Boring Rude Oldman

      В комнате тепло и темно. Лампочка в настольном светильнике перегорела ещё вчера, а вкрутить новую банально лень. Снимать старый растянутый свитер, роясь в шкафу в поисках чего поприличнее, натягивать единственные целые джинсы, искать ключи на заваленном книгами комоде — мысли о том, что пришлось бы сделать ради одной ничтожной лампочки, заставляют всерьёз задуматься о несовершенстве мира вокруг и жизни в целом. Поэтому я лишь сильнее вжался спиной в стену, натянул ниже (хотя ниже было попросту некуда!) вязаные рукава и прибавил громкость игравшей в наушниках «Where is my mind». Как ни странно, она успокаивает.       Мне тошно и грустно. Кажется, что тошно и грустно. На самом деле — никак. Пустота в голове.       Телефон тонко пискнул. Поборов очередной приступ необоснованной лени, я разогнулся (что стоило мне титанических усилий и отозвалось противным хрустом костей) и снял блокировку с мобильного.       «Дружище, не забудь! В эту пятницу встречаемся у „Полуночной звезды“. И не смей отлынивать, я знаю тебя, Оливер Морган младший!»       «У тебя всё хорошо, сынок? Ты давно не звонил.»       «Я на месте, милый. Уже скучаю. Только заселилась. Позвони, как сможешь! xoxo»       Из груди вырвался смешок — такой хриплый, что я неловко оглянулся — может, это вовсе не мой? Но в квартире только я один, и всё, что мне остаётся — глубоко вздохнуть, чтобы привести в порядок нервы. А они сейчас явно ни к чёрту.       Итак, чтобы вы понимали всю нелепость моего положения. Меня зовут Оливер Морган (младший), мне 29, моя девушка изменяет мне с моим лучшим другом, причём они оба не знают о том, что я в курсе, а два человека, которым я действительно могу довериться, прямо сейчас находятся на другом конце света. И, ах да, мне лень заменить перегоревшую лампочку. Самому сейчас смешно, если честно. Но в тот день было далеко не весело.       Я шёл домой с работы. Уставший и готовый стать жертвой летнего зноя, я лелеял мысли о холодном лимонаде и вкусном ужине — творением любимой девушки, ожидающей дома. Но, как оказалось, дома меня никто не ожидал. Проходя мимо любовного отеля, я заметил долговязую фигуру друга, крепко прижимающего к себе миниатюрную стройняшку. Одежда на девушке показалась мне знакомой, но в тот момент я думал только о том, что «мой разочаровавшийся в любви друг наконец-то сражён!». И я уже даже пошел поздороваться… но, слава богам, не дошёл. Спутница Эда (я успел возненавидеть это имя) повернулась, и я узнал в ней свою половинку. Которая — вот это новость! — оказалась не только моей половинкой.       Сначала — ступор. Неверие. Шок — так это называют мозгоправы? Потом — отрицание. Я действительно пытался найти иное объяснение: «У неё есть сестра-близнец», «Они только что встретились и решили поболтать». Но когда они начали целоваться, причём совсем не по-дружески — пришло время агрессии. Я был готов в ту же минуту наброситься, дать в нос бывшему лучшему другу и потребовать объяснений. Но, в итоге, я просто… струсил. Решил, что если пустить всё на самотёк, всё в конце концов встанет на свои места. Но, как видите, не встало.       И прямо сейчас я, перешагнув через торг и ощутив всё могущество депрессии, стою в шаге от принятия. Эд зовёт в клуб, Рейчел уехала в командировку (надеюсь, что действительно в командировку), и всё, что мне остаётся — сидеть в углу в компании Placebo и жалеть себя. Перспективненько.       Второе сообщение — от человека номер один в моём списке доверенных лиц. Мама, моя любимая мама, которая прямо сейчас слишком далеко, чтобы понять и утешить. Я стараюсь не беспокоить её по пустякам — смерть отца сильно её подкосила, поэтому, когда я уехал в штаты в поисках работы, она предпочла остаться в нашем старом доме. Одиночество ей не грозило — соседки и подруги с удовольствием пересказывают сплетни и делятся новостями, и я, скрепя сердце, покинул родной пригород. Я звоню матери только чтобы удостовериться, что у неё всё хорошо. Я очень по ней скучаю.       Вам наверняка интересно — кто же в моём списке доверенных лиц стоит на втором месте? И… я, скажу честно, сам этого не знаю. Только мелочи: любимые книги и фильмы, университет (он младше меня на 7-8 лет), имена некоторых неприятелей и ещё меньше — друзей. Да. Я познакомился через Интернет со студентом. Единственное, что о нём точно известно (я даже не знаю, он это или она!) — ник на сайте. И именно этому человеку я практически безоговорочно доверяю. Клиника.       Но это, в любом случае, не мешает SpeckledBand быть лучшим. Просто лучшим. Лучшим слушателем, рассказчиком, выдумщиком, юмористом, другом. Он был для меня всем, что мог дать мне чёртов Интернет. Был и есть, на самом деле! Как я мог забыть!       Я вскочил… ладно, с этим я поторопился. Я осторожно поднялся на ноги, стараясь не шипеть от боли в одеревеневших конечностях, и направился к компьютерному столу. Устройство находилось в спящем режиме. Развалившись на стуле, щёлкаю мышкой. Морщусь из-за чересчур громкого звука заставки. Кликаю на иконку онлайн чата и ищу глазами последний диалог. SB (я всегда обращаюсь к нему именно так) как раз написал пару минут назад. SpeckledBand* (20:24): Добрый вечер, Love! Давненько не общались. SpeckledBand (20:25): Как ты? SpeckledBand (20:25): Ты видел последнюю часть Звёздных Войн? Если нет, то могли бы посмотреть вместе.       Там было ещё несколько сообщений ниже, но я почему-то залип на первом. Love? SB никогда не называл меня так… лично. Не знаю, что и думать. SpeckledBand (20:25): Прости, *Live.       Я задушено рассмеялся. Буквы o и i на клавиатуре располагались рядом друг с другом. Неудивительно, что он опечатался, а я уже напридумывал. Он называл меня Ливом в чате, причём непременно вместе с «e». SpeckledBand (20:26): Что-то я совсем замучился. SpeckledBand (20:26): То есть, *заучился.       О да, у SB всё по-прежнему. B.R.O. (20:27): Привет! Да, это очевидно. B.R.O. (20:27): А насчёт ЗВ: нет, не смотрел. С удовольствием уделю этому время. B.R.O. (20:28): Но сейчас мне нужна поддержка. Желательно, мамина, но и твоя подойдёт. SpeckledBand (20:29): О Боже! Так вот какого ты обо мне мнения! SpeckledBand (20:30): Но, пожалуй, я тебе потом отомщу. А пока готов недолго побыть жилеткой.       Я собрался с мыслями. Это довольно… неловко — обсуждать такое с интернет-другом. Вроде понимаешь, что так даже лучше: он как незнакомец из поезда, с которым никогда больше не увидишься, и который унесёт с собой все твои тайны, сойдя на другой остановке. Но это ведь SB — всё и в тоже время абсолютно ничего не значащий для меня человек. Нам ведь придется говорить после этого моего признания! Что, если высмеет? Не хотелось выглядеть трусом и тряпкой в глазах, наверное, единственного, кто не считает меня таковым. Но это так, и давиться своими проблемами и дальше я не желаю. B.R.O. (20:32): Рейчел изменяет мне с Эдом.       И молчание. Напряжённое, такое, что слышно, как бежит кровь от сердца к мозгу и обратно. Вероятно, именно в момент написания сообщения кровь как раз от него отхлынула. Я уже приготовился пойти и побиться головой о голую стену, когда услышал звук пришедшего сообщения. SpeckledBand (20:40): Оу.       Красноречиво. SpeckledBand (20:40): Чёрт. Прости, Live. Я… просто не знаю, что можно сказать. SpeckledBand (20:40): Тебе наверняка фигово. B.R.O. (20:41): Да. Мне словно в душу плюнули, SB.       Отчего-то захотелось пожаловаться. Именно ему, этому анониму, который не может найти слов, чтобы утешить. Просто… забыть на время, что я уже взрослый, что мне почти стукнуло 30, что все эти детские обиды и слёзы давно нужно было оставить позади. B.R.O. (20:42): Я хотел сделать ей предложение. Не сейчас, позже — через месяц-два. А она…       И опять тишина. Думаю, он просто подыскивает фразы из списка «Что сказать человеку, девушка которого изменяет ему с его же лучшим другом». Вряд ли такой список существует, но почему бы не помечтать? SpeckledBand (20:46): Она — последняя шалава. Просто скажи ей это в лицо. Ещё раз. B.R.O. (20:46): …Ээ… SpeckledBand (20:46): Ты ведь уже порвал с ней?       Я захлопнул крышку ноутбука. Это оказалось тяжелее, чем я думал. ***       Прошло три долбаных дня. За эти три дня произошло несколько событий, инициатором которых был (как ни странно) именно я.       Первое: я уволился. К этому, опять же, нужно небольшое лирическое отступление.       Не то, чтобы я терпеть не мог этот чёртов офис… нет. Я ненавидел этот чёртов офис, эти бумаги с ничего не значащими цифрами перед глазами, этот палёный кофе «3 в 1» из ближайшего супермаркета. Меня это всё дико раздражало, так что-то, что я покинул этот филиал ада на земле, совершенно точно можно отнести к хорошим новостям.       Второе: я пошел-таки в этот клуб с Эдом. И я набил-таки ему морду. Нас разнимала добрая половина персонала увеселительного заведения, но я вышел победителем и остался очень собой доволен. Правда, друга у меня теперь нет. Но, как видно, и не было никогда.       Третье… нет. Я так и не порвал с Рейчел. И вовсе не потому, что струсил. Я не хотел унижаться до расставания по СМС, а её всё ещё не было в городе. Рейч будет в аэропорту сегодня вечером, и я расстанусь с ней там. Без скандала: не стоит портить последний день пребывания в Сент-Луисе.       А вот теперь третье: я улетаю на родину, в Англию. Прямо сейчас я заказываю в Интернете билет до Лондона на 17:30, в то время как самолёт моей почти уже бывшей девушки пребывает в 17:05. Думаю, времени будет как раз достаточно.       Насчёт SB: я так и не написал ему. Хоть я и решился на драку с (бывшим) другом и разрыв с девушкой, которой собирался сделать предложение… Кажется, вся моя смелость на этом и закончилась. Грустная история. Маленький 30-летний мальчик Олли испугался, что его (новый) лучший друг начнёт считать его трусом, и поэтому игнорирует сообщения. Самый простой способ решить проблему — избегать её. Браво!       Ладно. Прямо сейчас я торжественно клянусь, что напишу SB сразу по приезду в Лондон. Ну, или к матери. А ещё лучше, когда сниму подходящую квартиру и обустроюсь.        Да. Так и сделаю. ***       Чемоданы. Подъезд. Такси. Аэропорт. Ожидание. Ожидание. Ожидание. Рейчел. Поцелуй — противно. Слова — шёпот. Крики. Слёзы. Пощёчина. Боль. Мысли. Мысли. Мысли. Самолёт. Салон. Сидение. Взлёт.

БЕС-ПО-ЛЕЗ-НО

***       Кажется, что-то внутри меня медленно умирает. Кажется, что-то сохнет и скукоживается, перетягивая нервы. Кажется, они скоро порвутся. Наверное, это сердце?.. ***       Что ж, господамы, я в Лондоне! Полёт — как в тумане, на самом деле. Сбивчиво и скомкано обдумав положение, в котором мне «посчастливилось» оказаться, я пришёл к выводу, что всё это к лучшему. Да, как в тех сопливых романах на полках в маминой спальне. И, как в тех же самых сопливых романах, я обязательно встречу девушку, которую полюблю всем сердцем. К тому же, у меня здесь нет лучшего друга, с которым она может мне изменить. Как я уже сказал — всё к лучшему!