, и хотя никогда не любили, привыкли друг к другу настолько, чтобы легко угадывать эмоции и чувства. - Извини, - только и смог произнести тогда Леда. Почему-то все правильные, заранее заготовленные слова забылись, но единственное прозвучавшее короткое слово, кому-то другому ничего бы толком не объяснившее, Сью понял безошибочно. - Не за что извиняться, - обезоруживающе улыбнулся он, вполне искренне и светло, и Леда не удержался, чтобы не улыбнуться в ответ. Разумеется, на этом прощание не закончилось. Этот последний вечер, когда через высокие окна в комнаты лилось вечернее закатное солнце, они провели вместе, долго разговаривая обо всем сразу и ни о чем, о мелочах и о них самих. В тот вечер Леда приговорил половину пачки сигарет Сью, и после у него кружилась голова, но ощущение это не было неприятным. Потом они даже откупорили бутылку виски и посмеялись над чем-то, хотя ничего забавного в сложившейся ситуации не было. Зачем-то Сью предложил выпить за всех талантливых музыкантов, и Леда охотно поддержал этот тост, решив следом выпить за всех бездарных, чтобы никого не обделить. Сью тогда только рассмеялся. Это был странный, ни на что не похожий вечер. Ни с одним человеком на свете не удалось бы попрощаться вот так. И хотя у Леды, пожизненного везунчика, опять все сложилось лучшим образом, периодически он замирал на миг, и внутренний голос спрашивал, неужели все это действительно происходит с ним, и неужели он по доброй воле отказывается от всего, что у него было, не имея для этого ни одного весомого повода. "Нельзя уходить от другого человека по какой-то мифической причине", - шептал внутренний голос. "Она не мифическая", - возражал Леда. – "Настало время идти дальше. Эти отношения исчерпали себя". Леда думал о том, что поступает правильно, что нельзя вечно находиться под опекой старшего друга, и что ему и правда пора двигаться вперед. А тот, кто не умеет оставлять прожитые события в прошлом, никогда ничего не добьется. Странный вечер стал завершением странных отношений, которым Леда так и не смог дать определения. И лишь когда он уходил – уходил насовсем, прощаясь, негромко произнес: - Ты никогда меня не любил. За несколько прожитых вместе лет эта фраза, в которой Леда упомянул чувства, стала первой и последней. Никогда прежде они не говорили ни о чем подобном, и Леда понимал, что уже никогда и не скажут. - Тебе это никогда не было нужно, - резонно заметил Сью, и Леда лишь кивнул, соглашаясь. Возразить на это было нечего. Только когда Леда вышел на улицу и обнаружил, что темное ночное небо затянуто сизыми тучами, и вот-вот польет дождь, он впервые спросил себя, почему же ему никогда не была нужна эта любовь? Может, если бы он хотел любить и давать, а не только брать, события сложились как-то иначе? И почему, если никто никого не любит, ему так тошно?.. *** Пройдет немало времени, прежде чем Леда почувствует, как привычка, зависимость от прошлого понемногу отпускают его. Когда он перестанет думать о Сью каждый час каждого дня, когда прекратит задаваться вопросом, правильно ли поступил, сделав первый шаг к расставанию. Позже Леда осознает, что любовь – не самое сильное чувство на свете, и совсем необязательно любить человека, который незаметно стал важным и нужным. Что еще существуют восхищение, благодарность, уважение, что порой они связывают людей более крепкими узами, чем интимные отношения. И что иногда разорвать их весьма трудно, быть может, даже невозможно. Задумываясь обо всем, что было между ним и Сью, Леда со временем придет к умозаключению, что этот друг был с ним задолго до встречи, как будто сам он всегда ждал кого-то такого, особенного и близкого. Быть может, с того дня, когда в далеком детстве его спас незнакомый парень, так вовремя появившийся в его жизни и тут же исчезнувший из нее. Еще Леда поймет, что привязанности и привычки – это не всегда плохо, и прежде чем решить избавиться от них, стоит хорошо подумать. И ничего позорного нет в зависимости от другого человека, если человек этот надежный и достойный. Пройдут годы, но все так же по утрам Леда будет пить кофе и выкуривать одну единственную сигарету – его маленький секрет, о котором не будет знать никто. Почти никто. По-прежнему Леде будет везти во всех важных начинаниях, дела будут спориться, а с любыми проблемами он легко справится. Вот только не сразу, а лишь через какое-то время Леда поймет, что Сью ошибся. Совсем необязательно счастлив тот человек, который может слышать музыку, главными бедами которого являются забытый зонт и проигрыш в лотерею. А ясное небо над головой еще вовсе не означает, что день действительно солнечный. Конечно, Леда станет следить за Сью, за тем, как складывается его жизнь, чем он занимается, какую музыку создает. Они сохранят крепкую дружбу и будут видеться достаточно часто, но подсознательно Леда всегда будет улавливать даже не фальшь, а ее тень в этих отношениях. Быть может, потому что невольно станет наблюдать за Сью, ревниво выжидая, не займет ли кто-то другой его место, не появится ли у него такой же ученик, которого Сью будет поддерживать и убеждать, что все получится. Но переживания Леды окажутся напрасными: Сью никогда и ни к кому больше не будет относиться так, как относился к нему. Со временем Леда поймет это, но еще и увидит, что Сью ничего не печалит, и он идет своей дорогой с гордо поднятой головой, никогда не оглядываясь, ни о чем не сожалея. И лишь после этого открытия Леда осознает, насколько он одинок, потому что наконец сможет дать определение самому понятию "одиночества". Для Леды им станет понимание того, что дорогому человеку хорошо и без него. Все в жизни Леды сложится правильно, благополучно и вовремя. Только почему-то по утрам, прежде чем выйти из дома, Леда будет брать в руки свою старенькую акустику, садиться прямо на пол и перебирать струны. В разные дни он станет исполнять разные композиции, но каждая из них будет написанной в свое время Сью. Играя, Леда невидящими глазами будет смотреть в одну точку, но в этот миг его никто не назовет задумчивым или печальным. Перебирая струны, он будет улыбаться, сбиваться, не обращая на это внимания, продолжая играть. Совсем недолго, ведь дел на целый день он запланирует немало, но в любом случае выделит пять-десять минут на то, чтобы исполнить и самому услышать какую-нибудь мелодию из тех далеких дней, когда за его окном светило солнце. Об этом маленьком секрете Леды не будет знать никто. Совсем никто.