***
Есть прекрасный город — Могилёв, И есть там тихое кладбище… Там много душ, но лишь одна нас с вами интересует, Да и не только нас… Туда бредёт пара друзей и ещё парочка людей, И всё это в one day. Кучерявый брюнет с блондинкой И бородач под руку с задумчивой малышкой. Вот такая компания разрушила здесь умиротворение, тишину… — Я знаю, что тоже скоро умру… Говорит тот брюнет, поправив тёмные очки, скрывающие синяки под глазами… — ЛСП, я тебе сейчас втащу… Несмотря на то, что мы меж могилами бродим… Это уже грозно сказал бородач, осторожно, но крепче сжимая своей принцесски ладонь. Природа в то время была сера и так сильно просила дождя… Дождь пошёл. Казалось, что ей помогла сила то ли идола, то ли вождя. Открылись два чёрных зонта,Но их открыли не только живые, но и все, что с другого фронта…
Пусть погода была не благосклонна, Но дождь был, казалось, без звука, И атмосфера кругом была так подозрительно покорна, Что каждый, чьи шаги здесь через раз были слышны, ждал что будет непредвиденная штука… И вот спустя недолгие минуты пришли они до нужной им могилы. Да, это вам не глянцевых журналов виды… Здесь лежит их друг, их брат. 30 число, месяц — март. Годовщина смерти, а толку? Он не выпрыгнет оттуда обратно, крикнув смешную ребятам подколку… - Блять, я больше так не могу Стоять тут и смотреть… Нет, вашу мать, не могу! Мне лучше отсюда поскорей уйти, улететь!.. В истерике просипела блондинка. И, не дождавшись реплик остальных, застучала под её каблуками старая тропинка. — Эми!!.. — крикнул ей парень в тёмных очках. Побежал он за ней и обнял, догнав впопыхах. И пока выясняли отношения молодые люди, малышка спросила тихо: — Пап, а чья это могила? Бородач же, поднимая на руки малую свою, грустно сказал: — Это папин друг — Рома, родная… Жалко, что он так и ни разу на руки тебя не поднял… Печальный вздох. Понятно сразу, что Макс устал от этих суматох. Вдруг чувствует он лёгкость и видит, как малышка положила на могилку белые ромашки… Как ни странно, но Ромке нравились созвучные с его именем цветы — ромашки… Каждый здесь всплакнуть успел. Но старик, главный над временем, уйти им отсюда повелел, И они молча глотая горькие слёзы, ушли. Вместе, немного медля, но ушли…И ждала, и стояла позади них тощая фигура, Теребя тёмную оправу от очков меж пары тонких перст.
И улыбалась та фигура, покуда не ушли те самые близкие люди Отсюда далеко, но пока не к нему, как не крути... Но вдруг осветили фонари близ фигуры женский силуэт. Воздух разряженннее стал, покамест молчаливо средь могил дуэт их стоял… И за пару минут до рассвета спросила фигура, чуть одиноко слезу не роняя и костлявой рукой силуэт тот цепко хватая: — Зачем ты меня к себе забрала? Тебе легче от этого стало? От того что в твоём царстве теней ещё на одну больше стало?! Знаешь... Ты почти выиграла, а не проиграла… Внезапно снял жуткий силуэт напрочь свой чёрный капюшон, И поняла тогда тощая фигура, точнее он, Что пришла за ним страшная без чувства лишнего та смерть, Что ведёт его в край, где каждый варится в котле, как чёрный черть. И ожидания юноши оказались судьбоносным ответом, Пока самая тёмная ночь перед долгожданным небесным рассветом... И, взяв за руку Рому, спросит в чёрном одеянии девушка-смерть, громко-прегромко смеясь: — Ты играл со мной так смело, А теперь, как малыш, интересуешься «зачем?»… Ох, это так нелепо… Я не верну тебя уж к ним. И пока я здесь, не засверкает над твоей головой нимб! Под красивым личиком сразу появились морщины и впалые щёки. Костлявые руки, костлявые ноги. И да, он опять прогадал. Это не ангел, а старуха — смерть. Но он же не глупый, а зачем сам к ней в руки тогда пошагал? И сейчас он из цепких лап старухи пытается выбраться… Он вопит, по земле ногами грохочет. Он громко кричит, по гранитным столбам ногти точит. Он на полпути с ней в ад. И уж видит тот край, где кругом вечный переполох и мат. Последний вздох на границе между землёй и той грязью… И слышатся смешки тех вязких тёмных лап. И кричит он ей в бессилии, что не хотел бы стать такой, как она, мразью. Никто не успел, теперь он — её очередной раб… Но внезапно боль пронеслась по всему телу бедного парня. И он почувствовал, как вылез из той тьмы, и его укрыла светлая марля. Божественный вздох, как будто первый в его жизни был... Он открыл глаза и вновь то кладбище, тот, самый, увешанный венками, крест. Опустил юноша взгляд и увидел тонкие бледные руки, Светлые пряди, порвано на ней белое платье, и такие милые глазу черты… Он вскрикнул, опять нервно очки теребя: — Ты мой ангел?! Нет, мой ушёл затемно уж… Нет, не верю я… А светлая особа лучезарно улыбнётся, не смотря на внешний вид, И скажет сразу, не томя: — Рома… Засветло уж… Подними ты голову к небу… И увидит парень, что пропитан в красках нежных рассвет, который стал для него тем спасением, Прикроет устало глаза и услышит: — Ром, нам с тобой пора… А он ответит, вспыхнув, словно пламя свечки: — Отпусти меня, прошу… Да, на небе хорошо, но не могу, Отпусти меня к семье. Я хочу быть с друзьями в этой долбанной творческой среде… Чего вы все хотите от меня?!! Поймите же вы, что мне тут, грубо говоря, хуёво… Ангел перестал, как солнца луч, светиться… Напряг. Молчание. Бездействие. По-тихому уйдёт отсюда мрак. Да уж, ситуация вообще не смак… Но внезапно, как будто согласие небес на эту авантюру, Перестаёт паренёк быть таким мутным и, распахнув глаза, офигевает на минуту… Хрен его знает, но ангел тоже возродился, как феникс из пепла… Парень увидел смутно знакомые очертания неподалёку, и побежал в ту сторону, не сбавляя темпа.Сейчас он не думал об отдышке, о боли в горле и ноющих ногах. Сейчас он не думал об ангеле, что бежал за ним впервые в жизни, путаясь в собственных стопах.
И вот взгляд на тёмные ворота, а связки безумно горят, И вот режет хриплым голосом притихшую округу: — Ребяяят!.. — никто не повернулся, все так уйти и норовят, Но у детей обострён слух, так что берёт малышка папу за руку И говорит срочно обернуться ему назад. Теперь уж кричит, срывая связки, Макс: — Рома!.. Все уж за долю секунды заметили друга и побежали на встречу, сбивая с слабых ног.Объятия. Долгие такие. Глаза тёмно-зелёные. Родные такие.
Все в эмоциональном разъёбе здесь. У каждого к Ромке тысячу слов уж точно есть. А он стоит. Не шевелясь, стоит. А слёзы сами с бледного лица капают. Олег, хоть и любитель пошутить, но у самого безмолвие и водопад с давно забытой улыбкой. Прерывает эту атмосферу только новый прибывший в компании... Ангел глянул на них всех, восстанавливая сбитое дыхание, Сделал шаг, чуть не упал, На его удачу, его кто-то внезапно обнял. Это был Рома… А ещё он тихо, но внятно сказал:— Я думал, вы после первых месяцев забьёте хуй на такого человека, как Роман Сащеко…
Почувствовал под рёбра толчёк, и Олега краткий ответ на этот счёт:— Ты — идиот!!
Рома кивнул с улыбкой, этот диагноз подтверждая. Макс подошёл, и к Англичанину на руки перешла малая. Корж сказал, хлопая Ромку по плечу и кивая, давящему лыбу ЛСП:— Поддерживаю… Плюс ко всему, полнейший…
Дальше были разговоры по душам. Потом много путей по городам. Фанатам ничего не объяснили толком-то, И вот он первый после нереальной встречи той концерт. Много тянок и пацанок. Много неприятных визгов и в пустоту вопросительных взглядов. Кругом лишь тёмный свет. Вдруг яркий прожектор осветил сцену. Там Рома, и к нему тысячи глаз прикованы, как к манекену. Он чувствует старую добрую Минск Арену, но не народ, Поворачивается к ним, чувствует, как на ладошках появляется пот, Говорит в микрофон всем, кто в зале :- Ребят, я, правда, перед вами...
И никому не нужно слов, все кричат только «Рома, не представляешь, как мы по тебе скучали!!...».Запомните этот манящий чем-то образ : Очки, тёмный плащ, любимую кепку и блеск тёмно-зелёных с искоркой глаз...