Ведьма и принц

Появление Нила произвело на Робин эффект, сопоставимый разве что с разорвавшейся под носом бомбой. – Вау, – сказала она, и это было в общем-то все, что она могла сказать. Нил в ответ непонимающе улыбнулся, и земля под Робин опасно закачалась. Нет, она, конечно, знала о существовании некоего Нила Нолана, сына падчерицы своей тети… че-е-ерт, и что не так с этой семьей? Ладно, проехали. Некий Нил до сей поры обретался где-то в Сторибруке, куда Робин с мамой Зелиной приехала на рождественские каникулы, и особо не занимал мысли юной бостонской ведьмы. Но тут наступило Рождество и одновременно поездка в Сторибрук, и тут-то Робин впервые за шесть лет увидела Нила. Сначала она увидела его глаза, и на этом в принципе можно закончить рассказ, потому что за такие глаза можно простить все что угодно, вплоть до шпионажа в пользу Северной Кореи. Сапфир «Святой Эдуард», много лет украшавший британскую корону, показался бы жалкой стекляшкой и померк, не выдержав сравнения с их нереальной синевой. Такие глаза нужно запрещать на уровне законодательства. – Вау, – повторила Робин и уронила стеклянный шарик, который собиралась повесить на ветку рождественской елки, а стоящий рядом братец Роланд прикрыл лоб ладонью. Таким знаменательным образом началось их знакомство. Рождественские каникулы плавно перетекли в сторибрукское ПМЖ, потому что мама Зелина очень быстро спелась с местным сердцеедом, байкером и просто крутым мужиком Августом Бутом и решила остаться, а Робин поняла, что теперь ей придется учиться в одной школе с Нилом. С Нилом Ноланом, от взгляда которого у Робин в глазах начинали прыгать единороги, порхать бабочки и происходить всякие другие хорошие галлюциногенные вещи. С ослепительным Нилом Ноланом, который заставлял воображение Робин возноситься на невиданные высоты. Самое гадкое заключалось в том, что Роланд и Нил были лучшими друзьями, а значит, Робин постоянно сталкивалась с этим неприлично прекрасным порождением Белоснежки и Принца. Постоянно. – Что, Робс, тоже хочешь попробовать? – как-то раз спросил Роланд после одной из своих тренировок, где они на пару с Нилом дрались на мечах. – Спорим, ты не поднимешь эту штуку. – Локсли, – высокомерно ответила Робин, – я не только подниму, а еще и заброшу эту штуку на крышу ратуши. За секунду. Не напрягу при этом ни одного мускула притом. – А какой хороший был ребенок, – притворно вздохнул Роланд. – Молчаливый и милый. Дружище, – обратился он к Нилу, – знай, что все зло на свете от женщин. Даже если они твои сестры. Особенно если они твои сестры. – Буду знать, – отозвался тот, искоса глянув на Робин, и как-то так провернул в руке меч, что на его месте на несколько секунд завертелась серебристая мельница. Роланд завистливо цокнул языком. Он мог со ста шагов попасть стрелой в теннисный мяч, брошенный Робин куда бог на душу положит, но фехтовальщиком был средним. Впрочем, Нил стрелял так себе, так что никто из друзей не был в обиде. – Шовинистская ты свинья, – пропела Робин. – Нил, не учись у него плохому. Тебе его советы боком выйдут. Я-то ладно, а твоя ведь сестра шериф. В ответ на этот несомненно наглый выпад Роланд закатил глаза, а Нил с совершенно серьезным видом развел руками – мол, что поделать, такова судьба! Рассерженная Робин ушла к себе, отказавшись от удовольствия лицезреть продолжение тренировки. А было, было на что посмотреть. У Нила Нолана имелась масса достоинств – какое там, ни один из ее бостонских одноклассников и рядом с ним не стоял. Он был настолько идеален, что у Робин напрочь отключался мозг, переходя в аварийный режим, и ее начинало штормить. Три летних месяца – три месяца, Карл! – она лихорадочно размышляла, как бы без риска для собственной гордости затащить Нолана в кусты (зачеркнуто) на свидание, У Нила была масса достоинств, но быстрая соображалка в плане поведения девушек в них не входила. Робин уже убедилась в этом после того, как вся женская часть сторибрукской школы в возрасте от четырнадцати до восемнадцати потерпела сокрушительное фиаско. Нил тупо не понимал намеков. Или не хотел их понимать. Он безмятежно смотрел сквозь домогающихся его внимания девиц, вводя Робин в состояние жестокого когнитивного диссонанса и легкой фрустрации – словом, удивляя ее до невозможности. После того, как Нил со своим фирменным застенчиво-развратным выражением лица вежливо отослал в далекие дали Алекс Герман, первую красотку школы, у Робин отпали последние сомнения. Она считалась серой мышью с магическим даром, и ей ничего не светит. Ничего. Не светит. К сентябрю Робин подуспокоилась и решила, что не для нее данная синеглазая роза росла, и даже невозбранно стибрила у тети Реджины фолиант, в котором прятался рецепт зелья забвения. Чтоб наверняка. Радостным воскресным утром она направилась в лес, предварительно известив об этом Роланда, и пошла искать корни сон-травы – главный ингредиент зелья. Робин была тотально, невероятно удивлена, когда на широкой лесной тропинке по дороге к озеру она встретила никого иного, как Нила Нолана собственной персоной. Он тоже шел к озеру. И он явно был в гневе, изменяя своему привычному непрошибаемому спокойствию. – Привет, – грозно сказала Робин, и Нил остановился. – Привет, – чуть менее грозно сказал Нил, уперев руки в бока. – И где твой брат? Белок кадрит? Или в трех дубах потерялся? Робин подвисла. – Дома, думаю, – осторожно сказала она, – а что? – А ничего, – сообщил Нил. – Кроме того, что он позвонил мне и предложил пострелять по вешкам, но сам не явился. Трубку, кстати, он не берет. Как увидишь, скажи ему, что он промахнулся. Сегодня не первое апреля. Слышала, что он на автоответчик поставил? Сердито сверкнув глазами, он протянул Робин свой телефон, откуда незамедлительно донесся жизнерадостный голос Роланда: «Меня тут нет, но я не сдох. Спасибо за внимание и идите нахрен». Это был стандартный ответ Роланда в моменты, когда он был занят чем-то важным и неотложным вроде очередной сторибрукской девы. Робин спрятала за спину измазанные в земле руки и моргнула. Что-то тут не сходилось. Вот прямо совсем. – Не надо на меня так смотреть, – сказала она. – Я тут ни при чем. И вообще ты меня смущаешь. – Чем это? – встрепенулся Нил, кажется, на миг позабыв о вероломном Роланде. – Всем это, – воинственно ответила Робин. – У тебя глаза как два лазерных прицела. Дыру во мне прожжещь. Пока суть да дело, они почти дошли до озера – в это время года оно казалось особенно живописным. Яркая лазурь воды приятно контрастировала с золотистыми желтеющими листьями, пронизанными мягкими солнечными лучами; нежно-зеленая трава несла свежий горьковатый запах, несомый прохладным ветром. Сторибрукская осень была красива. Остановившись на берегу, Робин щелкнула пальцами, и в ее руке тут же оказалась бутылка воды. С наслаждением отпив, она исподлобья посмотрела на Нила, и тут ей в голову пришла шальная мысль. – Раз уж мы оба здесь, так не устроить ли нам пикник? Грохнуть Роланда ты всегда успеешь, нет? – О да, – мечтательно проговорил Нил, трогательно затуманив глаза, – я ему такое, блин, устрою, что век помнить будет. Это не было пустой угрозой. Робин знала, что теперь Роланда ждет злой и беспощадный спарринг на мечах, где Нил отыграется за все. За все, черт возьми. Нил потянулся, как сытый кот, и опустился на траву. – Жги, – великодушно сказал он. Он знал, на что способна Робин. И Робин отожгла. …К третьему часу, после десятка бутербродов на двоих и распитой бутылки шампанского (Робин стыдливо хотела заменить его газировкой, но передумала), оба были сильно навеселе. – Пошли домой, – заплетающимся языком сказала Робин и встала. Но ненадолго, потому что упала. Почему-то на Нила, который в лучших рыцарских традициях попытался ее поймать, но тоже сдался господству тяготения. Наверно, мешать шампанское с водкой все-таки не стоило. Наверняка, это ударивший в голову алкоголь был виноват. Да. Причем ударил он в головы им обоим и одновременно, потому что Робин даже после не могла понять, кто из них стал инициатором Того Самого Поцелуя, Который В Корне Меняет Отношения. Скорее всего, Нил – а даже если и нет, продолжал он в любом случае с огоньком. – А я думала, ты голубой, – хихикнула Робин, когда они, для верности взявшись за руки, самоотверженно шли домой. Нил раскрыл рот, чтобы ответить, и тут же застыл, как вкопанный. Наперерез им шел до неприличия довольный Роланд с широченной улыбкой на смуглом фэйсе. – Ты! – голосом Кентервильского Привидения провозгласил Нолан, укоряюще ткнув в друга пальцем. Ничуть не впечатленный Роланд пожал плечами. – Ну я. Хорошо время провели? Робин поправила сползшую бретельку платья и сдула с руки мошку. – Звезду будешь отрабатывать, – вкрадчиво сказал Нил, слегка покачиваясь, – до изнеможения. Влево, вправо, вверх, вниз. Ясно, Локсли? – Понял. Робин? – Вау, – сказала Робин, и это было все, что она на данный момент могла сказать.