Уравнения Максвелла, или Не дерзите профессорам

– Уравнения Максвелла – это система уравнений в дифференциальной или интегральной форме, описывающих электромагнитное поле и его связь с электрическими зарядами и токами в вакууме и сплошных средах… – профессор Ким продолжал вести свою лекцию по физике, расписывая уравнения на доске для тех, кому было не понятно и кто вообще слушал сказанное за весь этот час. – Теперь попрошу законспектировать первые три формулы с первого пункта двадцать седьмого параграфа – они понадобятся вам в лабораторной работе, – преподаватель мягко улыбнулся своим ученикам, обнажая белые зубы, и стал возле стола, обтряхивая ладони от мела. Студенты тихо застонали, вспоминая, что скоро начнутся сдачи лабораторных, тестов и сессий, так что времени на разные похождения по кафе, кино и клубам у них не останется – надо учиться, чтобы не выгнали с университета. Только один студент, сидящий за последней партой, не придал этому особого внимания – До Кёнсу. Он не был двоечником, но и заядлым батаном, который всё своё свободное время проводил в библиотеках, вгрызаясь в гранит науки острыми зубами, тоже. Он просто учился, подтягивал темы после занятий, если те не запоминались на парах, или же пропустил какую-то важную деталь. Иногда даже прогуливал, когда нечаянно заглядывал на параграф вперёд в учебнике. А мог вообще не учить две темы, после чего выгребал от преподавателя. – До Кёнсу, – от низкого бархатного голоса парня передёрнуло, и он быстро поднял голову с рук, лежавших на столе, – назови мне закон Гаусса, – в глазах профессора пробежала искра, которую заметил только один До. Уж слишком хорошо он выучил этого человека за полтора года. – Вам формулу или словесное описание? – громко произнёс юноша на всю аудиторию, отчего по рядам прошлись тихие смешки одногруппников. – Можешь и словесное описание, если ты его знаешь, конечно же, – преподаватель Ким выплюнул последние два слова прямо в лицо Су – хоть он и стоял в нескольких метрах от его стола – словно они обжигали язык или отравляли всё его нутро. – Поток электрической индукции через замкнутую поверхность пропорционален величине свободного заряда, находящегося в объёме, который окружает поверхность, – тихо пробубнил себе под нос Кёнсу, подперев ладошкой щёку и уставившись на преподавателя уставшим взглядом. Тот знал, что, хоть парень и лежал на парте, ничего не делая, всё же внимал каждому его слову. – А теперь для магнитного поля, – мужчине явно нравилось доставать До, так что он удобно облокотился поясницей о свой письменный стол и скрестил руки с закатанными рукавами кремовой рубашки на груди, ожидая грандиозного шоу. Хотя это больше смахивало на дуэль, чем на одностороннее выступление – над ними можно было заметить яркие жёлтые молнии, летающие в воздухе. – Поток магнитной индукции через замкнутую поверхность равен нулю, профессор Ким. В этом случае магнитные заряды не существуют, – скривив пухлые губы, тихо прошипел Кёнсу, нервно постукивая подушечками пальцев по столу и поглядывая на часы, дожидаясь окончания пары. – Ну ладно, на этот раз тебе повезло, – Чонин ухмыльнулся уголком губ и посмотрел на свои наручные часы с золотыми вставками, – пара окончена, жду вас в этот четверг. Можете быть свободны, а тебя, До Кёнсу, я попрошу остаться, – мужчина беззаботно улыбнулся учащимся, пленяя сердца молодых студенток, вот только ничего им не светит – этот красавец уже занят кое-кем другим. Парень закатил глаза и, быстро собрав сумку, кинув туда незаписанный конспект и ручку, уже хотел слиться с выходящими одногруппниками и выбежать из аудитории, но тяжёлая рука, опустившаяся на его плечо, вмиг разрушила такой гениальный план побега. – Я же попросил остаться, молодой человек, – с нотками коварства прошептал профессор на ухо своему ученику, как только последний студент – не считая одного Кёнсу – покинул помещение, захлопнув двери. По телу юноши врассыпную пробежали мелкие мурашки, и он сглотнул ком, стоящий перегородкой воздуху в горле, как только Чонин отошёл от его спины и подошёл к двери, защёлкивая её на замок. – По какому поводу задерживаете меня, профессор? – До прочистил горло и поднял свои большие совиные глаза на мужчину стоящего напротив него. Чёлка, спадающая на глаза профессора Кима – цвета молочного шоколада, делала взгляд таинственным и заманивающим в свой тихий омут; на широких плечах идеально сидела выглаженная стильная рубашка, стоящая уж точно не двадцать баксов; на кисти правой руки аккурат висел золотой браслет с тонкими серебреными вставками. Не мужчина, а Бог. – Чонин, – в голове Кёнсу что-то щёлкнуло, завертелось, и он ухмыльнулся, еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на профессора. Университет, как-никак – надо вести себя прилично. Но только не этим двоим. – Кёнсу, – повторил за парнем преподаватель и мелкими шагами вмиг преодолел те жалкие пару метров, разделяющие их. Попутно закатывая рукава рубашки, Чонин практически с разбегу впился в пухлые, искусанные до крови губы парня. Тот слегка опешил, ведь первый раз наблюдает своего любовника таким диким и на долю секунды застыл на месте, растерявшись и не зная, что ему делать. Мужчина вывел своего бедного ученика из транса при помощи легкого укуса, который он тут же зализал острым языком, как бы прося прощения. – Ты плохо себя вёл на паре, До Кёнсу. За это стоит тебя наказать, а после расскажешь все законы по теме электрического тока, которые мы прошли, – профессор Ким разорвал поцелуй, схватившись за нежные щёки и бегая взглядом по приоткрытым манящим устам, кончику носа, подрагивающим от каждого дуновения ветра ресницам и переходя на красивую тонкую шею. – Твою мать, ты что делаешь, Чонин! – заверещал До, как только Ким наклонился к его ничем не прикрытому участку кожи и оставил там расцветающее алое пятно. Тот лишь ехидно ухмыльнулся и подтолкнул юношу на преподавательский стол, стоящий сзади. Кёнсу больно ударился поясницей и скривил лицо, хватаясь рукой за повреждённую часть тела. Вообще парень не любил заниматься этим в кабинете. Во-первых, их могут просто-напросто застукать, а во-вторых – острые углы столов и стульев, которые норовят подставиться под мягкие бока, тоже не сильно привлекают. Вот именно поэтому в квартире Чонина намного лучше заниматься дополнительными занятиями. Там хоть кровать удобная и не скрипящая. – Кай, может, всё-таки поедем домой? – жалобно проскулил До, заглядывая в безграничные глаза своего преподавателя. Он надеялся, что тот скажет: «Да, конечно, дорогой. Поехали, мне самому тут не в кайф ебаться.», но увы. Чонин совершенно слетел с катушек и, кажется, не думал, что сейчас творит. Мужчина ловко повернул Су к себе спиной и уложил на стол, сметая на пути разные документы и тетради, спокойно лежавшие там до их прихода. По приглушённому стону Кёнсу было понятно, что ему в грудь или в живот давит какая-то ручка или спираль от какой-нибудь папки. – Прости, малыш, – прошептал на ухо Кай, касаясь мочки уха и вызывая этим стаю мурашек по всему хрупкому телу и тесноту в узких синих джинсах. За такое Кёнсу готов простить своему предмету любви всё, что только можно сотворить. До жалобно захныкал от лёгкого касания изящных пальцев по изогнутой дугой спине. Чонин медленно провёл руками по бокам, цепляясь пальцами за тонкую ткань, и завёл свои холодные руки под футболку, сдавливая соски. Парень, кажется, разучился дышать только от одного прикосновения к своему телу, а профессор знал это и продолжал блуждать пятернёй по всему участку кожи выше пояса и оставляя мимолётные поцелуи на полупрозрачном хлопке. Кёнсу уже разрывало нетерпение, и он сдавливал края стола, лишь бы не свалиться на пол. Хотя куда там падать, если такой красавчик прижал тебя к столу? – Ну, Чонин, – тихо протянул До, закатывая глаза от сладких пыток, которые предоставлял ему Кай – снял его футболку, которая сразу же полетела в неизвестном направлении, и оставлял засосы по всё спине и плечах, показывая, что он только его. – Милый, потерпи, – сладко простонал профессор Ким, как только Кёнсу дернул поясницей, проходя ягодицами по выпуклости на его штанах. Тот смачно шлёпнул младшего по попе и принялся расстёгивать свой ремень. Расправившись со стягивающим бедра кожаным ремнём и взяв его в левую руку, Чонин быстро стянул джинсы и бельё с, лежащего на столе, парнишки и оставил жгучую полоску прямо на ягодице, заглушая ладонью выкрики студента. А то мало ли, подумают, что на дополнительных уроках наказывают. Хотя так оно и есть. Но эта методика применяется лишь для одного студента. Да и работает она так себе. – Чонин, я тебе оторву всё, что только можно, если ты не… – До прервал свою речь громким стоном, вырвавшимся из него, как только Кай вошёл в него полностью и без подготовки. Старший выцеловывал каждый участок его кожи, начиная от лопаток и заканчивая плечами и шеей. Чонин любит До и доказывает это каждым сильным толчком, порождая за ними приглушённые стоны. Очередные царапины на учительском столе, оставленные короткими ноготками Кёнсу, доказывают свои тёплые, иногда даже обжигающие чувства. Дрожащие коленки доказывают, что он готов любить его где угодно и на любой поверхности. А чёткие и громкие удары ладоней по ягодицам без лишних слов дополняют ранее перечисленное. – Ты мудак, До Кёнсу, – профессор закусил губу и поднял голову к потолку, будто тот интереснее картины, «стоящей раком» перед ним. Хотя закатанные глаза только добавляют уверенности в том, что Чонину всё же интересен не потолок. – Но я всё равно тебя люблю. – Ты мудак Ким Чонин, и предмет твой такой же, – ответил колкостью на колкость студент, получив за это очередной удар тяжёлой ладонью по попе и три укуса на шее, спине и плече. За свои слова надо отвечать и каждый отвечает по-своему. – Но я очень сильно тебя люблю. Они даже не помнят когда начали говорить это друг другу. Просто Кёнсу, будучи студентом первого курса, один раз после пар случайно оставил нужные ему бумаги в кабинете физики, куда направился их забрать. Раньше они были просто учителем и учеником, но когда До увидел, как Ким трахает в своём кабинете бывшую учительницу математики – пышногрудую блондинку, с длинными ногами и большими глазами – всё поменялось. И ничего страшного в том, что он не забрал бы бумаги, он бы даже не стал рассказывать об этом никому. Но то, что Чонин всё это время смотрел в глаза своему студенту, застукавшего их, и сексуально закусывал губы, чтобы с них не слетело кое-что ненужное – говорило о многом. После этого, наверно, всё началось. И никто не знает, когда же это закончится. Кай схватился за волосы Дио – он не помнит когда дал ему это прозвище – и слегка приподнял его голову, шепча на ухо что-то грязное, от чего младший становился на носочки, нервно закатывал глаза, когда тот проходился головкой по простате и стучал кулачками по деревянному столу, в надежде, что преподаватель сжалится над ним. Но нет, популярный молодой профессор Ким Кай не такой. Он будет продолжать мучать До сладкими пытками, пока тот совсем не свалится без сознания. – Чонин.. – тихо прошептал Кёнсу, слегка поворачивая голову, ожидая хоть немного увидеть лицо любимого. Кай лишь ухмыльнулся на это и, сделав последние пару грубых толчков, кончил внутрь, шумно выдыхая, и хватая пухлыми губами обжигающий стенки горла кислород. До кончил вместе с преподавателем, только уже пачкая его стол, попадая некоторыми вязкими каплями на пол. Молодые люди не спешили одеваться, а старались восстановить дыхание, ведь это вам не в шашки на фисташковое мороженое играть. Чонин медленно вышел из Су, ловко натягивая на того джинсы и подал ему футболку, поднявшую с пола. – Кён.. – слова преподавателя не успели слететь с языка, как Дио быстро слился с ним в головокружительном поцелуе, обвивая ловкими ручонками его шею. Кён исследовал полость рта учителя яро, грязно причмокивая и оттягивая того за волосы, вызывая непроизвольные протяжные стоны. – Профессор Ким, я оставил у Вас дома свои бумаги. Вы не против, если мы поедем и заберём их? – отстранившись от тяжело дышавшего Чонина, Кёнсу миленько похлопал глазками и, натянув футболку, развернулся на пятках и мелкими шажками пошёл к двери под горящий желанием взгляд Кая. Тот лишь закусив губу и забрав сумку, пялился на задницу До и придумывал какие же документы он будет искать под его столом, но это уже совсем отдельная история.