За черной кошкой

Ночь опустилась на цитадель, опутала её темнотой. Россыпь серебристых звёзд мерцала в небе, тонкий серп луны высвечивал лишь контуры зданий, и в его неровном свете тени казались ещё чернее. Неясные шорохи не давали тишине сомкнуться над этим маленьким мирком. И в невнятном шепоте листвы слышалась тихая поступь бархатистных лапок. Чёрная кошка осторожно ступала по мягкой земле, почти сливаясь с темнотой. И лишь два жёлтых глаза светились, отгоняя мрак прочь. Но за кончиком хвоста ночь снова смыкала свои объятия, скрывая от любопытного взора обитателей тьмы. Она приходила каждую ночь, садилась возле неплотно закрытых сёдзи и пристально смотрела на спящего Ясусаду. Жёлтые глаза с вертикальными зрачками тускло светились в темноте. Под утро ночная гостья уходила, растворяясь в густом тумане, оставляя после себя лишь смутное воспоминание, больше похожее на сон. Сколько бы раз Яматоноками не звал кошку, она не откликалась, продолжая лишь внимательно смотреть на него. Попытка коснуться животного закончилась неудачей, кошка лишь отбежала на пару метров, а затем снова принялась наблюдать. Ни откуда она приходила, ни куда уходила, Ясусада не знал. Он тщательно исследовал цитадель днём, но чёрной кошки там не было. Вскоре он смирился с ночными визитами и перестал обращать внимание на светящиеся глаза. - Ты снова пришла? - Ясусада сел на постели, вглядываясь в темноту. Кошка ничего не ответила, лишь огни глаз мигнули. Она была похожа на неподвижную статую какого-то древнего божества, призванного охранять покой ночи. Яматоноками смотрел в светящиеся глаза, и ему казалось, что ночная гостья хочет ему что-то сказать. Вот она встала, потянулась и, взмахнув хвостом, прыгнула на дорожку, ведущую вглубь сада. Пройдя несколько шагов, кошка оглянулась, словно ожидая, что Ясусада последует за ней. Он медлил. Разум говорил, что надо остаться на месте и не ходить никуда посреди ночи. Но жёлтые глаза притягивали, заставляя следовать за еле заметной тенью в ночь. И Яматоноками сдался. Поплотнее запахнув юкату и повязав на шею шарф, он вышел в сад. Кошка вела его по дорожке, петляющей между деревьями и постройками, обходящей цветочные клумбы. Несмотря на то, что Ясусада шёл быстрым шагом, стараясь не отставать от своей провожатой, он быстро замерз. Тонкая ткань юкаты не спасала от промозглого ветра, а в груди разрасталась давящая боль. Яматоноками постоянно покашливал, отчего заболело горло. А чёрная кошка продолжала куда-то вести его, поджидая на поворотах, останавливаясь, если останавливался он. Ясусаде казалось, что они идут уже целую вечность. Алые листья клёнов кружились в танце, с каждой секундой их становилось всё больше и больше, и скоро цитадель исчезла за шуршащей стеной осени. Но чёрная кошка продолжала идти по ей одной ведомой дороге. Внезапно что-то белое мелькнуло среди красных листьев. Яматоноками остановился и вытянул руку. На его ладонь упала пушистая снежинка и тут же растаяла. Холод сковывал движения, а дыхание белым паром вырывалось изо рта. Снег падал с серого неба, мягким одеялом укрывая всё вокруг. И на белом полотне чётко отпечатывались кошачьи следы. Ясусада следовал за своей невидимой провожатой, всё чаще останавливаясь для отдыха. Кашель усилился, а грудь словно сдавили металлическим обручем. Яматоноками уже было всё равно, куда он идёт, ему лишь хотелось поскорее дойти туда. Оборачиваясь, он видел лишь белую пелену, скрывавшую путь назад. И Ясусада шёл по тонкой цепочке следов, то теряя свою провожатую, то снова замечая её силуэт впереди. Метель кончилась. Белый мир казался нестерпимо ярким, ослеплял своей непорочной чистотой. Куда ни посмотри, был снег, холодный, безмолвный. Ничто не могло нарушить вечный покой этого места, время остановилось на полсекунде. Чёрная тень взмахнула хвостом, разбив вдребезги иллюзию спокойствия. Яматоноками удивлённо озирался по сторонам, ощущая, как чувства возвращаются к нему. Пронизывающий насквозь ветер развеял остатки наваждения. Кошка снова махнула хвостом, взметнув снег с земли. Серый камень надгробия с полустёртой надписью словно из ниоткуда появился перед Яматоноками. Наклонившись, Ясусада смахнул остатки снега с камня, чтобы прочитать надпись. От большинства иероглифов осталось лишь несколько плохо различимых черт, не имеющих никакого смысла. Но два знака оставались чёткими, словно совсем недавно высеченными, и знакомыми до боли: "Окита". Почему он оказался у могилы своего хозяина? Яматоноками не знал, да и не хотел знать. Грустные воспоминания внезапно нахлынули на него, грудь снова сдавило стальным обручем безысходности. Рука потянулась к мечу, но замерла в сантиметре от рукоятки. Чёрной молнией кошка вспрыгнула на надгробие и с остервенением начала царапать его, словно желая превратить в пыль. Звук скрежета когтей по камню, сводил с ума, хотелось заткнуть уши и упасть на землю. Ясусада, не до конца осознавая, что он делает, выхватил меч и с истеричным вскриком резанул по кошке. Белое окрасилось в алое. Обезглавленный труп животного упал к ногам Яматоноками, обрызгав его кровью. Ясусада медленно повернул голову. Жёлтые глаза смотрели ему в самое сердце, а пасть оскалилась в предсмертной ухмылке. Выронив меч, Яматоноками опустился на снег и закрыл лицо руками. Чей-то тихий голос шептал ему на ухо: "Ничтожество, ничтожество..." Ясусада закричал... ... и проснулся. Уже светало, дождь тихо шуршал по листьям, убаюкивая. Чёрная кошка, свернувшаяся клубочком на груди Яматоноками, подняла голову и посмотрела на него. На её шее была полоска белого меха, чем-то напоминающая след от меча. Тихо мурлыкнув, животное снова заснуло.