If you love me let me go...

– Нет, Даллон... Восемь лет мы вместе писали музыку и... Нет...ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРОСТО ТАК УЙТИ! – Ури схватил его за руку, на глазах мужчины выступили слезы. В студии повисла тишина. Никакая аппаратура не работала, казалось, что напряжение между ними уже осязаемо. – If you love me let me go... – тихий шепот Даллона аккуратно разрезал воздух. В его голубых, как небо в ясный день, глазах плескалась боль; печаль крылась в милой россыпи синих точек на радужке, и любовь собиралась в кристально чистых слезах. Первая капля страданий скатилась по щеке солиста. Всегда такой жизнерадостный и энергичный парень выглядел сейчас столь подавленно, что Даллон закрыл глаза. Его ресницы задержали слезы, так рвущиеся заскользить по лицу, а потом упасть на пол этой студии, в которой они проработали столько лет. Уикс пришел к ним разбитым человеком, а сейчас, благодаря этому парню, что стоит напротив него и плачет, он снова собрал свою душу по кусочкам, которые, думал он, уже никогда не соединить. Он склеил их заново только с его помощью. Даллон помнил все глупые шутки Ури, все его поцелуи, которых было так много, все веселые вечера, что они проводили вместе... Он помнил. Спасибо, Брен... За все. – Я люблю тебя, – Даллон говорит это и делает судорожный вдох. Тишину нарушает тихий звук от падения выпущенной ладони, и ему кажется, что вместе с ней упала его жизнь, что он снова разбит. Он понимает, что ещё мгновение, и бросится к Брендону, обнимет его и не сможет уйти. Но Ури сам делает этот шаг и наматывает на кулак его футболку на груди, оттягивает на себя, крепко прижимаясь телом. Он такой беззащитный сейчас. Даллон обвивает его талию руками, кладет подбородок на голову, а потом зарывается носом в темные волосы. Он слышит тихие всхлипы, и чувствует, что футболка становится сырой на левом плече, куда уткнулся любимый. Уикс прижимает его к себе сильнее и сам тихо плачет. Ни один из них не хочет разрывать объятия. Одна рука Даллона лежит на шее Ури, прижимая ещё ближе к себе, а другая блуждает по спине, обводя контуры лопаток, проходя вдоль позвоночника, поглаживая вздрагивающие плечи. - Я люблю тебя, Даллон. И отпускаю. Брендон поднимает голову и смотрит своими красивыми темными карими глазами на него с такой болью, что гитарист чуть не задыхается. Он подается вперед, нежно кусая его соленые и влажные от слез губы. Все то, что было внутри них выливается с этот поцелуй. Брендон сильно сжимает плечи паре напротив, тот забирается руками под футболку солиста, мягко поглаживая горячую спину. Ури сильно кусает губу Даллона. Теперь в этом поцелуе чувствуется кровь. Слезы и кровь. Брен последний раз целует Уикса, оттягивая нижнюю губу того, и мягко отталкивает, выпуская смятую футболку парня. – Иди, – все, что он может сказать, точнее прошептать, своим осипшим голосом. Он смотрит на Даллона, но ком в горле не даёт ему говорить. – НУ ЖЕ! – новая волна слез накатывает на Брендона, хотя он и так уже захлебывается в них. Мгновение и на губах горит новый секундный поцелуй. Последний настоящий поцелуй. Теперь уже навсегда. Даллон проводит большим пальцем по темным кругам под глазами парня, стирая влагу, быстро целует в лоб, проходится пальцами по его темным волосам, убирая назад и, резко развернувшись, вылетает из студии. Он и так причинил слишком много боли себе и любимому. Когда эта проклятая дверь закрывается перед Ури, он не сдерживается, опускает голову, разрешая всем эмоциям выйти из него. Ноги слабеют и подкашиваются. Брендон почти падает на пол, согнув колени. Стены студии звуконепроницаемые, поэтому никто не слышит отчаянного крика, что вырывается у него из груди через пару секунд звенящей тишины. Он не сдерживается. Размазывает слезы, что, не останавливаясь, текут по щекам, рыдает в голос. Все тело горит, он обнимает себя за плечи, сгибается пополам, как от боли в животе, будто бы пытаясь спрятаться от всего, что на него навалилось, уйти из этой реальности, спрятаться... Он потерял опору и теперь висит в воздухе. Только Даллон мог его поддержать, обнять так, что все страхи исчезнут, поцеловать так, что забудешь обо всем, лишь бы это не прекращалось. Он прислонился к тяжелой синей двери студии. У него настоящая истерика. Ури ещё долго сидит в тишине, которую нарушают только его тихие всхлипы. Воспоминания убивают его. – Как ты мог, Даллон?.. Как ты мог?.. – он не слышит сам себя. Прости, Брендон, но если ты любишь его, то должен отпустить...